Глава 15
Алина открыла мне дверь, прислонилась к стене и зевнула, прикрыв рот рукой.
– Проходи, – сказала она заплетающимся языком, – я не думала, что ты придешь так скоро, пошла к Еве, спросила у нее успокоительных таблеток, но они тоже не действуют…
– То-то я смотрю, ты сейчас прямо здесь свалишься и заснешь.
– Нет, сна по-прежнему ни в одном глазу. – Нечаева оторвалась от стены и шаткой походкой прошла в комнату. – Да, кажется, все в комплексе начинает действовать. Перед глазами туман… Ты посиди, а я вздремну полчасика. Если просплю больше, ты меня разбуди.
Алина прилегла на диванчик и тут же провалилась в сон. Стоило срываться на зов подруги, чтобы сидеть в ее квартире и слушать мерный стук настенных часов, в то время как в суде решается судьба Курниковой! Но больше всего я сожалела о том, что не услышу защитную речь Крючкова. Может, оставить Алину на несколько часов и вернуться в Дом правосудия? Я встала и на цыпочках пошла в прихожую. Нечаева стала что-то бубнить во сне. Прислушавшись, я поняла, что она строит план жестокой мести. Вдруг она проснется, поймет, что я от нее сбежала, и отправится в одиночку осуществлять свой коварный замысел? Я не могла этого допустить, поэтому осталась.
На меня вдруг нахлынул вал воспоминаний, и Женька был в их эпицентре. То на дискотеке, то на музыкальном конкурсе, то в поезде… Интересно, а может быть любовь не с первого взгляда, а с двадцать второго, тридцать седьмого, сто восемьдесят первого? Кажется, раньше я сознательно остерегалась чувства к нему, потому что диджей Крюк был звездой. А звезды, они очень далеко от нас. Пока свет от звезды дойдет, она может исчезнуть. Интересно, татуировки у него остались или смылись? Ну что за чушь лезет в голову!
Чтобы как-то отвлечься, я занялась комнатным цветоводством. Алинка прикупила еще несколько цветов, но грунт во всех горшочках был сухим. Обрезав пожелтевшие листья, я собралась выбросить их в мусорное ведро. Открыв дверку под мойкой, я буквально остолбенела, в ведре лежало свадебное платье, на поиск которого мы затратили уйму времени и которое обошлось моей подружке в красивую пятизначную цифру. Выбрасывать такую роскошь на помойку показалось мне кощунственным, я вынула платье и поняла, что его уже не спасти. Оно было изрезано на лоскутки, такие длинные белые полоски. Все-таки одну глупость Нечаева совершила – в приступе бешенства выбросила на ветер очень крупную сумму.
– А, ты здесь? – раздалось за моей спиной. – Да, я, конечно, немного погорячилась с платьем…
– И это ты называешь немного? Его же можно было отнести в комиссионку…
– Не трынди. Лучше свари кофейку, – Алина плюхнулась на табурет и обхватила голову руками. – Зря я послушала тебя и выпила еще лекарства…
– Значит, это я виновата, что ты такая безбашенная?
– А кто еще?
– Спасибо на добром слове, – сказала я, насыпая зерна в кофемолку. В Алинкиной квартире я уже ориентировалась как в своей. Знала где что лежит и могла найти чуть ли не с закрытыми глазами. – Давай вали все на меня! Я стерплю.
– Поля, ну почему ты не настояла на том, чтобы я бросила Гришку, пока он был в командировке? Он бы приехал, я бы сунула ему кролика в руки и хлопнула бы дверью перед носом. Нет, я бросилась ему на шею, чтобы потом пережить такое…
– Вот что, Алина, хватит стрелять холостыми патронами, меня твое пустословие не поразит. Говори конкретно, что тут у вас произошло. Еще два дня назад все было нормально.
– Вот как раз позавчера мы пошли с Григорием на одну корпоративную вечеринку. Там столько знакомых было! Ко мне подошел Сашка Соколов, обнял, чмокнул в щечку, а Гриша это увидел и приревновал. Я стала объяснять, что Сашка всего лишь мой одноклассник. Он насилу успокоился, а тут вдруг откуда ни возьмись появился Тимур…
– Один из твоих бывших бойфрендов?
– Да, – кивнула Алина. – Ну ты знаешь, мы с ним расстались друзьями, поэтому Тимур подошел ко мне как ни в чем не бывало, хлопнул по попке и сказал, что страшно соскучился. Вот тут уж Григорий словно обезумел. Стал при всех обзывать меня… Не буду повторять его эпитеты, скажу только, что я чуть со стыда не сгорела. Представляешь, он обвинял меня в том, что я переспала со всеми мужиками Горовска!
– Да, это серьезное обвинение, такое не прощают.
– А я простила, – призналась Алинка. – Я всю ночь думала над тем, что произошло, и пришла к выводу, что Гриша имел право на ревность. Вчера утром я пошла к нему в офис и попросила прощения, пообещала, что никогда-никогда не дам ему никакого, даже чуточного повода для ревности…
– Ты что, с дуба рухнула? Нет, я, конечно, понимаю, что этот нахал входит в тройку самых завидных женихов Горовска. Но поверь мне, не стоило так перед ним унижаться.
– Но ведь я на самом деле была виновата. У меня были мужчины…
– Ты скрывала от Григория свое прошлое, в котором было несколько мимолетных романов, а он от тебя – твое будущее с постоянными сценами ревности.
– Поля, ты ничего не поняла. Я его любила, поэтому была готова простить. Во всяком случае, вчера мне казалось, что я поступаю правильно. Гришка за ночь остыл, даже извинился передо мной за свои резкие слова. На том конфликт был практически исчерпан. Вечером мы поужинали в ресторане и поехали к нему. И вот там я допустила непростительную ошибку. До сих пор не пойму, как я могла так облажаться.
– И что же ты сделала?
– Я неосмотрительно оставила телефон на столе и ушла в ванную. Когда вернулась, то увидела мобильник в руках у Григория. Представляешь, он беззастенчиво копался в моей телефонной книге!
– Да, это уже сверхнаглость, – согласилась я и стала разливать кофе по чашкам. – Не удивлюсь, если бы он и в твою сумку залез.
– Ты думаешь?
– Уверена. Ну, рассказывай, что было дальше.
– Не успела я высказать все, что думаю по этому поводу, как он обрушил на меня новую порцию обвинений. Видите ли, у меня записано в мобильнике очень много мужских имен. Он припомнил мне все, даже то, что на фотовыставке со мной многие мужчины здоровались. Гришке стукнуло в голову, что я сплю со всеми, чьи телефоны у меня имеются, даже с дядей Костей, двоюродным братом моей бабушки, которому сейчас девяносто второй год идет. Или девяносто третий… Я уже не помню.
– В телефоне твоем копался… Приревновал ко всем без разбора… Да, это уже серьезная клиника. Но ведь я предупреждала тебя, что Григорий, по определению, ревнив. Конечно, я не думала, что настолько…
– А как ты вообще догадалась? Помню, помню, тебя его подарочный кролик натолкнул на такой вывод. Но знаешь, это слишком сложно, многоходово…
– Конечно, я сама бы не догадалась. Но, как-то гуляя по Сети, я обнаружила один любопытный сайт. Проштудировав его, я стала больше разбираться в любовной психологии. Там дано толкование всем живым подаркам, вплоть до крокодилов и тушканчиков.
– Дай мне ссылку, я тоже хочу посетить этот сайт.
– Посмотрю в своем компе. Надеюсь, что не удалила закладку. – Я сделала несколько глотков кофе и спросила: – Так, а что было дальше?
– Гришка стал упрекать меня в том, что я звоню своим многочисленным любовникам по его дорогущему мобильнику. В общем, он беззастенчиво отобрал у меня свой подарок, и я осталась без кристаллов Сваровски. Представляешь, каков нахал! Я уже всем показала этот телефон. Как я теперь буду при людях доставать из сумки свою старую «раскладушку»?
– Да, Алина, не стоило тебе выпячивать свое дорогое приобретение. Оно как пришло, так и ушло. Скажи, а ты хоть sim-ку забрала?
– Да, это единственное, что у меня осталось. Ахтыров лишил меня всего – счастья, жениха, дорогого мобильника и даже моих собственных сбережений…
Я подумала, что счастье, которым Нечаева не так давно приходила со мной поделиться, оказалось очень хрупким.
– Но подруга-то у тебя осталась! – подбодрила я.
– Осталась. Если бы ты не пришла, я бы на себя руки наложила.
– А во сне ты что-то бормотала насчет мести… Признавайся, что задумала!
– Ничего. Это ведь ты у нас специалист по мести. Кстати, что там с Курниковой?
– Знаешь, из той руды, что Ужова подготовила для плавки в суде, ничего толкового так и не выплавилось. Дело распалось на атомы. Ты бы видела лицо прокурора, когда Костенко стал отказываться от своих прежних показаний. Мне говорили, что Иван Кузьмич может из любой ситуации выкрутиться, теперь я точно знаю, так и есть… – Я посмотрела на часы. – Интересно, все сегодня закончилось или завтра будет продолжение?
– А ты позвони своему диджею и узнай, получил ли он свои пять минут славы.
– Женя не диджей, он – адвокат. И еще какой!
– Ну, позвони адвокату, – Алина подвинула мне радиотелефон.
– Нет, – я подожду, может, он сам догадается мне позвонить.
– Так, нерешительность, блеск в глазах… Полька, ты, часом, не влюбилась?
– Нет, что ты…
– И правильно. По-моему, время настоящих мужчин миновало. Ты со мной согласна?
– Согласна. Подожди, у меня телефон звонит, – я пошла в зал и достала из сумки мобильник. – Да, Елена Ивановна, слушаю.
– Полиночка, радость-то какая! Ксюшеньку прямо в зале суда освободили. Не нашли в ее действиях состава преступления. Как хорошо, что я тебя послушала и поменяла адвоката!
– Я очень рада за вас. Скажите, а что с Щербаковым? Против него возбудят уголовное дело?
– Ой, я толком ничего не поняла, мне главное, что дочь отпустили без всякой судимости. Все-таки Евгений Павлович такой умница…
Мне стало до жути обидно, что Курникова причислила все заслуги адвокату, а я оказалась просто посредником между ними. Но что бы Крючков делал, если бы я не подсунула фотографии Костенко? А сколько работы предшествовало этому! Впрочем, скрытые таланты не создают репутации.
Мы обменялись с Еленой Ивановной любезностями, и я отключилась. Не успела вернуться к Алинке, как снова зазвонил телефон. Теперь это был Женька.
– Алло!
– Полина, привет! Можешь поздравить меня с победой!
– Поздравляю.
– А почему у тебя голос нерадостный? И вообще, куда делась после обеденного перерыва та обворожительная блондинка?
– Ей пришлось уйти. Возникли другие дела.
– Полина, а давай отметим успешное окончание дела! Я приглашаю тебя в ресторан.
– Извини, Женя, но я не могу принять твое предложение. Лучше скажи, дело совсем закрыли или взяли Щербакова в разработку?
– Ой, Полина, значит, тебя не столько судьба Курниковой волновала, сколько Щербакова. Дело закрыто за недостаточностью улик. Но спешу тебя обрадовать – деятельность «Астры» попала в поле зрения прокуратуры… Слушай, ну перенеси свои дела на завтра. Мне кажется, что сегодня у меня есть преимущество перед другими претендентами на твой вечер…
– Да, есть, они никуда не денутся еще в течение месяца. Как у меня будет свободное время, я тебе позвоню, – сказала я и отключилась.
Ну вот почему я была так холодна с ним? А почему Женька приписал победу исключительно себе?
– Поля, ну ты где там? – крикнула Алина.
– Все, уже иду.
– Иди, будем строить план мести. Я хочу Гришке отомстить особо изощренным способом.
– А может, не стоит? Мне кажется, ты должна радоваться, что все благополучно закончилось…
– Я осталась на бобах, он опозорил меня при всем честном народе, и ты считаешь, что все благополучно закончилось?
– Конечно, ведь ты не успела совершить роковую ошибку, выйдя замуж за этого Отелло…
– Ну в этом смысле, да. Но знаешь, Поля, я чувствую, что должна ему как-то отомстить. Он плюнул мне в душу. Неужели это должно остаться безнаказанным?
– Хорошо, я подумаю, как можно проучить Григория. Только обещай мне, что сама ничего не будешь против него предпринимать.
– Хорошо, обещаю. Поля, только ты меня не бросай сегодня одну. Мне так плохо, так плохо…
– Ладно, остаюсь, давай посмотрим какую-нибудь комедию. Думаю, тебя это отвлечет.
– Нет, лучше какой-нибудь ужастик или триллер, чтоб было побольше крови…
– Тоже вариант, лучше томатный сок на экране, чем кровь в жизни.
* * *
Прошло несколько дней. В субботу утром, едва я поднялась с постели и спустилась на первый этаж, чтобы включить чайник, раздался звонок в дверь. Я посмотрела в окно и увидела у забора две заснеженные женские фигуры с сумками.
– Полетт, кто там? – спросил дедуля, выйдя в пижаме на лестницу.
– Не знаю, какие-то мешочницы. Наверное, ходят по домам и предлагают купить книги или мелкую бытовую технику. Тебе фен для бородки нужен?
– Вряд ли охрана пустит к нам в поселок коммивояжеров. Хотя эти проходимцы к любому человеку могут втереться в доверие. Знаешь, пожалуй, надо поставить домофон с камерой.
Раздалась новая серия звонков. Я раздвинула горизонтальные планки жалюзи и повнимательней пригляделась к нежданным визитершам.
– Дедуля, да это же Курниковы! Мать и дочь. Но почему они с сумками? Неужели собрались пожить у нас, как в санатории, полечить нервы?
– Курниковы? Ну так открывай же им скорей! Зачем держишь гостей на морозе? А я пойду приводить себя в надлежащий вид.
Конечно, видок у меня тоже был домашний. Я накинула на пеньюар пальто, сунула ноги в сапоги и побежала по снежной целине открывать калитку.
– Ой, Полиночка, мы, наверное, тебя разбудили…
– Нет, я уже встала. Проходите, пожалуйста.
Женщины зашли в дом и поставили у порога огромные сумки. Пока они раздевались и разувались, меня так и снедало любопытство, что может быть в их баулах. Версия была только одна – там личные вещи Ксении. Наверное, Щербаков угрожает ей, и мать решила спрятать дочку здесь. Очень самонадеянно с ее стороны. Дом, конечно, у нас большой, но мы не сдаем комнат.
– Полиночка, а это надо отнести на кухню, – сказала Елена Ивановна, подхватывая два баула. – Ксеня, что стоишь как неживая? Бери рюкзак!
– Простите, а что там? – осторожно поинтересовалась я.
– Продукты. Когда я была у вас в прошлый раз, то успела заметить, что вы питаетесь одними полуфабрикатами. То, что ваш дедушка принес из магазина, есть вредно.
– Но мы привыкли так питаться. Зря вы все это затеяли.
– Ничего не зря! Полиночка, я должна вас отблагодарить за то, что вы сделали для нашей семьи. Вчера я испекла пирог, сварила холодец, мне это не составило особого труда. Я люблю готовить. Ксеня вот мне помогала. Правда?
– Да, – подтвердила девушка, боясь поднять на меня глаза.
– Холодец? Кто здесь говорит про холодец? Это же мое самое любимое блюдо! А, это вы, Елена Ивановна, – дедуля вышел в прихожую, поклонился гостьям, затем сделал шаг к Курниковой-старшей и поцеловал ей руку, введя женщину в крайнюю степень смущения. – А вы, барышня, если я не ошибаюсь, Ксения?
– Да, – также скромно подтвердила Курникова-младшая.
Ариша поцеловал и ее руку, потом распорядился:
– Полетт, неси провизию на стол! Кутить будем!
Кроме пирога с черникой и холодца, Курниковы притащили разносолы и несколько баночек варенья. При виде этих домашних заготовок дедуля радовался как ребенок. Елена Ивановна тоже была в приподнятом настроении. Оно и понятно – дочь вернулась домой. А вот на Ксюше лица не было. Она около трех месяцев провела в следственном изоляторе, ей светил срок. Она же вышла на свободу без всякой судимости, но будто бы не была этому рада.
Пока дед развлекал гостей своими байками, я переоделась и вернулась в столовую. Елена Ивановна заваривала чай, а Ксюша резала пирог и улыбалась. Значит, Арише удалось отвлечь ее от тяжелых дум. Завтрак был готов без моего участия, и я предложила пройти в одну из гостиных.
– А может, здесь почаевничаем? – предложила мамаша. – Здесь так уютно, по-домашнему.
«Будто в наших гостиных неуютно», – подумала я, но возражать не стала.
После завтрака донельзя хозяйственная Елена Ивановна стала мыть посуду, а я предложила Ксюше где-нибудь уединиться и поболтать о нашем, девичьем. Девушка вопросительно посмотрела на мать.
– Конечно, конечно, идите, пообщайтесь. А мы уж тут с Аристархом Владиленовичем лоск наводить будем. Люблю, когда посуда блестит.
Я привела Ксению в гостиную, выполненную в стиле кантри, туда же, где несколько недель назад общалась с ее матерью.
– Располагайся где хочешь, – сказала я. Девушка выбрала диванчик, а я села в кресло. Без толку было надеяться на то, что Ксюша сама начнет рассказывать о наболевшем, поэтому пришлось взять инициативу разговора в свои руки: – Ксения, я знаю о том, что с тобой произошло до ареста, гораздо больше, чем твоя мама. Возможно, даже больше, чем ты сама.
– Да, – подтвердила Курникова тоненьким голосочком, – я до сих пор не понимаю, что произошло тогда и что происходит сейчас. Это какой-то кошмарный сон. Я его так любила, так любила, а Он… Почему Он так со мной поступил?
– Ты имеешь в виду Игоря Дмитриевича?
– Да.
– Ксения, этот человек не достоин твоей любви.
– Я знаю, что Он женат, что у Него есть сын, но ведь сердцу не прикажешь. Он – моя первая любовь, от этого чувства нельзя отречься. Я сидела там и представляла себе, как мы с Ним встретимся. Любовь к Нему помогала мне выдержать все кошмары следственного изолятора… А все оказалось совсем по-другому. Почему?
– Ксюша, скажи, а почему ты не называешь свою первую любовь по имени. Ты говоришь не «Игорь», а «Он»? – Я не могла не вспомнить, что Соня Белоглазова, рассказывая о своих чувствах к Щербакову, тоже употребляла не его собственное имя, не фамилию, а местоимение.
– Не знаю. А почему вы об этом спрашиваете?
– Так, не надо никаких «вы», только «ты». Ладно?
– Я постараюсь.
– Так вот, Ксюша, я сказала, что Игорь не достоин твоей любви вовсе не потому, что он женат. Он – подлец. Я понимаю, тебе нелегко будет это услышать, но ты для Щербакова была лишь одной из его многочисленных женщин, он, не задумываясь, тебя подставил, чтобы спасти свою шкуру.
– Да, я слышала в суде, что ему кто-то позвонил и, скорее всего, предупредил о засаде, но я толком ничего не поняла.
– Сейчас поймешь. – Я рассказала о романе бывшей кадровички «Астры» с Щербаковым, о том, как Костенко решил доказать свою чистоплотность, и о том, как в ситуацию вмешалась его младшая дочь.
– Неужели это правда? Ладно, Соня была до меня. А теперь, когда я маялась в СИЗО, Он развлекался с Таней? Неужели Он мог так быстро меня забыть?
– А ты еще в этом сомневаешься? Если считать все его любовные интрижки, то со счета собьешься.
– Интрижки? Значит, наши отношения были для него всего лишь интрижкой? – Ксения была в шоке.
Я поняла, что должна ее отвлечь.
– Кстати, насчет «отката» фирме «Стройка-2000». Это правда, что ты не знаешь, как второй пакет с деньгами оказался в твоей сумке?
– Правда. Наверное, я взяла его вместе с пакетом, предназначенным Костенко, и не заметила этого.
– Скажи, а не мог ли Игорь Дмитриевич незаметно подсунуть его в твою сумку?
– Нет.
– Подумай хорошенько.
– Я отлично помню тот день. Нет, Он не мог, а вот Людмила… Она заходила ко мне в кабинет, сказала, что ей нужен степлер. Да, Тенькова вертелась около стола…
– Тенькова?
– Да, это менеджер по работе с имуществом физических лиц. Пожалуй, она могла засунуть в мою сумку тот пакет. У нее в руках была кипа каких-то бумаг, он мог быть спрятан среди них…
– Тенькова заходила в твой кабинет уже после того, как Щербаков объявил тебе о самостоятельной поездке в ресторан?
– Да. Но я не понимаю, зачем понадобилось подсовывать мне эти деньги.
– Чтобы тебя арестовали наверняка, – сказала я, понимая, что режу по живому.
– Но зачем? – Курникова продолжала барахтаться в своем неведении.
– Ксюша, у вас с Игорем к тому времени была напряженность в отношениях?
– Нет.
– Быть может, ты требовала развода?
– Я не требовала, я спрашивала, как скоро Он собирается разводиться. Дело в том, что Он мне сам это обещал, а потом стал тянуть. Я устала дома скрывать наши отношения, врать, что ночую у Вероники. Мне хотелось определенности…
– Ну, все ясно! Своей настойчивостью, своим непониманием его любвеобильной натуры ты спровоцировала Щербакова на эту подставу.
– Неужели это правда? Почему Он не мог просто проигнорировать встречу?
– Мог, но тогда Костенко назначил бы другую. Этот вопрос надо было как-то закрывать, чем раньше, тем лучше. Думаю, Таня сказала по телефону, что ее отцу нужен козел отпущения. Щербаков выбрал на эту роль тебя. Извини, но ты ему надоела, и он хотел как-то от тебя избавиться.
Ксюша расплакалась, но без истерики. Слезы даже пошли ей на пользу.
– Портнов мне говорил, что Игорь, – Ксюша наконец-то назвала бывшего любовника по имени, значит, стала излечиваться, – волосы на себе рвет от отчаяния, что он чувствует себя виноватым передо мной, что уже подал на развод…
– А ты уши развесила и взяла всю вину на себя. Так?
– Да, я была согласна на условный срок, ведь Игорь собирался жениться на мне. Остальное не имело для меня никакого значения. Теперь я понимаю, как была глупа.
– Скажи, а как вы с ним встретились после суда?
– А мы с ним не виделись. Игорь Дмитриевич на больничном. Его сотовый отключен. Когда я пришла на работу, главбухша сказала, что, скорее всего, после случившегося я не захочу дальше работать в «Астре». Она предположила, что Щербаков без проблем подпишет мое заявление об уходе. Еще она заверила, что оплатит мне все дни вынужденного прогула. Полина, скажи, мне писать заявление или сначала поговорить с Игорем?
– Не вижу смысла с ним разговаривать. Побереги свои нервы. А заявление напишешь, когда тебе все долги выплатят. Поняла?
– Поняла, деньги нам очень нужны. Не думаю, что я смогу быстро найти новую работу.
– Еще остерегайся разных провокаций.
– Ты думаешь, он может предпринять против меня что-то еще? Неужели ему мало того, что мне пришлось пережить?
– Дело вовсе не в тебе, а в нем. Мне кажется, что такие подленькие натуры способны на все. Ты смогла доказать свою невиновность, а Щербаков автоматически попал под пристальное внимание прокуратуры, ведь факт «отката» имел место, хоть и не был доказан в суде. Соответствующие органы будут проверять чистоту всех сделок, прошлых и будущих. Это внесет определенный дискомфорт в его жизнь. Думаю, Щербаков тебе этого не простит.
– Может быть, что-то найдут и его посадят?
– Не уверена. Имея друга, адвоката, можно ни о чем не беспокоиться.
– А как же законы?
– Знаешь, один классик сказал, что закон – это паутина. Крупные мухи сквозь нее прорываются, а мелкие застревают.
– Наверное, так и есть. Если бы не ты и не Евгений Павлович, меня бы осудили. Как же я была слепа, находясь рядом с Игорем, я видела только его и не понимала, что он творит…
– Хорошо, что теперь ты прозрела…
Дверь в гостиную приоткрылась, и к нам заглянула Елена Ивановна.
– Девочки, вы здесь?
– Да, мама, мы тут поговорили о том о сем…
– Ксюшенька, нам домой пора, папу надо обедом кормить.
– Да, я уже иду.
Ну просто кроткая овечка! Вот таких жизнь и бьет по голове.
– Ксюша, если что, ты мне звони. Мой телефон есть у твоей мамы. Я бы вас довезла до дома, но всю ночь валил снег, боюсь, что мой «Мини Купер» утонет в снегу…
– Ничего, мы сами в город доберемся. Мама узнала расписание рейсового автобуса. Он как раз через пятнадцать минут будет на конечной остановке. Спасибо тебе, Полинка, за все.
