ГЛАВА 15

Утром я снова отправилась в областной центр. Сначала заехала в жилконтору, чтобы узнать, почему Степанов не выходит на работу. Девушки из бухгалтерии наотрез отказались давать какие-либо справки о мастере. Мне показалось, что они обе приревновали меня к нему. Зато секретарша, которая пришла на работу с большим опозданием, сообщила, что Михаил Александрович срочно взял отпуск по семейным обстоятельствам. Но что там за обстоятельства у него, она не знала.

Итак, сантехник исчез не спонтанно, успел оформить очередной отпуск. Мне не давал покоя вопрос: а что, если Степанов действительно скоропостижно продал квартиру ушлым риелторам и уехал навсегда за пределы нашей области? Это будет не первый зигзаг в его судьбе. Конечно, полковник ФСБ Курбатов, друг нашей семьи, со временем сможет раздобыть его новый адрес, в каком бы отдаленном уголке России он ни вздумал осесть. Но если Мишка рванул за границу, пускай даже в СНГ, то отыскать его будет весьма проблематично. Откровенно говоря, я на его месте так бы и поступила.

Из центра города я поехала в район новостроек. Рядом с домом, около которого мы вчера кружили с Серебровым, собралась какая-то толпа народа. Я вышла из машины, подошла ближе, увидела катафалк и поняла, что люди провожали кого-то в последний путь.

— Такой молодой и так глупо погиб… — вздохнула женщина средних лет.

— Да, — вторила ей другая, — нелепая смерть. Смотри, смотри, это что же за краля? Вырядилась на похороны, как на вечеринку в ресторане!

Я посмотрела в ту сторону, куда махнула рукой женщина, и увидела девушку, как говорят французы, в «маленьком черном платье». А если сказать точнее, на ней был коротенький атласный сарафанчик на широких бретелях. На ее тонкой шейке висели массивные черные бусы, на правом запястье болтался браслет в виде широкого черного обруча. Готически мрачная девушка стояла в стороне от всех и прятала свое лицо за охапкой желтых роз. Из подъезда стали выносить венки. Мой взгляд невольно упал на черную ленту, на которой было написано золотыми буквами: «Дорогому Михаилу Ал…» Прочитать отчество полностью мне не удалось.

— Народу-то сколько собралось! Вот ведь как бывает: при жизни никого рядом с человеком нет, но стоит ему умереть, враз наследники слетаются. Я слышала, сестра у него объявилась.

— Вон чего… А я-то думаю, кто это здесь всем заправляет? Гляди-ка, гляди-ка, гроб-то дубовый!

— А ты слышала, что поминки в ресторане «Миллениум» будут?

— Да ты что? Это какие же деньги нужны!

Толпа расступилась, и я невольно оказалась прямо перед гробом, установленным на черных табуретах. Мне показалось, что в гробу лежит Степанов.

— Миша, сынок, как же так… как же так… — запричитала пожилая женщина в траурной одежде.

Я знала, что мать Мишки-сантехника умерла, едва тому исполнилось восемнадцать лет. Здесь явно была какая-то неувязка. Я повнимательней вгляделась в лицо покойника — им был не Степанов. Окончательно меня убедила надпись на ленточке, которую я наконец разглядела: «Дорогому Михаилу Алексеевичу от коллег». Мне вдруг вспомнилась китайская пословица: «Если долго сидеть на берегу реки, то можно увидеть проплывающий по ней труп врага». Еще ни одним делом я не занималась так долго, как этим. Вроде и помощников было много, а результат пока отсутствовал.

После нескольких минут прощания гроб закрыли дубовой крышкой и загрузили в катафалк. Провожающие, в том числе девушка в черном сарафане, сели в автобус. Во дворе осталась только кучка пенсионеров, среди которых я узнала Любовь Алексеевну и Клавдию Петровну. Я подошла к ним и поздоровалась. Обе старушки уставились на меня ничего не понимающими глазами.

— Вы не узнаете меня, да? Я Оля, невеста Миши из сто четырнадцатой квартиры.

— Ой, а я и правда тебя не узнала, — призналась одна. — Лицо-то, смотрю, знакомое, а где встречались — не вспомню.

— А мне показалось, что ты Марина из первого подъезда, — сказала тетя Клава. — Оля, а ты чего здесь делаешь?

— Да я к Мише пришла, а тут похороны…

— К Мише? — В глазах Клавдии Петровны сверкнули искры настороженной подозрительности. — А зачем он тебе?

— Понимаете, я ему отказала, а теперь жалею, места себе не нахожу. Хочу извиниться, сказать, что принимаю его предложение.

— Так он, поди, сейчас на работе, — предположила Любовь Алексеевна.

— Была я у него на работе, мне сказали, что Миша отпуск взял. На мои телефонные звонки он не отвечает, вот я и решила сюда зайти. Клавдия Петровна, вы случайно не знаете, он дома?

— Не знаю. Мне пора, — ответила та не слишком дружелюбно и направилась к подъезду.

— Петровна, погоди! — позвала ее приятельница. — Ты куда? Мы же с тобой собирались в магазин пойти.

— В другой раз сходим, — отмахнулась та.

— Клавдия Петровна, подождите, пожалуйста! — Я побежала за пожилой женщиной.

— Ну, чего тебе надо? — угрюмо осведомилась она. — Ходят тут всякие…

После этих слов я окончательно убедилась, что соседка что-то знает о Степанове. Она явно боялась проговориться, поэтому поспешила прервать разговор.

— Петровна, ты чего не в духе-то? — поинтересовалась подошедшая к нам Любовь Алексеевна. — На тебя так похороны подействовали, да? Не бери в голову. У каждого свой час. Нечего на молодых смотреть, они все торопятся жить, а мы с тобой не спешим. Так ведь?

— Так, — согласилась с ней Петровна. Потом перевела взгляд на меня: — Оля, ну чего ты на меня так смотришь?

— Мне кажется, вы что-то недоговариваете. А ведь мы с вами соседками можем стать.

— Ой, не уверена! Всю душу ты Мише вымотала, — бросила мне в сердцах Клавдия Петровна.

— Правда-правда, я его тоже видела — похудел он, осунулся, — подтвердила Любовь Алексеевна.

— Я больше скажу, Михаил даже умом чуть не тронулся, — проговорилась Клавдия Петровна.

— Да ты что! — Тетя Люба прижала ладонь к морщинистому лицу.

— Как это? — не поверила я.

— А вот как — отвечать невпопад стал. Я его однажды на лестничной клетке встретила и спрашиваю: «Ты домой или из дома?» А он мне и говорит: «Это не я». Как же, спрашиваю, не ты… Я ж не слепая! Миша махнул рукой и в квартиру зашел. Вот скажи, Оля, за что ты парня довела до такого состояния?

— Честно говоря, не думала, что ему так плохо. Да, я отказалась выходить за него замуж, но, Клавдия Петровна, вы же сами меня предостерегали, говорили, что он картежник, вещи из дома таскать будет…

— Картежник? — снова встряла в разговор Любовь Алексеевна. — С виду такой приличный, всегда здоровается… Оказывается, он в картишки поигрывает… Вот уж не знала!

— А и не надо тебе знать! И вообще, что вы ко мне пристали? Пойду я, и не задерживайте меня больше. — Пожилая женщина быстро открыла магнитным ключом подъездную дверь и юркнула за нее.

— Сроду я Петровну такой не видела. Не понимаю, что на нее нашло? — развела руками Любовь Алексеевна. — Точно на нее так похороны подействовали.

— Мне кажется, она что-то знает о Мише, но боится проговориться, вот и ушла.

— Что? Проговориться опасается? — переспросила старушка. — Может, ты, Оля, и права.

Я на всякий случай позвонила через домофон в квартиру Степанова.

— Вот видите, его дома нет. На работе тоже нет, мобильный телефон отключен. Где он прячется от меня?

— Оля, а может, не стоит так убиваться? Зачем тебе картежник нужен? Найдешь себе другого. Ты девка видная и неглупая, — стала успокаивать меня бабулька. — Годков-то сколько тебе?

— Двадцать пять, — несколько занизила я свой возраст, ведь Степанову было именно столько.

— Ну, это нормально. И в тридцать лет замуж выйдешь, не опоздаешь.

— Вам легко говорить, вы же ничего не знаете… — Я шмыгнула носом, делая вид, что вот-вот заплачу.

— И чего ж я такого не знаю? — участливо осведомилась собеседница.

— Беременная я от Миши, вот какие дела, — ответила я неожиданно для самой себя. И подумала: прав был тот классик, который сказал, что вопрос — это выбор направления к ответу.

— Вон оно чего! — впечатлилась сердобольная старушка. — А Михаил знает?

— Нет, я сама только на днях убедилась.

Любовь Алексеевна о чем-то задумалась, потом сказала:

— Раз ты ждешь ребенка, тогда совсем другое дело… Я тут, знаешь, кое-что вспомнила…

— Что?

— Дня два тому назад, уже поздно вечером, я видела с балкона, что Ванька, зять Петровны, с твоим Михаилом к нему в машину садились. Ну Клава, ну партизанка, ведь знает же, куда они поехали, и молчит!

— Так, значит, Миша уехал? С вещами?

— Ну, была при нем одна сумка, — припомнила старушка.

— Большая? — уточнила я.

— У меня внук с такой на фехтование ходит. А вот у Ваньки ничего с собой не было.

— Значит, вещей Миша взял не очень много, одну спортивную сумку… Но куда же они поехали? Тем более на ночь глядя, — размышляла я вслух. — Может, на дачу к соседу? У Клавдии Петровны есть дача?

— Имеется, — подтвердила Любовь Алексеевна.

— А вы не знаете случайно, где она находится?

— Да здесь неподалеку, в Запрудове. Ты что же, хочешь туда поехать?

— Не знаю. Во всяком случае, не сегодня. Мне надо к визиту морально подготовиться.

— Смотри, как бы Миша на кого другого глаз там не положил. Ребенку отец нужен, помни об этом, — назидательно сказала мне напоследок бабулька и зашла в подъезд.

Сев в машину, я открыла карту и отыскала на ней поселок Запрудово. Он действительно располагался недалеко, почти в черте города. Мне стоило поспешить, ведь Клавдия Петровна могла предупредить своего соседа, что его разыскивает некая Оля. Степанов возьмет да перепрячется. Но с другой стороны, без какого-либо плана ехать в Запрудово не имело смысла. Была бы хоть со мной «Лариса Ивановна»…

Я решила взять небольшой тайм-аут, поэтому остановилась около первого попавшегося по дороге кафе и зашла туда перекусить. Хотелось отвлечься, но никак не получалось. Бегство Степанова не выходило у меня из головы. Как долго он намерен просидеть на даче у своих соседей? Неделю, две, месяц, пока не кончится отпуск? А может, Михаил пробудет там всего несколько дней, пока не продаст квартиру и не вытрясет из Ивченко деньги, чтобы потом уехать отсюда далеко-далеко? Нет, сынок «газовой леди» не даст ему ни копейки. Свободных денег у него попросту нет. И даже если бы были, он не спешил бы отдавать их шантажисту. Ивченко не так-то легко уговорить. Гей выработал беспроигрышную линию поведения с Михаилом, у которого, вероятно, традиционная сексуальная ориентация. На данном этапе жизненного пути их интересы никак не совпадают.

Заиграла приятная джазовая мелодия. Это произведение я слышала впервые. Оно мне сразу понравилось, и я стала запоминать мотив, чтобы дома попытаться наиграть его на саксофоне. Музыка стихла, но у меня в голове она продолжала звучать до тех пор, пока ее не перебила другая запись. Это был какой-то утробный тяжелый блюз с гипнотическим ритмом и шаманскими распевами. Я поспешила расплатиться и выйти из кафе.

Сев за руль, я поехала в Запрудово. Зачем? По крайней мере для того, чтобы уточнить, там ли Степанов.

Остановившись на пригорке, я посмотрела вниз на плотно застроенный поселок с цветными крышами и садами, обнесенными разномастными заборами. Населенный пункт оказался гораздо больше, чем я себе представляла, и я с тоской посмотрела на лабиринт его кривых улиц, подумав, что найти в Запрудове человека так же сложно, как иголку в стоге сена. Потом вспомнила, что Михаил приехал сюда на своей машине, и поняла, что мои шансы удваиваются. Кто-то мог запомнить самого Степанова, а кто-то — его автомобиль. Жаль, что я не догадалась спросить, как фамилии Клавдии Петровны и ее зятя, тогда поиск беглеца был бы намного проще.

Я оставила «Мини Купер» на въезде в поселок и пошла пешком по широкой улице, которая, вероятно, была местным проспектом. Здесь находились небольшие магазинчики и даже кафешки. Дойдя до перекрестка, я задумалась, куда податься дальше. Из-за угла вывернули трое ребятишек младшего школьного возраста, и я обратилась к ним:

— Пацаны, я тут одного человека ищу. Вы мне не поможете?

— Спрашивайте, — охотно сказал белобрысый мальчик. — Кто вас интересует?

— Он не местный, приехал недавно сюда погостить на светлой «семерке».

— «Семерка» — это «Audi Q7»? — деловито осведомился темноволосый мальчик. — Есть тут одна такая.

— Нет, это «Жигули» седьмой модели, «ВАЗ 2207», — уточнила я.

— Ну, таких машин здесь полно, — сказал третий, стриженный под ноль. — А к кому он приехал?

— К другу, его Иваном зовут. Для вас он, наверное, дядя Ваня, и у него есть жена и теща.

— А дети у него есть? Или собака?

— Не знаю. Могу сказать еще, что тещу зовут Клавдией Петровной. Для вас — баба Клава.

Мальчишки переглянулись. Потом белобрысый спросил своих приятелей:

— А не Димкина ли это бабка? Ее точно бабой Клавой зовут. Помните, она в прошлом году нас за яблоки отругала?

— Точно! Ведь отец у Димки как раз дядя Ваня.

— Так, мальчики, колитесь, где ваш приятель живет?

— Димка нам не приятель, — выдал темноволосый. — Он — городской, только по выходным сюда приезжает, а мы — местные.

— Поняла, он из другого лагеря. Но где же все-таки его дача?

— Идите прямо, а на первом перекрестке сворачивайте вон в ту сторону, — мальчик махнул рукой налево. — Пройдете немного и увидите большой красный дом.

— Вы его ни за что не пройдете, — добавил второй парнишка. — Он такой огромный! А Димкина дача — напротив.

— Спасибо, ребятки. — Я полезла в сумку и достала сто рублей. — Вот, возьмите на мороженое и газировку.

— О, клево! — Белобрысый, не задумываясь, схватил деньги. — Спасибо.

— Ты зачем деньги взял? — шепнул ему черноволосый. — Мамка ругать будет.

— Не будет, мы скажем, что на дороге нашли. Побежали в ларек!

— Спасибо, — сказал третий и с опозданием рванул за друзьями.

Я быстро нашла большой коттедж из красного кирпича и подошла к забору напротив него. В палисаднике было пусто. Откуда-то из глубин одноэтажного деревянного строения раздавался стук молотка. В доме явно кто-то был. Возможно, это Степанов что-то там ремонтировал. А где же его машина? Мой взгляд уперся в металлический гараж. Что ж, там вполне могли находиться его «Жигули».

Больше часа я слонялась туда-сюда по улице, поджидая, когда тот, кто стучал молотком, выйдет из дома. Когда же я наконец его увидела, то сразу узнала — это был Мишка-сантехник. За два дня своего пребывания на пленэре он немного посвежел. Значит, пока никуда уезжать отсюда не собирался. Больше мне в Запрудове делать было нечего, и я поехала в Горовск.

Вернувшись домой, я взяла саксофон и стала подбирать мелодию, которую слышала в кафе. Наверное, я кое-где сфальшивила, но в целом передать настроение мне удалось. Как у меня обычно и бывает, музыкальные экзерсисы помогли привести в порядок мысли. Я вдруг осознала, что свобода — это пища, которую легко проглотить, но нелегко переварить. Сбежав от прокуратуры, Ларисы Ивановны и мстительных кавказцев, Степанов наслаждался вновь обретенной свободой. Но я уже не сомневалась, что скоро его начнет от нее пучить и выворачивать наизнанку.

Я обнаружила на дисплее своего мобильника три пропущенных звонка. Все они были от Крючкова. Пока я раздумывала, перезванивать ему или нет, мобильник отчаянно завибрировал.

— Алло, — ответила я.

— Полиночка, ну ты куда пропала? — спросил Евгений.

— Я только-только вернулась из областного центра.

— Ты же вчера там была! Неужели снова ездила?

— Этот маршрут мне, конечно, уже примелькался, но что делать, работа есть работа. Я нашла Степанова.

— И где же он?

— Сидит на даче в Запрудове.

— А Серебров мне доказывал, что мы его больше не увидим. Полина, как же ты его разыскала? — поинтересовался Крючков.

— Ну…

— Погоди, лучше не по телефону! — перебил меня Женька. — Я предлагаю встретиться. Ты как на это смотришь?

— Только не сегодня, — сказала я. — У меня, знаешь ли, все еще дорожная разметка мельтешит перед глазами. Я, наверное, скоро в областной центр смогу с закрытыми глазами ездить.

— Полина, честное слово, мне очень неловко, оттого что я тебя так загрузил. Хочу реабилитироваться: грядут выходные, давай проведем их вдвоем где-нибудь на природе, — предложил Крючков.

— Где?

— К примеру, на турбазе. Никому не скажем, куда мы уехали, отключим мобильники, чтобы нам никто не мешал… Что ты скажешь?

— Женя, я тебе уже говорила: надо сначала закончить «дело сантехника».

— Хорошо, не хочешь ехать на турбазу, давай снимем какой-нибудь домик в Запрудове. Совместим приятное с полезным, в смысле отдых с работой. Там и порыбачить можно, и за Степановым понаблюдать.

— Не надо в ближайшие дни за ним наблюдать, пусть наслаждается свободой. А что касается рыбалки, то меня это занятие не привлекает.

— Полина…

— Что?

— Ну сколько можно придумывать всякие отговорки?

— Я ничего не придумываю. Мне действительно не хочется прозябать все выходные на какой-то там турбазе. Не мое это, понимаешь? У тебя есть другие варианты, как можно вместе провести выходные?

— Пока нет, но я что-нибудь придумаю. Ладно, до завтра. Отдыхай.

— Пока, — сказала я и отключила связь.