Глава 19
Ярцев позвонил мне на другой день, ближе к вечеру, и сообщил, что записная книжка Владимира Филимонова уже у него. Можно, мол, подъехать и забрать ее. Я отправилась в редакцию.
– Что ты хочешь здесь найти? — Антон смотрел на меня почти с усмешкой. — Сейчас никто не записывает телефоны в такие книжки — сразу в сотовый номера вбивают.
– Но сотового у нас нет, поэтому я попробую поискать здесь, вдруг мне повезет?
Я листала страничку за страничкой. Фамилии, имена, адреса, телефоны, какие-то даты… Наконец я нашла такую запись: «Похмелов Илья. Д.Р. 20 марта». Дальше шел номер телефона.
– Записи-то старые! Все эти люди, небось, уже и номера телефонов поменяли, и…
– Дни рождения тоже?
– А при чем здесь дни рождения? — удивился Антон.
– Смотри, здесь написано: «Д.Р. 20 марта». Я думаю, это дата рождения. Зная имя и дату рождения, мы можем найти этого человека.
– Не факт. А может, это означает «делает ремонт» или еще что-то… Мало ли!
– Нет, Антон, скорее всего, это именно день рождения. А раз один человек записал дату рождения другого человека, значит, он собирался поздравить его с этим событием. А раз собирался поздравить, значит, они как минимум в приятельских отношениях. Согласен? Надо позвонить этому Похмелову Илье и спросить у него о Владимире.
Я взяла телефон со стола Ярцева и набрала номер, указанный против строчки «Д.Р. 20 марта». Некоторое время шли гудки, затем мне ответил старушечий голос:
– Слушаю!
– Здравствуйте! Скажите, пожалуйста, с Похмеловым Ильей можно поговорить?
– А его нету, он пошел в магазин и еще не вернулся.
– Если я позвоню попозже, я не очень побеспокою вас?
Я старалась говорить как можно вежливее, все-таки человек пожилой, может, ей трудно ходить.
– Звоните, — великодушно разрешила бабушка и отключилась.
– Что? — спросил Антон с нетерпением.
– Подождем…
– Полина, неужели ты в самом деле хочешь что-то по этому делу раскопать?
– А тебе твой журналистский нюх ничего не подсказывает?
– Вообще-то, нет.
Антон откинулся на спинку стула и посмотрел на меня с иронией.
– А мне лично интуиция говорит, что история эта странная, загадочная, и не все здесь чисто, — заявила я.
– Хорошо, посмотрим, вдруг и правда что-то выгорит?
Я снова набрала номер Ильи. На этот раз мне ответил мужской голос:
– Да, Похмелов — это я. С кем имею честь?
– Вас беспокоят из редакции газеты «Горовск сегодня». Вы не согласились бы ответить на несколько наших вопросов?
– А на какую, простите, тему мы будем беседовать? Дело в том, что я сейчас занят…
– Вы знали Филимонова Владимира?
– Знал… Мы вместе работали.
– Скажите, когда вам будет удобно о нем поговорить?
– Либо сегодня вечером, попозже… либо… Но ведь Владимир давно пропал! Уже три года тому назад. Говорят, его признали умершим…
– Вот об этом мы и хотели бы побеседовать с вами.
Через час мы с Антоном сидели в квартире Похмелова Ильи Петровича, преподавателя того же колледжа, где работал пропавший Филимонов.
– Мы с Володей не то чтобы дружили, но так… захаживали друг к другу. Я, вообще-то, человек одинокий, а он был семейным. Чаще, конечно, он ко мне заходил. Я со старенькой мамой живу. В тот день он тоже пришел ко мне. Я ему сам позвонил, он обещал зайти и починить выключатель в кухне. Я, знаете, руками-то не очень… Как говорит моя мама, я — неумеха. Я больше головой работаю… Диссертацию защитил. А Володя умел работать и руками, и мозгами. Пришел, поставил мне новый выключатель, мы посидели буквально несколько минут, пива попили… Он уже уходить собирался, и тут ему — звонок на мобильник. Кто звонил, я не в курсе, только одно могу сказать: этот разговор был ему неприятен.
– Почему вы так решили?
– Он отвечал и морщился.
– А что он говорил?
– Да я точно не помню, но что-то типа — «Ладно, мол, зайду, только о чем говорить-то?» Создавалось такое впечатление, что кто-то звал его куда-то для приватного разговора, а он не хотел идти. Но тот человек, похоже, был назойливым. Лично у меня сложилось такое мнение.
– А потом?
– Он ушел. И все. Позже я узнал, что домой в тот день он так и не вернулся… Ко мне и милиция приходила… Я им все то же самое рассказал.
– На работе он ни с кем не был в… натянутых отношениях?
– Нет, что вы! У нас коллектив хороший, люди все интеллигентные… Даже не знаю, с кем бы он мог не поладить? Мы все до сих пор удивляемся.
– Хобби у него какое-нибудь было?
– У него было одно хобби — семья. Он очень любил жену и сына. Работа и семья — в этом была вся его жизнь. С работы он бежал домой, потому что Кешку надо было забирать из садика, а пацана он очень любил! Утром Володя с удовольствием бежал на работу, потому что любил преподавать.
– Со студентами он не конфликтовал?
– Да разное, конечно, бывало. Учебный процесс все-таки, кто-то не выучил, приходилось «двойки» ставить… Но конфликтов как таковых у Володи с ребятами не было.
Мы поблагодарили Похмелова и направились к выходу.
Когда мы уже начали спускаться по лестнице, хозяин вышел на лестничную площадку и сказал нам вслед:
– Я вспомнил: он свою родственницу не любил, золовку, что ли… Говорил, надоедливая, мол, баба и пацана балует. Из-за нее он и с женой даже иногда ругался.
– Спасибо.
Мы с Антоном вышли на улицу.
– Ну и что ты теперь будешь делать, мисс Марпл?
– А мог он, скажем, пойти к Ангелине? Может, все-таки это она звонила ему?
– Зачем? Если они были в таких отношениях…
– Вот именно! Антон, они были в очень неприязненных отношениях, она могла позвонить ему с предложением, скажем, помириться. Или — обговорить что-то насчет Иннокентия. У них же была одна общая точка соприкосновения — ребенок!
– Конечно, это вполне допустимо. Но если он пришел к ней, она что же — замочила его? Топориком по голове, потом расчленила и спустила куски тела в унитаз? Человек пропал! Его милиция искала, даже следов не нашла! Ни крови, ни одежды его… Не говоря уже о трупе!
– Антон, все дело в том, что милиция его искала среди мертвых, а среди живых Владимира кто-нибудь искал?
– Не понял! Ты хочешь сказать, что он мог и не умереть?!
– А кто, по-твоему, его убил? И зачем? Кому он мешал? Нет, мешать-то он как раз кому-то мог, но убить человека — это сложно. Надо куда-то девать труп… Да и психологически это тяжело, не каждый решится на такое, согласись. А вот убрать человека, не убивая его, так сказать, устранить его морально…
– Хм, а это интересная мысль! Ну-ка, ну-ка! И как, по-твоему, человека можно убрать морально?
– И об этом меня спрашиваешь ты, журналист! Это ты должен мне рассказать о тридцать одном способе устранения человека без физического воздействия!
– Значит, идем к Ангелине? Но что мы ей скажем? У нас на нее ничего нет.
– Согласна. Но у меня есть хороший врач, точнее, главврач нашей горовской больницы. Можно с ним поговорить на эту тему, может, он что-нибудь путное нам и подскажет…
Утром я позвонила Петру Васильевичу. Он меня, конечно, сразу вспомнил, но встретиться согласился только во второй половине дня. С утра у него было столько дел, что он, по его словам, даже чай еще не пил — некогда было. Ждать я была согласна хоть до ночи, лишь бы нарисовался какой-то результат. Почему-то меня очень тянуло покопаться в этой старой истории, поворошить ее. Что-то внутри меня говорило, что тут все как-то очень интересно… Я потому и наказание для Ангелины Романовны пока не придумывала, так как чувствовала, что еще не все грешки этой дамы я выудила на свет божий.
В ожидании разговора с главврачом больницы я отправилась искать моих старых знакомых — бомжей Васю и Люсю. В переходе я их не увидела. В парке — тоже. Что-то и бутылки они не собирали, и вообще, похоже, не были здесь с того самого дня, когда я попросила их разыскать высокого худощавого мужчину по имени Володя. Пришлось заглянуть на городскую свалку.
Но, к моему немалому удивлению, там они тоже не появлялись — уже пару дней. Во всяком случае, так мне сказал один их сотоварищ, которого мне удалось разыскать в этом экзотическом месте. Это становилось интересным! Вася с Люсей пропали? Уж не случилось и с ними чего-нибудь? Хотя они ребята непотопляемые!
Тогда я заглянула еще в одно место, куда эта парочка имела обыкновение заглядывать, — на городское кладбище. Там-то я и нашла моих знакомых, и в прекраснейшем расположении духа. Похоже, кто-то оставил им недопитую бутылку водки и кое-что из закуски, и те с удовольствием поминали какого-то усопшего деда, сидя под развесистым кустом сирени, присыпанным снегом.
– Привет, ребята! Как настроение? Вижу, что отличное, — поприветствовала я их.
– Нам сегодня подфартило: какие-то мужики нам почти полбутылки водки оставили! — сказал счастливый Вася.
– Да, нам сегодня повезло, — поддакнула «веселенькая» Люся, — вот, еще полсырка и хлеба два с половиной куска.
– Рада за вас. А что с моей просьбой?
– Это насчет математика? Да нашли мы тут одного… Только у него с головой не все в порядке. Ни имени своего не помнит, ни фамилии. Что математиком работал — тоже.
– Что же он помнит?
– А ничего! Все забыл, горемычный.
– Откуда же вы тогда знаете, что это он?
– Предполагаем. — Вася сделал умное лицо. — Он все только какими-то формулами говорит, все про синусы да про конисусы какие-то, фукции, там… и еще чего-то… С ним и поговорить толком не получается. Без «башни» мужик…
– Без «башни», — поддакнула Люся.
– Где он тусуется?
– На окраине города, в поселке Лисички, — пояснила Люся. — Там такой отстой!..
Это место я знала. Когда-то деревня Лисички располагалась в нескольких километрах от города. Постепенно она росла, город тоже рос в ее направлении, и совсем недавно произошло естественное слияние города с деревней. Но место это так и называлось — Лисички. Там имелись в основном частные дома, попадались и двух-, и трехэтажные, была своя школа и своя свалка мусора. Вот на этой-то свалке, по словам Васи и Люси, и жил тот странный математик, потерявший память. Что ж, придется съездить туда.
По дороге я заскочила в редакцию и захватила с собой Антона. Мы ехали в моем «Мини-Купере».
– А если это не он, Полина? Зря проездим.
– Зато узнаем точно, и тогда этот пункт из своего списка проверочных мероприятий вычеркнем.
Мы проехали через поселок, завернули на свалку, но никого там не нашли. То ли местные бомжи уже собрали здесь все, что можно было откопать ценное, то ли по какой-то другой причине. Наконец, мы увидели одного бомжевского вида дядьку на окраине свалки и остановили его вопросом — не знает ли он такого-то человека? Мы подробно описали ему Володю. Тот ответил, что знает, кто-то зовет его Математиком, кто-то — Синусом.
– Мастеровитый мужик, он по дворам у бабулек иногда что-нибудь делает. И огороды копает, и заборы поднимает. Даже розетки может починить. На все руки дока. Только не говорит ничего. Все формулы какие-то наизусть шпарит…
– Где он сейчас может быть?
– Кто ж его знает! Он ни с кем не говорит, а если и говорит, то слова все какие-то мудреные у него… Никто ничего и не понимает.
– Ну а все-таки? Где его чаще всего можно встретить?
– Где-нибудь на огородах, весна скоро, люди снег сгребают.
Мы поблагодарили бомжа и поехали по дворам — спрашивать о Математике. Оказалось, его здесь знают. Одна бабушка сказала, что в последний раз он у Дуськи-козлятницы в сарае ночевал. Показала нам, где сия гражданка живет.
Дуська-козлятница так прозывалась не зря. Она держала несколько коз.
В ее дворе мы с Антоном и заметили высокого худого мужчину, до самых глаз заросшего бородой, с длинными волосами. Он был одет в ветхую одежонку, которая и для такой местности была слишком уж плохонькой. Мужчина чинил проводку, ведущую к баньке.
– У меня неделю тому назад свет в баньке погас, — пожаловалась нам Дуська, — ни помыться, ни постирать… А Математик посулил все сделать!
Я подошла к мужчине. Он даже не посмотрел на меня, продолжал орудовать плоскогубцами и отверткой.
– Владимир! — позвала я.
Мужчина не откликнулся и даже головы не повернул, словно меня и не было.
– Вас Оксана дома ждет, — сказала я.
Ноль внимания.
– И Иннокентий. Ваш сын.
Тот же эффект.
– Ну и что? — спросил Антон. — Видишь? Это, скорее всего, не он.
– Надо привезти сюда Оксану. Только она сможет сказать точно — ее это муж или нет. А мы только гадаем на кофейной гуще.
Мы поехали в город, за Оксаной. Когда позвонили ей и объяснили все, она примчалась к редакции, запыхавшаяся, и потребовала немедленно отвезти ее к мужу.
– Оксана, вы не поняли. Еще точно неизвестно, он ли это…
– Везите меня к нему! — вновь потребовала женщина.
Пришлось усадить ее в машину и поехать в Лисички. Заход номер два!
Математик уже отремонтировал Дуське-козлятнице проводку и теперь сидел на крыльце ее дома и с аппетитом уминал суп из глубокой жестяной тарелки, орудуя алюминиевой ложкой. Мы остановились за забором, а Оксана влетела в калитку, бросилась к Математику и, присев на корточки, заглянула ему в лицо. С минуту она ничего не говорила, а потом вдруг закричала дурным голосом:
– Володя! Володюшка!!!
Математик на женщину даже не взглянул.
Она вырвала у него тарелку, и та покатилась по земле, расплескивая остатки супа.
– Ты что делаешь? — удивленно поднял на нее глаза Математик.
– Володя, ты не узнаешь меня?! Это я, Оксана, жена твоя!
Математик не отреагировал.
Дуська-козлятница вышла на крыльцо и уставилась на них, прижав ладони к губам.
– А может, это не он? — спросила я с сомнением.
– Он! Он! — закричала Оксана. — Вот и родинка — на шее. Только меня он почему-то не узнает. Ну-ка, встань!
Она подняла Математика, и, когда тот выпрямился во весь рост, Оксана подошла к нему вплотную и приложила ладонь к своей голове. Потом прижала ее к груди Математика.
– Я же ему по плечо, — заплакала она, — это он… И голос его…
Она повела мужчину к машине. Тот не сопротивлялся, только бормотал себе под нос:
– Построим единичную окружность с центром в какой-нибудь точке оси «о-икс». Разделим окружность на некоторое число равных частей и пронумеруем точки деления последовательно, как показано на чертеже…
Он говорил, как робот-автомат, без эмоций, монотонно.
Оксана запихнула его в машину.
– Куда вас везти? — спросила я. — Домой?
– Нет, в больницу! Ему сначала надо пройти через санприемник, у него же наверняка вши и еще что-нибудь…
– …Разделим отрезок оси «о-икс» от нуля до двух-«пи» на такое же число равных частей и пронумеруем точки деления слева направо цифрами…
Мы ехали в больницу. Математик все читал нам лекцию по тригонометрии, Оксана всхлипывала, по лицу Ярцева было видно, что он уже придумывает заголовок для своей статьи, что-нибудь типа: «Счастливое воскрешение Математика на третий год после исчезновения». А человек-то действительно воскрес, раз его все уже умершим считали. И свидетельство о его смерти имеется!
В больнице Володю сразу повели в санприемник. Антон остался в коридоре и начал беседу с Оксаной. Он ее о чем-то расспрашивал, наверняка собирал материал для своей статьи. Я поднялась в кабинет главврача, так как уже подходило назначенное время нашей встречи.
– Петр Васильевич, можно?
– А, Полина! Заходите, заходите, барышня! Как поживает Аристарх Владиленович?
После обмена взаимными любезностями и вопросов о здоровье я наконец приступила к интересовавшей меня теме.
– Петр Васильевич, только что произошло уникальное событие: мы нашли человека, который уже целых три года числился погибшим!
Старый врач поправил очки и посмотрел на меня с большим интересом:
– Вот как? Как же такое могло случиться?
– Он пропал без вести, и ваша коллега, главврач роддома, посоветовала своей сестре, вернее, даже настояла, признать его через суд умершим. У супруги и справка о его смерти имеется.
– Что вы говорите?! Это удивительно! А где же его нашли?! И как? Столько лет прошло!..
Я коротко рассказала Петру Васильевичу о событиях последних дней — только то, что касалось Ангелины Романовны, ее сестры и зятя. Он внимательно выслушал меня и спросил:
– Разрешите полюбопытствовать, какое отношение вы, милая барышня, имеете к событиям столь необычным?
– Меня, как и вас, поразила эта история. Я заинтересовалась пропажей этого человека и решила отыскать его. Я подумала: если милиция искала его среди мертвых и нигде не обнаружила, то, может, стоит попытать счастья и поискать его среди живых? Как видите, я оказалась права. Кстати, этот человек в данный момент находится в санприемнике вверенного вам медицинского учреждения.
– Так, очевидно, это его одежду жгут во дворе?
Петр Васильевич посмотрел в окно, отодвинув занавеску.
Я тоже подошла к окну и увидела костер, горевший в железном баке.
– Похоже. Так вот, — продолжала я, садясь на свое место, — с этим человеком творится что-то непонятное. Жена опознала его, казалось бы, он тоже должен ее узнать, три года — не такой уж большой срок, чтобы забыть любимую женщину. А она рассказала, что у них была большая любовь. Но, увы! Владимир Филимонов не помнит свою жену, твердит какие-то формулы, читает кому попало лекции по тригонометрии… В общем, с головой у него творится что-то непонятное.
– Потерял память, говорите?
Старый врач на минуту задумался. Он постоял некоторое время у окна, глядя на больничный двор, потом повернулся ко мне и спросил:
– Когда, вы сказали, пропал этот математик?
– Три года тому назад.
– А его золовка — главврач первого роддома, Жудина Ангелина Романовна?
– Да, все верно.
– Хм… Возможно, я дам вам ключ к разгадке этой истории.
В это время зазвонил телефон на столе у Петра Васильевича. Он приподнял трубку, тут же опустил ее на рычаг, потом нажал на какую-то кнопку на селекторе и сказал в микрофон:
– Олечка, минут двадцать не соединяйте меня ни с кем. Записывайте, что просят мне передать, но не соединяйте.
Старый доктор выпрямился в своем кресле, а я вдруг почувствовала, что услышу сейчас что-то необычное и очень интересное.
– Да, это было три года тому назад. Но я пока еще не старый маразматик, голова, слава богу, работает! Я помню все…
Петр Васильевич снял очки и положил их перед собой на стол.
– Наши фармацевты тогда испытывали новый, уникальный, как они утверждали, препарат. Я даже помню, как он называется — альдистронин. Его уникальность заключалась в том, что он необычайно благотворно влиял на сосуды головного мозга. Ведь не секрет, что сегодня все больше людей страдает от таких болезней, как инсульт, склероз, атеросклероз и тому подобного. Сердечно-сосудистые заболевания «молодеют», это становится настоящим национальным бедствием. Так вот, фармацевты разработали этот препарат, который, по их словам, мог лечить, а главное, предотвращать эти заболевания. Испытания проходили в моей больнице. В состав комиссии по тестированию альдистронина входили я, двое моих сотрудников — оба доценты, пара фармацевтов, тоже со званиями, и небезызвестная вам Ангелина Романовна. Ее пригласили как врача-акушера, она должна была подтвердить безопасность препарата с точки зрения наследственности. Испытания мы проводили на двадцати добровольцах, мужчинах и женщинах разного возраста. Все они лежали здесь же, в больнице, и принимали новый препарат по схеме, предложенной фармацевтами.
Сначала все чувствовали себя хорошо. Один старик лет семидесяти даже отметил у себя улучшение памяти. Он-де перестал забывать, что было с ним вчера. Другая женщина сказала, что теперь она не забывает прочитанное, как бывало раньше… Казалось, все идет хорошо.
Но внезапно один молодой мужчина лет тридцати пяти пожаловался на обратный эффект. Мол, он забыл, что ему рассказала жена, приходившая в тот день его навестить. Потом другой мужчина, чуть моложе, отметил у себя те же симптомы. Мы призадумались. Решили даже приостановить испытания, а добровольцев распустить по домам. Но фармацевты настаивали на продолжении эксперимента, уверяли нас, что это временные трудности… И мы сдались. А зря!
Через пару дней один человек совсем потерял память. Он не мог сказать, кто он, как его зовут… Мы перестали давать ему препарат, но память к нему никак не возвращалась…
Препарат, конечно, производить не разрешили. Добровольцев отпустили, того человека оставили в больнице — лечиться… Нас всех вызывали «на ковер». В общем это все было довольно неприятно. Но не это оказалось самым страшным!
Неожиданно выяснилось, что пропала пара упаковок этого альдистронина. Черт его знает, куда они подевались, кому вообще понадобилось такое «добро»! Мы писали объяснительные, нас таскали в такие организации, что «мама, не горюй!»… Комиссия из Минздрава, комиссия, созданная губернатором, прокуратура… Я устал писать объяснительные. Хорошо еще, что журналистам запретили освещать эту тему в прессе, иначе бы нас всех просто морально растоптали!
– Значит, две упаковки?.. Сколько в них таблеток, Петр Васильевич?
– Много. Восемьдесят штук.
– Этого хватит, чтобы отбить память одному взрослому человеку, я имею в виду мужчине?
– Более чем достаточно!
– Восстановить его память как-то возможно?
– В общем, да… Тому мужчине, потерявшему память, восстановили ее только через месяц. Причем понадобилось специальное лечение, комплексное.
– Значит, этому человеку, которого сейчас бреют наголо в санприемнике, тоже можно помочь?
– Трудно ставить диагноз заочно. Врачи должны осмотреть его… Возможно, лечение и вернет ему память. Конечно, ему придется полежать у нас какое-то время.
– Петр Васильевич, спасибо! Извините, что отняла у вас время.
– Ну что вы! Заходите, коли будет нужда… Олечка, я освободился!
