Глава 16

– И еще раз простите, мистер Магауэн, – улыбнулась ему Габриэла, что не было очень сложно сделать.

Он танцевал вполне сносно, по крайней мере она не боялась, что ей будут наступать на ноги. Магауэн был красив, со светлыми волосами и широкими плечами. У него были зеленые глаза с лучиками морщинок. Габриэле он показался дьявольски привлекательным.

– Не могу представить, как это я могла забыть о своем обещании.

– Это был довольно долгий и насыщенный год, – с улыбкой ответил Магауэн. – Я был бы удивлен, если бы вы вспомнили меня. Это был всего лишь один танец и даже без поцелуев в лунную ночь.

Она взглянула на него.

– Почему вы это сказали?

– Потому что, мисс Монтини, – ухмыльнулся он, – единственное, о чем я мог подумать, глядя на вас, – это о поцелуях под ночным небом.

– Все американцы так быстро переходят к флирту?

– Да, – угрюмо ответил он, при этом глаза у него сияли от веселья. Он приблизился к ее уху и доверительно прошептал: – Нам нравится быть такими.

Она засмеялась.

– Должна признаться, что не ожидала от вас такого натиска.

– Не ожидали? Значит, вы никогда не думали о том, что человек, которого вы подозреваете в мошенничестве и воровстве, может быть опасным партнером по танцу?

– Как вы узнали, что я вас в чем-то подозреваю?

Он пожал плечами.

– Знаете, мисс Монтини, слухи разлетаются молниеносно. Я сочувствую вашей потере и уверяю вас, что не имею ничего общего с исчезновением печати вашего брата.

Габриэла не знала, что и сказать. Единственным человеком, которого можно было обвинить в преступлении, оставался лорд Ратборн. Он все же был не очень приятным субъектом. И совсем другое впечатление производил красивый Алистэр Магауэн. У нее не было причин не верить ему.

– Почему вы думаете, что я поверю вам?

– Не знаю. Когда снимаются подозрения с одного человека, они перекладываются на другого. На это сложно решиться. – На его лице Габриэла увидела разочарование. – Простите меня, мисс Монтини. Вы должны меня понять, я бы хотел продолжить наш танец, но я не очень хороший танцор, и для меня сложно говорить и танцевать в одно и то же время. Я концентрируюсь на одном и в это время забываю, как делать второе дело. А мне кажется, что у вас есть много вопросов ко мне. Вы не возражаете, если мы остановимся, чтобы поговорить?

– Совсем нет, – улыбнулась она, и он проводил ее к креслам около высаженных в кадки пальм. Здесь можно было оставаться на виду, и при этом пальмы позволяли уединиться. Она присела в кресло, и он устроился рядом.

– Чуть больше чем год назад я случайно встретился с вашим братом. – Мистер Магауэн начал говорить без предупреждения. – Вы, наверное, знаете, что мы знакомы много лет, но встречались редко, в основном случайно. Мы знали друг о друге не больше, чем дальние приятели. Иногда наши пути сходились, и мы обменивались интересными историями, но на этом все заканчивалось.

– Продолжайте.

– Когда мы встретились последний раз, он только что нашел печать и, надо сказать, был очень возбужден.

Габриэла подвинулась ближе.

– Где точно он нашел ее, мистер Магауэн?

– Он никогда не говорил, – с задумчивым видом ответил Магауэн. – В то же время мне показалось странным, что он поделился этой новостью со мной, ведь он никогда не делал этого прежде, держал все в себе. Поэтому это все, что я знаю.

Габриэла кивнула:

– Он всегда был немногословен. И редко вдавался в подробности насчет своих находок.

– Да, как, впрочем, и многие из нас, – пожал плечами Магауэн. – Эта работа – постоянное состязание, мисс Монтини. Это необычайное происшествие, если кто-то из нас раскроет рот и расскажет о своем секрете чужому человеку. Но при этом иногда сложно скрыть свой энтузиазм от других. Печать Амбропии – редчайшая вещь, и она могла вызвать такое волнение.

– Боюсь, я кое-чего не понимаю. Если вы не были близки, то почему же он показал вам печать?

– Так сложилось. Мы оказались в одном месте в одно время. Возбуждение от предстоящего открытия, ожидание сенсации становятся понятнее человеку, если кто-то другой оценит его по достоинству. Мы все имеем тенденцию хвастаться такими вещами. Сердцу становится теплее, когда ты видишь зависть и удивление в глазах другого человека. – Магауэн остановился. – В любом случае мы с вашим братом интересовались одним и тем же. Я тоже мечтаю найти затерянный город.

Габриэла приподняла бровь.

– Амбропию?

– Нет, но если бы нить, способная привести меня к ней, попала бы мне в руки, я, конечно, не выпустил бы ее. – Он тихо засмеялся. – Нет, мисс Монтини, есть люди, которые ищут Амбропию, Хаттушу, Хоссос по сей день так же, как они однажды разыскивали Вавилон, Трою и Эфес. И они делают это, потому что есть что-то в этих затерянных городах, не отпускающих наши души. Забытое, покинутое, превращенное в мифы и легенды, и это завладевает нашим разумом. И как колючка постоянно сидит в наших душах. – Он взглянул на Габриэлу. – Вы слышали о Шандиаре?

Габриэла кивнула:

– Этот город находился на юге Турции, на Великом шелковом пути, в Малой Азии. Одно время был перекрестком всего мира. Он известен из источников шестого века как город богатства и золота. Считается, что люди Шандиара поклонялись одному богу, точнее, богине – Эреш-кигал, королеве ночи.

Магауэн уставился на Габриэлу.

– Откуда вы это знаете?

– Я помню все, что когда-либо прочитала, – улыбнулась Габриэла. – У меня хорошая память.

– Могу себе представить, – пробормотал Магауэн, изучая ее со смесью восторга и некоторой зависти.

– Так что насчет Шандиара?

– Ах да… Найти Шандиар, мисс Монтини, вот что гложет мое сердце. И я найду его однажды. – Абсолютная уверенность светилась в его взгляде. – Это моя участь, мой рок.

– Вы хотя бы точно знаете, что Шандиар существовал на свете! – вздохнула Габриэла. – А записей об Амбропии так… мало, и они такие размытые. Даже имя богини, защищающей город, до сих пор неизвестно. Ее все просто зовут богиней-девственницей.

– Именно поэтому находка вашего брата взбудоражила умы многих. Это было важнейшее открытие. Никто до этого еще не находил что-либо, относящееся ни к Амбропии, ни к Тайне девственницы, ни одного древнего артефакта.

– Нет, Амбропию лишь однажды упоминали греки, да и их информация не вносит определенности, и ее очень мало.

– И если бы символы города и Тайны девственницы были найдены на аккадской печати, это бы означало, что город больше, чем просто легенда.

– Но если быть до конца честной, мистер Магауэн, – Габриэла решительно встретила его взгляд, – это уже меня не касается. Если бы мой брат был жив, он бы, без сомнения, захотел поехать на поиски города. Я лишь хочу найти печать и вернуть доброе имя брата. Не хочу, чтобы его запомнили как… – Она запнулась. – Я хочу восстановить его репутацию. Его имя.

– Доброе имя брата, ну конечно же… – проговорил Магауэн. Его глаза скользнули по паркету и вновь вернулись к Габриэле. – Ваши поиски кажутся мне одновременно благородными и честными. Но я надеюсь, вы понимаете, что эти слова не повлияют на других людей. Мисс Монтини, – он взглянул ей в глаза, – Амбропия была бы находкой, способной принести всемирную славу, удачу и богатство своему первооткрывателю. А печать вашего брата – это первый шаг к этому. И есть люди, которые не будут медлить и пойдут на все ухищрения, лишь бы ее добыть.

– Я прекрасно осведомлена об этом, мистер Магауэн.

– Так вы понимаете, что ваше путешествие может быть опасным?

– Да, – кивнула Габриэла, – но я не боюсь этого.

– А возможно, должны были бы. Надеюсь, что я смог хоть чем-то помочь вам, – ухмыльнулся он. – Говоря честно, не могу представить себе ничего более приятного, чем помощь вам.

Габриэла притворилась, что ничего не понимает.

– Вы пытаетесь заставить меня ответить на ваш флирт?

– Да, я пытаюсь, – улыбнулся он и затем снова стал серьезным. – У вас нет причин доверять мне, но у меня нет этой печати. – Он замешкался. – Но возможно, я знаю, у кого она.

– И вы можете рассказать мне у кого?

– Ах, мисс Монтини, – он взял ее руку и поднес к губам, – я мог бы рассказать вам что угодно, лишь бы вновь увидеть блеск в ваших прекрасных голубых глазах.

Она засмеялась.

– Мистер Магауэн, вы опять начинаете? Я думаю, что вы достигли своей цели.

– Отлично, – улыбнулся он. – От всех этих разговоров у меня пересохло в горле. – Он поднялся с кресла. – Могу я принести вам бокал пунша?

– Это было бы прекрасно. – Габриэла улыбнулась. Магауэн удалился. Она смотрела, как он обходит комнату к нише, где стояли напитки.

Пропади оно все пропадом! Она верила ему. Не то чтобы он заставил ее это сделать благодаря флирту или красивому лицу, но он определенно был честным человеком. Эта его манера искренне говорить… Он выглядел как мужчина, который не способен лгать. Она могла ошибаться, но сердце ей подсказывало, что это так.

Если исключить Магауэна как возможного похитителя, так же как и Ратборна, даже не обращая внимания на то, что он пытался ее украсть, остается только Гутьерес. Кто мог или не мог украсть печать для Ратборна. Но его покровитель говорил, что у него печати нет…

Оставались только Натаниэль и Куинтон. Габриэла до сих пор не была уверена насчет Куинтона. А какая женщина была бы? Что касается Натаниэля, у нее не было выбора, кроме как верить ему. Сейчас, не спрашивая себя, когда и почему это случилось, но она верила ему…

Габриэла помотала головой, желая отбросить прочь глупые мысли. Даже если она решится отдать Натаниэлю свое сердце, она будет долго и мучительно думать – любит ли он ее всем сердцем?

Но разве не он сказал: «Я никогда не покину вас»?

Она хотела бы оставаться в его жизни до конца своих дней. Но разве это возможно?

Рано или поздно им придется расстаться.

Габриэла выбросила эту мысль из головы.

Это не важно сейчас. Самое важное – это найти печать. Пока не стало слишком поздно. Пока она не потеряла свое сердце…