Глава 11
Прошло несколько дней. В доме номер тринадцать по Кленовой улице в воздухе витал дух взаимной подозрительности и недомолвок. Это и неудивительно: ведь я продолжала бомбить Виктора Николаевича эсэмэсками. То за ужином сброшу ему коротенькое сексуальное сообщеньице, то за завтраком… Что-то вроде клубнички на десерт.
– Витюша, а это кто? – каждый раз спрашивала бдительная Галочка.
– Оператор.
– Но ты же в прошлый раз сказал то же самое!
– Тогда оператор проинформировал меня, что мой баланс на телефоне меньше доллара. А теперь он сообщает о новой рекламной акции.
Устав отвечать на подобные вопросы, Ковалев стал дома мобильник отключать.
В дневное время я звонила Галочке на проводной телефон и громко дышала. Поначалу она пыталась кричать в трубку «Алло», наивно полагая, что на линии помехи. Потом она начала со мной разговаривать:
– Это снова вы? Зачем вы звоните, если так упорно молчите? Или вы надеетесь, что вам ответит кто-то другой?
Когда моя банальная телефонная шутка повторилась в седьмой или восьмой раз, Галочка молча отключилась. Похоже, ее словарный запас иссяк. Зато вечером она устроила Виктору Николаевичу допрос с пристрастием.
– Вот уже несколько дней мне звонят и молчат! Ты знаешь, кто это?
– Откуда? Я днем на работе. В последнее время я так устаю, прихожу домой, а тут ты набрасываешься на меня с какими-то дурацкими вопросами.
– С дурацкими? – обиделась Галочка. – Ты раньше никогда со мной так не разговаривал. Как только мы переехали в этот дом, ты сразу же очень сильно изменился. Я уже не помню, когда мы…
– Прости, я сам удивляюсь, почему мы все время ссоримся, – примирительно сказал Ковалев. – Наверное, все дело в том, что у меня много работы. Вот и сегодня – мне придется допоздна просидеть в кабинете с документами.
– Но ты потом поднимешься ко мне?
– Галочка, мне не хотелось бы тебя будить… Ты ведь тоже сильно устаешь, у тебя здесь столько забот. Я же вижу, как все блестит… Дорогая, тебе надо хорошенько отдохнуть, а то нервишки что-то у тебя расшатались. Я прежде всего о тебе забочусь.
Обеспечив себя такой веской причиной для отказа в интиме, Виктор Николаевич вместо спальни отправился в кабинет. Если он и работал над документами, то не больше получаса, потому что потом «жучок» стал передавать смачный храп. Ковалев предпочел провести эту ночь в одиночестве, съежившись на кожаном диванчике в кабинете. А наверху, на широкой двуспальной кровати, его ждала и так и не дождалась молодая любовница.
На следующий день, ближе к вечеру, я позвонила Галочке.
– Алло! – ответила она после шестого или седьмого гудка.
– Здравствуйте, это Нина Петровна. Помните, я вам уже звонила? – спросила я мягко.
– Помню. Виктора Николаевича дома нет. Он на работе, – сообщила мне Галочка без малейших признаков каких бы то ни было эмоций в голосе.
– Милочка, а ты уверена, что он на работе? – поддразнила я ее.
– А почему вы меня об этом спрашиваете, да еще таким тоном?
– Да потому что я хочу открыть тебе глаза на твоего… мужа! Извини, пожалуйста, что я в прошлый раз тебе нагрубила. Просто я ничего не знала о тебе.
– А теперь знаете?
– Да, я тут кое с кем поговорила и выяснила, что Ковалев, оказывается, бросил Татьяну и сошелся с тобой. Тебя ведь Галочкой зовут, если я не ошибаюсь? – уточнила я самым ласковым тоном, на который только была способна.
– Да, а вы кто?
– Я ведь с самого начала представилась – Нина Петровна. Ты забыла, да?
– Нет, не забыла. Скажите, Нина Петровна, какое отношение вы имеете к Виктору Николаевичу?
– Хороший вопрос! Вот Татьяна Владимировна мне так и не решилась его задать, потому что боялась услышать ответ. А ты не боишься?
– Нет.
– Смело! – оценила я. – Ну, тогда слушай. Когда-то мы были с Витюшей очень близки, а потом я поняла, что он не умеет быть верным женщине и, не задумываясь, бросила его. А вот Татьяна двадцать семь лет мирилась с его изменами…
– Зачем вы мне все это рассказываете?!
– Сама не знаю, наверное, из чувства женской солидарности. Жалко мне тебя, Галочка, потому что обманывает тебя Витюша!
– Да с чего вы это взяли? Он меня любит, и мы скоро поженимся! Обязательно поженимся, – как заклинание, повторила Галочка.
– А это ничего, что Виктор не только в рабочее время встречается с другими женщинами, но даже домой их ночью приглашает? Пока ты спишь, они в сауне развлекаются.
– Хватит глупости говорить! Я вам не верю!
– Как знаешь, только не заявляй потом, что тебя никто не предупреждал, – сказала я и отключилась.
Я была почти уверена, что Галочка побежит в сауну – за уликами. Удивительно, что она до сих пор не заглянула в баньку! Впрочем, в доме имелись три ванные комнаты, и до сауны она просто еще не добралась. Конечно, с моей стороны было очень жестоко посылать эту деревенскую простушку на поиски товаров из секс-шопа. Смогут ли розовые наручники и плетка с кожаной рукояткой уместиться в пределах ее ограниченного кругозора?
Виктор Николаевич вернулся домой рано и с букетом цветов. Судя по репликам, доносившимся из разных «жучков», Галочка не только не оценила его стремление примириться с нею, а восприняла этот внеплановый букет как новое доказательство его вины.
– Думаешь, я не понимаю, зачем ты принес эти розы?!
– Хотел сделать тебе приятное. Зачем ты ищешь в этом скрытый смысл? Уверяю тебя, его нет и в помине.
– Так я тебе и поверила! Да ты мне этот букет вообще бы не показал, если бы я тебя не увидела с ним из окна, отнес бы цветы тайком в сауну, и все!
– Галочка, что за бред? Зачем мне нести цветы в сауну? – искренне удивился Ковалев. – Погоди, это такая шутка, да? А я купился…
– Бред, говоришь? Шутка? Думаешь, я не знаю, какие вакханалии ты по ночам в бане устраиваешь?! Маньяк несчастный!
– Галочка, ты вообще-то знаешь смысл этого слова – «маньяк»? Или, как твоя мама, не соображаешь, что несешь? Это она пучок редиски продаст – и уже думает, что стала серьезной бизнесменшей.
– Не трогай мою маму! Она тут совсем ни при чем!
– Да и ты тоже от нее недалеко ушла. Думаешь, я забыл, как ты на моей заправке банки с солеными огурцами продавала, вперемешку с тосолом и антифризом? И как я тебя тогда не уволил?
– Между прочим, водители мои огурцы покупали чаще, чем твой тосол!
– Галя, да пойми ты, в конце концов, нельзя же все мешать в одну кучу! Нефтепродукты – это одно, а соленья и варенья – это совсем другое. Вот у меня действительно бизнес, а у вас с мамой – так, побочный приработок. И с ним не надо лезть на чужую территорию! – с жесткими интонациями в голосе заявил бензиновый король. – Я это вам еще тогда объяснял, и мне казалось, что вы меня поняли. Но, как выяснилось, все без толку! Вы с мамой ничего не усваиваете… Ладно, с этим проехали. Вот скажи, с чего это вдруг ты меня маньяком назвала? Это же смешно!
– А ты и есть маньяк! – подтвердила Галочка. – Извращенец проклятый! Со мной ты уже давно не спишь! Зато у тебя по всему дому порнографические журналы разбросаны, а в сауне – вообще публичный дом!
– Что?! Ты, видно, умом тронулась! Какие журналы? Какой публичный дом?! И я этой дуре еще цветы принес! Попросил продавщицу самый дорогой букет собрать…
– Да, я была дурой, иначе не поверила бы твоим красивым обещаниям. Но теперь я прозрела и решила уйти от тебя!
– Галочка, погоди, это какое-то недоразумение… Я в сауне уже месяца три не был.
– Врешь! Ты был там сегодня ночью, и не один, – уверенно заявила обманутая женщина.
– Я всю ночь проспал в кабинете. Мне было жутко неудобно, но я не хотел тебя будить…
– Так я тебе и поверила! Ты бы хоть наручники с плеткой подальше спрятал и лестницу от забора подальше убрал!
Виктор Николаевич смачно выругался, и затем в моих наушниках воцарилась тишина. Наверное, Ковалев отправился в сауну, чтобы понять, в чем его, собственно, обвиняют.
Откровенно говоря, я уже не помнила про лестницу, оставленную мной с ковалевской стороны забора. После встречи с питбультерьером мне было совершенно не до того, чтобы относить ее на место. Теперь этот забытый мною инвентарь очень удачно вписывался в общую концепцию.
Ковалев, наверно, серьезно озадачился всем увиденным. Во всяком случае, на продолжение разговора с Галочкой он решился только часа через полтора.
– Дорогая, теперь я понимаю, что ты имела полное право предъявлять мне свои обвинения, но поверь мне, я тут совсем ни при чем. Я прежде никогда не видел этих предметов! Возможно, они появились там еще до того, как мы сюда с тобой переехали, – предположил Виктор Николаевич.
– Нет, – возразила Галочка и шмыгнула носом, – я в первый же день заглядывала в сауну, из любопытства, и там ничего этого не было. Халат висел, а вот свисавших из кармана наручников не было!
– Значит, это какие-то хулиганы залезли к нам в сад… Ну как ты могла подумать, что я…
– Ты стал избегать меня, Витя! А эту ночь вообще ночевал неизвестно где, – повторилась Галочка.
– Я спал в кабинете, – настаивал на своем Ковалев.
– Вот и отправляйся туда снова! А я-то думаю, откуда у тебя на руке эта ссадина появилась… А ты ее, оказывается, в кабинете на мягком кожаном диване заработал, – съязвила Галочка. – Боюсь представить, что там у тебя за следы по всему телу…
– Ну что за чушь ты несешь? Руку я сегодня утром случайно в гараже поранил… А больше никаких отметин у меня нет. Хочешь, я разденусь прямо сейчас?
– Я видеть тебя не хочу, даже одетым, а уж без одежды – тем более! Завтра же я уеду домой, к маме. Соберу свои вещи и уеду. На-всег-да!
– Галочка, я не хочу спать в кабинете, я хочу спать с тобой!
– Ни за что, маньяк проклятый! Ты на нормальный секс не способен. – Галочка дала Ковалеву понять, что она знает значение слова «маньяк».
– Ты ко мне несправедлива, – сказал Виктор Николаевич, немного оправившись после таких обвинений. – Я же все тебе объяснил. У меня в последнее время было много работы, усталость накопилась. А к тем вещам, что ты нашла в сауне, я не имею никакого отношения! Послушай…
– Я не хочу тебя слушать. Ты меня все время обманываешь. Уйду я от тебя, Витя, уйду!
– Может быть, ты все же передумаешь? Я ведь без тебя пропаду! Тебе меня совсем не жалко? – В голосе Ковалева послышались ноющие интонации.
Весь вечер Витюша хвостиком ходил за Галочкой. Используя все данное ему богом красноречие, он просил у нее прощения, давал обещания и просто засыпал ее комплиментами. Все это не действовало. Тогда Виктор Николаевич решился на крайние меры – заявил, что он всю ночь простоит на коленях под дверью спальни, рискуя спровоцировать этим венозную недостаточность в своих нижних конечностях или острый приступ радикулита. Наверное, недавно он «Идиота» по телевизору посмотрел и решил взять пример с Рогожина. Только тот не перечислял Настасье Филипповне все свои болячки. Тем не менее Галочка над Витюшей сжалилась и пустила его в спальню. Мне оставалось только гадать, сможет ли совместно проведенная ночь примирить эту парочку? Лично я считала, что пока под их окном вкопан отпугиватель для кротов и землероек, Ковалеву можно будет только посочувствовать. Ариша воздержался от каких бы то ни было прогнозов. Он понимал, что Виктора Николаевича следует наказать, но мои методы мнились ему слишком уж жестокими. Хорошо, что дед не знал, в каком месте я воткнула в землю отпугиватель, иначе он стал бы переживать и за своего друга. Своевременно у Дениса Евгеньевича командировка нарисовалась!
* * *
Утром я засела за прослушку. На всех волнах было тихо. «Жучки» упорно молчали. Неужели у Галочки с Витюшей получилась такая бурная ночь, что они оба проспали? Вскоре я услышала шкворчащие звуки и догадалась, что в столовой кто-то жарит яичницу. По легкому покашливанию я поняла, что это Ковалев. Неужели он решил принести Галочке завтрак в постель? Надо же, какой заботливый! Мог бы и что-нибудь пооригинальнее яичницы приготовить. Впрочем, в таких случаях важно не что, а как подать. Уж Виктор-то Николаевич сумеет найти нужные слова…
«Значит, никакая это не «Анти-Виагра», – с сожалением подумала я. – Зря только потратилась я на этот отпугиватель. Да и секс-шоп напрасно посетила! Конфликт из-за эротических штучек, найденных Галочкой в сауне, продлился недолго. Впрочем, сцены ревности для того и устраиваются, чтобы после них наступила полная идиллия».
Очень скоро я поняла, что поторопилась с выводами. Никакой идиллии в доме номер тринадцать ночью не наступило. Да, Ковалев готовил завтрак, но для себя, потому что Галочка просто-напросто сняла с себя эти домашние обязанности, впрочем, как и все остальные.
Я услышала, как Виктор Николаевич бубнил:
– Ну где же моя рубашка? Я что, в мятой идти должен? Носков чистых тоже нет…
Едва он ушел из дома, как Галочка позвонила маме.
– Ты, наверное, будешь меня ругать, но я окончательно и бесповоротно решила уйти от Виктора!
– Как – уйти?! Галя, ты в своем уме?! Такая выгодная партия, и ты ее упустить хочешь? – недоумевала мамаша. – Нет, дочка, я тебя не поддерживаю!
– Мама, ты ведь ничего не знаешь о нем! И я его плохо знала, пока мы не начали жить вместе. Теперь с моих глаз спала пелена!
– И что же такое страшное ты о нем узнала?
– Мама, я не могу тебе об этом рассказать. Просто поверь мне: мы не можем жить вместе. У нас ничего не получается!
– А ты должна стараться, – посоветовала дочери опытная женщина.
– Я стараюсь, но все бесполезно. Он…он… он…
– Да что ты, как овца, блеешь? Говори же толком, что он натворил!
– В том-то и дело, что ничего…
– Ничего? – переспросила Галочкина мамаша.
– Ничего хорошего. А знаешь, что он мне про тебя сказал?
– Что?
– Что ты ничего в бизнесе не смыслишь, портишь его репутацию…
– Это я-то в бизнесе не смыслю?! Это я-то порчу его репутацию?! Да кто он такой, чтобы обо мне судить? Все, Галка, собирай вещи! – сдалась мамаша. Похоже, она была сверхчувствительна к недооценке своей предприимчивости, и ее дочь на этом и сыграла. – Сегодня же Антошка за тобой на «Москвиче» приедет.
– Нет, мама, на «Москвиче» не надо, его в поселок больше не впустят.
– Ну, тогда остается только трактор.
– И трактор сюда не впустят!
– Это почему же?
– Он здешние дороги испортит. Мама, ты попроси дядю Колю, чтобы он за мной на «Волге» приехал.
– Николай бесплатно не поедет, – тут же сообразила расчетливая женщина.
– Мама, да что ты все деньги считаешь! Неужели тебе меня совсем не жалко?
– Жалко мне, дочка, что ты свое счастье упускаешь, но раз уж его не удержать… Ладно, я сейчас же пойду к Николаю. А ты, Галка, смотри, вещи свои там ненароком не оставь. Забирай все до последней расчески!
После обеда за Галочкой приехала «Волга», она погрузила в нее два старомодных чемодана, закрыла калитку и подошла к Ольге Злобиной, которая как раз в это время вышла на улицу с коляской.
– Простите, вы в этом доме живете?
– Да. А что?
– Передайте, пожалуйста, ключи Виктору Николаевичу. Он обычно в семь часов с работы возвращается. Может, конечно, и задержаться… В общем, как увидите его, так и передайте. Ладно?
– Хорошо, я передам ключи, мне не сложно, – согласилась Ольга. – А вы, простите, случайно не садовница?
– С чего вы взяли? – обиделась Галочка.
– Я видела с балкона, что вы траву на участке дергали…
– Да, я полола сорняки! А разве вы этим никогда не занимаетесь?
– Нет, у нас как раз садовник этим занимался, но он уволился. Вот я и подумала…
– Вот пусть Ковалев тоже ищет себе и садовника, и кухарку, и прачку, а я ухожу! Можете так ему и передать! – с этими словами Галочка сунула ничего не понимающей Ольге огромную связку ключей и села в машину.
Поскольку няня Никитки отпросилась по каким-то важным делам, Ольга сама отправилась на прогулку с сынишкой и по дороге встретила Аристарха Владиленовича.
– Вы знаете, – сказала она, – в соседском доме непонятки какие-то происходят.
– Олечка, что вы имеете в виду? – заинтересовался мой дедуля.
– Там никто надолго не задерживается. Наверное, их привидение пугает. Вскоре после приема, на котором были мы с Денисом, Татьяна Владимировна съехала, зато вновь появился Виктор Николаевич, а с ним еще какая-то женщина. Я думала, что это работница по благоустройству сада, но, как выяснилось, она совмещала с этой должностью еще и работу кухарки и прачки. Собственно, это неважно…
– А что важно? – уточнил Аристарх Владиленович.
– Она сегодня сбежала оттуда, как очумелая. Глаза красные, заплаканные…
– Может быть, ее кто-то обидел?
– Кто? Там, кроме нее, никого не было, потому-то она ключи мне и отдала. Мне кажется, ее что-то сильно там напугало. Я думаю, как раз привидение.
– Очень даже может быть…
– Не нравится мне это соседство!
– Оленька, не берите в голову. Вашему дому никакие темные силы не страшны, – уверенно заявил Аристарх Владиленович. – Он значится под номером пятнадцать, а это очень хорошее число. Не то что чертова дюжина.
– Скорее бы Денис из командировки вернулся, мне с ним как-то спокойнее.
– Да отчего же вам тревожиться? У вас охрана…
– Да, конечно, только по вечерам, когда Соня, няня Никитки, домой уезжает, мне даже поговорить не с кем. Домработница у нас пожилая, неразговорчивая, зато аккуратная и готовит вкусно, – в Олиной сумке зазвонил телефон, она достала его и ответила: – Алло! Денис, ты? Когда возвращаешься? Еще не знаешь? Плохо. Мы так без тебя скучаем! У Никитки первый зубик прорезывается…
Ариша понял, что продолжать стоять рядом с ней и слушать, как Злобина разговаривает с мужем, не совсем прилично, поэтому он отправился домой и уже с порога слово в слово передал мне все, о чем он беседовал с Ольгой.
Весь вечер я просидела у себя в комнате с наушниками на голове. Ковалев вернулся домой в восьмом часу.
– Ушла, – произнес он, войдя в столовую, – даже поесть мне ничего не приготовила! Ну и пусть катится в свою Корыстелевку! Надоела! Организм-то не обманешь. Вот со Светкой у меня во вторник все получилось…
Немного порассуждав вслух о насущном и дорогом его сердцу предмете – сексе, Виктор Николаевич загремел посудой. Во время своего холостяцкого ужина он продолжил размышлять над превратностями своей судьбы, но до меня доносились в основном его отдельные слова, реже словосочетания, а чаще – только междометия. Мне приходилось самой догадываться о тайных извивах и устремлениях его любвеобильной души. Кажется, Ковалев не слишком-то сожалел о том, что Галочка его бросила. Этот вкусный любовный напиток был выпит им до дна. С высоты своего служебного положения Виктор Николаевич мог обозревать множество хорошеньких сотрудниц, которых он еще не успел затащить в свою постель.
Ковалев вдруг вспомнил о Даше. Произнес он ее имя с вопросительной интонацией. Наверное, эта женщина хоть и стала на какое-то время его родственницей, но осталась для него загадкой. Осознав, что разгадать ее уже не представляется для него возможным, он принялся твердить: «Таня… Таня… Таня»… Каждый раз он произносил это имя по-разному: то с осуждением, то с нежностью, то со страхом. Только одна женщина могла вызвать у него такое обилие разноплановых эмоций. Конечно же, это Татьяна Владимировна, с которой Ковалев в радости и печали дожил до серебряной свадьбы, а потом пробыл рядом еще два года…
– Таня, а это я. Скучаешь? – вскоре передал «жучок», сидевший в стационарном телефоне.
– Витя, ты пьян? Галочка тебе самогонки налила? Заботливая!
– Вот не можешь ты не съязвить!
– Зачем ты звонишь? – уже совсем другим тоном спросила Татьяна Владимировна.
– Хотел услышать твой голос.
– Который тебе подтвердит, что наш договор остается в силе, – продолжила его фразу Ковалева. – Так?
– Нет. Гм… Таня, скажи, это твои шуточки?
– Не понимаю, о чем ты.
– О сауне, Таня, о сауне!
– Витя, ты же знаешь, я предпочитаю турецкий хамам. А твоя Галочка, наверное, любит русскую баньку с дубовым веником, да? – съехидничала в тему Татьяна Владимировна.
– Значит, это действительно ты все устроила?! А знаешь, я тебе даже благодарен…
– Да о чем ты? – не поняла Татьяна Владимировна.
– Это ведь ты подбросила в сауну все эти штучки? И как тебе такое только в голову пришло?
– Так, значит, у вас тоже без нечистой силы не обходится, – с удовлетворением отметила Ковалева. – То ли еще будет…
– Нечистая сила?! Таня, от тебя ли я это слышу? – Супруга не спешила ничего подтверждать, поэтому в их беседе возникла пауза, во время которой Виктор Николаевич кое-что вспомнил: – Знаешь, а мне соседка сегодня сказала о каком-то проклятии… Я не придал этому значения.
– Ну и правильно! Что бы тебе еще ни говорили, не верь никому, это все злые языки…
– Злые языки? Чьи?
– Да мало ли на свете нехороших людей! Мне там тоже много чего наболтали, но я не слушала. Если бы не моя аллергия, жила бы я себе в поселке и жила, – мечтательно произнесла Татьяна Владимировна, а затем вдруг резко сменила интонацию: – Спасибо, Витя, что позвонил. Была рада тебя слышать. Уже поздно. Спокойной ночи!
– Спокойной… – ответил Ковалев.