Глава 8
Олег не стал будоражить всю честную компанию, и в Тарасов мы выехали в сокращенном составе — Лепилин, Игорь и я. По-моему, правильное решение.
Зачем дергать других? Пусть себе отдыхают и резвятся на природе.
Известие о гибели Варази вызвало во мне, конечно, не бурю эмоций, как у моего клиента, но все же заставило задуматься. Гибель Варази особенно ничего не проясняла и могла считаться вехой в расследовании, только будучи воспринятой в контексте моих ночных размышлений, которым я предавалась, находясь в шикарной, но безвкусно обставленной спальне чардымской резиденции Лепилиных.
Был, конечно, велик соблазн увязать в одно целое смерти Висловой и Варази. Но, во-первых, в смерти Катерины я не была уверена, а во-вторых, я мысленно запретила себе идти проторенной дорогой стандартных детективных выкладок.
На основании имевшихся в моем распоряжении сведений я имела реальную возможность построить не ахти какую, но все-таки вполне сносную в своей последовательности логическую цепочку: Вараэн убил скорее всего тот, кто был финансово заинтересован в его смерти.
Вне всякого сомнения, речь шла о крупных денежных суммах. Тот, кто лишил Варази жизни, я думаю, обладал не меньшим богатством, чем сам Варази, но денег, как известно, много не бывает.
Кто же этот могущественный и завистливый враг Автандила? Стоп: почему обязательно враг? И разве подобает более могущественному человеку испытывать зависть к человеку, менее значительному с финансовой точки зрения? Это мог быть лишь тот, кто рассматривал Варази как промежуточный этап к неслыханному обогащению и влиянию.
Треха? Нет. Тот довольствовался тем, что имел, выполняя обязанности «крыши». Подкоп велся, без сомнения, в одном направлении — под «Дионисом-Л». Цель — отобрать эту крупнейшую компанию у ее нынешних владельцев — Лепилиных. Кто реально был в силах покуситься на этот «Титаник» тарасовского торгового бизнеса?
Купер! Я инстинктивно почувствовала, что весь ряд размышлений был предпринят мной только в целях того, чтобы в который раз найти оправдание спонтанным открытиям моего внутреннего чутья — даймона. Как определил этот внутренний голос Сократ. Хотя налицо был факт родства Варази и Купера, это родство и было мостиком к неприступным стенам лепилинской крепости. Даже не мостиком, а пятой колонной — ружьем, которое рано или поздно обязательно должно было выстрелить, тараном, перед тупой мощью которого не смогла бы устоять даже такая твердыня, как «Дионис-Л».
Акции. Да, все дело в них. В случае смерти Автандила они наверняка перейдут в полное распоряжение его сестры — жены Купера. Почему же Купер тогда медлил с убийством Варази? Ответ может быть только один — до определенного момента Купер неплохо использовал Варази, и, когда надобность в услугах последнего отпала, Купер решил избавиться от своего выгодного по всем параметрам родственничка.
В десять утра мы уже подъезжали к проходной военного госпиталя. Игорь, как обычно, остался в машине, а мы с Олегом направились к будке милиционера. Олега, видимо, там знали, потому что пропустили без лишних вопросов. Естественно, и меня вместе с ним.
Омоновец, дежуривший у дверей палаты Валерия Николаевича, увидев нас, постучал в дверь и, приоткрыв ее, просунул в щель коротко стриженную голову.
— Заходите, — кивнул он нам, когда его голова снова показалась в коридоре.
Олег вошел первым. Я, внимательно посмотрев по сторонам коридора, — следом. Валерий Николаевич сидел в кресле, едва втиснув в него свой толстый зад. Во рту торчала неизменная трубка, которой он дымил, как паровоз.
Мы поздоровались и сели на свободные стулья:
Олег — у стола, я — поближе к окну. Лепилин-старший молча посмотрел на своего сына, потом перевел взгляд на меня, а затем уставился в окно. Там без устали полыхал яркий солнечный диск, лучи которого проникали сквозь густую листву росших за окном тополей.
— Ну, как отдохнули? — равнодушным голосом спросил Лепилин-старший.
На его крутых мясистых губах застыла ироническая усмешка: мол, мне бы ваши проблемы.
— Ты вызвал меня затем, чтобы узнать, как мы отдохнули? — запальчиво спросил Олег, дергая ногой от нетерпения.
Лепилин скептически пожал плечами и, выпятив свои и без того полные губы, с ленцой произнес:
— А почему бы мне не спросить своего единственного сына, как тот провел время на отдыхе? — он ухмыльнулся, вперив в сына водянистый, невыразительный взгляд.
— Только начали отдыхать, — Олег вложил в угол рта сигарету и прикурил, — да вот не получилось.
— Ладно, — Валерий Николаевич махнул рукой, — перейдем к делу. Кто-то заинтересован в устранении руководства нашей компании. Первая ласточка — покушение на тебя. Слава богу, неудачное.
Второе — Автандил. Третьим могу быть я.
Он вынул трубку изо рта.
— Еще Катерина, — добавил Олег, ища, куда бы стряхнуть пепел.
Он увидел на столе большую красную пепельницу и придвинул ее к себе.
— И Катерина, — задумчиво согласился Валерий Николаевич.
На пару минут воцарилось молчание, затем Лепилин-старший спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Есть какие-нибудь соображения?
— Какие тут могут быть соображения? — горячился Олег. — Меня пытался убрать Треха, — значит, и остальное — его рук дело.
— Я так не думаю, — спокойно попыхивая трубкой, произнес Валерий Николаевич.
— Но я точно знаю, что взрыв лимузина организовал Треха, — Лепилин-младший явно терял самообладание, — вот и Женя может подтвердить, — он повернулся ко мне, ожидая поддержки.
Я продолжала молча слушать их диалог, перебирая в уме имеющиеся факты.
— С этим я согласен, — произнес Валерий Николаевич, непробиваемый, как скала, — ты лишил Треху жирного куска, и он сгоряча решил тебя попугать.
Может, немного перегнул палку.
— Ничего себе, немного попугать, — Олег вытаращил на папашу глаза. — Ты бы видел, что осталось от лимузина!
— Да что ты заладил: лимузин, лимузин, — передразнил сына отец.
Надо сказать, у него это получилось очень даже похоже. Родная кровь все-таки.
— В корень надо смотреть, сынок, — он ехидно прищурил глаза.
— Я всего несколько месяцев руковожу компанией, — Олег, как маленький, обиженно надул губы, — еще не успел во всем разобраться.
— А надо было успеть, — Лепилин-старший сделал ударение на слове «надо».
— «Надо, надо», — теперь уже Олег передразнил отца, но у него это получилось не так артистично. — Лучше скажи, к чему ты устроил этот театр с инфарктом? Ты же совершенно здоров!
— А ты в этом сомневался? — толстые губы Лепилина-старшего расплылись в улыбке. — Это был стратегический ход. Я чувствовал, что обстановка на предприятии стала какая-то нервозная, но не мог понять, откуда ветер дует.
— Теперь понял? — Олег затушил сигарету и в упор посмотрел на отца.
— Не совсем еще, — вздохнул тот, — но кое-что прояснилось.
— Что, например?
— Я уже сказал, что какая-то очень сильная и очень наглая личность пытается нас устранить, чтобы прибрать компанию к рукам.
— Ха-ха-ха, — не смог сдержаться Олег, — для этого не обязательно было ложиться в госпиталь, они тебя и тут достанут.
— Вот здесь-то ты и не прав, — Лепилин-старший чубуком трубки ткнул в направлении сына, смотри, что получилось. Я — в больнице с инфарктом и, может быть, отброшу копыта. Даже если кто-то захочет выяснить мое состояние и доберется до моей истории болезни, то прочтет, что состояние у меня критическое. Это означает, что ты, как мой наследник, скоро станешь владельцем компании. Но те, кто это затеял, наверняка знают и то, что тебе вся эта тягомотина с руководством компанией хуже горькой редьки.
Олег попытался что-то возразить, но отец оборвал его:
— Помолчи! Дай я договорю. Этот «некто» справедливо предполагает, что ты передашь управление компанией наемному руководителю, с которым этот «некто» сумеет договориться. А если не договорится по-хорошему, припугнет его как следует, и все будет в ажуре. Я подозревал Варази, но его убийство никак не вписывается в мою схему. Что там(за аферу он собирался провернуть с банковским кредитом?
— Ты и об этом знаешь? — не смог сдержать удивления Олег.
— Знаю, знаю, — Лепилин-старший на удивление легко поднял свое грузное тело с кресла и подошел к столу, чтобы выбить трубку. — Так что за махинацию он тебе предлагал?
— Все очень просто, — усмехнулся Олег, закурив новую сигарету, — мы берем кредит на фирму, зарегистрированную по фиктивным документам. В качестве залога мы передаем какой-нибудь наш товар, который остается лежать на нашем же складе. После того как деньги поступают на счет, мы их обналичиваем, а фирма благополучно испаряется. Вот и все.
Просто до гениальности.
— А как же залог? — Валерий Николаевич взял со стола жестяную коробочку с табаком и долго и тщательно стал набивать трубку.
— Залог к тому времени мы реализуем, — просто сказал Олег.
— Он же у вас на ответственном хранении, дружок, — едко произнес Лепилин-старший. — Вам бы пришлось за него расплачиваться.
Он прошелся по палате и, раскурив трубку, снова плюхнулся в кресло, которое жалобно скрипнуло, принимая на себя вес его туши.
— Нет, не пришлось бы, — Олег отрицательно покачал головой, — Автандил мне объяснял какую-то фишку, я, правда, не очень его понял, в общем, ничего бы выплачивать не пришлось. Тем более что банк после этой операции едва ли остался бы на плаву, и требовать свои денежки назад было бы некому.
— Да уж!..
Впервые я увидела на лице Валерия Николаевича что-то вроде разочарования. Непонятно только чем: то ли тем, что его сын не знает всех тонкостей бизнеса (если это можно назвать бизнесом), то ли тем, что не сам должен был провернуть эту аферу.
— Варази просто хотел тебя подставить.
— Так я же не дал согласия, — вскочил Лепилин-младший со стула.
— Сиди, — не повышая голоса, произнес его отец, даже не глядя на сына, снова нацепив маску безразличия.
Видимо, Лепилин знал характер отца, потому что тут же опять опустился на стул.
— Хорошо хоть на это у тебя ума хватило, — добавил Лепилин-старший.
Я поняла, что Лепилин-старший остался доволен тем, что Олег не согласился принять участие в афере с кредитом.
— Есть какие-нибудь соображения? — вперил он в меня свой тяжелый взгляд.
— Кое-что имеется, — ответила я, дождавшись, когда он отведет глаза (у старшего Лепилина была очень сильная энергетика, его аура буквально подавляла всех присутствующих). — Но для начала я хотела бы задать несколько вопросов.
— Валяй, — Валерий Николаевич снова посмотрел на меня, пыхтя трубкой.
— Не вам, а Олегу, — я перевела взгляд с отца на сына:
— Ты не знаешь, в каком именно банке Варази собирался брать кредит?
— В «Кардинале», — ответил он, пытаясь догадаться, куда я клоню.
— А кто его владелец? — проигнорировала я его вопросительный взгляд.
— Михаил Хайтин, — ответил за сына Лепилин-старший. — Он же и управляющий.
— Вы его знаете? — теперь я обращалась к Валерию Николаевичу.
— Знал когда-то, лет двадцать назад.
Я готова была поспорить на свой дневной заработок, что в глазах Валерия Николаевича мелькнул недобрый огонек. Ему не понравилось, о чем я его спросила. Я решила пока оставить этот вопрос открытым.
— Что он за человек? — спросила я вслух, не подавая виду, что заметила его негативную реакцию.
— Если бы ты спросила меня об этом двадцать лет назад, я, может быть, ответил бы тебе… С годами люди сильно меняются, тем более за такой срок.
— Но основные-то черты характера не меняются, — настаивала я.
— Давай не будем гадать на кофейной гуще, — ушел от ответа Лепилин-старший, выпуская клубы дыма, словно военный корабль, прикрывающийся дымовой завесой.
— Хорошо, — решила я подобраться с другой стороны. — Может, вы что-нибудь слышали о нем?
Валерий Николаевич задумался. То ли вспоминал о чем-то, то ли раздумывал: говорить мне или нет.
— Несколько лет назад от лейкемии умерла его жена, — наконец произнес он. — Сейчас живет с сыном Вячеславом.
— Вы знаете адрес?
Валерий Николаевич назвал дом, расположенный на небольшой улочке, почти в самом центре Тарасова.
— Только не понимаю, зачем тебе это?
Я не успела ответить, потому что в коридоре раздался сухой щелчок, который, возможно, уловил только мой тренированный слух. Дверь открылась, и в палату ввалилось тело омоновца, стоявшего на посту.
Почему тело? — спросите вы. Да потому, что, когда он упал, я заметила у него в груди в районе сердца маленькую аккуратную дырочку, которую ни с чем не спутаешь. Это было входное отверстие девятимиллиметровой пули, выпущенной из оружия с глушителем. Причем глушитель должен был быть очень мощный, так как выстрела практически не было слышно. Только удар бойка по капсюлю да движение затворной рамы, посылающей патрон в патронник. Пуля пробила сердце, и омоновец был мертв еще до того, как упал на спину и ударился стриженой головой об пол.
Но за секунду до этого я прыгнула к Олегу и, схватив его за шею, вместе со стулом опрокинула на ковер. Так что можно сказать, что и труп омоновца, и я, и Олег упали одновременно..
— Тс-с, — прошептала я, прижимая губы к уху Олега, перекатившись вместе с ним под стол.
Наверное, он не понял, что случилось, но, почувствовав, что дело пахнет керосином (вернее было бы сказать порохом), притих под столом, свернувшись калачиком.
Я уселась рядом с ним на корточки и глядела поверх стола, на котором стояло огромное блюдо с фруктами, прикрывавшее мою голову от взглядов непрошеных гостей. В том, что таковые сейчас пожалуют, я ни на минуту не сомневалась. Я успела охватить взором поле предстоящей битвы — а у меня не было никаких сомнений на этот счет — и увидела, что Валерий Николаевич не двинулся с места и даже трубки изо рта не вынул. Успев подивиться его поистине олимпийскому спокойствию, я мгновенно перенесла свой взгляд на дверь и достала из кобуры «ПМ».
Сначала появилась рука, в которой была зажата «беретта» с навинченным на нее длинным (около полуметра) глушителем. Затем появился сам владелец «беретты» — подтянутый, среднего роста парень лет двадцати с аккуратной короткой стрижкой. На ногах парня были бесшумные кроссовки, а на плечи был накинут белый халат, который никак не вязался с его грозным оружием. Он мягко, по-кошачьи, перешагнул через омоновца, лежащего на полу, направил ствол пистолета в голову Валерия Николаевича и встал слева от него.
За ним в палату вошли еще трое мужчин, один из которых особенно привлек мое внимание. Он был чуть выше среднего роста, и ему можно было дать от тридцати до пятидесяти лет. Голова его, начиная от круглой макушки и кончая массивным двойным подбородком, была покрыта короткой седой растительностью. Маленькие татаро-монгольские глазки настороженно бегали по углам. Широкий, низкий лоб был изборожден глубокими морщинами, а концы губ были опущены вниз. На неприятной физиономии застыла гримаса высокомерного пренебрежения и хронического недовольства. Кремовая сорочка с короткими рукавами обтягивала отвислое брюшко, которое нависало над непропорционально короткими ногами, к тому же он страшно косолапил при ходьбе.
Этот субъект, единственный из вошедших, был без халата и без оружия.
Еще двое, вошедших вместе с ним, были здоровенными качками, едва натянувшими на себя белую медицинскую спецодежду. Эдакие медбратья-душегубы. В руках они держали по пистолету, только без глушителей. Парни-годзиллы, следуя примеру первого — с «береттой», — направили свои «стволы» на Лепилина-старшего.
Для меня было загадкой, как это четверо вооруженных людей смогли средь бела дня проникнуть на территорию военного госпиталя.
— Привет, Лепила, — сочным баритоном изрек коротконогий, загораживая от меня Валерия Николаевича, — вот так номер, — удивился он, — да ты, я гляжу, здоров как бык! Че ты дурочку-то валяешь, а?
Похоже, незваный гость довольно хорошо знал Лепилина-старшего, если позволял себе подобную фамильярность.
— Какого черта, Купер? Что тебе здесь нужно? — Валерий Николаевич не скрывал своего раздражения, сохраняя хладнокровие.
— Ты прекрасно знаешь, что мне нужно. Твое предприятие, — Купер повернулся, и я смогла увидеть, как он зло ухмыльнулся при этих словах.
— У тебя, никак, крыша поехала, голубчик, — толстые губы Лепилина расплылись в улыбке, — ты даже представить себе не можешь, сколько оно стоит!
Казалось, два старинных приятеля обсуждают планы на уик-энд.
— Во-первых, не называй меня голубчиком, понял? — тонкие губы Купера задрожали. — А во-вторых, ты не въезжаешь, что если не согласишься, то живым отсюда не выйдешь.
— А я-то думаю, кто там рогом землю роет? — покачал головой Лепилин. — А это, оказывается, ты.
Только ведь кишка у тебя тонка, Купер, — откусишь ты этот кусок, а проглотить не сможешь!
Купер снова ехидно ухмыльнулся.
— А ты знаешь. Лепила, что мы теперь с тобой совладельцы?
— Нет, у тебя точно крыша сдвинулась, — Лепилин, как ни в чем не бывало, попыхивал трубкой. — Ты чего несешь-то, а?
— Он не въехал, — Купер повернул свою небритую рожу к одному из «медбратьев», тыча пальцем в грудь Лепилину. — Сейчас я объясню тебе на пальцах.
Все очень просто. Ты думаешь, у Купера восемь классов образования, и он ничего не соображает, да? Может, и так, но у меня самый клевый адвокат. Он мне все разжевал. Ты ведь знаешь, что Автандил погиб?
— Так из-за этого ты его убил? Кретин! Акции «Диониса» именные, их нельзя украсть и пользоваться ими как деньгами. Они продаются на бирже, и владелец заносится в реестр акционеров. А сейчас у тебя на руках цветные бумажки, которыми даже задницу вытирать неудобно.
— А вот ты и ошибаешься, Лепила. Акции Варази перейдут к его наследникам. Его единственной наследницей является его сестра. А так уж получилось, что его сестра Тамара Варази — моя законная жена.
Ты понимаешь, что это значит? — Купер оскалился, наслаждаясь произведенным эффектом. — А Автандил слишком зазнался.
Мне показалось, что Лепилин действительно как-то сник, услышав такую новость. Он даже трубкой перестал дымить.
Не знаю, что бы я сделала на месте Лепилина в подобной ситуации, — может быть, заехала бы Куперу в ухо, чтобы сбить с него спесь. Я никогда не загадываю заранее, а действую по обстоятельствам. Валерий Николаевич же просто плюнул в наглую рожу Купера.
Парень с «береттой» поднес пистолет к виску Лепилина и хотел было нажать на спусковой крючок (я видела, как напряглась его рука), но Купер вытер плевок ладонью и остановил его:
— Погоди, Гробовщик, успеешь.
Хорошенькая кличка для наемного убийцы.
— Я ему еще не рассказал, как я стану владельцем его компании.
— Дурак, — круглые щеки Лепилина-старшего горели от возмущения, — ты никогда не будешь там полным хозяином!
— Ха-ха, сейчас ты все поймешь, — казалось, Куперу доставляет огромное наслаждение издеваться над человеком, на которого было направлено три пистолета, — ты умрешь, естественно, если добровольно не захочешь отдать мне акции.
— Это ты умрешь с этой мечтой, — трубка Лепилина потухла, но он не мог встать, чтобы снова набить ее.
— Короче, все будет так, как я сказал, — Купер пустился в объяснения. Он размахивал руками, живот его трясся от возбуждения, а с лица не сходила самодовольная ухмылка. — Твои акции перейдут к сыночку, и ему придется мириться с тем, что я буду приходить ежедневно в контору и давать указания, которые должны будут выполняться. А так как твой сынуля не очень-то жаждет стоять у руля, то я потихоньку заберу всю власть в свои руки. После этого найду возможность перекупить хотя бы часть акций, и тогда у меня будет контрольный пакет. Ну а если уж и он не согласится на мое предложение, — Купер притворно вздохнул, — его постигнет та же участь, что и тебя. Так что, согласен ты делиться? — Купер явно ожидал положительного ответа.
— Ничего у тебя не выйдет! — с негодованием произнес Лепилин.
— Как хочешь, — Купер снова деланно вздохнул, — я думал, ты будешь сговорчивее. Давай, Гробовщик.
Гробовщик, уставший держать свою «пушку» с полуметровым глушителем, снова поднял «ствол» на уровень виска Валерия Николаевича.
Я не стала ждать, когда он нажмет на курок, и выстрелила первой. Гробовщик покачнулся, рука, державшая «беретту», ослабла, и пистолет мягко упал на ковер. Следом за ним свалился и Гробовщик.
Надо отдать должное «медбратьям» — они быстро отреагировали и, развернувшись, направили «стволы» в мою сторону. Я опять не стала ждать, пока они откроют огонь, и выстрелила, уложив того, что стоял ближе ко мне. Он покачнулся — пуля угодила в его могучую грудь. На ногах он устоял, хотя стрелять у него уже не было сил, которые покидали его вместе с кровью.
Второй успел выстрелить, но промахнулся. Стрелял он намного хуже меня. Пуля просвистела возле моего уха и, отрикошетив от стены, вонзилась куда-то в пол: он стрелял из положения стоя, а я все еще пряталась за столом. Мой следующий выстрел достиг цели. Второй «медбрат» согнулся пополам и, схватившись за живот, уткнулся головой в ковер.
— Стоять! — заорала я Куперу, который после первого выстрела рванул к двери, и направила на него «ПМ».
Но было уже поздно. Его уродливая фигура скрылась за дверью. Потом произошло что-то фантастическое. Скрывшийся за дверью Купер вдруг неожиданно снова появился в проеме. Но шел он не так, как все нормальные люди, а спиной назад. Сделав несколько шагов, он споткнулся о труп омоновца и бухнулся на спину.
Через мгновение я поняла, в чем дело.
Когда я выстрелила в Гробовщика и он, падая, выронил свою «беретту», Валерий Николаевич, перегнувшись через подлокотник кресла, быстро поднял оружие и выстрелил в спину убегавшему Куперу. Выстрел, поглощенный мощным глушителем, был совершенно бесшумным. Поэтому-то и возникло ощущение, что Купер по собственной воле вернулся назад.
Выйдя из-за стола, я осмотрела поле битвы. У входа лежал Купер, прижавшись спиной к омоновцу.
Рядом с креслом Валерия Николаевича — скрючившийся Гробовщик. По другую сторону кресла, ближе к столу, — парочка «медбратьев». Один из них еще подавал признаки жизни. Я наклонилась над ним и перевернула на спину.
— Эй, ты слышишь меня? Как тебя зовут?
— Диман, — чуть слышно прошептал он.
— Диман, это вы убили Катерину?
— Не знаю такую.
— Женщину, которая жила на Пушкинской, — пояснила я, — секретаршу «Диониса».
— Нет, — ответил он, — мы только прошмонали ее квартиру.
— А где она сама?
— Не знаю, — он «отключился».
Это были его последние слова. Дернувшись всем телом, он закатил глаза. Выбравшись из-под стола, Лепилин-младший поморщился, глядя на лежавшие вокруг трупы.
— Пошли отсюда, — Валерий Николаевич уже достал из шкафа брюки, надел их и теперь натягивал сорочку.
«Правильное решение», — подумала я и выглянула в коридор, ожидая увидеть там столпотворение.
К моему удивлению, в нашей стороне никого не было. Лишь одна медсестра шла по направлению к лестнице. Что у них здесь, каждый день стреляют, что ли? Потом только до меня дошло, что звуки выстрелов погасились метровой толщины стенами госпиталя, выстроенного в начале века, и поэтому никто ничего не услышал.