Глава 7
Капустин наотрез отказался уговаривать Леснова в одиночку, и мне пришлось его сопровождать. Ночной холод и время сделали свое дело — шофера удалось разбудить довольно быстро. Он дико посмотрел на нас и поинтересовался, кто мы такие.
— Что-то я таких в Ключах не припомню, — ворчливо сказал он.
— А мы сейчас вовсе и не в Ключах, мы в Коряжске, — разъяснила я. Он долго думал, пытаясь связать в памяти разорванную цепь времен, но потом оставил эти попытки.
— И чего надо? — подозрительно спросил он.
Я протянула Капустину раскрытую ладонь. Он немного помялся и со вздохом все-таки положил в нее деньги. Я показала деньги Леснову.
— Одного человека до окраины подбросить надо, — деловито сказала я. — Высадишь — и свободен. Одно только условие: он захочет раньше сойти — не выпускать. Улавливаешь?
— От Леснова не уйдешь, — сказал водитель. — Куда ехать?
— Он покажет, — кивнула я на Капустина и вернулась ко входу в гостиницу.
Чижов с Пряжкиным скучали возле крыльца. Друг на друга они старались не смотреть. Мое появление они встретили с облегчением.
— Сейчас подъедет машина, — коротко сообщила я. — Пряжкин зайдет в вестибюль. Вернется он, думаю, в сопровождении этого типа. Мы с вами, Чижов, его здесь встречаем и сажаем в транспорт.
Чижов кивнул.
— Я не хочу туда идти, — неожиданно заупрямился Пряжкин.
— У вас нет выбора, — заметила я.
Пряжкин обреченно посмотрел на меня и поплелся в гостиницу. Когда он открывал тяжелую дверь, из-за угла, фырча и дребезжа, выкатился самосвал. Ослепив нас светом фар, он затормозил возле самого крыльца. Детина, дремавший в вестибюле, встревоженно поднял голову.
Унылая фигура в голубом плаще на этот раз не заинтересовала бандита. Он попытался изнутри через стекло рассмотреть подъехавший автомобиль, но это ему не удалось. Торопливым шагом, переваливаясь на ходу, как моряк, он направился к дверям. Пряжкин, оставшийся без внимания, растерянно топтался у порога.
Я кивнула Чижову, и мы быстро взбежали по ступенькам. Едва дверь отворилась и коренастая накачанная фигура возникла на пороге, я нанесла парню концом зонта разящий удар в пах. Признаюсь, у меня было искушение нажать перед этим потайную кнопку, но я все-таки удержалась.
Едва громила с негромким стоном наклонился, я ухватила его за воротник и, придав ускорение, сбросила со ступенек прямо на молниеносный кулак Чижова.
Все было кончено в одно мгновение. Грозный качок лежал на асфальте, бессильно раскинув толстые ноги в широченных штанах и грязных адидасовских кроссовках. Я быстро обыскала его. Под мышкой у парня, как водится, обнаружилась кобура с пистолетом Макарова и запасная обойма. Я разрядила пистолет и забросила обе обоймы подальше в кусты.
Из кабины самосвала одновременно выскочили Леснов и Капустин. Шофер, взлохмаченный и угрюмый, подошел ближе и, сунув руки в карманы ватника, скептически посмотрел на лежащее у его ног тело.
— И куда же я его повезу? — неприязненно спросил он. — Он меня двумя пальцами задушит. Не, не повезу я его!
Я расстегнула брючный ремень отморозка и выдернула его из петель. Надежно связав ремнем запястья качка, я обернулась к Леснову:
— А теперь повезешь?
Он замялся и оглядел наши напряженные лица.
— Ноги бы еще… — неуверенно произнес он.
— Да как ты его тогда из кабины-то вытащишь! — рассердился Чижов. — У тебя пупок развяжется! А так он сам выпрыгнет — милое дело!
Леснов колебался.
— Добавить бы надо! — сказал он просительно. — За вредность…
— Дайте ему еще сотню, Капустин! И пусть проваливает!
Капустин скрипнул зубами и полез за бумажником. Получив сотню, шофер немного успокоился и даже принял участие в погрузке безжизненного тела. Мы усадили парня на сиденье и захлопнули дверцу.
— До окраины! — предупредила я Леснова. — А то — гляди у меня!
— Не сомневайтесь! — успокоил меня водитель.
Отморозок все еще был без сознания, и Леснов почувствовал себя гораздо увереннее.
— Ну и ударчик у вас, Чижов! — с уважением заметила я. — Неужели после семьдесят девятого никаких медалей?
— Да, сила удара у меня есть, — скромно ответил Чижов. — Но в нашем деле скорость реакции нужна. А новая поросль подоспела — прыткие ребята, юркие… Оттеснили…
Заглушив его слова, заревел мотор самосвала, и Леснов погнал свою грохочущую колесницу прочь, торопясь побыстрее достичь вожделенной окраины.
— Пойдемте вселяться! — нетерпеливо сказал Капустин. — Я надеюсь, нас там больше никто не караулит?
Мы поднялись по ступенькам и вошли в холл. Дежурная администраторша с миловидным заспанным лицом и с белым перышком от подушки, нечаянно застрявшим в ее каштановых волосах, вяло препиралась с облокотившимся о стойку Пряжкиным.
— Меня не хотят вселять, — сообщил Пряжкин.
— Меня это не удивляет, — сказала я и поинтересовалась у администраторши: — Но нас-то вы, думаю, не откажетесь разместить?
Она подозрительно посмотрела на нас и, борясь с зевотой, сказала:
— Порядочные люди днем поселяются!
Ее представление о порядочных людях, оказывается, во многом совпадало с моим. Однако Капустин придерживался другого мнения. Когда в поле его зрения не было бойцов криминального фронта, привычные амбиции немедленно оживали в нем. Вот и теперь, властным и нетерпеливым жестом выложив на стойку документы, он категорически заявил:
— Для нас должны быть забронированы номера. Потрудитесь, уважаемая, оформить нас побыстрее… И потом, имейте в виду, что в шесть часов ко мне по делам службы должен прийти человек — проводите его в мой номер, договорились?
Дежурная лениво раскрыла его паспорт, полистала и юмористически заметила, что господина Капустина ищут уже с вечера.
— Их тут была целая толпа, — сказала она. — Которые вами интересуются. Страшные с виду такие. Не местные, видать. Но ничего, вели себя тихо. Двое в двадцать пятый заселились, а остальные попросили разрешения здесь посидеть… Вы их еще не видели?
Капустин недовольно тряхнул головой:
— Повторяю, уважаемая, ко мне должен прийти один человек. Один! Вовсе не страшный. Обыкновенный приличный человек. Он спросит мою фамилию, а вы назовете мой номер. Никто больше в этом городе не имеет ко мне ни малейшего отношения! Попрошу это запомнить.
Он говорил чересчур раздраженным тоном, явно недовольный собой. Не сомневаюсь, что в его багаже был загодя припасен подарок для администратора, и вообще сценарий этого разговора должен был быть совершенно иным. Но теперь все пошло прахом, и Анатолий Витальич был раздосадован до крайности.
Желая смягчить впечатление, вызванное его резким тоном, и расположить к нам миловидную администраторшу, я сказала со вздохом:
— Вы знаете, девушка, мы по дороге попали в такую аварию! Шофер, представьте, — насмерть, а мы отделались ушибами и легким испугом. Но пришлось добираться пешком, и все мы очень устали…
Дежурная ахнула и широко раскрыла глаза.
— Да что вы говорите! — воскликнула она. — Насмерть! Как страшно! Где же это?
— На трассе между Ключами и Коряжском, — не моргнув глазом, сказала я.
— Там все время бьются! — убежденно заявила администраторша. — Особенно когда шары зальют и гонят, как бешеные… И вы, что же, бедненькие, все время пешком?
Я скромно кивнула.
— Надо же! — вздохнула она. — А идти нужно! В командировке ведь… Сейчас с работой туго. У нас вот тоже — с температурой, а бежишь на работу… А куда денешься — вон их сколько вокруг, молодых без работы…
— Можно ключи? — нетерпеливо сказал Капустин.
Она взглянула на него сочувственным взглядом — еще бы, в аварии он особенно пострадал — и положила на стойку ключи.
— Ваш шестнадцатый, — сказала она. — Двухместный. На двоих, значит, с товарищем Чижовым… А у девушки восемнадцатый. Рядом.
За спиной у меня кто-то жалобно пискнул. Я обернулась — забытый всеми Пряжкин смотрел на меня тоскливым взглядом.
— А вот этого товарища как бы заселить? — небрежно спросила я. — Он, кажется, тоже попал в аварию…
Администраторша смерила Пряжкина ироническим взглядом и сказала:
— Этот товарищ тут с вечера отирается… Его давешние ребята два раза на улицу выставляли. Я уже хотела милицию вызывать, но они отговорили, сказали, что сами справятся… А он опять, вишь, тащится. А по одежке видать — приличный когда-то был человек. Вот что она, водка-то, делает!
— И все-таки, — настойчиво повторила я, — нельзя ли его куда-нибудь?
— Да куда же его? — удивилась дежурная. — У него же ни денег, ни документов. Да и номеров у меня теперь свободных нет. Последний двадцать пятый заселили.
— Ну, тогда вот что, — решительно сказала я. — Пускай он в моем номере отогреется, а я тут в вестибюле посижу…
Капустин презрительно сморщил нос и, демонстративно повернувшись к Пряжкину спиной, внушительно сказал мне:
— Евгения Максимовна, вы с ума сошли!
— Анатолий Витальич, — вполголоса ответила я. — Это моя работа. Вы уверены, что никто сюда не вернется до прихода курьера? Вы уверены, что его не перехватят у входа? Вы уверены, что Пряжкина можно оставлять без присмотра?
— Делайте, что хотите, — сказал Капустин и пошел в номер, размахивая ключами.
Чижов задержался, чтобы спросить:
— Может быть, мне побыть тут с вами? У нас на пару неплохо получается…
— Не стоит, — ответила я с улыбкой. — Сейчас в этом нет необходимости. Лучше спрячьте подальше Пряжкина. И не забудьте забрать из душевой чемодан!
— Обязательно, — успокоил он меня и, подмигнув, сказал: — Спокойного дежурства!
Мы остались с администраторшей вдвоем. Она посмотрела на меня жалостливым взглядом и предложила:
— Знаешь, девушка, ступай-ка тогда во-он в ту маленькую комнатку. Там у меня лежанка — отдохнешь хоть маленько… А то, надо же, пешком столько километров!
— Давайте сделаем по-другому, — предложила я. — Все равно я сейчас не засну. Давайте я за вас тут посижу, а вы отдыхайте. Если что — я вас разбужу.
Она неуверенно на меня посмотрела.
— Ну, если так… — сказала она и доверительно сообщила: — Я ведь вообще-то на рынке еще подрабатываю. Отдежурю — и на рынок… А что поделаешь, если кушать хочется! Ну, так я пойду тогда? У нас тут по ночам вообще-то спокойно…
Она с видимым облегчением удалилась в свою каморку, и я осталась одна. Вестибюль, залитый электрическим светом, был пуст и тих. За черными стеклами фасада шумели высокие деревья — поднимался ветер. Я подошла поближе и выглянула на улицу. Погода ухудшилась. Небо было затянуто тучами. Снаружи на стекло липли редкие сухие снежинки.
Я вернулась и уселась за стойку на место дежурной. Кварцевые часы на стене показывали четыре. От тишины звенело в ушах. От нечего делать я проверила свои карманы и обнаружила в плаще шокер, о котором совершенно забыла, предпочитая прибегать к помощи сокрушительного чижовского кулака. У нас с ним действительно получалась неплохая пара, но сейчас эта маленькая электрическая штучка была весьма кстати. И еще в кармане у меня лежал ключ от злосчастного двадцать пятого номера.
Прошел час. Ветер на улице усиливался, и уже настоящий снегопад заплясал за стеклами вестибюля. Я представила себе, как преобразятся утром дома и улицы, запорошенные чистым белым снегом, и у меня стало необыкновенно хорошо на душе. Первый снегопад всегда возвращает моим ощущениям чуть-чуть детской свежести и трогательности. Но с каждым годом, увы, это «чуть-чуть» становится все меньше и меньше…
Примерно в двадцать минут шестого возле крыльца мелькнула какая-то фигура. Пока я пыталась сообразить, кто это может быть, дверь распахнулась, и в гостиницу вбежал человек.
С первого взгляда было ясно, что это тот самый «бычок», которого мы с Чижовым около часа назад завалили у крыльца. Окинув беглым взглядом вестибюль и, кажется, не узнав меня, он бросился вверх по лестнице. Его волосы и плечи были присыпаны снежком, а нос посинел — видимо, с окраин ему пришлось добираться пешком.
— Молодой человек! — окликнула я.
Он на бегу обернулся и недовольно выругался.
— Если вы в двадцать пятый — так там никого нет! — добродушно сказала я. — Вот ключ!
«Бычок» затормозил и, тупо поглядев на меня, спросил:
— Как это — никого нет? Где они могут быть?
— А они съехали, — невинно сообщила я.
— Ну ни хрена себе! — ошарашенно сказал парень, невольно делая шаг вниз по лестнице. — И ничего, что ль, не сказали, в натуре? А пацаны на джипе приезжали?
— А как же! — откликнулась я. — Подъехали с полчаса назад, все погрузились и уехали.
— Ну ни хрена себе! — повторил парень, пораженный моей фантазией до глубины души. — А мне-то чего теперь делать?
— А вам они записочку оставили, — услужливо сказала я. — Там, в номере. Пойдемте, я вам открою.
Он без звука поплелся за мной, все еще не в силах прийти в себя после сногсшибательного известия. Мы поднялись на второй этаж и остановились перед двадцать пятым номером. Здесь мы впервые внимательно посмотрели друг на друга. У парня под левой скулой лиловел внушительных размеров фингал, придававший ему задиристый и слегка печальный вид.
— Сменилась, что ль? — мрачно спросил он меня. — Вроде другая была… А вообще, я тебя где-то видел…
— Меня по телевизору показывали, — не моргнув глазом, ответила я. — В программе ОРТ.
Я открыла ключом дверь и предупредительно уступила «бычку» дорогу. Он шагнул в комнату и издал возглас удивления. Я немедленно воспользовалась шокером, и парень с грохотом повалился на пол. В соседнем номере проснулись и заколошматили в стену. Не теряя времени, я сорвала с кровати простыню и, свернув ее в жгут, связала отморозка по рукам и ногам. Трофим, прикованный к батарее, с любопытством наблюдал за моими действиями.
— Ловко у тебя получается, — сдержанно похвалил он. — Недооценил я тебя. Ты в спецназе работаешь, что ли?
— Сейчас я работаю на Капустина, — бросила я через плечо. — И это сильно повышает его шансы.
Трофим кивнул на своего бойца, неподвижное тело которого я с трудом задвинула под кровать, и почти равнодушно осведомился:
— А это чудо откуда? Что, ребята уже вернулись?
— Не вернулись, не радуйся. А этого твой Вадим все-таки оставил на стреме. Настырный он у тебя, Вадим этот!
Трофим кивнул.
— Вадим с головой, — согласился он, — а вот оставил дурака!
Неожиданно в дверь постучали. Держа наготове шокер, я чуть-чуть приоткрыла дверь. Передо мной в трусах и майке, встрепанный и разгневанный, стоял жилец из соседнего номера.
— До каких пор! — выкрикнул он высоким противным голосом. — До каких, я спрашиваю, пор будет продолжаться этот бардак? Я не спал всю ночь! Я обращусь к администрации гостиницы, в конце концов! Пусть вас выселяют! Это безобразие! — и он взволнованно поправил на носу большие роговые очки.
Я посмотрела на него с сожалением и сказала низким грудным голосом:
— Мужчина! Как вам не стыдно! Лезть в номер к незнакомой даме — в одних трусах! Я этого так не оставлю. Я немедленно сама иду к директору гостиницы и выясняю ваши координаты. Завтра же я напишу жалобу на ваше производство. Пусть знают, как славно вы проводите время в командировках!
Мужчина в неглиже побледнел. Он лихорадочно схватился за очки, за трусы, беспомощно открыл рот, но не нашелся, что сказать, а когда я холодно обронила: «Скройтесь с моих глаз!», тотчас пропал.
Я осторожно прикрыла дверь и задумчиво посмотрела на Трофима. В двадцать пятом номере скопилось уже достаточно взрывоопасного материала, своего рода радиоактивного элемента. И кто мог сказать, когда начнется цепная реакция? Конечно, Трофиму было невыгодно поднимать шум — это неизбежно привело бы к вызову милиции и довольно щекотливому разбирательству. Но и упускать нас ему тоже не хотелось. Вопрос был в том, когда вернутся его основные силы, и наши с ним желания в этом плане были диаметрально противоположны.
— Я хочу в туалет, — вдруг мрачно заявил Трофим.
Видимо, он решил форсировать события, не желая полагаться на волю слепого случая.
— Все чего-то хотят, — философски заметила я. — Я, например, хочу «Мерседес», но…
— При чем тут «Мерседес»! — возмутился Трофим. — У меня естественная потребность!
— Тем более, — все тем же резонерским тоном продолжила я. — Мы живем пока не в коммунистическом обществе, где будут удовлетворяться любые потребности человека…
— Ну ты и сука! — с бессильной злобой произнес Трофим. — Смотри, ох ты и пожалеешь!
Я пожала плечами и удалилась, тщательно, на два оборота, заперев дверь.
За время моего отсутствия ничего существенного не произошло. На мраморном полу подсыхали следы незадачливого качка. За окном летел снег. Часы показывали без десяти шесть. Дежурная спала в своей комнатке мертвым сном.
Я опять уселась на ее место и принялась ждать. Последние минуты, как обычно, казались непомерно долгими. Наконец раздался негромкий щелчок кварцевых часов, стрелки на циферблате вытянулись в одну прямую линию, послышался шум открываемой двери, и в гостиницу вошел курьер.
