Глава 12

В восемьдесят второй квартире на третьем этаже, где жил приятель Феофанова, на звонок в дверь никто не ответил. Я позвонила повторно, подождала, а затем достала отмычки. Двумя этажами выше хлопнула дверь. Кто-то стал быстро спускаться по лестнице, однако когда этот человек достиг третьего этажа, я уже находилась в квартире и смотрела в дверной «глазок». Парень лет двадцати, упакованный в джинсу, прошел по лестничной площадке и стал спускаться ниже. Через минуту я сошла вниз и позвала Феофанова, топтавшегося у подъезда.

В квартире нашлось все необходимое для комфортного проживания, в том числе и компьютер, подключенный к Интернету. Я немедленно кинулась к компьютеру, а Феофанов решил провести ревизию в холодильнике.

— Если я сварю пельмени, вы есть будете? — спросил он меня, заглядывая в комнату.

— Все зависит от того, как вы их приготовите, — заметила я, пробегая пальцами по клавиатуре компьютера. — Там, кроме пельменей, ничего нет?

— Есть еще замороженные котлеты, кусок вырезки, печень, сыр, колбаса и консервы. Есть немного хлеба, но он черствый, — перечислил мне архитектор весь набор. — Еще есть картошка на балконе, лук, капуста…

— Короче, варите пельмени, — бросила я раздраженно.

Компьютер никак не хотел подключаться к Сети. Феофанов ушел на кухню, я же продолжала пытать технику. Перезагрузка поспособствовала нормализации работы. Я связалась со своей знакомой журналисткой из «Криминального Тарасова». Она на ура приняла материал про аферы в строительном бизнесе.

— Возможно, у тебя будет еще один материал, — пообещала я ей. — Вот сейчас позвоню одному человеку, а потом свяжусь с тобой, если дело выгорит.

А позвонила я Никите Селиванову, брату Анжелы.

— Ну, что скажешь, — поинтересовался Никита как ни в чем не бывало. — Понравилось, как все прошло?

— Не совсем, — ответила я холодно. — Особенно не понравилась та часть, где ты меня пытался запихнуть в машину, заковав в наручники. И что ты там говорил? Я дура, что тебе поверила, что мне конец.

— Так это же я специально, — весело сказал Никита, — чтобы спровоцировать тебя на действия. Побег должен был выглядеть натурально, иначе бы возникли вопросы.

— А мне кажется, ты хотел арестовать меня и замучить в застенках, — заметила я. — Сижу вот и думаю, куда в первую очередь отослать компромат на тебя — на телевидение, в газеты или в прокуратуру.

— Слушай, ну зачем так круто, я же серьезно хотел добавить достоверности побегу, пуганул тебя, — обиженно сказал Никита, — мы же договорились. В кафе я бы мог тебя десять раз пристрелить. Зачем арестовывать, если можно покончить с проблемой сразу, и никто бы не подкопался.

— Ладно, живи, — буркнула я.

Сбросив звонок, я позвонила приятельнице, с которой вместе стажировалась в ФСО. Несколько раз она помогала мне оформлять документы для выезда за границу. У нее с родителями имелись обширные связи для этого. Я охраняла ее отца, начальника таможенной службы, а она за работу пообещала мне помогать, если что, в меру возможностей. Таким образом, вопрос с переездом Феофанова в Данию решился в пять минут.

Подняв еще парочку старых контактов, я урегулировала проблему с документами.

— Я уже второй раз разогреваю пельмени, чего вы не идете? — обиженно спросил Феофанов, появляясь в дверях комнаты.

— Иду, — отмахнулась я, потом подумала, что действительно пора подкрепиться.

За пельменями я поведала Феофанову, что ему скоро предстоит дальняя дорога.

— Откуда вы это знаете? — прищурился Феофанов. Он с серьезным видом заваривал чай, и моя реплика застала его с пакетом заварки в руке.

— Я гадаю на пельменях, — хихикнула я, накалывая на вилку парочку пельменей. — Посмотрите на эти линии и неровные краешки. Вижу, вы едете в Данию по туристической визе. Дальнейшая судьба будет уже в ваших руках.

— Хватит прикалываться, — нахмурился Феофанов. — Почему в Данию? Хотелось бы в страну потеплее.

— Ничего, сейчас в Данию, потом, если хотите, переедете в Италию, — ответила я серьезно. — Быстро выехать сейчас получится только в Данию.

— А Анжела? Я должен взять ее с собой! — сказал Феофанов. — Надо для нее тоже оформить визу.

— Про это забудьте, — отрезала я. — Если Никита прознает, что вы хотите увезти его сестру, то вам крышка. На этот раз его ничем нельзя будет остановить. Вдумайтесь только! Если бы вашу сестру собирался увезти человек, обвиняемый в уголовных преступлениях, скрывающийся от правосудия и имитировавший собственную смерть?

— Я же ни в чем не виноват! Я не желал никому зла! — вскричал Феофанов раздосадованно, с отчаянием в голосе. — Как же я без Анжелы? Она моя жена.

— А вы помнили о ней, когда заводили любовниц? — напомнила я ядовито.

— Любовницы — это одно, а жена — совсем другое, — сказал Феофанов, хмурясь. — Любил я только Анжелу. А с остальными так. У меня природа такая, понимаете.

— Не понимаю, — покачала я головой и попросила: — Налейте-ка мне чаю, пожалуйста, Виктор Арсентьевич.

Ближе к вечеру я связалась с Юзером. Деньги Феофанова были переведены на пластиковую карточку. Юзер получил свои законные комиссионные, посетовав, что я постепенно превращаю его в банковского афериста. По настоянию архитектора солидную сумму перевели на мой счет.

— Это премия за то, что вы меня спасли, — сообщил мне Феофанов, — без вас мне бы точно уже не видеть белого света.

На ужин мы ели бутерброды, приготовленные мною. Я — с колбасой, Феофанов — с сыром.

— Я вообще-то по вечерам привык есть вареную пищу, — пробурчал Феофанов, запивая бутерброд сладким чаем.

В полутемной гостиной мягко мерцал экран телевизора. Оторвавшись от просмотра новостей, я сказала Феофанову, что в тюрьме сейчас, наверное, подают великолепную горячую баланду.

— Как вы относитесь к баланде, Виктор Арсентьевич?

— Да идите вы к чертям собачьим, — буркнул Феофанов, — не травите душу.

— Тогда ешьте свой бутерброд молча, — посоветовала я, — не кочевряжьтесь.

— А вы знаете, что продукты на исходе, — решил отойти от опасной темы Феофанов, — хлеба совсем не осталось.

— Завтра схожу в магазин, — ответила я, — а вы будете сидеть дома и охранять домашний очаг.

Феофанов лишь недовольно фыркнул на это. По телевизору пошел сюжет про арестованную банду мошенников во главе с Каримовым и Лабишем. Показали кадры из разгромленного кафе «Мальвина».

«Здесь преступники совершали сделку по покупке пяти килограммов героина, — сообщила телезрителям ведущая. — Потом активный участник бандгруппировки Эдуард Глебович Лабиш в одиночку совершил нападение на Управление внутренних дел города Тарасова. Однако его безумный план закончился провалом. Он лишь протаранил на угнанной „Хендаи“ машину начальника налоговой инспекции и был схвачен сотрудниками правоохранительных органов. У него был изъят пистолет с глушителем».

Следом ведущая стала излагать информацию, посланную ей мною, — все про деятельность Каримова, про его фирмы. Почти полностью показали признание Феофанова. По окончании речи архитектора ведущая сказала, что человек, которого телезрители только что видели на экране, возможно, уже мертв. Утром взорвали машину, принадлежавшую Феофанову Виктору Арсентьевичу, внутри обнаружили останки человека. Эксперты пока затрудняются идентифицировать их, так как они сильно обгорели. Предполагается, что если экспертиза не даст ответа, то останки отправят в Лондон. Лондонское бюро судмедэкспертизы уже имело опыт в подобных делах и оснащено соответствующим оборудованием. Сейчас решается финансовая сторона дела. Далее ведущая перешла к обзору криминогенной обстановки в области.

«В Карасеве вчера ночью у ночного клуба „Гарлем“ произошла крупная драка. Милицией задержаны пятеро участников. Все они отрицают свою вину и заявляют, что их избила какая-то девушка-лесбиянка. Она будто бы клеилась к их знакомой. Когда они хотели ее защитить, то незнакомка напала на них, а затем скрылась в неизвестном направлении».

Я, не в силах больше слушать всякий бред, выключила телевизор.

Бледный и испуганный Феофанов посмотрел на меня и спросил потерянным голосом:

— Ну, и что вы про это думаете?

— Про девушку-лесбиянку? — спросила я, не понимая, о чем он.

— Про какую, к черту, лесбиянку! — внезапно взорвался Феофанов.

— Про экспертизу, про экспертизу эту чертову в Лондоне! Они же вмиг выяснят, что в машине на самом деле был не я. Начнут меня искать, потребуют у Дании моей выдачи. А я ведь не Березовский. Отправят обратно в Россию, не успею и глазом моргнуть!

— Ну что вы разводите панику на пустом месте? — укорила я его. — Экспертиза по костным останкам определит лишь возраст, да и то с погрешностью в десять лет. Судмедэксперты, чтобы не париться, подгонят результаты под вас. Ведь всем же очевидно, что вас убили из-за признания, поэтому нет смысла особо копаться, да и возможностей у них тоже нет. В «Ворошиловке» я хорошо изучила этот вопрос. Поверьте, Виктор Арсентьевич, моему опыту.

— Да, а в Лондоне у них тоже нет возможностей? — с сарказмом спросил архитектор. — Или они тоже будут подгонять результаты?

— Про Лондон вообще не думайте, — спокойно сказала я, доставая из полупустой пачки сигарету. — Экспертиза в Лондоне стоит около тридцати тысяч долларов. Кто заплатит такие деньги? Ваша жена? Не думаю, что ей брат позволит. Помните, как он к вам относится? — Феофанов согласно кивнул, а я продолжала: — Никита убедит Анжелу не делать этого. К тому же экспертиза проводится не один день. За это время вы уже успеете в Дании прижиться. Вычислить же вас, поверьте, будет нелегко. Не забивайте себе голову и ложитесь спать, уже поздно.

Феофанов, успокоенный моими словами, улыбнулся:

— Я всецело доверяю вам, Евгения Максимовна. Если вы говорите, то так оно и есть.

— Хорошо, спасибо за доверие, — буркнула я, кутаясь в плед. — Я спать буду здесь, на диване. А вы где хотите, хоть в спальне на кровати, хоть в кресле.

— Я на кровати, — сообщил Феофанов.

Выходя, он выключил свет. Через минуту я уже уснула, думая о хозяевах квартиры. Хоть бы они не решили вернуться раньше запланированного.

Ближе к вечеру следующего дня я съездила за документами для Феофанова. Все прошло гладко. На обратном пути я завернула к билетным кассам и взяла заранее заказанный билет на самолет. Затем заехала в магазин за продуктами, накупила всего по списку архитектора, включая бутылку мартини, и вернулась на нашу конспиративную квартиру.

— Значит, завтра в двенадцать? — проговорил задумчиво Феофанов, разглядывая билеты. — Я буду совсем другим человеком, жить в другой стране.

— Так ведь выбора особого нет. — Я рассовывала продукты по полкам холодильника. — Оставайтесь на родине, получите условный срок, возможно…

— Да, возможно, останусь в живых еще, — кивнул Феофанов. — Ладно, тут не о чем разговаривать. В благодарность за вашу работу я приготовлю прощальный праздничный ужин. Посидим на дорожку.

— Только постарайтесь, чтобы мы остались в живых после вашей стряпни, — попросила я его с улыбкой.

— Вы знаете, Евгения Максимовна, но даже ваша тетя Мила смогла бы по достоинству оценить мое кулинарное искусство, а в приготовлении некоторых блюд я мог бы дать ей совет, — сказал Феофанов, раздуваясь, как индюк.

— Ну и самомнение у вас, — усмехнулась я и набрала на сотовом номер Валерия Игнатьевича.

— Как там обстановка в УВД? — бодро спросила я у него после приветствия. — Поди не каждый день задерживаете такую банду матерых головорезов?

— Нормальная у нас обстановка, — ответил Валерий Игнатьевич сдержанно. — Скажи, пожалуйста, Женя, а твой клиент действительно мертв?

— Вы про Феофанова, что ли? — изобразила я неведение. — Я не знаю. Мы с ним уже давно разбежались. А что говорят ваши эксперты?

— А что они могут говорить, если останки в машине жгли напалмом? — сурово спросил Валерий Игнатьевич. — Ладно, не в этом суть. Каримова с Лабишем и всю банду все равно посадят на длительные сроки. Помимо убийства, на них на всех мошенничество, торговля наркотиками, укрывательство от налогов… Не хватает только обвинения в публичном обнажении.

— Никита Селиванов, наверное, пляшет от радости, что накрыл такую крупную сделку? — поинтересовалась я у него.

— Нет, ему сейчас не до плясок, — невесело сказал Валерий Игнатьевич. — Его отстранили. Ведется служебное расследование. Инкриминируют превышение полномочий. Не твоя ли работа, Женя?

Я присягнула всем, чем могла, что не имею к отстранению Селиванова никакого отношения.

— Возможно, Зеленов в ФСБ что-то наплел. Я ведь хотела защитить его от Никиты.

— Зеленов, Зеленов, — задумчиво повторил Валерий Игнатьевич. — А, это тот террорист, глава какой-то ячейки, правая рука Басаева на Поволжье. У него на квартире нашли какую-то литературу ваххабитского содержания, оружие, наркотики. Так ты и тут приложила свою руку! Да, Женя, если в городе что-то случается, то ты обязательно где-то рядом.

— У меня работа такая, — извиняющимся тоном сказала я, — зарабатываю на хлеб, чем умею.

— Зарабатывай, только осторожнее, — посоветовал Валерий Игнатьевич. — Желаю, чтобы тебе не попалось больше таких проблемных клиентов.

Мы попрощались.

До вечера я, ничего не делая, валялась на диване и смотрела телевизор, а Феофанов хлопотал на кухне. Время от времени оттуда неслись матерные ругательства, звук бьющейся посуды, грохот кастрюль. Три раза квартиру наполнял удушливый чад.

— Соседи могут вызвать пожарных или милицию, если будете так продолжать, — сказала я архитектору, когда он пробегал мимо меня в ванную за аптечкой.

— Этого больше не повторится, — пообещал Феофанов, однако все продолжалось до того самого момента, пока архитектор не объявил, что ужин готов.

Стол накрыли в гостиной, как и подобает в таких праздничных случаях. Феофанов носил свои шедевры на стол, я же в это время обозревала разгромленную кухню.

— Вы знаете, что мы не должны оставлять в квартире следов? — спросила я, глядя на пол, засыпанный мукой и забрызганный жиром.

— Да я все уберу, — откликнулся из гостиной Феофанов. — Идите, Евгения Максимовна, стол накрыт.

Я вернулась в гостиную. В комнате стоял полумрак. На столе в бронзовых подсвечниках горели свечи.

«Как романтично!» — сказала я себе, улыбаясь.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — Феофанов угодливо отодвинул для меня стул.

Я села. Архитектор сел напротив. Первым блюдом, которое мне предложил Феофанов, была свинина, запеченная в тесте. Я с опаской взяла кусочек, положила в рот, прислушиваясь к своим ощущениям, стала медленно жевать.

— Да не отравлено оно! — воскликнул Феофанов, не выдержав.

— Не обижайтесь, нас в «Ворошиловке» просто учили с подозрением относиться ко всякой еде, которую готовят другие люди, — сказала я, сглотнув, и взяла следующий кусочек, — без этого не выжить. А ваше мясо действительно хорошо приготовлено, не ожидала. — Говоря это, я не лукавила, умолчала только о том, что не очень люблю жирное.

Феофанов положил мне какой-то салат с черносливом и орехами.

— Попробуйте это.

Я попробовала салат — неплохо. Потом нарезку.

Закончили мы ужин коктейлем, приготовленным Феофановым. Основным ингредиентом был мартини.

С бокалом коктейля я пересела в кресло и закурила.

— Ну как вам моя стряпня? — с гордостью спросил Феофанов.

— Ничего, — благодушно проговорила я, затягиваясь сигаретой, — если бы вы готовили не так шумно, без дыма и мата, вам бы вообще цены не было.

— Поймите, что тут и плита, и посуда мне незнакомы, — недовольно проговорил он. — Ко всему надо приноровиться.

Я не стала спорить, но по мне сковородка в одной квартире мало отличается от сковородки в другой.

— Еще коктейля? — предложил Феофанов, поднося шейкер к моему пустому бокалу, мирно стоявшему на журнальном столике.

— Нет, спасибо, — отказалась я решительно, — вы же знаете, что к алкоголю я отношусь, мягко говоря, прохладно.

Феофанов не стал настаивать, а перешел к теме будущей своей тяжелой жизни в изгнании. Потом стал что-то говорить о том, как мы сблизились за последние дни. В этом месте меня сморил сон. Поскольку никакой опасности я не ощущала, я позволила себе откинуться на спинку кресла и закрыть глаза. Прикосновение к плечу — и вот уже Феофанов корчится передо мной на коленях с вывернутой кистью.

— Что вы делаете?! — прохрипел он весь красный от напряжения и боли. — Я же не бандит.

Я выпустила из захвата его руку.

— Никогда не касайтесь меня во сне, или рискуете стать калекой.

— Мы разговаривали. Потом вы закрыли глаза… — обиженно проговорил Феофанов, растирая запястье. — Я только хотел проверить, не уснули ли вы, потому что на оклик вы не прореагировали.

На следующий день в двенадцать я проводила Феофанова до аэропорта, проследила, чтобы он сел на самолет, а потом вернулась в квартиру прибраться. Перед уходом Феофанов заверял, что все убрал, но я должна была сама убедиться в этом. Дело сделано. Счета оплачены. Заперев дверь квартиры, я вышла из дома и пошла к остановке, решив не заказывать из этого места машину. Вскоре я была уже на стоянке, где был брошен мой «Фольксваген», потрепанный в битве с бандитской «Тойотой». Из-под его капота на асфальт растеклась большая лужа масла. Мотор вообще не реагировал на поворот ключа. Подняв капот, я проверила аккумулятор. Он оказался треснутым. Весь электролит из него вытек, поэтому ждать чего-либо от машины не приходилось. Дождавшись вызванного эвакуатора, я доставила «Фольксваген» в мастерскую.

— Сергей Степанович, вы случайно «Запорожцы» не ремонтируете? — поинтересовалась я у хозяина мастерской, наблюдая за тем, как мой автомобиль загоняют в бокс.

— Что вы сказали? «Запорожец»? — переспросил, не поверив услышанному, хозяин автомастерской.

— Это не обычный «Запорожец», — пояснила я, — он мне очень дорог.

— Так, ладно, сделаем. Что с ним? — перешел хозяин к делу.

— Немного побит и несколько дней находился под водой.

— Под водой?! — воскликнул Сергей Степанович. — Да это вам влетит в копеечку, не лучше ли купить новый?

— Нет, мне нужен этот, я заплачу, — настаивала я.

— Для вас, Евгения Максимовна, я сделаю это за полцены, потому что вы самый лучший и постоянный наш клиент, — пообещал хозяин автомастерской, широко улыбаясь.

Вместе с эвакуатором я съездила в Карасев к мосту. Парни из мастерской быстро и профессионально выудили «Запорожец»— монстр из воды и погрузили на платформу.

— Вот кому-то делать нечего, — указал один из них на значок «Мерседеса» на капоте реликта эпохи застоя и покосился на меня.

— Каждый сходит с ума по-своему, — уклончиво сказала я.

Дома прямо с порога тетя Мила спросила меня, почему мой сотовый не работал.

— Я сменила сим-карту, — пояснила я.

— А что, трудно было сообщить мне новый номер! — возмущенно воскликнула тетя Мила. — Женя, как ты могла! Я тут все извелась, думая, что с тобой.

Я виновато молчала. Не объяснять же тете, что не звонила я для ее же собственной безопасности, что за мной охотилась банда кровожадных головорезов.

— Ты в последнее время вообще смотрела телевизор? — спросила тетя Мила уже без обвиняющих ноток. — У нас в городе такое происходит!

— Да мне некогда его смотреть. — Я повесила куртку на вешалку и прошла в ванную. Тетя неотступно следовала за мной, пересказывая события последних дней, а я делала вид, что удивляюсь.

— Помнишь парня, с которым ты встречалась? — спросила она, провожая меня на кухню. — Витя, кажется. Его тогда избили.

От тетиной фразы меня даже покоробило.

— Мы с ним не встречались, — резко ответила я. — Случайно встретились на улице. Я спасла его от бандитов, только и всего.

— Не важно, — отмахнулась от моих возражений тетя Мила. — Так вот, его взорвали в машине.

— Ну и плевать. — Я схватила с большого блюда несколько пирожков.

— Не ешь пирожки, а то испортишь аппетит, — одернула меня тетя Мила. — Я заметила, что в последнее время ты становишься какой-то черствой. Смерть знакомого человека никак тебя не взволновала.

— Очень взволновала, — сказала я с набитым ртом, — еле сдерживаю слезы.

— Женя! — пораженно воскликнула тетя Мила.

— Тетя, он же был бандитом, — ответила я.

— Его сегодня утром уже оправдали по телевизору, — горячо возразила тетя Мила. — Оказывается, он со своей любовницей боролся против целой мафиозной организации. Я только что рассказывала тебе про них. Они строили дома, которые потом разваливались, собирали деньги…

— Я помню, — перебила я тетю, — у тебя есть что-нибудь посущественнее пирожков?

— Щи с бараниной, голубцы. — Тетя Мила кинулась разогревать и накладывать.

— Тетя, а что говорили по телевизору о любовнице Феофанова? — спросила я ее. — Утром я телевизор не смотрела, а, наверное, зря, пропустила много интересного.

— Сказали, что ее тоже убили, но бандиты не признаются, куда подевали труп, — ответила тетя Мила, ставя передо мной тарелку щей. — Выступал по телевизору следователь, довольно-таки интересный мужчина. Так вот он обещал, что они все равно сознаются.

— Ну и отлично, — улыбнулась я, запуская ложку в щи.

А тетя продолжала мне рассказывать:

— Поймали какого-то авторитета. Он на джипе прорвался через КП ГАИ ночью, а потом заехал в гаражи, и там его захватили. Что с миром творится!

Сидеть вот так на кухне, есть щи и слушать болтовню тети Милы было сплошным удовольствием. Теперь-то мне наконец, может, удастся отдохнуть, съездить куда-нибудь, например в Турцию или на Карибы.

Через две недели я подогнала отремонтированный «Запорожец» к дому Стаса. Адрес я выяснила по квитанциям, что захватила из бардачка машины перед тем, как ее затопить. Дома хозяина не оказалось.

«Может, это и к лучшему, не придется объясняться», — подумала я и пошла к дороге, набирая на сотовом номер городского такси.

В этот момент напротив меня остановился заводской автобус с мельницы. Из его дверей с воплем радости выскочил Стас. Не обращая на меня внимания, он в состоянии, близком к помешательству, помчался к «Запорожцу», обежал его раз пять вокруг, потом стал исполнять непонятный танец радости, выкрикивая всякие непотребности. Весь автобус заводчан радовался за товарища.

«Как приятно все-таки вот так, запросто, приносить людям счастье», — подумала я и пошла к остановке, куда должно было подъехать такси.