ГЛАВА 11

– Тебе удивительно везет, внучка, – сказал Ариша, – дело Седых попало в надежные руки. Могу тебе гарантировать, что до возвращения его супруги следователь легко доведет своего подопечного до сумасшествия.

– Следователь-маньяк? Оборотень в погонах?

– Нет, просто до крайности тщеславный и амбициозный тип. Появился в управлении недавно, но уже успел своими заморочками довести всех до белого каления. Из расследования самого заурядного дела умудряется смастерить настоящий фарс.

– Не понимаю, – призналась я.

– Наверное, насмотрелся в свое время «Секретных материалов»: то ему инопланетяне мерещатся, то призраки, то в тонкие игры разума играть начинает. Представляешь, был у него один подследственный. У человека – неопровержимое алиби, во время совершения преступления его окружала просто толпа свидетелей. Так этот следователь, Конев, абсолютно серьезно утверждал, что тот воспользовался временным порталом, совершил преступление и как ни в чем не бывало вернулся в заданную точку времени.

– Дед, а так бывает? Ему же место в сумасшедшем доме, а не в следственном управлении.

– К сожалению, он является племянником очень важной персоны. Персона вот-вот уйдет на пенсию, тогда и от этого чудака можно будет избавиться. А пока все терпеливо ждут и надеются, что он не успеет наворотить слишком много бед. Говорят, что он неподкупен и патологически честен. А еще не ищет простых путей: если обвиняемый обладает неопровержимым алиби, Конев ищет доказательства его вины, если все указывает на то, что именно он и совершил преступление, то всеми силами пытается найти для него алиби. Откровенно говоря, хотел бы я с ним познакомиться. Интересный типаж!

– Какие проблемы? Соверши какую-нибудь мелкую пакость и угоди за решетку. Думаю, я смогу составить тебе протеже и устроить к этому типу. Представляешь, какие интересные беседы вы будете вести тихими тюремными вечерами!

– Не юродствуй, дорогая. Я имел в виду совершенно иной тип знакомства.

– Так что в отношении Седых? – напомнила ему я. – Следователь инкриминирует ему заговор с духом Наполеона или продажу тела жены на опыты инопланетянам?

– Не то и не другое. Раздвоение личности.

– Очень интересно. Можно подробнее?

Уже на первом допросе следователь проникся симпатией к новому подопечному. А так как улик, указывающих на виновность Сергея, достаточно, то Конев начал искать способ, который мог бы хотя бы условно оправдать Седых в глазах если не закона, то хотя бы окружающих и своих собственных.

– Вы знали, что все имущество вашей жены оформлено на нее? – начал он.

– Ируся обговорила этот вопрос еще до свадьбы, – отвечал Седых.

– Она настолько вам не доверяла?

– Что вы, мы с Ирочкой жили душа в душу, просто однажды в жизни ей не повезло, и она дала зарок: не унижать мужчин дорогими подарками. Ирочка считала, что это провоцирует их, то есть нас, на неблаговидные поступки, а зачем искушать судьбу?

– И вас не унижало положение иждивенца?

– Я не был иждивенцем, – гордо вскинул голову Сергей, – мы живем в демократическом обществе, свободном от предрассудков. Просто мы слегка поменялись ролями: Ируся приносила деньги, я обеспечивал ей семейное счастье. А Ируся была счастлива. Думаете, деньги дали бы ей то, что давал я?

– Была? Вы сказали «была»? Вы уверены в том, что вашей жены больше нет?

– Но ведь вы сказали…

– Но ведь тело не найдено!

– Но раньше она никогда…

– Но в вашем доме нашли ее окровавленную и растерзанную ночную рубашку!

Седых обхватил руками голову и какое-то время молчал. Потом вдруг резко убрал руки и воскликнул:

– Но ведь вы сами сказали, что мне не было никакого смысла убивать ее! Даже моя личная машина оформлена на Ирусю, а по завещанию все, что у нас было, переходит ее племянникам. Без Ирочки я – нищий! Я же не ненормальный, чтобы рубить сук, на котором сижу.

– Ага, – с нажимом выговорил Конев, – так вы считаете себя абсолютно нормальным?

– Естественно, – четко ответил Седых.

– Вы знаете, наука психология просматривает такую закономерность: умалишенный любой степени тяжести и диагноза никогда не признает себя больным.

– А здоровый признает?

– Здоровые сомневаются. Ну, к делу. Давайте в деталях рассмотрим тот день, когда исчезла ваша супруга. По свидетельствам ее сослуживцев, в тот день она не вышла на работу. Ваша супруга в последнее время что-то часто стала прибаливать.

– Это правда. Ирусе нездоровилось, и я уговорил ее и в тот день отлежаться. Она была против, ее начальство не больно-то жалует служащих, постоянно сидящих на больничном, но я ее уговорил. Здоровье – прежде всего.

– Чем занимались вы, пока ваша супруга страдала от неизвестной болезни?

– Я? Посещал спа-салон. У меня был абонемент на весь день, – растерянно ответил Седых.

– То есть пока ваша любимая женушка мучилась от тяжких симптомов, вы наслаждались под руками массажистки? И вы уверяете, что любите свою жену?

– Ируся сама купила мне абонемент, – оправдывался подследственный, – она сказала, что хочет просто выспаться, а я буду ей мешать. Не пропадать же деньгам. К тому же в салоне меня видела тьма народа, и тот факт, что я проторчал там весь день, вам могут подтвердить не только служащие, но и записи в их журналах.

– Это мы проверим, – согласился следователь, – как и то, что абонемент купила вам Ирина, а не вы сами или подставное лицо.

Конев тут же закрутил диск на телефоне, вызвал к себе лейтенанта, вручил ему фотографию Ирины, достал из стола еще одно фото и потребовал немедленно ехать в спа-салон.

– Это еще зачем? – возмутился Сергей.

– А затем! Вы могли заранее подготовить себе неопровержимое алиби на весь день. Это же просто фантастика: день подозреваемого расписан буквально по минутам, и на каждую минуту – по десятку свидетелей! Невиновным обычно так не везет. К тому же по опросу свидетелей и в результате просмотра записей камеры наружного наблюдения, установленной перед вашим подъездом, Ирину в последний раз видели накануне вечером, она вошла в подъезд и уже не выходила из него. У вас была целая ночь для исполнения своего черного замысла. Не забывайте о ночной рубашке: вряд ли ваша жена стала бы разгуливать в ней днем. Значит, беда случилась ночью.

– Это все вымыслы, – попытался защититься Сергей, – у вас нет ни малейших доказательств того, что между мною и женой произошел конфликт!

– Почитайте – протянул ему пару листов следователь.

– Что это?

– Показания свидетелей. Ваши соседи слышали крики, звуки борьбы и падения тела на пол.

– Этого не может быть, они спутали, – залепетал Седых, – мы с Ирунчиком всегда жили тихо.

– Жили тихо, умерли громко, – с философским видом изрек следователь. – Читайте, читайте.

Мне все-таки удалось убедить старушек-соседок в том, что между супругами была драка. А может, в этот вечер кто-то из соседей действительно поднял шум: поди разбери, откуда идет звук. Так или иначе, обе бабуськи подтвердили, что Ирина с Сергеем сначала громко ссорились, потом перешли в рукопашную, которая прекратилась лишь тогда, когда на пол упало что-то тяжелое. Более того, Ирина в точности выполнила мою инструкцию по поводу старого ватного матраца. Она упаковала его в огромную клетчатую сумку и попросила Сергея вынести его на помойку. В мусоропровод матрац не лез, поэтому Сергей закинул его в багажник машины в надежде выкинуть где-нибудь в городе. Естественно, камера наружного наблюдения и несколько жильцов дома зафиксировали факт выноса из дома чего-то тяжелого и объемистого.

– И как вы объясните факт ссоры с вашей супругой? – поинтересовался Конев после того, как Седых прочел показания свидетелей.

– Вранье! – попытался вскочить со стула подозреваемый. – Они все врут! Эти бабки всегда меня терроризировали! А я вел себя гордо и независимо, вот они и взбесились!

– Камеры наружного наблюдения тоже вас терроризировали? Может, они подмигивали вам? Ухмылялись? Следили именно за вами? Что вы выносили из дома тем утром?

– Старый матрац!

– Кто это может подтвердить?

– Ирина!

– Куда вы выкинули матрац?

– На помойку!

– Свидетели есть?

– Откуда?

– Сможете найти помойку?

– Конечно, – устало ответил Седых, – только матраца там, наверное, уже нет.

– Ничего, узнаем, куда вывозят мусор с этой точки, и обыщем свалку. Мне необходимо осмотреть сумку на предмет следов крови.

– Я ее выкинул вместе с матрацем. Знаете, это дешевая сумка, с такими раньше челноки ездили.

– Это что-то новое, – хмыкнул следователь, – выбрасывать сумку вместе с хламом? Адекватные люди так не поступают.

– А вы хотите, чтобы я копошился возле вонючих бачков, вытаскивал блохастый матрац, запихивал его в бак? Проще было выкинуть его вместе с сумкой.

– Согласен. Особенно если на ней – неопровержимые улики того, что какое-то время в ней находился труп.

– Я любил ее! Я не мог убить любимую женщину! – взвизгнул Сергей.

Конев достал из стола и выложил веером фотографии, сделанные для меня Люсей. В тот день я оставила их Ирине, а она не сочла нужным прятать. При обыске их нашли у нее в столе.

– На этих фотографиях ты любишь другую женщину. Хочешь, я расскажу, как было дело? Ты не хотел убивать Ирину. Она действительно была для тебя дойной коровой. К тому же женщина не выглядела старой развалюхой и не требовала невозможного. Тебе очень уютно жилось у нее под боком: Ирина была так занята, что совершенно не контролировала твое свободное время. Такая жизнь устраивала вас обоих, но не устраивала твою любовницу. Тогда она сделала эти фотографии и выслала их законной жене в надежде на то, что она выгонит тебя из дома. Фотографии были сделаны за неделю до рокового дня, вряд ли их владелица держала вещественные доказательства твоей измены у себя так долго. Они давно попали в руки законной жены, но та не торопилась требовать у тебя объяснений, скорее всего, она решала, как поступить с неверным. На днях она объявила свое решение: вы разводитесь и ты выметаешься из ее квартиры.

– Это бред, – закричал Сергей, – я не знаю, где вы взяли эту гадость, но Иришка доверяла мне! Господи, а что, если она покончила жизнь самоубийством? Она ни полусловом не дала мне понять, что знает о моей измене. Бедная женщина!

Нервы его сдали, и он разрыдался. Конев удивлено смотрел на искренне страдающего подозреваемого. В его служебной практике случались разные казусы, но столь безутешное горе взрослый здоровый мужчина разыгрывал впервые. Когда в ход пошла третья бумажная салфетка, в дверь бочком протиснулся лейтенант. Он что-то зашептал на ухо следователю, положил перед ним исписанный лист бумаги и также тихо удалился. Конев пробежал глазами записи, дождался, когда Седых немного успокоится, и провозгласил:

– У меня для вас две классические новости. С какой начинать?

– С хорошей, – всхлипывая от заикания, решил Седых.

– День ее исчезновения вы действительно провели в спа-салоне.

– Вот видите!

– Только это ничего не доказывает. Вы почевали с женой, наутро вынесли объемистую сумку, а ваша жена так и не выходила из дома, есть подозрение, что в этой сумке бедняга и покинула дом. Теперь плохая новость. Абонемент в спа-салон покупала вам не жена, а любовница. Мой сотрудник показал фотографии вашей жены и любовницы администратору салона, администратор указала на девицу.

Еще бы администратор указала на Ирину! Билет покупала я, стоило надеть паричок, повторяющий цвет и длину волос любовницы Сергея, как приблизительное сходство с фотографией было обеспечено: качество снимка оставляло желать лучшего, черты лица плохо различимы. Если надо было выбирать из длинноволосой блондинки и шатенки с короткой стрижкой, выбор, естественно, падал на блондинку. На мое счастье, администратор запомнила основные черты лица женщины, покупающей абонемент Сергею, и эти черты более соответствовали облику его любовницы, а не жены.

– Я ничего не понимаю, – прошептал Седых, – ничего. Это заговор, я вовсе не хотел расчленять Ирину.

– Знаете, – мягко произнес следователь, – честно говоря, я и сам не понимаю, зачем вам потребовалось избавляться от жены. С одной стороны, улики против вас, с другой – отсутствие мотива. Вы могли убить ее случайно, в запале ссоры. Но в таком случае, как объяснить тот факт, что вы заранее готовили себе алиби? Я просмотрел записи видеокамеры, когда вы грузили сумку в багажник, у вас было беззаботное, даже счастливое лицо. Опять же нечаянный убийца, всю ночь расчленяющий труп жены, не может с таким удовольствием нежиться весь день в спа-салоне. Вы не профессионал, я проверил, в нашей картотеке вы не числитесь, значит, не могли зачерстветь душой и так уверенно держать себя в руках. Объяснение одно.

– Какое? – прошептал совершенно сбитый с толку Седых.

– У вас раздвоение личности, – таким же загадочным шепотом ответил Конев.

– А как это?

– Есть такое психическое заболевание. Человек как бы раздваивается, время от времени одна его личность впадает в кому, и на ее место встает совершенно другой человек. Потом первая просыпается и занимает законное место. Каждая из личностей не может помнить того, что происходило с человеком в период спячки. Поэтому одна личность не отвечает за вторую.

– А как это? – сегодня вопросы Сергея не отличались оригинальностью.

– Доминирующая личность сначала живет одна в человеке. Потом в него вселяется какая-нибудь неприкаянная душа. Понимаете, тел на всех не хватает, а в нашем мире шляется полно неприкаянных душ. Вот одна такая и смогла проникнуть в ваше тело. В данный отдельно взятый момент, как я понимаю, в вас действует доминирующая, то есть ваша родная личность. От природы она вполне невинна. А вот вторая… Она всегда хотела убить Ирину. Она не могла терпеть унижения. Не каждый мужчина способен легко жить на содержании, вот ваша первая личность, могла, а вторая – нет. Эта душа и ненавидела Ирину всей душой, простите за каламбур. Понимаете?

– А-а, – протянул Сергей, – теперь понимаю. А я-то думаю, откуда эти старые хрычовки взяли, что мы ругались и дрались? Как сумку выносил, помню, как абонемент с надписью «Расслабься, любимый» у себя нашел, помню, а вот как дрались, ругались, как расчленял ее, не помню.

– Вот видите! – обрадовался такому пониманию следователь. – Я сразу догадался, что в этом деле что-то не так.

– Вы мне поможете?

– Мы за это зарплату получаем. Даже если допустить, что это ваша вторая личность убила Ирину, произошло это по обстоятельствам, а не со зла. Вам только надо вспомнить все! Если вы будете отпираться, дело затянется, зайдет в тупик, его могут перепоручить другому следователю, у меня такое бывало, а другой с вами церемониться не станет. У нас знаете, как бывает? После соответствующей обработки подпишите любые показания, как миленький. А так мы сможем доказать, что при вашем диагнозе вас надо лечить, а не наказывать. Лечиться, кстати, можно и дома. Ну, согласны вспомнить?

– Сами же говорите, что первая личность не помнит, что творила вторая.

– Это так. Но я могу помочь вам вспомнить. Если вы увидите труп Ирины, это может так потрясти вашу психику, что в ней произойдут необратимые изменения, и мозг осветится нужными воспоминаниями. Будем искать труп. Вы помните, где его спрятали?

– Выкинул в бачок за салоном.

– Прекрасно, будем прочесывать свалки. Если не найдем на свалке, будем пытаться пробудить другие воспоминания. Это доминирующая личность могла запомнить про бачок, а вот вторая могла закопать труп на даче, выбросить в лесополосе, спрятать в коллекторе. Будем искать. Искать придется долго, мучительно, но ради правды мы постараемся. Вы готовы?

– Всегда готов, – чуть не вскинул руку растерянный донельзя Седых.

Всю эту белиберду принес мне Ариша после очередного посещения клуба. Дед обладал удивительным талантом: он умел вызывать полное доверие к своей персоне, а начальник следственного управления не считал дело Седых секретным: понятно, если бы расследование велось в отношении банды, а тут в принципе обычная бытовуха, дело ясное.

– Жду не дождусь, когда удастся избавиться от этого Конева, – жаловался деду его визави. – Хорошо хоть явных преступников на свободу не выпускает. Мы даем ему самые простые дела, которые в принципе не требуют сложного расследования. Что может быть проще дела Седых? Доказательств – больше, чем надо. Нет мотива? А раздражение, которое копилось все эти годы? Не поверю, что жена ни разу не упрекнула его в том, что он живет у нее на иждивении. Получила фотографии, устроила скандал, он толкнул ее, парень-то накаченный, стукнулась головой – и все! Много ли женщине надо? В принципе загвоздка только в отсутствии трупа, хорошо, что Конев так загорелся желанием найти его. Вот пусть и ищет себе. Как только найдет, так передадим дело в суд.

– А если следователь будет настаивать на теории раздвоения личности? – поинтересовался Ариша.

– Ну и пусть себе настаивает. Убийство есть убийство, если не тюрьма, так психушка, то, что он обещает подследственному домашнее лечение, бред. Никто не знает, что хуже, тюрьма или дурка. Из тюрьмы часто выходят более адекватными и здоровыми. А из сумасшедшего дома иногда вообще не выходят.

– Ты добивалась именно этого? – спросил он уже меня.

– Нет, дедуля, – ответила я. – Ирина скоро вернется, все подозрения с Сергея будут сняты.

– И что тогда?

– Увидишь. Нет, все-таки у меня есть небесный покровитель. Если этому Коневу удастся убедить Сергея в том, что у него раздвоение личности, он значительно облегчит мне работу.

– Ты так и не скажешь мне, что задумала? – надулся Ариша.

– Боюсь сглазить, – призналась я, – к тому же мой план еще не проработан в деталях. Не обижайся, ты же знаешь, что, когда я решу, ты узнаешь обо всем первым.

– Это не опасно?

– Я везучая, – улыбнулась я, – осторожная, как мышь, мудрая, как питон, и могучая, как слон. К тому же меня защищают целых два ангела-хранителя. Думаешь, мама и папа позволят, чтобы со мной случилось что-то плохое?