Глава 5
Мне открыла худенькая опрятная женщина, на лице которой навеки застыло выражение озабоченности и тревоги. Она сразу же пригласила меня в дом, и я вошла, изо всех сил стараясь представиться созданием несчастным и безобидным, не от мира сего.
Разговаривали мы на кухне, где за широким столом сидел нелюдимый мрачный мужчина, облаченный в рубашку, ватные штаны и шерстяные носки, и шумно ел щи. Видимо, это и был хозяин самосвала. На меня он даже не взглянул.
Жалким доверчивым голосом я изложила хозяйке совершенно дикую историю о том, как мы с мужем перепутали станцию и сошли раньше, чем следовало, но нам, хоть умри, необходимо попасть до полуночи в Коряжск, потому что у нас там тетя, а у тети слабое сердце, и не могли бы вы… то есть ваш муж… мы хорошо заплатим… Так я ныла, а про себя гадала, откуда в моем рассказе появилась тетя — то ли я позаимствовала ее у несчастного Пряжкина, то ли это была моя собственная тетя Мила, которой, бедняжке, сейчас наверное, икалось. Хозяйка выслушала печальную повесть, сочувственно кивая и поддакивая, а потом с сожалением сказала:
— Нет, милая, не сможет он тебя отвезти… Никак.
Она имела в виду, конечно, типа в шерстяных носках, который продолжал яростно хлебать щи, не обращая на нас никакого внимания. Я набавила цену.
Хозяйка скорбно покачала в ответ головой.
Но я уже завелась и назвала сумму, на которую можно было приобрести приличный холодильник. Хозяйка вздохнула и негромко сказала:
— Нет, девушка, не получится. Выпимши ведь он… Куда он поедет?
Вдруг чавканье оборвалось, и хозяин, устремив в нашу сторону сумасшедшие глаза, упрямо заявил:
— А вот поеду! — Я увидела, что он действительно пьян, и пьян мертвецки.
Женщина замахала руками.
— И думать не моги!
Муж секунду смотрел на нее, а потом шарахнул по столу кулаком так, что все предметы на нем подскочили сантиметров на десять в воздух.
— Сказал — поеду!
Женщина ахнула. Мне стало неловко, но изменить я уже ничего не могла — процесс сделался неуправляемым. Шагая, как механизм, мужик сдернул с крючка телогрейку и натянул ее поверх рубахи, не застегивая. Сопя и раскачиваясь, влез в пудовые сапоги. Потом махнул мне рукой и, не оглядываясь, вышел из избы.
Чрезмерное количество пассажиров его не смутило. Пересчитав нас по головам, он без церемоний отобрал у Капустина драгоценный чемодан и зашвырнул в кузов.
— Сундук сюда! — безапелляционно заявил он. — Вы — в кабину! Бабу — на колени!
Нам оставалось только подчиниться. Усаживаясь на коленях у Чижова, я предупредила:
— Только не вздумайте чего-нибудь себе вообразить!
— Я постараюсь, — скромно ответил он.
— Не понимаю, — с усилием выговорил Капустин. — Это все на самом деле или я сплю? Мы же все разобьемся!
— Это кто разобьется?! — с угрозой спросил хозяин самосвала, втискивая себя в кабину. — Ты, что ль, профессор? — Он презрительно посмотрел на Капустина и, обдав перегаром, спросил: — Ты у себя в институтах про Леснова слышал? Нет? Вот и молчи!
— А кто это — Леснов? — осторожно поинтересовался Капустин.
— Леснов — это я, — мрачно сказал шофер.
Мотор взревел, и самосвал, расплескивая лужи и взлетая на кочках, в одно мгновение вымахнул на шоссе. Леснов сразу же набрал максимальную скорость, так что в самосвале все завибрировало и загремело, и деловито бросил:
— Куда едем?
— В Коряжск!
Он кивнул головой и припал к рулю. Залитая лунным светом дорога понеслась нам навстречу.
Сначала все ошеломленно молчали, вслушиваясь в рев мотора и свист ветра в щелях кабины. Потом Капустин обернулся ко мне и с тоской сказал:
— Ну и что толку? Сейчас эти ублюдки приедут в Коряжск, встретятся там со второй машиной и будут вместе благополучно поджидать нас в гостинице… Что в лоб, что по лбу! С десятком этих мерзавцев даже вам не справиться!
Что ни говори, а это был завуалированный комплимент, и он придал мне энергии. Я принялась размышлять. Десять человек — это, конечно, многовато. А нельзя ли как-нибудь уменьшить это число? Я чувствовала, что вот-вот найду решение. И вдруг я вспомнила — карта! Короткая дорога! У нас есть шанс опередить красный джип и устроить ему сюрприз! Я наклонилась к водителю и прокричала ему в ухо:
— Здесь есть дорога через лес, напрямик! Мы не сможем по ней проехать?
— Ты Леснова знаешь? — прокричал в ответ шофер.
— А то! — сказала я.
Он удовлетворенно кивнул.
— Леснова попроси — по воде проедет! — сурово заявил он. — По кремлевской стене! С завязанными глазами!
И вдруг так резко крутанул руль, что все повалились друг на друга. Едва не перевернувшись, самосвал скатился с шоссе и ворвался в черный колючий лес. С болью в сердце я услышала, как шарахнулся в кузове мой новенький импортный чемодан. А Леснов, не сбавляя скорости, погнал машину по узкой лесной дороге, искусно лавируя среди вылетающих из мрака сосновых стволов. Глаз он, правда, не завязывал, но в этом и не было необходимости, потому что глаза его стекленели сами собой и, по-моему, он уже мало что видел вокруг. Оставалось предположить, что либо в машине установлен автопилот, либо у руля примостился ангел-хранитель, поднаторевший в автомобильных гонках.
Казалось, это испытание никогда не кончится, но совершенно внезапно лес кончился и наш самосвал, завывая, как раненый зверь, вылетел на шоссе. Я взглянула на часы — лесная гонка продолжалась всего около восьми минут.
— Глуши мотор! — крикнула я, предусмотрительно изо всех сил упираясь руками в приборную панель.
Леснов послушно выполнил команду, и самосвал затормозил, едва не опрокинувшись в кювет. Нас швырнуло вперед, и я услышала глухой удар и ругань Капустина — он все-таки впечатался лбом в стекло.
— Туши огонь! — распорядилась я и вылезла из машины.
Следом за мной слез Чижов, стараясь не задеть сломанную руку. Я осмотрелась. Справа от дороги вниз уходил поросший травой и редкими елочками, не слишком крутой склон, упиравшийся в подножие соседней горы, сплошь покрытой темным лесом.
Я попросила шофера отъехать на встречную полосу, а потом обернулась к Чижову и спросила:
— Хотите пострелять?
— Можно, — застенчиво сказал он.
— А можно так, чтобы жертв по возможности не было, — поинтересовалась я, — но все скаты у движущегося объекта были бы повреждены?
— Попробуем, — подумав секунду, сказал Чижов. — Если с упора и из положения лежа… А вы думаете, они еще не проехали?
— Шоссе идет по кольцу, — объяснила я. — Вряд ли они будут гнать по незнакомой ночной дороге. Но, думаю, с минуты на минуту они должны появиться.
И как бы в подтверждение моих слов вдали замаячили огоньки. Они стремительно приближались, и я крикнула Чижову:
— Занимайте свою позицию!
Он выхватил неизменный «парабеллум» и поманил меня за собой. Мы подбежали к невысокой елочке, которая одиноко торчала метрах в десяти от дороги, и укрылись за ней. Земля была жесткой, холодной и неуютной.
Чижов деловито пристроил ствол «парабеллума» на елочной ветке и попробовал прицелиться.
— Нормально! — буркнул он. — Лучшего все равно не будет.
Огоньки приближались. Уже не было никаких сомнений, что это джип, — столько этих огней было. Сверкали фары, сверкали подфарники, целая гирлянда полыхала на крыше машины — у меня опять возникло ощущение, что я вижу самолет, заходящий на посадку.
Когда джип был от нас всего в полуста метрах, Чижов повернул ко мне голову и с надеждой спросил:
— Ну что — лупить?
— Давай! — сказала я.
Чижов прильнул к стволу елки и прицелился. Джип катился по гладкой дороге, угрожающе сверкая огнями. Чижов нажал на спуск.
Грохот выстрела ударил меня по ушам, на секунду оглушив. Но я успела услышать, как в горах послушно откликнулось короткое звонкое эхо. И тут же выстрелы застучали один за другим — торопливо и настойчиво.
Я скосила глаза. Лицо Чижова было холодно и бесстрастно — левый глаз прищурен, палец раз за разом плавно оттягивает спусковой крючок. Не удивлюсь, подумала я, если обнаружится, что в каком-нибудь семьдесят пятом Чижов и по стрельбе занял приличное место по России — ради удовольствия так не стреляют.
Еще не успел отзвенеть последний выстрел, как со стороны шоссе послышались громкие, не менее оглушительные хлопки, панически завизжали тормоза, и сверкающая туша пронесшегося мимо нас джипа заюлила, задергалась и вылетела на обочину. Кренясь на правый бок, она покатилась вниз по склону. Затем джип перевернулся, теряя по пути свои роскошные фонари, и врезался в группу молодых елочек, росших далеко внизу.
Мы наблюдали это, стоя у края дороги, сразу же после того, как ее покинул подбитый нами джип. Чижов хладнокровно убрал в кобуру дымящийся «парабеллум».
— А у вас хорошо получается, — заметила я.
— У меня была большая практика, — объяснил Чижов. — Мне довелось побывать во Вьетнаме.
— Как вы думаете, они живы? — спросила я, глядя вниз.
— Я, конечно, не доктор, — задумчиво проговорил Чижов, бросая оценивающий взгляд на поверженный джип. — Но должен заметить, что некоторые люди гораздо более живучи, чем нам того бы хотелось.
— Меня беспокоит только одно, — сказала я. — Не побегут ли они в правоохранительные органы с жалобой на дорожных хулиганов?
— Не думаю, — ответил Чижов. — Кто их поймет в местных органах? Тем более что их машина наверняка нашпигована всяким компроматом… Для местных органов это будет просто подарок судьбы. Нет, эти ребята будут выпутываться самостоятельно…
— Тогда не будем терять время, — предложила я.
Но нас ожидал новый сюрприз. Водитель Леснов, утомленный сверхурочной работой, спал непробудным сном.
— Вот так номер! — сказала я. — Кто же поведет машину?
— У меня рука, — предупредил Чижов.
— Я плохо вожу, — признался Капустин.
— Значит, опять все ложится на могучие женские плечи, — вздохнула я.
— Э, постойте! — воскликнул Чижов. — Конечно, господин Леснов — лицо в своем роде уникальное, но на коленях я его держать не согласен!
— А я — тем более! — поспешно сказал Капустин и, передвинув тело уникального Леснова на свое место, сел за руль.
Чижов опять принял меня в свои объятия, и мы поехали.
Как оказалось, Капустин не так уж и плохо водил машину, но, разумеется, до Леснова ему было далеко. Оставшиеся километров сорок мы проделали за час и около десяти часов вечера прибыли в Коряжск.
Въехав на окраинные улицы, мы остановили машину и принялись совещаться.
— Предлагаю ехать сразу в гостиницу, — сказал Капустин. — Там на месте сразу станет ясно, что к чему. Думаю, их осталось не более пяти-шести человек.
Кажется, он всерьез уверился в нашей с Чижовым неуязвимости.
— А у меня остался один патрон, — серьезно сказал Чижов и, не удержавшись, засмеялся. — Для себя приберег!
Капустин недовольно на него покосился.
— Нашел время шутить! — сердито сказал он. — Лучше скажи, что делать!
— Давайте подумаем, — предложила я. — Они не дождались нас на вокзале. Что прежде всего приходит им в голову? Разумеется, что мы сошли в Ключах. Но там у них предусмотрена засада. Они едут с вокзала в гостиницу и спокойно ждут нас там. Им известно, что примерно через полтора часа должен подъехать второй джип — при любом раскладе. Но его нет. Они начинают волноваться и уточняют у администратора, не подъехал ли господин Капустин из Тарасова. Его, однако, нет. Что дальше?
— Ждут. Что же еще? — подсказал Чижов.
— Меня интересует, как они распределят силы, — сказала я. — Не будут же они всей компанией торчать в машине? Но и бросить ее они тоже не решатся.
— Пару человек они оставят в джипе — следить за подъездом, — уверенно сказал Чижов. — Так всегда делается.
— Еще двоих посадят в вестибюле, — подхватила я. — Чтобы мы не сумели прошмыгнуть мимо их длинного носа.
— А Трофим наверняка снимет номер, — сказал Капустин. — Он — босс. Не станет он торчать с шестерками в вестибюле.
— Ну хорошо, будем считать, что силы противника мы расставили, — со смешком сказала я. — Самым опасным участком остается вестибюль. Теперь — что будем делать мы?
— Эти ребята до сих пор знают в лицо только Анатолия Витальича, — задумчиво проговорил Чижов. — Что, если…
— Пряжкин! — напомнила я.
— Ах черт, забыл! — выругался Чижов и стукнул себя кулаком по колену.
Повисла тяжелая пауза.
— Я вижу только один выход, — сказала я. — Чтобы не устраивать свару в вестибюле, которая со всех сторон нам невыгодна, мы должны проникнуть в гостиницу с черного хода, найти номер Трофима и взять его в заложники. Без главаря никто из них и пальцем не шевельнет. Мы продержим его под дулом пистолета до утра, дождемся курьера и спокойно отчалим.
— У меня один патрон! — встревоженно напомнил Чижов.
— Но вы же не скажете об этом Трофиму? — улыбнулась я.
Капустин колебался.
— Ну-у… пожалуй! — наконец сказал он. — Только еще вопрос, сумеем ли мы найти номер Трофима, а главное, сумеем ли мы его скрутить?!
— У нас впереди целая ночь, — успокоила я его.
Капустин изобразил на лице отчаянную решимость и завел мотор. Мы поехали. Жизнь в городе уже замирала. Улицы, почти все с одноэтажными домами, были пустынны. На перекрестках одиноко мигали бесполезные светофоры.
Проезжая мимо аллеи, засаженной деревьями и кустарником, Капустин обронил:
— В конце аллеи — наша гостиница. Сейчас объедем по соседней улице, чтобы с тылу…
— Ну-ка, притормозите! — попросила я.
Капустин остановил машину за перекрестком. Я слезла с чижовских колен и сказала:
— Подождите меня здесь. Я схожу на разведку. Углубляться не буду, а просто погляжу на джип. Мне интересно, насколько сильно мы ошиблись в расчетах.
Для уверенности я прихватила с собой зонтик. Слава богу, городские власти здесь отличались похвальной экономностью и не бросали денег на ветер. При всей снисходительности трудно было назвать ночной Коряжск городом, залитым огнями. Кругом царил загадочный полумрак. В аллее, по которой я шла, горел единственный фонарь, но горел уже каким-то истощенным, вибрирующим светом, его едва хватало, чтобы осветить пятачок вокруг фонарного столба. Не думаю, что моя скромная фигура в этой полутьме особенно бросалась в глаза. И все-таки, когда я дошла до середины аллеи, меня кто-то окликнул!
Я настороженно обернулась, выставив перед собой зонт, и увидела, как откуда-то из кустов, из ночного мрака выбирается человек. Всмотревшись, я с огромным удивлением узнала в нем Пряжкина!
Роскошный голубой плащ на нем был изжеван и перепачкан в грязи. Лицо выражало крайнюю степень страдания и униженности. Вдобавок это лицо украшал огромный черный кровоподтек, закрывавший полностью весь левый глаз.
Пряжкина била крупная дрожь. Он шатался и еле выговаривал слова.
— Девушка! — жалобно сказал он. — Вы не покажете, где здесь др-другая г-го-стиница?
— Другой нет, — твердо ответила я. — А что, в эту вас не пускают?
— В эт-ту не пускают, — сокрушенно признался он.
— А почему? — поинтересовалась я.
Он задумался, содрогаясь так, что клацали зубы.
— П-по м-многим п-причинам, — сказал он наконец и тоскливо посмотрел на меня. — Я уж-жасно з-замерз!
— И давно вы здесь сидите, Пряжкин? — спросила я.
— Б-больше ча-са, — ответил он и вдруг вытаращился на меня. — От-ткуда вы меня з-знаете?
— Протрите глаза, — грубо посоветовала я. — Вы с кем сюда приехали?
Он с ужасом разглядывал мое лицо, пытаясь вспомнить. Наконец что-то прояснилось у него в мозгу, и он промямлил:
— А-а… вы б-боялись ехать в купе, потому что там х-хулиганы… Что-то у меня все в голове перепуталось!
— Вы не ответили на мой вопрос!
Пряжкин опять всмотрелся в меня и обрадованно уточнил:
— Да вы же сами! С этими, хулиганами!
Память у него восстанавливалась прямо на глазах. Я решила ему помочь.
— Если уж на то дело пошло, — сказала я, — то с хулиганами сотрудничаете именно вы. А меня нанял ваш начальник — Капустин. Который вас не любит. И, между прочим, поделом.
— Вот еще, — сказал Пряжкин, стуча зубами. — Ваш Капустин у меня вот где! — и он показал мне озябший синий кулак.
— Ничего не путаете? — осведомилась я. — Мне известно, что на вас у Капустина имеется компромат. А что у вас, кроме пустого кулака?
— Б-будет! — пообещал Пряжкин.
— Сомневаюсь, — усмехнулась я. — Насколько я понимаю, вас отстранили от участия в операции? Это временно или уже окончательно?
Пряжкин с тоской посмотрел в конец аллеи и промолчал.
— Подозреваю, что окончательно, Пряжкин. Мавр сделал свое дело… Пироги будут делить без вас. Пора задуматься о своем будущем. Или вы собираетесь замерзнуть здесь, в кустах?
— О каком будущем? — угрюмо спросил он.
— Ну хотя бы о ближайшем — где вы будете спать, что есть, на какие деньги купите билет… Или вы надеетесь, что Трофим вас пожалеет?
— Трофим ударил меня по лицу! — с обидой сообщил Пряжкин.
— Ну вот видите… Но еще не все потеряно, Пряжкин. Я предлагаю вам сделку. Вы оказываете мне небольшую услугу, а я обеспечиваю вам кров, стол и обратный проезд. Если я буду убеждена, что ваши усилия искренни, я даже буду ходатайствовать перед господином Капустиным о восстановлении вас по службе.
Он недоверчиво посмотрел на меня.
— И вы… вы полагаете, что я могу… рассчитывать на снисхождение? — сказал он голосом раскаявшегося грешника.
— Человеческое великодушие безгранично! — заверила я его.
— Что я должен сделать? — спросил он неожиданно окрепшим голосом.
— Во-первых, скажите, сколько здесь с Трофимом человек? Ведь с вокзала вы ехали вместе, не так ли?
— Ехал, — подтвердил Пряжкин. — Но я этот момент плохо помню. Вроде… вроде их было пять человек! Но не уверен…
— Мне нужно точно знать, где сколько людей, — объяснила я. — Сколько в машине, сколько в вестибюле, где находится сам Трофим. Особенно где сейчас Трофим! Вам надо вернуться в гостиницу, сказать, что замерзли и хотите переговорить с Трофимом… Даже если вас спустят с лестницы, ничего страшного — главное, вы получите какую-то информацию… Только не пытайтесь опять переметнуться! — предупредила я. — За вашу судьбу я не дам тогда и ломаного гроша.
— Не беспокойтесь, — сказал Пряжкин. — Теперь я не доверяю Трофиму. Согласитесь, как можно полагаться на типа, который хлещет людей по лицу! — Он возмущенно шмыгнул носом и отвернулся. — Ладно, я пошел. Ждите меня здесь. Я долго не задержусь.
И он торопливой, неверной походкой затрусил к зданию гостиницы. Я не была полностью уверена в лояльности новообращенного Пряжкина и на всякий случай спряталась в тени.
Прошло пятнадцать томительных минут. Наконец вдалеке послышалось хлопанье массивной двери, приглушенные голоса, а еще через некоторое время на дорожке возникла жалкая фигурка Пряжкина.
Я убедилась, что за ним никто не идет, и вышла из укрытия. Пряжкин, увидев меня, вздрогнул, но тут же обрадовался.
— Идемте! — придушенным шепотом сказал он, хватая меня за рукав. — Идемте отсюда подальше! Я все разузнал! Они дали мне пинка! Мерзавцы! Ну ничего, они мне за все заплатят! — Пряжкин обернулся и погрозил гостинице кулаком — тем самым, в котором у него до недавней поры содержался Капустин.
— Итак? — подбодрила я его.
— Я все узнал! — повторил он. — К этому мерзавцу… к Трофиму… меня, правда, не пустили… Он прислал своего клеврета, мордоворота своего. Думали, что я сообщу им что-то новое! Не на такого напали! Я сказал им прямо, что замерзаю, и потребовал… — тут он несколько сник. — В общем, они меня опять выставили. А эта гадина, администраторша, еще и смеялась! Вместо того чтобы вмешаться и прекратить безобразие!
— Так что же вы узнали? — поторопила я его.
— Что я узнал? — спохватился он. — Трофим сидит в номере, в тепле! Двадцать пятый номер, вот! Когда я потребовал — администраторша связалась по телефону с двадцать пятым… И с ним этот, опричник его, мордоворот. Ух и рожа!
— А остальные?
— Еще трое торчат внизу, у входа. Они меня и вышвырнули. И, знаете, по-моему, они ждут вас!
— А кто-нибудь остался в машине, вы не заметили?
Пряжкин самодовольно улыбнулся.
— Я не заметил! Я поступил очень хитро. Просто подошел прямо к машине и попросил у водителя закурить. А сам в этот момент наблюдал!
— Ну и? — спросила я.
— Закурить он мне не дал! — со вздохом ответил Пряжкин. — Мне и не нужно было — я не курю, — но этот хамский тон!
— Да нет, — сказала я. — Меня интересует, сколько их в машине.
— Один, — ответил Пряжкин. — Один водитель, и более никого.
— Значит, их шестеро, — задумчиво подытожила я.
— Выходит, так, — согласился Пряжкин и, кутаясь в плащ, с надеждой спросил: — И куда мы теперь?
— Да все туда же, в гостиницу, — ответила я.
Пряжкин открыл рот, но больше вопросов задавать не решился. Мы дошли до конца аллеи и свернули направо. Пряжкин не обратил никакого внимания на стоящий за углом самосвал и очень удивился, когда я подвела его к машине.
— Уф-ф! — сказал Чижов, увидев меня. — Ну, Евгения Максимовна, так недолго и инфаркт заработать! Мы уже думали, что вы не вернетесь… А кто это с вами? Ба! Анатолий Витальич, посмотрите, кто к нам пришел!
Капустин выглянул из кабины и скривился.
— Какого черта он здесь делает? — возмутился он.
— Но-но, осторожнее! — предупредила я. — С этой минуты господин Пряжкин находится под моим покровительством!
Пряжкин застенчиво улыбнулся. Капустин сделал такое лицо, будто проглотил живую муху, но ничего больше не сказал.
— Благодаря Пряжкину мы теперь владеем бесценной информацией! — похвасталась я. — Наши расчеты блестяще подтверждаются. Пора приступать к активным действиям. Анатолий Витальич, поехали! Где вы хотели припарковаться?
— А куда вы собираетесь приткнуть своего протеже? — саркастически поинтересовался Капустин. — На крышу, что ли?
— Пускай лезет в кузов! — распорядился Чижов.
— Ну да, в кузов! — обиделся Капустин. — Там чемодан.
— Знаете что, Пряжкин, — сообразила я. — Вставайте-ка на подножку и держитесь хорошенько.
Набитый битком самосвал, с прилепившимся на подножке Пряжкиным, сделал круг по спящему переулку и подъехал к зданию гостиницы с тыла. Капустин заглушил мотор и вопросительно посмотрел на меня.
— Вы здесь бывали раньше? — спросила я. — Хотя бы приблизительно помните, где у них что находится?
— Боюсь, что не очень, — признался Капустин. — Но могу точно сказать, что вот эти темные окна в конце каждого этажа, это — душевые.
— Отлично, — сказала я. — А можно попасть с первого этажа на второй, минуя вестибюль?
— Конечно, — ответил Капустин. — Рядом с душевой — вторая лестница. Из вестибюля она не просматривается.
— Совсем хорошо. Тогда подождем, пока в номерах улягутся спать, и приступим.
За моей спиной кто-то робко постучал в стекло. Я обернулась и увидела освещенное луной несчастное лицо Пряжкина.
— Мне бы немного погреться! — взмолился он.