Эпилог

Ксюша приехала на следующий день, не одна, а с каким-то молодым человеком, то ли мужем, то ли бойфрендом. Она разыскала мать в психиатрической больнице, но на просьбу той поскорее забрать ее домой отреагировала холодно:

— Мама, об этом не может быть и речи! Тебе надо сначала вылечиться…

— Но я совершенно здорова. Просто у меня был нервный срыв от переутомления. Ксюшенька, дочка, — Валерия Николаевна протянула к ней руки, — забери меня, пожалуйста, отсюда.

— Потом, потом, — отстранилась от нее дочь, — когда врачи позволят.

Из больницы она поехала в коттеджный поселок. В тот же день Ксюша пригласила туда своих школьных друзей, которые кутили там всю ночь, не обращая внимания на просьбу соседей сделать музыку потише. Зуйковы даже вызвали охранника, чтобы тот утихомирил пьяную компанию.

— Ну и чего тебе надо? У меня праздник, понимаешь? Мамаша сбрендила и в дурку угодила, — объясняла подвыпившая Ксения, по какому поводу гуляет. — Чего стоишь? Заходи к нам. Пей, гуляй, веселись!

— Я не могу, я на службе, — воспротивился молодой человек, которого подружки Анисимовой-младшей пытались затащить в дом.

— Это тебе, — бойфренд Ксюши сунул в карман его форменной куртки несколько банкнот, — возвращайся к себе в будку и не мешай нам веселиться.

Гости Анисимовой-младшей утихомирились только под утро. В середине следующего дня гулянка возобновилась, но до ночи не продлилась — под вечер гости разъехались по домам.

К матери Ксюша больше не ходила, только к ее врачам — давала им взятки, и они лечили Валерию Николаевну, лечили… Еще никогда в своей жизни директриса сгоревшего дома престарелых не чувствовала себя такой беспомощной и беззащитной перед обстоятельствами. У нее не было сил сопротивляться, ее рассудок мутнел с каждым днем. Настал тот день, когда консилиум врачей признал Анисимову В. Н. невменяемой, после чего она навсегда потеряла связь с внешним миром. Получив право единолично распоряжаться движимым и недвижимым имуществом, Ксения продала дом в нашем коттеджном поселке и уехала от нас на машине своей матери, груженной ее дорогими шмотками.

После того как Валерия Николаевна попала в больницу, я позвонила в дом Ромашкиных.

— Алло! — ответила домработница.

— Здравствуйте! Это Полина Казакова, соседка. Валентина, я хотела попросить вас об одной услуге. Позвоните, пожалуйста, Вадиму Юрьевичу, у вас ведь наверняка есть с ним какая-то связь, и скажите ему, что опасность миновала. Анисимова лежит в психиатрической больнице, а тот, кто за ней стоял, бесследно исчез. Его ищет полиция. Вы запомнили? — уточнила я у ромашкинской прислуги.

— Запомнить-то я запомнила, но не уверена, что надо беспокоить моего хозяина по этому поводу, — замялась Валентина. — Он мне велел звонить только в крайнем случае.

— Это и есть тот самый случай, — уверенно произнесла я. — Повторите, пожалуйста, что надо сказать.

— Анисимова в дурке, а кто-то исчез… Честно говоря, я запамятовала кто.

— Тот, кто стоял за Анисимовой, — повторила я. — Скажем так, ее босс. Вадим Юрьевич поймет.

— Хорошо, я позвоню ему, — пообещала мне Валентина.

Уже к вечеру Ромашкины вернулись домой. В понедельник Александра Владимировна, как ни в чем не бывало, вышла на работу. Болезнь директора реабилитационного центра, а потом и ее увольнение никак не повлияли на функционирование этой организации — там все шло своим чередом.

Мы с Вадимом никогда не обсуждали тему его позорного бегства от решения серьезной проблемы. При случайных встречах он здоровался и сразу же отводил взгляд в сторону.

Проработав месяц в семье Головачевых, Лена устроилась нянькой в другую семью, проживающую в нашем поселке, где только-только родился маленький ребенок. Напрасно Ариша волновался за судьбу этой девочки, у нее все сложилось удачно.

Алинка, следуя моему совету, представила меня Соне как частного детектива. Нефедова поделилась со мной своими соображениями:

— Я думаю, Степан ушел к другой женщине. Я всегда догадывалась, что он мне изменяет. Пожалуйста, попробуйте выяснить, так ли это.

— Хорошо, — сказала я и задала Нефедовой несколько вопросов для проформы.

Поиски ее мужа велись ни шатко ни валко. Полицейские не спеша опрашивали соседей Степана Всеволодовича, его сотрудников, отрабатывали его телефонные контакты… Ярцев, у которого были связи в полиции, имел возможность следить за ходом следствия.

— Полька, прикинь, какие сектанты умные! — говорил мне Антон по телефону. — Они дразнят полицейских мобильником Нефедова. Биллинг показывает, что он периодически включается то в одном районе Горовска, то в другом. Так что в Кумачевке его никто искать не собирается. Никому и в голову не приходит, что он там. Кстати, жена Степана проговорилась в полиции, что наняла еще и частного детектива. Готовься, завтра тебя вызовет к себе следак.

— Я к этому готова, — заверила я своего однокашника.

Действительно, на следующий день меня вызвали в прокуратуру, и я озвучила там свою версию:

— Все указывает на то, что Степана Нефедова убрал его двоюродный брат и подельник Григорий Нефедов. Думаю, они не поделили прибыль.

— Откуда у вас такие данные? — У следователя глаза на лоб полезли.

— Дело в том, что Григорий Нефедов занимается нелицензированным производством лекарственных препаратов, в частности таких, как кардипол, паранзим. А двоюродный брат ему в этом всячески помогал. — Я рассказала про аптеку на колесах, работу которой контролировал Степан.

— У вас есть доказательства? — уточнил следователь.

— Послушайте вот это. — Я подала ему флешку с записями, сделанными в доме Анисимовой. На них были фразы, которые так или иначе касались теневого аптечного бизнеса. — Если сомневаетесь, что это голос пропавшего Нефедова, то можете дать это послушать его жене.

— Да, да, вы оставьте нам свою флешку, — кивнул следователь, сильно озадаченный таким поворотом событий.

В тот же день за Григорием Нефедовым было установлено негласное наблюдение. Сам того не подозревая, он привел горовских оперов на склад контрафактных лекарственных препаратов. Моя версия частично подтвердилась. Двоюродный брат пропавшего Степана действительно занимался незаконным фармацевтическим производством, но вот свою причастность к исчезновению родственника он категорически отрицал. Следствие снова забуксовало.

Соня едва ли не каждый день поднималась на шестнадцатый этаж к Лине и плакалась ей в жилетку. Моя подружка прониклась к ней такой жалостью, что стала упрашивать меня:

— Поля, может быть, уже пора найти ее мужа? Мне кажется, за неделю его там уже как следует зазомбировали.

— Хорошо, я подумаю, как подбросить эту версию следствию, — пообещала я.

Это были не пустые слова. Секту стоило поскорее прикрыть, ведь туда кроме Нефедова попадали и другие люди. Мы с Антоном собственными глазами видели, как девушка-вербовщица заманила в свои сети водителя «Джипа Компас». Я позвонила Ярцеву и сказала:

— Антон, пора бы уже довести тебе свое журналистское расследование до конца. Подкинь полиции через своих знакомых ребят информацию об адептах «Седьмого дня» и намекни, что Степан Нефедов может быть там. Допустим, кто-то видел в районе Кумачевки его «Фольксваген Туарег». Пусть крепкие парни с оружием в руках устроят там маски-шоу, а ты все это детально опишешь в своей статье. Да, и не забудьте взять с собой специалистов, которые владеют техникой гипноза.

— Хорошо, я сделаю это, — сказал Ярцев, обрадовавшись, что пришло время для его сенсационного материала.

На следующий день в Кумачевку выехали несколько машин с группой захвата и специалистами с приставкой психо— в названии. Только где-то произошла утечка информации, и Савелий, предводитель сектантов, а также несколько приближенных к нему адептов успели ночью сбежать из своей обители, бросив рядовых членов секты на произвол судьбы. Савелий и его подельники были объявлены в федеральный розыск.

Нефедова и его друзей по несчастью, вызволенных из сектантского плена, поместили для обследования в стационар. Только они рвались обратно, в старообрядческую обитель, жизнь в которой представлялась им земным раем. Их состояние было сродни абстинентному синдрому хронических алкоголиков. Врачам потребовалось несколько месяцев для того, чтобы полностью освободить всех от психической ломки. Степана и еще нескольких человек, мужчин и женщин, которые не слишком долго пробыли под влиянием адептов «Седьмого дня», выписали из больницы через три недели. Придя в себя, Нефедов осознал, что лишился машины, мобильника, бумажника с наличкой и банковскими картами. Дома его ждал сюрприз — жена сказала, что подает на развод.

— Но почему? — удивился он.

— Ты и твой брат Григорий травили людей левыми препаратами. Недаром ты устроил скандал, узнав, что я купила таблетки в вашей автолавке. Гришка уже под следствием. Не удивлюсь, если он и тебя за собой потянет. Мне такой муж, а детям такой отец не нужен! Мы проживем как-нибудь без тебя! — В феминистских речах Нефедовой чувствовалось Алинкино влияние.

Степан стал осознавать, что лишился всего, что имел и чем дорожил. Потеря машины и денег стала казаться ему пустячком по сравнению с тем, что пропала возможность зарабатывать бабки, продавая контрафакт. Впрочем, он и с этим был готов смириться. Семья, которой он, в сущности, дорожил, распалась. Соня, терпевшая прежде все его измены и грубости, очень некстати проявила свой характер. Илья посмотрел ему в глаза и сказал: «Я учусь на врача, а ты травил людей. Как ты мог, папа?» Тараска был еще слишком мал, чтобы в чем-то обвинять отца, но он интуитивно встал на сторону мамы и старшего брата. Нефедов ринулся было к Анисимовой, но в ее доме уже жили другие люди, а сама она лежала в дурдоме. Степан запил от осознания собственной ненужности и несостоятельности, в результате потерял последнее, что имел, — престижную работу. Зимой он был замечен с лопатой в руках, когда вместе с гастарбайтерами из Средней Азии очищал улицы от снега. Вот уж поистине: «сила есть — ума не надо»!

Виталику Тищенко сделали удачную операцию, и он уже к Новому году смог самостоятельно ходить. Лидия все-таки сумела вымолить прощение…

Доведя заказ Звонкова до логического конца, я позвонила Альберту по скайпу и отчиталась о проделанной работе. Он удовлетворенно кивал, слушая меня, даже тогда, когда я говорила, почему не стала мстить медсестре.

Как я и предполагала, Алинкин роман с Матвеем не перерос в длительные и стабильные отношения. Хотя мог бы, просто моя подружка выбрала не ту линию поведения. Пытаясь подстроиться под нового бойфренда, она отступала от своих собственных привычек и стереотипов, даже превратилась из натуральной блондинки в крашеную шатенку. Только вот ведь беда — Матвей полюбил ту девушку, которую встретил в подъезде, а она постепенно куда-то испарилась.

Сидя как-то вечером у телевизора, я услышала, что в одной из северных областей задержан предводитель сектантов Савелий. Он сумел создать общину и на Крайнем Севере, которая обирала состоятельных граждан, попавших в ловушку его псевдоучения. Мне вспомнилась поговорка: «Сколько веревочке ни виться, все равно конец будет». А потом в мою голову пришла другая мысль: все-таки жизнь в одном малом городе России мало чем отличается от жизни в другом. То, что произошло у нас, в средней полосе, могло произойти и в северном порту, и на южном курорте. Это наша действительность, а Горовск — моя малая родина, и я ее очень люблю.