Глава 18

Вечерело. Я ехала в пункт проката автомобилей. Нечего «светить» мой «Мини Купер». Возьму в прокате что-нибудь попроще и не столь бросающееся в глаза. Я выбрала серую «девятку» и уже на ней отправилась в клуб молодых патриотов. В машине со мной лежала сумка, в которую я собрала все необходимое мне для такой сложной операции. На стоянке я поставила машину рядом с машиной Епифанцева-младшего и зашла в клуб.

Пацанов за столом было трое, как и вчера. Только вместо Пиночета сидел Крот, в миру – Вадик Кротов. Ну, еще бы! Где же ему быть, когда на работе отгул подарили! Я почувствовала, как учащенно забилось мое сердце, а адреналин хлынул в кровь. Только бы все удалось! Если я допущу прокол или что-то не срастется… И не посмотрят тогда эти мальчики, что я их соотечественница, разберутся со мной по полной…

Я бодро шагала к столу размашистой походкой.

– О! Привет, Маня!

– Здравствуй, Маша, радость наша!

– Привет, пацаны! А у меня сегодня праздник! – Я решила сразу взять инициативу в свои руки, заодно огорошить своих «друзей».

– Да? Это какой же?.. Ну-ка, ну-ка…

Все трое смотрели на меня удивленно, а я сияла как начищенный самовар.

– Зарплату дали! Первую! Бабла – полно! Погулять хочу.

– О! Вот это – да!.. Ну, такое дело!.. Поздравляем!.. – загудели все.

– Так как насчет бухалова? Или у вас – спортивный режим?

– Не, здесь нельзя. У нас Глотка, знаешь, какой суровый насчет этого?

– А Глотка – это кто?

– Горлов Владимир Филиппович, наш «пахан».

– А на природу? Не поздно же еще!

– Вот на природу – это можно! На моей машине, – сказал Епифанцев-младший.

– А с ночевкой, а, ребята? У меня дачка здесь недалеко… в деревне Полянка.

– В Полянке? – удивился Епифанцев-младший. – Так я же там живу.

– Ну, и здорово! – обрадовалась я. – А у моих предков там – домик.

– Че, все вчетвером?

– Я не могу, – покачал головой Могила, – мне дома ночевать надо. Батя прибьет, если до одиннадцати не приду.

– А мы – можем! Правда, Витек? – обрадовался Вадик. – Меня вообще контролировать некому… Гуляем?

– Поехали! Сейчас пива наберем и водки, мяса готового, разделанного – такой шашлык на природе заварганим!

– Ура! Гуляем!..

Мы все трое пошли к выходу. По дороге Витек обернулся и сказал Могиле:

– Ты это… нас не видел! Понял? Сегодня Глотка притащится, так что маршировать будете и все такое… Давай! Спортивных тебе успехов!

Мы втроем высыпали на улицу.

– Это моя машина, – с гордостью сказал Витек, указывая на свою «Шкоду».

– А вот моя, – скромно указала я на «девятку». – Каждый едет на своей. Давай я впереди, я такое место знаю! Недалеко от нашей дачи!

– А мясо и бухалова где возьмем?

– По дороге в магазин заскочим. Я знаю один такой клевый… Все беру на свои! Я угощаю. Крот, садись ко мне, а то мне одной скучно.

Вадик посмотрел на меня удивленно своими зелеными глазами под белыми ресницами, похлопал ими, пожал плечами.

– Ну, если хочешь…

И сел на переднее сиденье. Мы с Витьком уселись каждый в свою машину, и наш эскорт тронулся…

Честно говоря, я даже не знаю, что бы я делала, если бы Могила тоже поехал с нами. Наверное, пришлось бы срочно выяснять по дороге, был ли он тогда в числе тех, кто бил и насиловал Гульнару. Но, поскольку Могила отказался составить нам компанию, этот вопрос отпал сам собой.

По пути я остановилась у одного магазина, из которого вышла с большим пакетом и «нечаянно» встретившейся подругой. Мы сели в мою машину, я познакомила Вадика с Дашей. Вернее, это была Алина, но знать это моему попутчику было вовсе не обязательно. Я видела, как Витек из своей машины помахал нам рукой и показал большой палец, мол, все просто здорово. Я выжала сцепление, и мы тронулись.

По дороге Вадик стал ухаживать за Дашей. Обернувшись назад, он делал ей комплименты, намекал на «тесные дружеские» отношения. Она кокетничала, завлекая его, строила глазки. В отличие от меня Алина была одета просто сногсшибательно: мини-юбка, открытая маечка. Это для выполнения своей задачи: понравиться обоим пацанам сразу.

За городом я прибавила скорость, Витек пошел на обгон. Он тормознул меня и вышел из машины.

– А почему мы в Полянку не поехали? – спросил он.

– Вить, я вот тут подумала: ну чего мы там не видали? Деревня, захолустье… Вон Дашка предложила к ней на дачу ехать. Это тут недалеко. Но место там – клевое! Природа – отпад! Озеро рядом… А потом ночуем у нее на даче.

– Да? – с сомнением спросил Витек и помедлил с ответом. – Ну, ладно…

Мы снова затеяли на трассе гонки. Конечно, его машина была мощнее. Но я тоже старалась не уступать. Так, играясь, мы доехали до места, где нас ждали мои друзья.

Это была небольшая полянка в лесу, недалеко от одной деревушки.

Мы остановились и вышли из машин. Витек познакомился с моей подругой, стал делать ей комплименты, а та ему – глазки. Вадик, видя, что уводят «его девушку», с которой у него почти завязался роман в машине, стал напирать на друга. У них пошли какие-то мужские разборки, в которые мы с Алиной встревать, разумеется, не собирались. Под шумок я подошла к машине Епифанцева-младшего и на всякий случай вынула из замка зажигания ключ.

Потом я успокоила мальчиков, объяснив, что сначала надо выпить, а потом уже делить даму сердца. Они согласились. Мы с Алиной-Дашей достали из пакета клеенку и расстелили ее на траве. Оттуда же извлекли пластиковые стаканы, одноразовые тарелки, бутылку водки, в которой уже было заранее разведено снотворное. Себе достали бутылку пива, в которой на самом деле был квас. Пацаны не заметили подмены, так как наш напиток был тоже темным и пенился.

– Так, народ, – сказал Епифанцев-младший, – прежде чем пить, давайте определимся: где мы будем ночевать? Пьяным я домой не поеду.

– Никто не поедет, – сказала Алина, доставая бутерброды с ветчиной. – Ночевать будем вон в той деревне. Там у моих предков есть небольшая дачка, в которой… две отдельные комнаты…

Последнюю фразу она сказала многозначительно, подмигнув Вадику. Тот расплылся широкой улыбкой.

– Тогда давайте скорее выпьем…

Пацаны разлили себе по стакану водки, взяли в руки бутерброды.

– А шашлык? – вспомнил Витек. – Надо же пока дрова собрать, костер разжечь…

– Ща выпьем, потом будем шашлык делать! На трезвую голову и костер не горит! – нашелся его дружок.

– Правильно!.. Ну, будем!.. За знакомство!..

– За знакомство!

Мы все выпили: пацаны – водку, мы с Алиной – квас.

– Девчонки, а вам, может, тоже водочки по пять капель? – спросил заботливый Витек.

– Вот пиво кончится, тогда за водку примемся! – ответила я и предложила повторить.

– Какие у нас сегодня девчонки понимающие! – восхитился Вадик.

Епифанцев-младший налил мужской половине еще по стакану водки, мы с Алиной повторили квасом.

Их бутылка почти опустела, водки там было совсем немного. Оставалось ждать, когда они захмелеют.

– Вот теперь собирайте дрова для костра, – скомандовала я, – а мы с Дашкой еще закуску организуем. Тут у нас салатик есть…

Пацаны пошли за дровами. Они шарили по ближайшим кустам, собирая ветки и коряги. В скором времени мы с Алиной услышали, как они снова спорят из-за нее. Нам только того и было надо. В пылу разборок юные патриоты не заметили, как к ним с разных сторон подобрались четверо мужчин. Это были: Игнат и три брата Гульнары – один родной и два двоюродных.

Мы услышали только шорох, потом возню, пыхтенье, шум борьбы. Но это продолжалось недолго. Вскоре родственники Гульнары вывели на поляну связанных дружков. Те пытались брыкаться, но веревки были крепкие. Следом из кустов вышла и Гульнара.

– Это что здесь еще такое? – пытался качать права Епифанцев-младший, но один из братьев девушки дал ему под дых, и тот притих.

Игнат вышел вперед и сказал:

– Ну, что, пацаны, вот и произошла долгожданная встреча. Сейчас вас будут бить и… уж извините, насиловать. Для этого здесь и собралось столько больших дядь.

– Вы че тут… охренели? – начал было возникать Вадик, но тоже получил под дых.

Игнат подошел к нему и, прямо глядя в глаза, спросил:

– Говоришь, тебе нравится, как готовит моя жена? Помнишь, ты однажды ел в моем доме? Она тебя что, недокормила, что ты сдал ее своим дружкам-уродам?

Вадик опустил голову. Но потом вдруг вскинул ее и закричал:

– А почему так: одним – все! Другим – ничего! У тебя и фирма, и деньги, и квартиру ты себе трехкомнатную строишь! А мы? Батрачим на тебя! Это справедливо, да?

– Так ты у нас борец за справедливость? Почему тогда ты свое дело не откроешь и не наймешь батраков? Ну, с тобой, недоделанный, я еще поговорю…

Игнат подошел к Епифанцеву-младшему, схватил за короткие волосы и поднял ему голову вверх.

– А ты считаешь себя героем, когда пинаешь ногами беременную женщину?

Он ударил его кулаком в лицо.

– Ты считаешь себя героем, когда насилуешь беременную? – снова удар.

– Ребята, может, мы поедем? – спросила я. – Вы уж тут сами разбирайтесь, по-родственному.

Мы с Игнатом отошли к моей «девятке». Я отдала ему ключ от машины Епифанцева-младшего.

– Что вы будете с ними делать? – спросила я негромко.

– Полина, тебе этого лучше не знать, – заверил меня Игнат.

– Хорошо. Я только хотела спросить: эти патриоты-идиоты появятся в городе?

– Нет. Сейчас мы с ними «поговорим», потом братья Гульнары погрузят их в машину… У них тут грузовая «газель» в кустах недалеко стоит… Их отправят в глухую деревню к дальним родственникам Гули на скотный двор. Пусть поработают. Машину парни перегонят в… а, впрочем, неважно куда. Подальше отсюда. Продадут. Так что у этих отморозков начинается новая трудовая жизнь. А тебе, Полина, спасибо.

Игнат крепко пожал мне руку.

– Да не за что, – пожала я плечом, – обращайся, если что…

На другой день я лежала дома в саду в дедовом шезлонге и читала статью Ярцева в «Горовске сегодня». Статья так и называлась: «Вселенские любовники». Антон хорошо прошелся по всем героям этой остросюжетной мини-повести. Даже Епифанцева Варвара была упомянута. Молодец Ярцев, что и говорить! Смелый парень! Ославить дочку такого человека!

А что он там посоветовал мне, держаться подальше от «колбасника»? Избегать его? Тогда, пожалуй, нужно сделать с точностью до наоборот. Я отправлюсь к Игорю Дмитриевичу сама.

Где у нас изволит обедать господин Епифанцев? В ресторане «Ридо», если мне не изменяет память, а она мне верна. Значит, устроим «случайную» встречу в этом ресторане. Только надо кардинально изменить внешность. Стать, к примеру, ясновидящей. Интересно, а как одеваются прорицатели, гадалки и им подобные? Пожалуй, темное платье, лучше бордовое бархатное. Это у меня есть. Если вставить черные линзы в глаза – будет просто отпад! Черный парик с проседью – это у меня тоже имеется. Он сделает меня старше на двадцать лет или хотя бы на пятнадцать. Серьги! Обязательно длинные до плеч серьги.

Я встала и отправилась в свою комнату. Ну-ка, что у нас тут в шкатулочке с бижутерией? Ага, есть. Теперь – бусы и какой-нибудь загадочный кулон вроде этого. Когда-то в детстве я купила его, он мне понравился. Это был знак зодиака – Скорпион. Сейчас он как нельзя кстати подходил к такому случаю – прямо-таки страшный тарантул с клешнями. А еще нужен браслет и кольца. Все прорицательницы и ясновидящие носят на себе много всякого металла. И туфли на невысоком каблуке, но с «золотой» пряжкой. Хорошо, что у меня дома, как в театре, есть свой реквизит. Можно перевоплотиться в кого угодно. Хоть в старую гадалку, хоть в пацана-хулигана.

Теперь собрать сумку. Когда-то по необходимости я заезжала в церковь и купила целый пучок церковных свечей, ладан, что-то еще… А «жучки» у меня всегда с собой, как гигиенические салфетки.

Надев на себя все, выложенное из гардероба, я посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. Я превратилась в неопределенного возраста тетку, полноватую (чему немало способствовал толстый шерстяной жилет, одетый под платье и бюстгальтер третьего размера, в который пришлось положить некоторое количество ваты), седоватую, увешанную побрякушками, как елка. Да еще с блестящей безвкусной сумкой в руке. Избыток косметики изменил меня до неузнаваемости. Жуть да и только! В таком виде хорошо сниматься в комедии типа «Здрасте, я ваша тетя!». Но я осталась довольна, именно это мне и было нужно. Я отправилась в ресторан «Ридо». Если господин «колбасник» не изменил свою привычку, я должна встретиться с ним здесь.

Серебристая «Ауди» уже стояла у крыльца. Значит, Игорь Дмитриевич вот-вот выйдет из ресторана. Главное – не упустить момент! Столкнуться с ним именно в дверях.

Я замешкалась на крыльце, копаясь в своей сумочке, но, как только увидела Епифанцева в дверях, тотчас рванула в ресторан, столкнувшись с ним нос к носу. Конечно, я помешала его величеству выйти, задержала на целую секунду! Я хорошо изучила характер этого самодовольного наглеца, поэтому точно просчитала его реакцию. Он терпеть не мог, когда путались у него под ногами. Особенно такие вот бестолковые старухи.

– Куда прешь, корова? Тебе на кладбище пора, а ты все по ресторанам шастаешь…

Должно быть, он был очень доволен своим остроумием. Я с достоинством оглядела его с головы до ног и сказала негромко низким голосом:

– Я не обижаюсь на вас, любезнейший! Вижу, что ваше горе говорит в вас. Развод с женой… неприятности с детьми… На вас наслали страшную порчу!

Я повернулась и пошла в зал.

– Э-э, погоди, как там тебя… Тетка, ты что про порчу лепечешь? Какие такие у меня неприятности?

– Я вижу, что вы разводитесь с женой, причем не по своей воле. Она изменяла вам…

Епифанцев огляделся по сторонам, не слышит ли кто таких откровений, и спросил:

– А ты почем знаешь? Ведьма, что ли?

– Я – ясновидящая, я все вижу. У вас и с детьми большие проблемы… Ой, какие проблемы! Вижу… да, да, дочь ваша в больнице! У нее что-то с ногами…

– Врешь! Не можешь ты этого знать!

– Милейший, я вас не трогаю, идите своей дорогой, – сказала я мягко-наставительно, как старая учительница.

– Да подожди ты! – Епифанцев схватил меня за рукав и стащил с крыльца поближе к своей машине. – Давай поговорим… Ты что-то там про порчу болтала? Какая такая порча на мне?

– Не только на вас, любезнейший, а на всем вашем семействе, включая обоих детей. Вы, я вижу, богато живете, у вас, похоже, свое дело. Вот кто-то и позавидовал вашим деньгам и навел на всех вас порчу… Плохо ваше дело! Несчастья уже сыпятся на вас, страшные несчастья! А скоро вам будет еще хуже…

Я повернулась и хотела уйти, но Епифанцев снова остановил меня:

– Э-э… как вас?

– Эмальгадма Эммануиловна.

– Черт, ну и имярек!.. А вы можете все это снять? Ну, порчу эту… Только с нас со всех!

– Мочь-то могу, – я вздохнула тяжело и посмотрела своими «черными» очами пристально в глаза Епифанцева, – но…

– Чего «но»? В деньгах, что ли, проблема? Так я тебе… вам заплачу! Сколько, вы только скажите!

Он полез в карман и достал кошелек, а из него пятисотрублевую купюру. Он протянул мне ее широким жестом.

– Столько хватит? Могу еще столько же дать, если этого мало.

Я даже не взглянула на деньги, покачала головой и вздохнула еще тяжелее.

– Вы не понимаете. На вас навели страшную порчу. Смертельную!

– И че? Мы теперь все помрем, что ли? – усмехнулся Игорь Дмитиевич, но как-то уже немного испуганно.

Я опустила глаза.

– Все мы смертны… кто раньше уйдет, кто позже…

Я повернулась и снова хотела отойти, но Епифанцев снова схватил меня за руку.

– Так тебе что, тыщи мало? А две?

– Вы не понимаете. Смертную порчу нельзя снять. Вернее, можно, но это очень сложно и тяжело. Дом ваш – большой и красивый, я вижу! – тоже с порчей! В нем нельзя жить. Там надо все чистить свечками, ладаном, отчитывать молитвами… Если не почистить, все вы будете болеть в нем вплоть до рака, ломать руки, ноги… Ой, нет, не возьмусь! Очень, очень тяжело!

Но у Епифанцева уже глаза горели таким испуганным огнем, что он схватил меня за руку и потащил в машину.

– Вы снимите, Эмма… как вас… Мануиловна, а за деньгами дело не станет!

– Я вообще-то собиралась пообедать… – слабо запротестовала я, но Епифанцев уже захлопнул за мной заднюю дверцу.

– Поехали! – приказал он водителю. – Домой поехали! Там разберемся, что за порча такая и почем…

По дороге Епифанцев продолжал выспрашивать меня про злоключения своей семьи.

– Не с вас, с дома надо начинать, – повторила я. – Ваш огромный дом – а я вижу, что он просто огромен, – вот источник ваших бед.

– А вы что, видите мой дом?

– Вижу. Прямо вот перед собой и вижу, – сказала я, – три этажа. Вижу парк перед домом, деревья… так… колонны, большое крыльцо… четыре ступени… а справа пруд вижу… так, а перед домом – еще вода, кажется, фонтан…

– Ну, ни фига себе! – восхитился Епифанцев. – А моя комната на каком этаже, можете сказать?

– Так, так… тут дверь налево – спальня вашей жены… ага, ваша семья живет на втором и третьем этажах, первый отдан прислуге… так, вижу, на третьем этаже – комнаты дочери, сына, а ваша спальня и кабинет – на втором.

– Ого! А гостиная у меня где?

– Послушайте, любезнейший! Я вам что, фокусник? Я, между прочим, потомственная гадалка и ясновидящая в пятом поколении! Мне, по-вашему, делать больше нечего, как свою космическую целительную энергию направлять на то, чтобы разглядывать ваш дом и удивлять вас?

Это сразу охладило пыл Епифанцева. Он притих. Когда мы уже подъехали к дому и он выскочил из машины, открыл мне дверь, выпуская меня, я тихо, но строго спросила его:

– А почему вы своей горничной платите такую маленькую зарплату?

– Какой горничной? – удивился Епифанцев.

– Тосе.

«Колбасник» поперхнулся, закашлялся, покосился на меня, потом пошел в дом, пропустив меня вперед.

Хорошо, что Антон Ярцев описал мне епифанцевский дворец, рассказал, где какие комнаты. Конечно, он сам все это знал со слов горничной, но мне и этого было достаточно. Когда мы зашли в дом, Тося вышла встретить нас, и Епифанцев приказал ей передать повару, чтобы накрыл стол в гостиной на одну персону. Меня девушка, конечно, не узнала.

Мы зашли в гостиную. Великолепная утка и изумительный плов по-узбекски, свежий яблочный сок и десерт из ананасов в сахаре – таков был обед, поданный мне. Я наелась до отвала, не забыв похвалить повара.

– Ну-с, теперь приступим.

Я достала из сумочки спички и свечу, зажгла и понесла ее к входной двери. От движения воздуха пламя колебалось, от этого по свече сразу потек черный нагар.

– Вот видите, какая энергетическая грязь! – воскликнула я. Епифанцев шел за мной следом и не моргая смотрел на свечу. Я прошла так по нескольким комнатам и сделала заключение:

– Порча – везде! Смерть – за плечами, печаль – на пороге! Где мой ладан? Мне нехорошо! Слишком сильна порча! Я чувствую смерть…

– А кто? Кто умрет? – вцепился мне в руку Епифанцев.

Я посмотрела на него печально и опустила голову.

– Нет, вы чего молчите-то? Эй, мадам! Кто же должен умереть?

Я вздохнула.

– Я не должна вам говорить этого. Звезды запрещают мне. Но вы умный человек, вы должны догадаться…

В это время зазвонил сотовый Епифанцева. Он достал его и с остервенением выключил.

– Черт!.. В общем, так, тетя… Снимай эту порчу, к такой-то матери! Заплачу сколько ты скажешь! Сегодня же снимай. Не уедешь отсюда, пока не снимешь! Потом тебя домой отвезут, прямо к твоей квартире доставят. Поняла?

– Хорошо, я постараюсь это сделать. Хотя это будет очень трудно. Боюсь, я сама от этого заболею…

– Ну, себя-то ты всегда вылечишь! – заверил меня хозяин дома.

– Только сначала мне надо спросить у высших сил и моей святой Эмальгадмы, сколько с вас нужно взять денег. Другими словами, мне надо помолиться.

– Молитесь.

Я отошла в угол гостиной, воздела руки к небу и стала бормотать «молитву». На самом деле я читала наизусть один детский стишок, который мы учили еще в детском саду.

«Муха, муха, Цокотуха, позолоченное брюхо…». Просто на ум ничего другого в этот момент не пришло.

Через несколько минут я повернулась к Епифанцеву и торжественно сказала:

– Святая Эмальгадма велела взять с вас пятьсот тысяч.

Епифанцев подпрыгнул:

– Сколько? Пятьсот тысяч? А что не целый миллион? Ты… Вы хотите сказать, что снятие сглаза стоит именно столько?

– Если вам жалко ваших денег, нет вопросов, я уйду. Я только хотела объяснить, почему это стоит так дорого: снятие с вас смертельной порчи – сто тысяч. С обоих детей – еще по сто, с жены…

– С нее можешь не снимать, пусть подыхает!

– Извините, не получится! Все вы связаны и ваши судьбы тесно сплелись в одном клубке. Вы, кажется, лет двадцать женаты?

– Чуть больше.

– Вот! За этот срок ваши кармы переплелись настолько, что разорвать их нельзя. Ваша судьба связана с ее столькими узелками, что если с нее не снять порчу, она снова передастся вам, и вы опять… У вас не то положение, любезнейший, чтобы торговаться или спорить. Если порчу не снять, то буквально через неделю-другую…

– Хорошо, понял! Снимай с нее, заразы, тоже! Только ведь она мне сто тысяч не отдаст! Ну, ничего, я как-нибудь сдеру с нее…

– …Далее, – продолжала я, – ваш дом. Он огромен. Будь он поменьше…

– Какой есть!

– И еще. Вы, очевидно, причиняли людям много несчастий. Я вижу в вашей карме обиды на вас других людей… что-то связанное с деньгами…

– Ладно, понял. Получишь ты свои полмиллиона. Начинай давай. Мне что делать?

– Для начала заплатите мне.

– Как, вперед? А если…

– Вы можете не сомневаться в положительном исходе дела. Вы потом поймете, когда почувствуете небывалую легкость…

Хозяин, мрачный и злой, ушел в свой кабинет, вернувшись, всучил мне сверток с деньгами. Я убрала его в свою сверкающую блестками сумочку.

– Можете ходить за мной. Будете держать свечи и ладан. Вы крещеный?

– Честно говоря, не знаю. Мои родители давно умерли. А что, это играет роль?

– Играет.

– Мне что, сбегать в ближайшую церковь покреститься?

– Не надо. Я вас дополнительно освящу. У меня с собой – святая вода…

Я пошла по дому со свечой в руке, качала ею из стороны в сторону, потом заходила в углы и шептала, шептала «молитвы». Через пятнадцать минут Епифанцеву все это порядком надоело. Он отпросился посидеть в своей комнате. Я разрешила. В течение почти часа я обошла весь дом, прочитала очистительные заговоры, потом оградительные, побрызгала «святой» водой на порог дома, в некоторые углы. Потом я посадила хозяина на стул в гостиной, велела закрыть глаза, простерла над ним руки и опять зашептала «молитвы». Как он бедный вытерпел сидеть так долго и слушать неразборчивое бормотание?

Наконец, я торжественно объявила хозяину, что он очищен. Так же, как и его дом. Теперь мне надо поехать в больницу к его дочери и чистить ее там. Потом поеду к жене, почищу ее…

– А где ваш сын? – спросила я. – Что-то я его не вижу?

– Он сегодня не ночевал, и я не знаю, когда он придет. Этот балбес уже взрослый, он давно живет своей жизнью.

Я покивала в знак понимания и сочувствия.

– Я, конечно, могу почистить его на расстоянии по фотографии. У вас есть его фото?

Епифанцев принес мне фото.

– Вы не беспокойтесь, все будут очищены, у вас все наладится. И в семье, и со здоровьем… Благодарить меня будете!

– Да уж! За такие деньги!..

– Что деньги?! Цветные бумажки… Я вам, милейший, жизнь спасла! И вам, и семье вашей. Вы не представляете, сколько для меня еще работы… Вот почищу ваших родных, потом поеду в церковь, семь дней буду службу стоять, отмаливать ваши грехи… Просить вам здоровья, вам и детям вашим… Бог поможет, он милостив, он всем просящим дает…

Наверное, моя болтовня надоела Епифанцеву, потому что он стал потихоньку выпроваживать меня. Я и сама не собиралась задерживаться. «Жучки», где надо, были поставлены, так что больше мне здесь делать было нечего.

– Эмма Мануиловна, вы телефончик-то свой…

– А, да, да, конечно!

Я продиктовала телефон Алины. Это был наш с ней отработанный трюк: если бы Епифанцев вздумал проверить меня тут же на месте и позвонил по этому номеру, Алина ответила бы, что, да, Эмальгадма Эммануиловна здесь проживает, просто ее сейчас нет дома. Но после моего звонка с командой «отбой», Алина будет говорить, что это ошибка, никакой Эмальгадмы здесь отродясь не было.

Уже уходя, в дверях, я обернулась к Епифанцеву и тихо сказала:

– А зарплату девочке все-таки прибавьте. Она так много убирает! И вообще хорошая горничная: кругом чистота и порядок. Прибавьте, Игорь Дмитриевич, не пожалеете!

Я постаралась говорить загадочным тоном. Епифанцев посмотрел на меня удивленно, но обещал подумать.

Водитель отвез меня в город прямо к больнице, в которой лежала Варвара Епифанцева. Но как только серебристая «Ауди» скрылась за углом, я поймала такси и поехала к дому Игната. Гульнара была дома, я отдала ей полмиллиона, полученные с «колбасника». Девушка со слезами на глазах уговорила меня взять себе очередные десять тысяч. Я не стала заставлять ее долго меня упрашивать.