Книга: Наследница дворянского гнезда
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9

Глава 8

Передав свою подопечную с рук на руки кладбищенским бомжам, я занялась парнем, мысли о котором давно не давали мне спокойно уснуть. Умельцем и алкоголиком Вовой. Даже если исключить тот факт, что к повреждению шланга он не имеет никакого отношения, то проникновение в квартиру Лепнина и попытка найти дневник говорили о многом. Этот тип точно знал заказчика и мог назвать мне его имя. Рисковала ли я? Конечно. Как я уже упоминала, приемами восточных единоборств я не владела, противостоять взрослому мужику не могла.
Но что-то подсказывало мне, что Вову не стоит так уж опасаться. Не зря же он так шустро удрал из квартиры, не завершив начатое, хотя легко мог расправиться со мной. Он напоминал мне недалекого ума шестерку, который способен на большую гадость, если только эту гадость ему кто-нибудь поручит. Вряд ли он когда-нибудь сидел в тюрьме, вряд ли пошел бы на прямое убийство. Нет, подрезать газовый шланг – это пожалуйста, а вот задушить, например, девушку собственными руками…
На всякий случай я подстраховалась. Позвонила Марте и рассказала о планируемой вылазке. Сказала, что буду скидывать ей эсэмэски каждые тридцать минут, если в определенное время какая-то из них запоздает, Марта должна будет вызвать милицию. И «Скорую помощь». Или труповозку. Расчет мой был не на то, что меня вовремя спасут, а на то, что хотя бы легко вычислят моего убийцу. Впрочем, до этого доводить я не собиралась.
Недолго думая, взяла на вооружение образ роковой женщины: черный парик, почти черные линзы, грубоватый откровенный макияж. В объемный карман куртки положила пистолет-зажигалку, прекрасно имитирующий настоящий «макаров» даже по весу. На хитроумные комбинации не было времени, поэтому я просто узнала у уже знакомой мне бабы Нади его адрес, прихватила связку отмычек, подаренную мне известным в городе авторитетом, набрала номер домашнего телефона Вовы.
– Скажите, вы – Вова? – произнесла елейным голоском. И, дождавшись утвердительного ответа, стала жаловаться на кран, который днем гудит, а ночью капает.
Вова обещал тут же подойти, я назвала первый пришедший в голову номер квартиры и стала ждать. Из окна машины видела, как он выскочил из своего подъезда и зашел в соседний. Времени было мало, и я поторопилась подняться к его квартире. Замки были простые, с отмычками я справилась.
Нашла на кухне пустую литровую бутылку из-под пива, залила ее водой, закрутила крышку. Пригодится. В прошлый раз, кажется, Вове понравился мой удар. Села в кресло, спрятала бутылку за его спинкой на расстоянии вытянутой руки и стала ждать.
Я знала, что хозяин скоро должен вернуться, поэтому была готова к встрече в любой момент. Однако звук скребущегося в замочной скважине ключа меня заставил напрячься. Хозяин зашел в квартиру, протопал на кухню, хлопнул дверцей холодильника и только после этого зашел в комнату. Я сидела поперек кресла, положив ноги на его ручку, и подпиливала ногти длинной пилочкой. Вообще-то я давно уже пользуюсь стеклянной, но в этот же раз прихватила металлическую в качестве дополнительного предмета самообороны. Выглядела она и правда устрашающе.
– Ну, чего встал? Проходи, не стесняйся. Кофе будешь? Или супчику?
– Ты кто? – наконец отошел он от шока.
– Я – большая злая бабочка махаон, – не отрывая глаз от ногтей, ответила я.
– Чего? – не отличился находчивостью Вова.
Кажется, мой диагноз подтверждался. Не боец, простой пьянчужка, за небольшие деньги выполняющий мелкие поручения. Я в последний раз провела пилочкой по ногтю, на расстоянии вытянутой руки осмотрела результаты кропотливого труда, подтянула к себе колени и села поудобнее:
– Слушай, Вова. Долго с тобой я говорить не собираюсь, по два раза повторять ничего не стану. Поэтому слушай внимательно, на вопросы отвечай, не задумываясь. Шишка прошла?
Предупреждая его любимое «чего?», пояснила:
– Шишка, которую я тебе недавно поставила в пятьдесят восьмой квартире. Голова не болит?
– Нет, не болит, – потряс головой, словно проверяя правдивость своих слов, Вова, – а это ты меня там, в квартире?
– Я. Понравилось? – с гордостью в голосе спросила я.
– Здорово. Такой удар от девушки? Не ожидал. Думал, меня амбал какой отрубил. Кулаком?
– Вот этим самым, – помахала я в воздухе своим кулачком, – скажи спасибо, силу удара не рассчитала, слабо ударила. Хотела тебя допросить, но ты смылся.
– А как меня нашла?
– От нас еще никто не уходил.
Последнюю фразу я постаралась сказать тихо и монотонно, потупив глазки. Именно такой тон действует убедительнее рычания и акцентирования на особых словах.
– Ты хоть сам понимаешь, что перешел дорогу не тому, кому ее можно переходить?
– А че? Я ниче, – залопотал Вова, – я только забрать, меня попросили и ключи дали. Я не думал, что нельзя, я только помочь хотел.
– У нас таких помощников называют киллерами, – спокойно подтвердила я, – интересно, ты не продешевил? Сколько тебе заплатили за подрезанный шланг? Может, стоит попросить моего хозяина, чтобы он и мне повысил гонорары? Ну?!
Теперь я уже кричала. И даже вскочила с кресла. Для того, чтобы сделать это быстро из неудобного положения, пришлось нагнуться, пистолет вывалился из кармана и громко бумкнул об пол. Не уделяя особенного внимания этому маленькому инциденту, я положила его в карман и продолжила:
– Итак, сколько ты получил за попытку убить хозяина той квартиры?
У Вовы при виде этого невинного, по сути своей, предмета окончательно отвисла челюсть:
– Пятьсот рублей. Да там и делать-то особо ничего не надо было, подрезал я его заранее, просто сверху скотчем подклеил, ему надо было только скотч оторвать и тикать из квартиры. Газ медленно шел, но кто его знает.
Так, значит, все-таки «ему». Заказчик – мужчина.
– Он меня обманул, сказал, что хочет, чтобы бабахнуло, а у него квартира застрахованная. Я не знал, что кого-то убить хотят.
– Что ты делал в той же квартире в тот раз, когда я тебя отрубила? Говори, я нервная, у меня работа тяжелая.
– Да говорю я, говорю. Не видно, что ли? Потом он сказал, что из-за меня чуть не погиб человек, и он на меня заявит, если я не возьму одну вещь из дома. Он сказал, что дома никого не будет, ключи дал.
Как я и думала, Вову посылали за дневником. Каким-то образом заказчик подслушал разговор Марты с матерью и понял, что Матвей Лепнин в своем дневнике мог написать много такого, чего девушке знать не следовало. Ключи у него, по-видимому, были, и ничего удивительного. Если это Даниэль Кальм, то ключи ему могла дать как Ирина, так и сам Матвей Васильевич. Ведь адвокат был его доверенным лицом…
– Все, мне надоело тебя слушать, – прервала я поспешную болтовню Вовы, – сейчас я расскажу тебе, во что ты вляпался. Садись и слушай.
Не особо заботясь об уровне достоверности своей истории, я плела ему, что человек, на жизнь которого он покушался, был хранителем воровской кассы, а в дневнике, который, кстати, будто бы пропал после его бегства, содержались коды и шифры сейфовых ячеек, в которых и хранились несметные сокровища горовской мафии. По мере того как я «открывала глаза» бедному сантехнику, глаза его действительно становились все шире и шире, кожа лица приобрела зеленоватый оттенок, по вискам, несмотря на прохладную погоду за окном, сползали капельки пота.
– Что со мной будет? – спросил он прерывающимся голосом после того, как я закончила.
– После пыток? – уточнила я. – Как обычно. Тебе где приятнее покоиться – под асфальтом на городской площади или под бетонным полом частной сауны?
– Слушай, ты же женщина, – взмолился он, – должна сострадание иметь. Помоги, скажи им, что я правда ничего не знал. Это все он, пусть он отвечает.
– Да кто он-то? – приступила я к главному. – Никакого «он» мы не знаем! Это ты, голубчик, в квартиру ворвался, ты шланг подрезал. Хочешь свою вину на другого свалить?
Здесь, чувствую, можно было не дожимать. Кто знает, на что способен запуганный до посинения мелкий грызун. Сейчас я приоткрыла ему маленькое окошко для спасения, и он должен сам пролезть в это окошко.
– Это дед, не знаю, как его зовут. Он часто в ту квартиру ходит, у него даже ключи есть. Кажется, они с хозяином квартиры дружили.
Я с легким удивлением слушала, как Вова описывает внешность Норбекова, его манеру одеваться. Неужели все-таки Петр Алексеевич? Почему «неужели»? Он с самого начала не внушал мне особого доверия. Просто очень сложно было найти мотив, из-за которого тот хотел убить друга и скрыть от его внучки историю с родовым гнездом. А что, если Вова врет? Впрочем, это мы выясним. У нас в запасе есть еще медсестра Любка. Поняв, что больше ничего дельного хозяин квартиры мне не скажет, я резко оборвала его.
– Хорошо, хватит скулить. Слушай меня. Я немедленно займусь поиском твоего старика, а ты сиди дома и не высовывайся. Если дед скажет, что все, что ты рассказал, вранье, я вернусь. Впрочем, я и так вернусь. Даже если все рассказанное тобой – правда. Все, поднявшие руку на наших людей, должны понести наказание.
После этих слов я спокойно прошла мимо потерявшего дар речи Вовы, спустилась по лестнице, зашла за угол и села в мини-купер. Надо было срочно предупредить Марту.
Я думала, что весть, которую я ей принесла, перепугает девушку до смерти, однако Марта выслушала меня почти спокойно.
– Я чувствовала, что за всем его участием скрывается нечто большее, чем просто сострадание к внучке друга. Только не могла понять, что именно. Думала, что раз он говорил, что мог бы помочь мне с ведением дела о наследстве в мое отсутствие, то рассчитывал на щедрое вознаграждение, например. А все оказалось гораздо более гадко.
Я снова предложила Марте перебраться в мой дом, но она опять отказалась и заверила меня, что будет крайне осторожна и ни за что не даст понять Норбекову, что мы его в чем-то подозреваем. В конце концов, пока еще окончательно не доказана его виновность в смерти Матвея Васильевича. Впрочем, я почти не сомневалась в том, что доказательства скоро будут. Вдвоем с Мартой мы перерыли последние альбомы и нашли фото Петра Алексеевича на одной из групповых фотографий. Я аккуратно вынула ее из альбома и позвонила Васе:
– Что там ваша подопечная?
– Ничего не ест. Плачет. Говорит, что покаяться хочет. Перед кончиной. Разрешить? Или предать кончине без покаяния? С душой, замаранной и черной?
Поняв, что Вася говорит при пленнице, поэтому выражается так витиевато и напыщенно, я ответила, что позволю очистить ей душу. Пусть ждут и готовятся.
– Церемония по второму варианту? – осведомился Вася.
– По второму, – ответила я, абсолютно не понимая, что он имеет в виду, но подыграв ему репликой в его спектакле.
Вася оповестил меня, что они начинают, и я поспешила на кладбище, благо дело шло к вечеру, и вечерний сумрак вполне можно было принять за утренний рассвет. Сразу к ним я не поехала, сначала мне требовалось заскочить в районную поликлинику к знакомому терапевту для небольшой консультации и за рецептом. Потом я заехала в аптеку и только после этого попала на кладбище.

 

Вася и Люся постарались вовсю. Их жертва была выведена из часовни и привязана к старому, но крепкому металлическому кресту одной из могилок. Сами они были одеты в какие-то черные хламиды с капюшонами, возле привязанной Любки аккуратно были разложены странные атрибуты: пара засушенных летучих мышей, кошачий хвост, маленький аккуратный и нарядный гробик для куклы, грубая подделка кельтского креста. Место, где была привязана жертва, окружала пентаграмма.
– Что за ерундистика? – шепнула я Люсе на ухо, показывая на все это великолепие, включая черные плащи с пурпурной оторочкой. – Какой театр вы ограбили?
– Ничего и не театр, – горячо зашептала Люся, – просто недавно готов спугнули, они убежали и все бросили. Скажешь, стоило догнать и вернуть? Больно надо. А в хозяйстве пригодилось.
Представляю, как именно спугнула эта артистичная парочка пришедших ночью на кладбище готов. В одном Люся точно права: догонять их не следовало. Следовало пожалеть бедных, перепуганных до полусмерти детей.
Видимо, на глазах моих приятелей часто проходили церемонии и спектакли этих неформалов, по крайней мере, вели себя они уверенно, спектакль играли убедительно. Саму церемонию описывать нет смысла, может быть, собирателя городского фольклора она бы и заинтересовала, но лично для меня не представляла ни интереса, ни художественной ценности. В какой-то момент Люся подошла ближе к Любке:
– Готова ты к покаянию?
– Уже можно? – едва ворочала та языком от страха.
– Да, если оно искреннее. Ты должна указать на человека, который толкнул тебя в эту пропасть. Если укажешь на невинного, уйдешь без покаяния. Если скажешь правду, мы приведем священника.
Ей развязали глаза и поднесли фотографию, на которой среди десятка человек были изображены Норбеков и Лепнин. Я наблюдала за ними из своего укрытия, поэтому не могла сама проконтролировать процесс опознания. Впрочем, Люсе я доверяла, как себе. Она поочередно тыкала пальцем в лица и строго спрашивала: «Этот?» Любка надолго задержала взгляд на лице Матвея и кивнула, едва грязный палец Люси приблизился к изображению Норбекова. Сомнения не оставалось. Вася отвязал ей правую руку, поднес лист, закрепленный на планшете, и медсестра честно написала признательные показания. Потом Люся опять завязала ей глаза, привязала руку, я вышла из своего укрытия, достала шприц. Пока Вася бормотал набор слов на тему «Отпускаю вам грехи ваши», я наложила жгут на руку Любки, нашла вену, ввела иглу. У меня был небольшой опыт внутривенных инъекций, а вены Любки, несмотря на ее слабость к наркотикам, заметно бугрились под кожей. Кажется, спаек нет. Видимо, не совсем ее засосала эта пагубная страсть.
Я вынула иглу из вены и дала знак Васе, чтобы он отвязал убийцу Лепнина. Спустя минуту она уже не шевелилась. Мы дождались, когда совсем стемнеет и улицы города опустеют, погрузили Любку в багажник и поехали в городской парк. Парк был неухоженный, освещения там не было даже в лучшие времена. Мы отволокли ее в глубь парка и оставили на скамейке. Можно считать, что заказ по одной из виновниц смерти Лепнина я выполнила.
* * *
Чтобы не возвращаться больше к этому эпизоду, скажу, что утром, когда Любка проснулась от той дозы снотворного, что я ей вкатила, она долго не могла поверить в то, что жива и свободна. Спустя немного времени, когда эйфория от этой свободы схлынула, Любка отправилась на работу и немедленно написала заявление по собственному желанию. После этого она исчезла из города. Думаю, она так и жила в постоянном ожидании того, что все вернется или ее признание всплывет и придется опять держать ответ либо перед психами, подобными героям Васи и Люси, либо перед правосудием. С нее было достаточно.
* * *
В то утро я позволила себе отоспаться. Нет, не расслабиться, а именно отоспаться. Расслабляться было нельзя, ту часть работы, которую я проделала, можно было назвать лишь подготовительной, но никак не основной. Вычислить Любку оказалось не так уж и сложно, разговорить Вову – проще пареной репы. А еще необходимо было разобраться с исчезнувшим адвокатом и завещанием, уехавшей Ириной, огромной суммой денег, снятой со счета Лепнина перед смертью, и местонахождением этих денег, с ролью Норбекова во всей этой карусели. Кстати, еще и сантехник Вова должен был получить свое, простого испуга с него было недостаточно. Вова и еще одна пешка, по моему предположению, тоже принявшая участие в разыгравшейся драме. Но сначала – выспаться.
Спала я до неприличия долго, проснулась к полудню, но зато почувствовала себя совершенно другим человеком. Даже дрянненькое настроение, вызванное необходимостью общения с погаными людьми, куда-то улетучилось. Я спустилась в гостиную, поискала Аришу. Не нашла, сварила кофе и вышла в сад – в хорошую погоду он любит читать в саду. Я не ошиблась, дед сидел в ротанговом кресле и держал в руках томик Джона Голсуорси.
– В который раз можно читать «Сагу о Форсайтах»? – удивилась я больше для поддержания разговора, чем искренне.
– Это же классика, – с укоризной ответил он, – вечная классика.
Понимаю и поддерживаю. Я поставила на садовый столик поднос с кофе себе и деду и, не торопясь, начала рассказывать ему все, что произошло за последние дни. Слушал он внимательно, не перебивал, лишь время от времени утвердительно кивал головой.
– А ты бы стала бороться за семейную усадьбу? – спросил он, когда я закончила. – Нет, даже если бы, например, мне ничего не угрожало, но отстаивать ее пришлось бы с боем по каким-то другим причинам? Вспомни, моя матушка вышла из дворян, и наверняка где-то в России сохранилось и наше имение.
– Не знаю, – честно призналась я, – для того, чтобы это узнать, надо оказаться на месте Марты. Она ведь тоже сначала не больно-то рвалась остаться в России, а когда прочитала дневник, изучила фотографии, съездила в имение, резко переменила свое мнение.
– Как ты думаешь, что она будет делать в дальнейшем при условии, что не сможет найти денег на восстановление имения?
– Надеюсь, что все-таки доберется до коллекции, оставленной в Париже, и отстоит свое право на наследство. Даже если есть завещание и официальным наследником является Ирина. По крайней мере, попытается отстоять. Имение того стоит.
– Что собираешься делать дальше? – поинтересовался Ариша.
– Думаю, самый короткий путь к истине лежит через Норбекова. Он так удачно врал о своем неведении в отношении всего, что касалось его друга, что наверняка знает и о завещании, и о местонахождении Ирины и Даниэля.
– Методы? – поинтересовался дед. – Какие будешь применять методы дознания? Пытки? Сыворотку правды? Давление на совесть?
Ариша, конечно, шутил. А мне вдруг ужасно захотелось достать хоть ампулу этой самой сыворотки. Как бы она упростила ситуацию! Честно говоря, я и сама не знала, как заставить Петра Алексеевича работать против себя. Ну не было у меня никакого плана на этот счет, как ни ломала я голову. Поэтому я решила пока оставить его в покое и попытаться как-нибудь выйти на Ирину Волкову. Не может быть, чтобы безутешная вдова находилась в полном неведении относительно происходящего и действительно мирно отдыхала в каком-нибудь подмосковном пансионате.
Перед тем, как начать обдумывать план поиска Ирины, я встретилась с моими добровольными и незаменимыми помощниками, Васей и Люсей. Я расплатилась за эпизод с Любкой и дала им новое задание: поработать с Вовой. Сейчас он, наверное, пришел в себя от испуга и решил, что раз он откупился от «нас» информацией и после моего визита его никто не побеспокоил, то о произошедшем можно забыть и жить по-старому. Это не входило в мои планы. Вася и Люся должны были показать ему, что за его шкурой действительно охотятся члены организованной структуры. Я поручила им держать парня в постоянном страхе, имитировать слежку и преследование, изводить телефонными звонками и сиплым дыханием в трубку.
– Не будет ему покоя ни ясным днем, ни темной ночью, – голосом бабушки-сказочницы пообещала Люся, – а потом что с ним делать будем? Может, опять на кладбище?
– Будем действовать по обстановке, – решила я, – вот вам деньги, купите в секонд-хенде или на барахолке несколько комплектов одежды, следите за ним так, чтобы он вас замечал, и почаще переодевайтесь, чтобы создать видимость большого числа преследователей. Старайтесь не сталкиваться с ним нос к носу, не надо, чтобы он разглядел ваши лица.
Напоследок я выдала Люсе парочку париков из своих старых, которые все равно следовало сменить, и по паре темных очков, и мои приятели, весело переругиваясь, отправились выполнять задание. Я знала, что работа, которую я поручаю, необходима им не только ради оплаты, но и в качестве развлечения. Без этой службы их жизнь была бы монотонной и пресной. А так таланты этой парочки использовались по назначению. Люсе и Васе очень нравилась морально-нравственная подоплека того, чем они занимались.
* * *
Найти адрес Ирины Волковой, узнать место ее работы, номер мобильного и машины, если она у нее есть, проблемой не было. Еще в самом начале моей деятельности компьютерщик Витя Шилов подогнал мне диск с данными на всех зарегистрированных жителей нашего города: место работы, номера телефонов, домашний адрес, наличие недвижимости и машины. Жаль, что я не догадывалась о существовании подобных пиратских баз данных раньше, приходилось добывать сведения через старого друга моих родителей, полковника ФСБ Дмитрия Сергеевича Курбатова. Естественно, добровольно и по первому требованию он мне их не выдавал, приходилось врать, выкручиваться, уговаривать и применять запрещенные приемы: Курбатов чувствовал ответственность за меня перед моим погибшим отцом.
Щелчком «мышки» я открыла диск, набрала имя, фамилию, отчество и возраст Ирины. Слава богу, не в столице живем, с подобными данными в городе оказалась всего одна женщина. Я скопировала в отдельный файл все, что удалось найти, номера телефонов и адрес занесла в память своего мобильника. Кстати, прописана она была вовсе не в квартире мужа, а по другому адресу. С чего начнем? С простого. Я набрала номер мобильного – абонент находился вне зоны действия сети. Ничего удивительного, я и не ожидала, что мне ответит сама Ирина. Домашний номер тоже не отвечал, что было вполне предсказуемо. Придется идти проторенной, нудной, но дающей неплохие результаты дорожкой: опрос соседей, приставание к сослуживцам, поиск родственников.
Не раздумывая особенно, я набрала в поисковике фамилию Ирины. Да. Хотя наш город не такой уж и большой, людей с этой нередкой фамилией набралось столько, что искать среди них родственников Ирины можно было бы не один месяц. Оставим этот вариант на случай самого безнадежного стечения обстоятельств. Оставался один номер, рабочий. Ирина работала в одной из известных в городе PR-компаний, я набрала номер секретаря и попросила к телефону Волкову.
– Ирина уже давно не появлялась на работе, – ответил приятный девичий голос, – она взяла месячный отпуск за свой счет.
– А вы не знаете случайно, куда она уехала? – закинула удочку я.
– Я не в курсе, – ответила секретарь, – сотрудники передо мной не отчитываются.
– А кто бы мог мне помочь? Понимаете, я сделала крупный заказ вашей компании, и хотя срок исполнения еще не вышел, хотела бы переговорить с Ириной и внести кое-какие поправки.
Услышав, что я не просто праздношатающаяся знакомая сотрудницы, а заказчик, секретарша стала гораздо доброжелательнее:
– Я дам вам номер телефона отдела, где работает Ирина.
Я перезвонила и услышала тот же самый ответ: никто не знал, где проводила отпуск вдова Лепнина. После долгих мытарств и вранья мне удалось-таки выманить у подозрительных, как работники гестапо, пиарщиков номер телефона близкой подруги Ирины. Перезвонив по нему, я поняла, что сегодня точно не мой день. Знакомый механический голос заученно ответил, что нужный мне абонент находится вне зоны действия сети.
– Ладно, мы еще поборемся с тобой, Снежная королева, – пригрозила я и на всякий случай с помощью того же диска переписала все данные на ее подругу.
Подруга пока подождет, а с Ириной придется отрабатывать второй вариант – опрос соседей.
Перед тем как отправиться на квартиру Волковой, я созвонилась с Васей, чтобы узнать, как продвигается работа по пьянчужке Вове. Громко Вася говорить не мог, в данный момент как раз находился «на задании», но из его сдавленного шепота я поняла, что дело продвигается весьма неплохо.
Заниматься Вовой они с Люсей начали с раннего утра. А именно: подложили ему под дверь коробочку с купленным накануне в магазине приколов «отрубленным» пальцем, позвонили в дверь и убежали. Звук открывающейся двери, короткий вскрик и громкий хлопок той же двери возвестил о том, что фокус удался: в утреннем полумраке подъезда Вова не смог разглядеть, что подсунули ему бутафорию. А так как коробочку он открыл прямо на лестничной клетке, то и отбросил ее от себя там же, уронив прямо на грязный кафельный пол.
Немного подождав, мистификаторы спустились, подобрали инвентарь и вышли из подъезда.
– К чему был этот маленький спектакль? – не совсем поняла я.
– Он должен был подумать, что таким образом мы, мафия, показываем ему, как мы наказываем и терзаем того, кто подбил его на это гнусное дело.
– Норбекова?
– Наверное. Это Норбеков ему велел старичка порешить?
Немного поразмыслив, я решила, что, в общем, Вася действует вполне грамотно, хотя и несколько театрально. А с другой стороны, мало театра было в моей игре с медсестрой Любкой? С подобными людьми театральность и бутафория только и работали. Дав Васе добро на продолжение игры и привычно наложив грим, я поехала к месту прописки Ирины Волковой.
Машину, как обычно, оставила в соседнем дворе, поднялась на лифте на нужный этаж и, больше для очистки совести, чем в надежде на удачу, нажала на кнопку звонка ее квартиры. Неожиданное «кто там» меня, честно сказать, несколько огорошило.
– Я по делу Волковой, – честно призналась я.
– Заходите, – дверь открыла женщина в возрасте. Старушкой ее назвать было нельзя, но было видно, что ей уже в районе семидесяти.
– Спасибо, что приехали, у меня что-то сердце прихватило, никак не могла до вас добраться. Есть что новенькое про Ирочку?
– Нет, – ответила я, – просто для того, чтобы начать работать, мы сами должны кое-что у вас узнать.
– Ну, что же, работа у вас, в милиции, такая. Спасибо хоть согласились заявление у меня принять. Вы же за заявлением? А то тот парень, к которому я приходила, на смех меня поднял. Говорит, дочка отдыхать уехала, а мамаша панику подняла. Я понимаю, что отпуск у Ирочки еще не закончился, но раньше она никогда не отключала телефон и хотя бы раз в неделю мне звонила, узнавала, как я, что со мной.
Все понятно. Мать Волковой заподозрила неладное и обратилась в милицию. Заявление у нее не приняли, и в этом случае работников милиции можно было понять, женщина официально взяла отпуск и уехала попытаться снять стресс после смерти мужа. Вот если бы она не вышла из отпуска, прогуляла работу, тогда и дело можно было бы заводить. Меня, судя по всему, она приняла за следователя. Что же, в данном случае я не совсем ее и обманываю. Я действительно со всей возможной ответственностью буду искать ее дочь.
Очистив этой мыслью свою совесть, я первым делом попросила фотографию Ирины. Да, это лицо несколько раз мелькнуло и в последнем фотоальбоме Лепнина. Постаравшись хорошенько запомнить черты лица женщины, изображенной на фотокарточке, я начала задавать свои вопросы. То, что рассказала мне мать Волковой, меня несколько удивило. Если не сказать больше.
Брак с Лепниным был вторым браком Ирины, с первым мужем она прожила очень долго, и неплохо жила, поэтому весть о разводе и новом замужестве была для всех полной неожиданностью, причем неприятной. Первого мужа Ирины в семье любили и считали за «своего». Но чужая душа – потемки, чего в жизни не бывает. Брак зарегистрировали быстро, никакой свадьбы не было, сразу после мероприятия Лепнин оформил заказ по раскрутке своего комплекса и бизнес-план проекта. Курировала его Ирина, заказ был крупнейший, поэтому начальство не возражало, чтобы Волкова почти все рабочее время посвящала именно этой работе. Часто ее по нескольку дней не было в офисе, все это время Ирина проводила «на участке», в имении.
– Она такой хороший специалист? – поинтересовалась я.
– А вы как думали? Кроме того, Ирочка ведь родилась и все детство провела в том селе. И я в город переехала не так давно. Мы там все и всех знаем. Кого можно брать на работу, кому доверять нельзя, можно ли что-то выжать из завода, где и что располагалось при жизни хозяев, у кого в доме хранятся вещи из графского дома. Ведь после революции его разграбили, поэтому у многих в домах до сих пор остались кое-какие вещички. Только вы не подумайте, они хорошо платили людям за эти мелочи, все с удовольствием тащили в скупку шкатулочки, часы, посуду.
Все ясно. Вернее, все еще больше запутано. Я попросила у старушки адрес бывшего мужа Ирины. Она мне его охотно дала, но предупредила, что на данный момент Ирин муж в длительной командировке и вернется только через три месяца. Чего же мне так «везет»-то сегодня! Я попыталась выяснить хоть что-то о предположительном направлении, в котором уехала Ирина, и поняла, что женщина собиралась очень быстро, почти истерично, уехала внезапно, сказав матери, что купила горящую путевку и вернется не скоро. Обещала звонить. Названия турагентства, продавшего путевку, мать Ирины, естественно, не знала.
Ничего, утешала я себя, не так-то много в нашем городе турагентств. Обзвоню, обойду, узнаю. А не захотят говорить, попрошу Шилова влезть в их базу через Интернет и найти мне данные о горящей путевке и местонахождении Ирины. В наше время всеобщей компьютеризации и умненьких мальчиков типа Вити это сложно, но возможно. Правда, влетит мне, а вернее, Марте, в копеечку. Я тепло распрощалась с матерью Ирины. Я найду ее дочь. Правда, если она окажется виновной в смерти Матвея Лепнина, то ее мать этому не очень обрадуется.
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9