Глава 4
Времени в запасе оставалось не слишком много — около пяти часов. До прибытия в Коряжск поезд должен был сделать еще две остановки — в Ступино и в Ключах. До Ключей нужно было успеть избавиться от «хвоста», и по возможности без шума. Четкого плана у меня не было. Поэтому именно с шума я и решила начать.
В четвертом вагоне события развивались неторопливым, но неприятным образом. Оба отморозка, приклеившись к двери нашего купе, настойчиво пытались войти в контакт с укрывшимися внутри пассажирами. На их стук никто не откликался, и тогда отморозки затягивали трагическими голосами старую угрожающую песню, в которой самым невинным было обещание «порвать пасть». После такого концерта открыть им мог только ненормальный.
Завидев меня, парни сделали равнодушные лица и принялись пялиться в окно. Я прошла, не удостоив их взглядом, как подобает порядочной женщине, и отправилась искать начальника поезда.
Попала я к нему без труда — он был обманут моим обаянием и молодостью. Его хмурое, измученное лицо с глубокими морщинами как будто даже разгладилось, когда он увидел перед собой скромную и симпатичную особу.
— Присаживайтесь, — по-отечески предложил он. — У вас какие-то проблемы?
— Нет, у меня все в порядке, — живо ответила я. — А вот у вас действительно проблемы.
Начальник поезда с веселым изумлением поднял брови.
— В самом деле? — воскликнул он. — Нет, проблем у меня хватает! Но откуда вам-то про них известно?
— Случайно подслушала, — похвасталась я и с самым серьезным видом сообщила: — Двое мужчин в поезде едут зайцами!
Начальник невольно рассмеялся.
— И это, милая девушка, вы называете проблемами! Сейчас пошлем проверить билеты, виновные заплатят штраф или же, в противном случае, будут ссажены с поезда…
— Ах вот как! — самым стервозным голосом протянула я. — Значит, для вас это не проблема? А я почему — то так и думала! Еще когда увидела, как они дали взятку проводнице, я сразу подумала, что у вас тут все схвачено. Пассажиры дают проводнику, проводник делится с вами, а потом за городом вырастают дачки — знаете, такие скромные дачки, трехэтажные, крытые оцинкованным железом!
Начальник поезда опешил.
— Что вы несете? Какие дачки? — грубо проговорил он, опять делаясь старым и хмурым.
Но я не дала ему расслабиться. Вспомнив уроки актерского мастерства, которые получила в разведшколе, я отвязалась на всю катушку. Я превратилась в разъяренную фурию, вечную искательницу правды-матки. Я вопила, что выведу всех на чистую воду, что пойду с жалобой в управление железных дорог, что мой брат работает в областной газете и обожает вскрывать махинации именно на железных дорогах, что я вообще до министра путей сообщения дойду…
— Как ваша фамилия? — ледяным голосом спросила я, неожиданно обрывая крик.
— Сидоров моя фамилия! — с ненавистью сказал бедный начальник, снимая с крючка форменный китель.
Мы вышли из купе. При этом у меня был такой победоносный вид, что смотреть на меня было, наверное, очень противно. Сидоров и не смотрел. Он кликнул своего помощника, крупного черноволосого дядьку с румяными щеками, и мы втроем решительной официальной поступью направились в четвертый вагон. Парни все еще торчали там.
— Вот они! — торжественно объявила я. — Сели без билета. Сама видела!
Отморозки уставились на меня волчьими глазами. Кругломордый хотел что-то сказать, но приятель удержал его.
— Попрошу ваши билеты! — требовательно сказал Сидоров, делая непреклонное лицо.
— Э-э… а в чем дело, начальник? — развязно спросил красавчик, пытаясь выдавить из себя улыбку.
— Ваши билеты! — жестко повторил Сидоров.
— Слушай, начальник… — начал красавчик.
— Попрошу не тыкать! — возвысил голос Сидоров.
Парни переглянулись. Им очень не хотелось отвлекаться, но скандал им тоже не был нужен.
— Все в порядке, начальник! — миролюбиво заговорил отморозок, избегая местоимений. — Билеты у проводника, все путем…
— Пройдемте в ваш вагон! — потребовал начальник поезда.
Парни замялись. Потом они придвинулись поближе и, понизив голос, наперебой забормотали:
— Ну что вы, в натуре… Свои же люди… Ну, мы заплатим! По полной таксе! Что положено, без базара… — Кругломордый залез в карман желтой куртки и вытащил оттуда ошеломительную пачку денег.
Румяный помощник Сидорова присвистнул. А тот, тревожно оглянувшись на меня, громко объявил:
— Сейчас пройдем в мой вагон! Оформим все актом. В присутствии…
Парни согласно закивали головами и торопливо побежали вслед за официальными лицами. Сидоров, угрюмый и злой, как черт, шел впереди. Он не оглядывался, будучи в полной уверенности, что я неотступно следую по пятам, дабы пресечь малейшую попытку злоупотреблений.
Но он был мне больше не нужен. Едва за живописной группой хлопнула дверь тамбура, я постучалась условным стуком в купе. Мне открыл встревоженный Чижов.
— Все в порядке, — сказала я. — Капустин остается здесь. Чижов, за мной! И захватите «парабеллум».
С собой я взяла шокер и железнодорожный ключ. Нужно было застать отморозков врасплох, пока они не пришли в себя после визита к начальнику поезда. Только у меня не было уверенности, что удастся справиться сразу с обоими…
Мы с Чижовым вышли в тамбур соседнего вагона. Я отперла наружную дверь и велела Чижову ее караулить.
— Когда я вернусь в тамбур, — предупредила я, — сразу вытаскивайте пистолет, а как только следом появится человек — берите его на мушку… Стрелять не желательно. Пока все.
Он понимающе кивнул и занял свою позицию.
Едва я заглянула в соседний вагон, как сразу увидела своих знакомцев. Они уже разделались с проблемой безбилетного проезда и теперь, разъяренные как звери, спешили обратно, предвкушая, как отыграются на обитателях четвертого купе, когда те будут в их руках.
Первым шел красавчик. Едва моя фигура попала в поле его зрения, я изобразила на лице ужас и юркнула в тамбур. Они прибавили ходу, видимо, попутно рассчитывая прищучить и противную бабу, которая испортила им кайф.
Я ворвалась в тамбур и, мигнув Чижову, прижалась к стене возле двери. Мой шокер был наготове. Тут же раздался треск стальных замков, и следом за мной вломился красавчик, буквально кипящий от злобы.
Чижов ковбойским движением обнажил свой «парабеллум» и, наставив дуло в лицо отморозку, рявкнул:
— Стоять!
Тот отпрянул, и я без помех шарахнула его разрядом пониже левого уха. Он судорожно дернулся, сложился пополам и рухнул на железный пол тамбура. Его приятель шел вторым и, увидев «парабеллум», метнулся тут же назад, пытаясь одновременно сделать два дела — вытащить из-под своей необъятной куртки пистолет и открыть дверь у себя за спиной. Первой поддалась дверь — рука кругломордого наконец нащупала ручку и нажала на нее. Он с неожиданной прытью проскользнул в проем и исчез.
— Дверь! — крикнула я.
Чижов убрал пистолет и распахнул дверь вагона. Внизу тянулись безлюдные перелески, унылый вид которых не могла оживить даже зелень хвойных деревьев.
— Взяли! — скомандовала я.
Мы подхватили красавчика, все еще находящегося в обмороке, и насколько возможно бережнее ссадили с поезда. Скорость в этот момент была не слишком большой, и мне показалось, что наш приятель приземлился достаточно удачно. Его тело скатилось по бурой насыпи и завязло в жухлой траве.
Мы заперли дверь и, переведя дух, с тревогой посмотрели друг на друга. Но все было спокойно. Поезд продолжал движение. Никто не звал на помощь, никто не выбегал в тамбур, никто не срывал стоп-краны.
— Хорошо, что он шел первым, — сказала я. — Этого, в желтой куртке, могли заметить из вагонов.
— А что вот теперь с ним делать? — озабоченно спросил Чижов.
— Есть у меня одна мыслишка, — успокоила я его. — Ступайте к Анатолию Витальевичу и ждите меня.
К начальнику поезда я зашла как своя, без стука.
— Что у вас еще? — делаясь мрачнее тучи, поинтересовался он. — Желаете проверить акт? Или поймали еще одного зайца?
— Гораздо хуже! — многообещающе произнесла я. — У нас следующая остановка в Ступине? Немедленно свяжитесь со станцией и потребуйте, чтобы нас встречал ОМОН. В поезде вооруженный бандит!
Начальник закрыл лицо руками.
— Вы с ума сошли! — плачущим голосом сказал он. — Какой бандит?
— А такой! — торжествующе заявила я. — В желтой куртке. Который только что сунул вам на лапу! Он поймал меня в тамбуре и пригрозил убить. Я сама видела у него пистолет! Знайте, что я этого дела так не оставлю. Я немедленно иду в свой вагон, собираю подписи всех пассажиров и отправляю жалобу в МПС. Вам не удастся заткнуть мне рот!
Сидоров побледнел, и я подумала, что с жалобой, пожалуй, переборщила.
— Никто и не собирается затыкать вам рот, — обреченно сказал начальник поезда. — По-моему, это вообще невозможно сделать.
Он при мне связался со Ступином и лаконично обрисовал ситуацию. Голос его звучал так убедительно, что на станции не стали ничего уточнять и пообещали, что ОМОН будет наготове.
— Вы довольны? — устало спросил начальник, закончив разговор.
— Я буду довольна только тогда, когда наши железные дороги станут образцом пунктуальности и дисциплины! — с пафосом произнесла я и добавила: — До чего нам, впрочем, еще ох как далеко!
Начальник отвернулся и достал из кармана валидол.
Как я и полагала, кругломордого теперь следовало искать в ресторане. Он одиноко сидел в углу помещения, настороженно посверкивая оттуда злыми глазами. На треть опорожненная бутылка водки стояла перед ним на столике. Он казался очень расстроенным.
Видимо, в их парочке мозговым центром являлся красавчик, и теперь, оставшись в одиночестве, кругломордый потерял почву под ногами. На активные действия у него не хватало духу, и он предпочел тактику выжидания, скрашивая горечь неудач обычным российским средством.
Я присела за столик и мило улыбнулась. Отморозок вытаращил глаза и недобро ухмыльнулся. В тамбуре он меня не видел и поэтому ничуть не встревожился.
— Чего тебе, коза? — сказал он полупьяным голосом. — В рог хочешь? Лыбится она! Кайф нам поломала — и лыбится! Ничего, сейчас Юрок придет…
Последние слова он произнес не совсем уверенно.
— Юрок теперь не скоро придет, — сказала я с сожалением.
В голове у кругломордого начало кое-что проясняться. Как ни был он туп, но, сопоставив некоторые факты, пришел к заключению, что я совсем не случайно то и дело попадаюсь у него на пути.
— Вот, значит, как! — сказал он севшим голосом. — Что вы с Юрком сделали?
— То же, что и со Свином, — любезно ответила я. — Съеденная фигура снимается с доски.
Он одним махом вылил в рот полстакана водки и помотал головой.
— Все равно, — убежденно произнес он. — Все равно вам хана.
— Это откуда такие данные? — поинтересовалась я.
Отморозок победоносно усмехнулся.
— Лукьян за вами самого Трофима послал, — значительно произнес он. — Трофим свое дело знает. От него не уйдешь. Отвяжетесь по полной программе.
— И много вас с Трофимом поехало? — невинно спросила я.
Кругломордый подозрительно уставился на меня.
— Скоро узнаешь, — пробормотал он с угрозой.
К нам подошел официант в замасленной белой униформе и предупредил:
— Закрываемся, ребята… Ступайте в вагон.
Мой собеседник мрачно посмотрел на него, но спорить не стал. Он допил водку и поднялся.
— Ну пошли, что ль! — небрежно бросил он мне. — Я за тобой присмотрю, — он пьяно засмеялся. — Чтоб не обидели!
Шагая через вагоны, он с вызовом поглядывал по сторонам, то ли нарываясь на драку, то ли опасаясь подвоха. Потом ему вдруг понадобилось в туалет, о чем он мне тут же по-свойски и выложил.
Но ему не везло. Проводник запер туалет перед самым его носом, недружелюбно буркнув, что сейчас будет станция и можно потерпеть. Отморозок тупо подергал дверную ручку и длинно выругался.
— Какие проблемы! — успокоила я его и достала свой личный ключ. — Прошу!
Кругломордый удостоил меня одобрительного взгляда и скрылся в туалете. Я немедленно заперла его и посмотрела в окно. За окном уже появились окраины поселка Ступино. Сломя голову я бросилась к начальнику поезда и объявила ему, что бандит заперт в туалете пятого вагона и об этом нужно немедленно сообщить, чтобы ОМОН действовал целенаправленно.
Господин Сидоров, кажется, уже начал привыкать ко мне, потому что безропотно связался со станцией и передал необходимые уточнения.
— Но, позвольте, — вдруг сказал он, оборачиваясь. — Как понимать — заперт в туалете? Но кто же его там запер?!
Однако ответа на свой вопрос он так и не получил, потому что я уже выпорхнула из купе.
Поезд затормозил. Захлопали открываемые двери, и начался цирк. Пятый вагон оцепили дюжие ребята в пятнистой форме с короткоствольными автоматами наперевес. Несколько человек ворвались в тамбур и, едва меня не затоптав, взяли на мушку дверь туалета. Пассажиры высовывались со своих мест, чтобы лучше видеть, и, раскрыв рты, с наслаждением наблюдали за происходящим.
— Дверь заперта на ключ, — услужливо сообщила я.
Омоновцы разом обернулись и посмотрели на меня так, словно хотели съесть. Потом до командира дошло. Он приказал привести проводника. Вместе с проводником появился начальник поезда. Проходя мимо, он скорбно посмотрел на меня и отвернулся. Проводник, бледный от ответственности, отпер дверь туалета. Его немедленно оттеснили и выпихнули в коридор.
— Выходить! — заорал омоновец.
Дверь медленно отворилась. В проеме показалась желтая куртка. Мощные руки вцепились в нее и выхватили отморозка из туалета. Я успела увидеть его изумленное лицо, услышала два глухих удара, крик боли, и вот уже кругломордый стоял в классической позе — руки уперты в стену, голова опущена, ноги расставлены.
— Шире ноги! — закричал командир и, словно накладывая последний штрих, саданул отморозка башмаком по лодыжке.
Моего знакомого обыскали и сразу же нашли пистолет. Находка вызвала у омоновцев такой восторг, что они тут же еще пару раз саданули кругломордому по ребрам и заковали в наручники.
Он оглянулся — в глазах его не было боли, а лишь безграничное изумление.
— Ты что, командир! — пораженно хрипел он. — Пушка-то чистая! Законная пушка, командир!
Его ухватили за рукав, за ворот, безжалостно наклонили вниз голову и чуть ли не на руках вынесли из вагона. На перроне его ждала спецмашина с проволочной сеткой на окнах.
Задержавшиеся омоновцы, оставшись без дела, быстро осмотрелись по сторонам, царапая лица пассажиров пытливыми неласковыми взглядами, и тут же ссыпались по ступенькам вагона с грохотом и матом.
Никто, кроме меня, ничего не понял. Нет, пожалуй, был еще один человек. Уже когда все завершилось и поезд побежал среди холмов, он подошел ко мне и негромко осведомился:
— Простите, у меня к вам тоже один вопросик. Вы часто ездите этим поездом?
— В первый и последний раз! — непреклонно заявила я.
— Это хорошо, — хмурое лицо Сидорова немного разгладилось. Он с благодарностью посмотрел на меня и признался: — А я тут десятый год, но этот рейс мне запомнится на всю жизнь!
Он повернулся и окрепшей походкой направился в свой вагон. Мне бы очень не хотелось еще раз огорчать этого милого и задерганного человека, но впереди был еще час пути, и никто не мог гарантировать, что этот час будет спокойнее предыдущих.
Я вернулась в четвертый вагон и постучалась в купе. Мужчины встретили меня взглядами, в которых читались нетерпение и тревога.
— Статус-кво восстановлен, — небрежно сообщила я. — Теперь остается обсудить наши действия в Коряжске.
Капустин с видом астронома, открывшего новую звезду, подал идею сойти в Ключах и оставить, таким образом, конкурентов с носом.
— Мысль ценная, — согласилась я. — Но, во-первых, существует проблема гостиницы — ведь рано или поздно мы должны там появиться, а во-вторых, в Ключах нас наверняка будут ждать.
— То есть? — вскинулся Капустин.
— Это обычный прием, — объяснила я. — Вы сходите на одну остановку раньше и думаете, что всех обдурили. Но если эта идея пришла в голову нам, то почему она не может прийти в голову Трофиму? Кстати, вы не знаете, кто это такой?
— Это правая рука Лукьяна, — мрачно ответил Капустин. — Омерзительный тип. Дважды проходил по делу об убийстве, но оба раза свидетели отказывались от показаний, и он продолжает гулять на свободе. Здоровый такой, черный, как цыган, на пальце носит золотую печатку… Абсолютно неуправляемое и жестокое животное. Не останавливается ни перед чем. А почему вы спрашиваете? Он что…
— Вот именно, — подтвердила я. — Он едет в Коряжск.
Капустин присвистнул и обреченно махнул рукой.
— И почему я не отговорил брата! — с горечью сказал он. — Ведь я так не хотел этой поездки!
— Еще не поздно вернуться, — любезно подсказала я.
Капустин посмотрел на меня глазами, полными муки. Я поняла, что, несмотря на весь свой страх и благоразумие, он не в силах устоять перед дьявольским искушением и не успокоится до тех пор, пока драгоценные камни не окажутся в его руках.
— Значит, едем дальше? — спросила я. — Тогда предлагаю следующее. В Коряжске нам выходить, конечно, не с руки. Уже стемнеет, нас будут караулить на перроне, свобода маневра будет крайне ограничена. Мы сойдем в Ключах. Но не сразу. Сойдем, когда поезд уже тронется и разочарованные конкуренты махнут на нас рукой. Вы умеете прыгать с идущего поезда?
Мужчины переглянулись и снисходительно пожали плечами.
— Брать с собой мы ничего не будем, — категорически заявила я. — Кроме моего чемодана, куда мы засунем ваш сейф. С комфортом будем путешествовать тогда, когда выберем менее опасный маршрут. Чемодан понесет Анатолий Витальич. Чижов будет олицетворять нашу огневую мощь. А я возьму зонтик, чтобы прикрывать вас в случае дождя.
— А с этим что будем делать? — с интересом спросил Чижов, кивая на сладко спящего Пряжкина.
— Пусть едет дальше, — мстительно сказал Капустин. — К тете!
— Его все равно в Коряжске высадят, — заметила я. — Кстати, Анатолий Витальич, поставьте рядом с ним свой чемодан. Проводник непременно решит, что это багаж Пряжкина, и уговорит взять чемодан с собой. Мир тесен — может, еще свидитесь.
Капустин пожал плечами и поднял крышку нижней полки. Мы опустошили мой чемодан, оставив только самое необходимое, и уложили в него набитый деньгами металлический кейс. Мои вещи перекочевали в чемодан Капустина, который мы оставили на виду, бросив поверх него роскошный голубой плащ Пряжкина — для убедительности.
Следующая станция находилась примерно на середине оставшегося отрезка пути, и ехать до нее оставалось минут пятнадцать. Время тянулось невыносимо медленно. Капустин нервничал.
Я разложила на столе карту и нашла на ней станцию Ключи. Рядом было село с одноименным названием, через которое проходила автомобильная трасса. Километрах в тридцати от Ключей шоссе поворачивало на север, а еще через тридцать километров делало новый поворот и устремлялось к Коряжску. Я обратила также внимание, что оба поворота основной трассы соединяет короткая грунтовая дорога, идущая прямиком через лес. На всякий случай я взяла это на заметку.
За окнами давно сгустились сумерки, но сквозь разрывы в тучах выглянула полная луна и залила окрестности призрачным голубым сиянием. На фоне мерцающего лунного света очертания проносящегося мимо нас хвойного леса казались загадочными и зловещими.
— Сколько стоим в Ключах? — хрипло спросил Чижов.
— Три минуты, — ответила я. — Будьте внимательны. Мы не должны ошибиться.
Мы выключили в купе свет и приникли к окну. Вскоре мимо прокатились огни автомобильного переезда, промчалась встречная электричка, и наконец появилась платформа станции. Небольшое станционное здание с ярко освещенными окнами просматривалось насквозь — зал ожидания был пуст. Пусто было и на перроне — лишь две пожилые грузные женщины с корзинами в руках всматривались в окна проходящего поезда.
— Никого вроде, — неуверенно сказал Капустин. — Может, выйдем?
Я отрицательно покачала головой.
— Береженого бог бережет.
Поезд со скрежетом и шипением остановился. Захлопали двери. В коридоре послышались торопливые шаги. Тетки с корзинами побежали к вагонам, крича: «Кому пирожки горяченькие?» Я внимательно разглядывала перрон и наконец увидела то, что ожидала увидеть. Внезапно из здания станции вышел человек. Он был коротко стрижен, одет в кожаную куртку и необъятные вареные джинсы. Мощные шея и плечи выдавали в нем завсегдатая спортивных залов. Он нетерпеливо озирался, словно поджидая кого-то. Убедившись, что из поезда никто не вышел, он круто повернулся и скрылся в здании станции.
— Похож? — спросила я.
— Похож, — согласился Чижов.
По перрону объявили отправление. Опять последовал процесс запирания дверей, снова зашаркали шаги по коридору, поезд дернулся и плавно пошел вдоль платформы.
— Вперед! — скомандовала я.
Капустин подхватил чемодан, а я — зонтик, Чижов, уходя последним, зажег в купе свет, чтобы Пряжкин был на виду. Мы цепочкой быстро прошли в тамбур, я достала ключ и отперла дверь.
Поезд набирал ход. Платформа станции осталась позади. Освещенная луной насыпь катилась у нас под ногами.
Капустин, держась за поручень, спустился вниз, сбросил на насыпь чемодан и, сделав серьезное лицо, прыгнул. Приземлившись, он не удержал равновесия, но тут же вскочил и помахал нам рукой. Чижов, вытянув в сторону сломанную руку, сиганул вниз. Было видно, как он бежит по инерции вслед за поездом, балансируя на ходу руками.
Я последовала за своими спутниками, и вскоре мы опять были вместе. Все были целы и невредимы — только Капустин слегка порвал брюки и очень из-за этого расстроился.
Мы спустились с насыпи, продрались через заросли какого-то кустарника и вышли на окраину села, через которое было проложено автомобильное шоссе. Вскоре со стороны станции, сверкая многочисленными огнями — точно локомотив или бомбардировщик, — промчался джип. В неверном ночном свете он казался зловещего черного цвета. Но у меня не оставалось уже никаких сомнений, что нам в очередной раз повезло и мы опять разминулись с опасностью.
Мы выбрались с раскисшей, пропитанной дождевой водой колеи на дорогу. Капустин с грустью посмотрел на свои перепачканные штиблеты, на порванные брюки и кисло сказал:
— Вопрос в том, на чем мы отсюда уедем?
— А верно, на чем? — подхватил Чижов, оглядываясь по сторонам.
Улицы погруженного во тьму села казались вымершими. Далеко не во всех домах светились окна. Видимо, здешние жители предпочитали ложиться спать пораньше.
Но я была уверена, что транспорт мы раздобудем. В сегодняшней деревне не всегда отыщется лошадь, но какая-нибудь развалюха с мотором имеется на каждом дворе. Важно угадать интонацию при переговорах, потому что неверно выбранная интонация может погубить все и вас не повезут даже за несусветную плату.
Чтобы не терять время, я решила начать с домика, напротив которого мы остановились. Хозяева его еще не спали, а возле калитки стоял голубой самосвал.