Глава 13

Сергей позвонил на следующий день и предложил встретиться все в том же ресторане «Александрия», в час дня. Я согласилась, хотя сразу почувствовала, что ничего хорошего от этой встречи ждать не стоит.

В ресторан я зашла с опозданием на полчаса. По первому же взгляду мне стало ясно, что Бочаров не слишком-то терзался ожиданием. Стол, за которым он сидел, был уставлен разными блюдами.

— Приятного аппетита! — пожелала я, подойдя к нему.

— Спасибо, — Сергей отправил в рот кусок мяса и стал тщательно его пережевывать. Увидев официантку, он подозвал ее: — Мариночка, прими у девушки заказ.

— Слушаю вас, — обратилась она ко мне.

— Чашку капучино, пожалуйста, — попросила я.

— Не слушай ее, Мариночка! У нас сегодня праздник, поэтому гуляем по полной! Значит, так, принеси нам шампанского! А все остальное на твой выбор, — озадачив официантку, Бочаров снова уткнулся в свою тарелку.

— Ну и какой же у тебя праздник? — поинтересовалась я.

— А ты разве не догадываешься? — Устав ждать ответной реплики, Сергей поправился: — Ну хорошо, я не так выразился. Не праздник, а знаменательное событие… В любом случае это надо отметить.

— Без меня. Я пришла сюда за другим.

— За деньгами, что ли? — усмехнулся Бочаров. — Да получишь ты свои деньги, не переживай! А помнишь, как ты сказала, что не возьмешься за мое поручение? Молчишь… Ну конечно, ты все это помнишь, возможно, даже таишь на меня обиду. Но ты сама виновата. Не надо было ломаться. Я озвучил тебе свой заказ, поэтому не мог допустить, чтобы ты, зная о моих намерениях, осталась в стороне. Теперь мы с тобой, как сообщающиеся сосуды. Если моя мать узнает что-то об истинных причинах смерти Селезнева, то и твой дед моментально узнает об этом… Впрочем, не надо о грустном. Вот сейчас принесут шампанское, и я скажу тебе что-то важное. Кстати, Полина, ты в курсе, что шампанское — единственный спиртной напиток, который можно пить под любое блюдо? И под мясо, и под рыбу, и под фрукты, и даже под то, которое подают холодным… Ты понимаешь, о чем я?

— Разумеется, — не догадаться, что он имел в виду месть, было невозможно.

Помнится, отомстив Синдякову, по вине которого погибли мои родителя, я испытала чувство удовлетворения. Но праздновать сие событие в ресторане, да еще с шампанским — такое мне в голову не приходило. Бочаров же, избавившись, как он полагал, от своего личного врага, решил устроить пирушку.

— А вот и Мариночка. Не надо, — остановил он официантку, которая собиралась открыть бутылку, — я сам.

— Не трудись, я не пью шампанское. Совсем, — я отодвинула фужер.

— А что же ты тогда молчала? Скажи, что ты предпочитаешь в это время суток: вино, мартини, коньяк? — запоздало поинтересовался Сергей.

— Сейчас это совсем неважно — я за рулем.

— Не проблема! Мой человек довезет тебя до дома, тем более туда все равно надо заскочить, чтобы кое-что оттуда забрать. Ну так что ты будешь пить? — допытывался Бочаров.

— У меня сегодня еще много дел, так что придется воздержаться от алкоголя.

— Полина, ну что ты опять ломаешься? Я ведь хотел сделать тебе предложение…

— Какое еще предложение? — насторожилась я, подумав, что речь пойдет о новом заказе.

— Работать со мной на постоянной основе. Вместе мы с тобой такие дела могли бы сотворить! Весь Горовск был бы наш! — нескромно заявил Бочаров. — Что скажешь?

Все оказалось даже хуже, чем я предположила. Окрыленный «успехом» нашего совместного предприятия, он, кажется, решил поставить убийства на поток. В его глазах был блеск одержимости. Сергей ждал от меня ответа, но я задала ему встречный вопрос:

— Я не совсем поняла, какой смысл ты вкладываешь в слова: «Весь Горовск был бы наш»?

— А мне кажется, что ты все прекрасно понимаешь. Мы ведь с тобой во многом похожи, поэтому должны мыслить одинаково, а потому понимать друг друга с полуслова.

— Мы не можем мыслить с тобой одинаково, — возразила я, — поскольку ты мужчина, а я — женщина. Один классик сказал, что женщина всю жизнь помнит о первом поцелуе, а вот мужчина сразу же забывает о последнем. В данном контексте речь идет не о поцелуе, а кое о чем другом, не слишком приятном…

— В этом смысле, наверное, мы действительно разные. Но это даже хорошо. У нас с тобой может что-нибудь получиться, — недвусмысленно предположил мой собеседник. — Отрицательные заряды притягиваются. Знаешь, я ненавижу баб, которые истерят из-за сломанного ногтя. А ты не такая…

— Отчего же? Я тоже могу истерить из-за сломанного ногтя, — я посмотрела на свои ногти и с сожалением отметила, что уже давно надо было сходить к маникюрше.

— Не думаю. Я слишком хорошо тебя изучил, — самоуверенно заявил Сергей. — Ну так что скажешь насчет моего предложения?

Мне было ясно как дважды два, если я сейчас откажусь, то Бочаров, как и в прошлый раз, не примет мой отказ. Все пойдет по тому же сценарию, но уже на новом витке, поэтому в заложниках могут оказаться Ариша или Алинка. Хотя не исключено, что он придумает что-нибудь новенькое, дабы воздействовать на меня. Я запоздало поняла, что Сергей слышал все мои «радиоспектакли». А мою угрозу уведомить Антонину Никитичну о том, что ее сын — заказчик убийства, он попытался нейтрализовать ответной угрозой сообщить моему деду о том, что я исполнитель страшного преступления.

— Мне надо подумать, — ответила я нейтральным тоном.

— Ладно, думай, но не слишком долго. И чтобы ты приняла нужное решение, я хочу вручить тебе это, — Бочаров взял со стула, стоявшего рядом с ним, бумажный подарочный пакет и торжественно отдал его мне.

Заглянув вовнутрь, я увидела сверток, завязанный бантиком, и, не желая терзаться догадками, спросила:

— Что это?

— Деньги, все в рамках наших договоренностей.

Уж не знаю, что на него больше подействовало — опасение, что его мать все-таки узнает страшную правду, или желание продолжить наше сотрудничество. Скорее всего, и то, и другое. Бочаров решился-таки произвести со мной окончательный расчет, при этом он подстраховался. Со стороны этот красочный пакет выглядел как невинный презент девушке. Догадаться, что происходит окончательный расчет за заказное убийство, было просто невозможно.

Поставив пакет на соседний стул, я спросила:

— А Люся с Васей?

— Разве ты не в курсе, что я их уже отпустил? — не моргнув глазом, соврал Сергей.

— Нет.

— Они уже на свободе. А что же ты ничего не ешь? — Бочаров сменил тему разговора. — Марина же принесла тебе для начала фирменный салат «Александрия». Рекомендую — очень вкусный. Здесь отличная кухня! Впрочем, ты сама можешь в этом убедиться.

У меня не было аппетита, более того, меня тошнило от неприкрытого цинизма Бочарова. Однако ситуация была не та, чтобы встать и уйти. Я еще не забыла, как в прошлый раз он кричал мне вдогонку: «Ты все равно этим займешься! Я сказал!» Что за этим последовало, я тоже помнила, поэтому решила притупить бдительность Бочарова, придвинула к себе салат и стала есть его через силу. Вскоре Марина принесла мне горячее — почки, тушенные с овощами в горшочке. Интересно, почему она выбрала именно это блюдо? Оно самое дорогое или шеф-повар приготовил по случайности лишнюю порцию, вот она и сгодилась для меня? В голову лезла всякая дребедень, а вот ответ на то, как выпутываться из этой ситуации, мой мозг почему-то отказывался выдавать.

— Действительно, все очень вкусно, — заметила я, причем без лукавства.

— А я что тебе говорил! — Сергей самодовольно ухмыльнулся. Мне показалось, что его ремарка имела отношение не только к меню данного ресторана. Он хотел лишний раз подчеркнуть, что его предложение тоже очень «вкусное». Мы перебросились с ним еще парой-тройкой незначительных фраз, а когда трапеза была закончена, Бочаров спросил:

— Ну так что ты надумала?

— Пока ничего. Признаюсь тебе, я вообще сейчас об этом не думала, а наслаждалась вкусом этих изысканных блюд, — я посмотрела на пустые тарелки.

— Полина, я сегодня добрый. И потом, благодаря тебе я такое дело состряпал! Мой отец, — Сергей воздел глаза кверху, — наверняка мной доволен. Полина, я дам тебе время еще подумать. Суток будет достаточно?

— А если я откажусь? — провокационно осведомилась я.

— Что-то мне подсказывает, ты не откажешься. А если вдруг такое случится, — Сергей, прищурившись, глядел на меня, — то мне придется привести новые аргументы, которые убедят тебя в выгодности нашего альянса.

Бочарову, оказывается, были не чужды ухищрения дипломатии! Но мне ли было не знать, что за этой благопристойной фразой стояла мерзкая угроза.

Все, что я могла сделать в данной ситуации, это поторговаться насчет времени.

— Сергей, понимаешь, у меня возникли кое-какие проблемы…

— Что такое? Быть может, я могу тебе помочь? — Бочаров предложил свои услуги, не дослушав меня до конца.

— Нет-нет, я теперь сама со всем этим разберусь, — я многозначительно посмотрела на пакет с деньгами. — Просто это займет некоторое время. У меня сейчас голова забита совершенно другим. Я просто не в состоянии оценить всей выгодности твоего предложения.

Я дала понять своему собеседнику, что не настроена категорически против нашего тесного сотрудничества в будущем.

— Ну хорошо, — смилостивился Сергей. — Так и быть, я могу дать неделю. Столько времени, надеюсь, тебе хватит, чтобы разобраться со своими делами и принять решение?

— Думаю, да, — ответила я, решив про себя, что за такой короткий срок, если очень постараться, можно выбить у этого безумца почву из-под ног.

— На том и порешим, — Бочаров жестом подозвал официантку и попросил у нее счет.

— А что насчет «жучков»? — вспомнила я. — Надеюсь, они не поселились у меня навеки?

— Мой человек может прямо сейчас поехать с тобой и все забрать. Тем более что эта электроника мне нужна для другого дела.

— Нет, сейчас ехать не надо, у меня есть еще кое-какие дела в городе, но вот часам к пяти я вернусь домой. Было бы неплохо, если бы и твой человек к этому времени подъехал туда.

— Хорошо, — кивнул Сергей, заглядывая в счет.

— Надеюсь, ты не разочаруешь меня своей необязательностью? — Я дала понять, что язык дипломатии мне тоже известен.

— Постараюсь, — Бочаров вложил в папку несколько купюр, поднялся и, подойдя ко мне, помог встать, отодвинув мой стул. — Пакет не забудь, пожалуйста!

— Ну что ты, я не доставлю здешним официантам такой радости, — я направилась к выходу.

Сергей немного замешкался, но догнал меня уже около двери и галантно распахнул ее передо мной. Со стороны он производил впечатление молодого человека с хорошими манерами, но вряд ли кто-то вокруг представлял себе, какие черные мысли крутятся у него в голове. Даже я могла лишь догадываться, в меру своей испорченности, что стояло за его фразами: «Мы с тобой такие дела могли бы сотворить! Весь Горовск был бы наш!» А что до моей испорченности, то она, по сравнению с его, наверняка была лишь в зачаточном состоянии.

Выйдя на улицу, я заметила «Мазду», за рулем сидел Антон.

— Созвонимся через неделю, — сказал мне на прощание Сергей и направился к этой машине.

Сев в «Мини-Купер», я дождалась, когда «Мазда» отъедет, и только потом вырулила с парковки. Для порядка я немного поездила по городу, проверяя нет ли за мной «хвоста», и только после того, как убедилась в его отсутствии, поехала в сторону гостиницы «Олимпус». Остановившись у соседнего здания, я вышла из машины, огляделась и, не заметив никого подозрительного, направилась к отелю.

— Девушка, а вы куда? — обратился ко мне охранник, когда я попыталась пройти к лифту, не выписывая пропуск.

— Я к Соколову.

— К какому еще Соколову? — откровенно тупил секьюрити.

— К Александру Николаевичу.

— Так его нет, он пять минут тому назад уехал.

— Жаль, конечно, но у меня здесь еще одно дело. Мне надо встретиться с гостем.

— Выпишите пропуск, пожалуйста, — охранник подвел меня к стойке рецепции.

— Слушаю вас, — сказала администраторша, не поднимая на меня глаз.

— Скажите, а господин Малкиньш из шестьсот двенадцатого номера у себя?

— У себя, — девушка загадочно улыбнулась, — только он не один. У него дама.

— Госпожа Селезнева? — предположила я. Легким кивком головы администраторша дала мне понять, что я не ошиблась. — И давно она там?

— С утра. Хотите позвонить ему? — Девушка предложила мне телефон.

— Пожалуй. — Я взяла трубку и набрала цифры, которые подсказала мне администраторша.

— Алло! — ответил Селезнев.

— Здравствуйте, Николай Александрович! Я стою на рецепции… Вы не сильно заняты?

— Ну что вы? Чем я могу быть занят? Мы сидим с женой, обсуждаем, куда нам поехать… Поднимайтесь к нам, может, что-то посоветуете. — Мне показалось, что он даже обрадовался мне.

— Скоро буду.

Минут через пять я постучалась в номер и услышала:

— Открыто! Заходите!

— Здравствуйте! — поприветствовала я супругов Селезневых.

— Добрый день! — ответил Николай Александрович. Его жена лишь молча кивнула мне. Я углядела в ее глазах ревность. Между тем Селезнев стал нас знакомить: — Это моя супруга, Анна Павловна. А это — частный детектив, Полина Андреевна.

— Очень приятно, — ответила я, усаживаясь в свободное кресло, а Селезнева опять-таки лишь кивнула мне.

— Анна принесла пирожков собственного приготовления. Угощайтесь, — предложил мне Николай Александрович.

— Благодарю вас, но я только что из-за стола. Собственно, я вот по какому поводу, — я вынула из пакета сверток, завязанный ленточкой с бантиком. — Бочаров произвел сегодня окончательный расчет. Я подумала, что основную часть этой суммы было бы справедливо отдать родственникам Алены Дроновой…

— Полина Андреевна, вы даже не представляете, как это будет кстати! Насколько я помню, Алена жила с мамой, инвалидом второй группы. Эта женщина, — Селезнев задумался, — Светлана Михайловна, кажется, так ее звали, жаловалась, что у нее совсем нет денег на то, чтобы достойно проводить дочь. Она собиралась взять кредит. Не так давно, по весне, я видел ее в продовольственном магазине, она покупала самые дешевые продукты и даже что-то выложила на кассе из своей корзинки, вероятно, осознав, что у нее не хватит денег.

— Николай Александрович, а вы случайно не помните адрес Дроновой? — поинтересовалась я.

— Конечно, помню — улица Рахова, дом восемнадцать, квартира сорок восемь.

— Но, позвольте, — наконец-то подала голос Анна Павловна, — вы что же, вот так просто придете к этой женщине и дадите ей деньги? Возьмите, это вам от убийцы вашей дочери!

— Нет, — возразила я, — у меня и в мыслях не было говорить ей нечто подобное. Насколько я понимаю, Светлана Михайловна считает, что ее дочь погибла по нелепой случайности. Вряд ли ей станет легче, если она узнает, что к ее смерти приложил руку Бочаров.

— Ну а как тогда вы собираетесь объяснить ей происхождение этих денег? — поинтересовалась Селезнева.

— Да, Полина Андреевна, это действительно непраздный вопрос. Поскольку я общался с этой женщиной, то имею определенное представление о ней. Как бы ни сложно ей сейчас было материально, она может отказаться от денег, происхождение которых туманно. Она хоть и бедна, но с принципами, — поведал мне бывший следователь.

— Значит, надо что-то придумать, — сказала я, не имея пока ни малейшего представления, каким образом можно обставить это дело.

— Да что уж тут можно придумать? — Селезнева скептически поджала губы.

— Я даже не берусь давать вам какие-то рекомендации, — стушевался ее супруг.

— Скажите, а чем Алена занималась?

— Она работа в турагентстве, менеджером — продавала путевки, иногда сопровождала группы. Насколько мне известно, Дронова окончила иняз и знала два языка: английский и немецкий, — Николай Александрович смолк, припоминая другие подробности. — Еще она увлекалась фотографией. Ее снимки даже украшали офис рекламного агентства, в котором она работала. Дома тоже висело несколько фотографий в рамках. Мне понравились эти пейзажи. И знаете, был среди них один кадр, сделанный из окна, того самого, на рассвете… Именно это обстоятельство заставило меня поверить в то, что Алена любила сидеть на подоконнике…

— А я вот все думаю, — снова заговорила Анна Павловна, — может быть, это был все-таки несчастный случай? За что ему тогда тебя заказывать? За то, что ты его не посадил? Так за это благодарить надо.

— Лично у меня, Аня, — обратился к жене супруг, — уже нет никаких сомнений, что Бочаров преднамеренно и хладнокровно убил Дронову. Это я раньше упорно не хотел в это верить, потом все же признал для себя тот факт, что он толкнул ее, но толкнул случайно, в пылу спора… А меня он все-таки заказал. Был бы он ни при чем, разве он пошел бы в морг, чтобы собственными глазами увидеть мой труп?

— Да, не пошел бы. Не понимаю, что же такое с Сергеем случилось? Тоня ведь всю душу в него вкладывала, а он превратился в жестокосердного убийцу… Коля, ты бы слышал, что он сказал на кладбище, — Селезнева смахнула слезу, катившуюся по щеке. — Он сказал, что ты был для него за отца, и даже вспомнил, как вы делали вместе с ним скворечник.

— Да, было такое. Тоня позвонила мне и сказала, что сыну задали по биологии сделать скворечник, а он понятия не имеет, как к нему подступиться. Пришлось мне прийти ему на выручку.

— Я помню. А вот наш Игорь через пару лет сам смастерил скворечник, — заметила Анна Павловна. — Он тебя всю неделю ждал-ждал, а ты каждый день приходил домой поздно, едва ли не ночью, и даже в выходные пропадал на своей работе. В воскресенье Игорек понял, что рассчитывать может только на себя, нашел где-то доски, взял в кладовке пилу, молоток, гвозди, изранился весь, но задание выполнил.

— Правда? — удивился Селезнев. — А я даже не знал об этом.

— Разве тебе до того было? Для тебя же работа всегда была на первом месте, — не преминула упрекнуть мужа Анна Павловна.

— Может, и так, зато наш Игорь вырос нормальным мужиком, у которого все в руках спорится, а этот щенок… Я даже не хочу больше о нем говорить. Лицемер! Сам заказал меня и сам же выступал с некрологом!

— Тоню жалко, она рано или поздно узнает, какого монстра вырастила. Уверена: ее вины в этом нет. Сергей просто выродок! Как бы его ни воспитывали, он все равно стал бы отъявленным негодяем… Полина, а вот я хотела спросить вас, почему он обратился именно к вам? — поинтересовалась Селезнева.

— Да, мне это тоже не дает покоя, — признался ее супруг. — Помнится, вы обещали рассказать об этом. Может, сейчас как раз пришло время?

— Ладно, слушайте, — я стала без пафоса и лишней детализации рассказывать о том, как и за что наказала Синдякова…

— А я хорошо помню, как узнал о том ДТП, — заметил Николай Александрович. — На совещании доложили, что в машину нашего прокурора врезался пьяный водитель…

— Мой папа в тот день не пил, и авария произошла на моих глазах, — повторила я дрогнувшим голосом.

— Извините, Полина Андреевна, я не хотел вас обидеть своим недоверием. Я просто вспомнил о том, как был преподнесен тот случай… Честно говоря, меня не слишком все это удивляет. Синдяков подстраивал законы под себя и от подчиненных требовал невозможного. У меня у самого был с ним конфликт. Я отказался по его просьбе замять дело, заведенное на сына одного бизнесмена, в результате его отдали другому следователю, а мое повышение, которого я ждал со дня на день, отложилось на неопределенный срок… Выходит, в том, что Синдяков лишился рассудка, есть ваша заслуга? А я-то думал, что это — результат его пристрастия к алкоголю…

— Определенная доля моего участия в этом есть, — признала я. — Но по большому счету, он сам потихоньку лишал себя разума, я лишь чуть-чуть подтолкнула этот процесс. Возмездие пусть поздно, но все же настигло бывшего прокурора. Так уж случилось, что ко мне стали обращаться люди, которые искали справедливости, но не нашли ее ни в полиции, ни в прокуратуре, ни в суде. Я не могла отнять у них последнюю надежду, поэтому бралась за решение их вопросов. Вы можете спросить — как? Я вам отвечу — по-разному. Каждый человек сам себе враг. Для того чтобы кого-то наказать, достаточно найти у него пороки и слабости, а затем повернуть их против него же самого…

— Вы мисс Робин Гуд, что ли? — спросила Анна Павловна и, наткнувшись на укоризненный взгляд мужа, смутилась собственных слов.

— Аня, да что ж ты сплетни всякие собираешь! — упрекнул ее Николай Александрович. — Полина Андреевна — частный детектив…

— Ну да, ну да, — закивала Селезнева, заставив мужа призадуматься.

— Я стала заниматься частной практикой, — продолжила я. — А с Бочаровым у меня нашелся общий знакомый, который и порекомендовал ему обратиться ко мне, несколько исказив то, чем я занимаюсь. Когда Сергей озвучил мне свое задание, я отказалась, сказав, что он обратился не по адресу. Тогда он взял заложников и пообещал жестоко расправиться с ними, если я не передумаю. А еще он дал мне понять, что на месте бомжей могут оказаться мои близкие… Единственным выходом в сложившейся ситуации была инсценировка несчастного случая.

— А что дальше? — спросила Анна Павловна.

— Дальше вы уедете из города. Не ограничивайте себя материально в выборе тура, Бочаров высоко оценил мои «услуги», — я стала распаковывать сверток.

— Заплатить его деньгами ритуальному агентству — это еще куда ни шло. Но отдыхать за счет этого выродка я не желаю! — запротестовал Селезнев.

Мне показалось, что его супруга имела свое мнение на сей счет.

— Бочаров доставил вам определенные неудобства, поэтому будет вполне справедливо, если он хоть как-то компенсирует вам моральный, а по большей части материальный ущерб. Возьмите, — я протянула пару пачек Анне Павловне.

— Полина, пожалуй, права, это компенсация ущерба, — сказала та, поглядывая на мужа.

— Ладно, бери, — махнул тот рукой. — Иначе ты всю оставшуюся жизнь пилить меня будешь, что я отказался от этих денег.

— Нет, если ты категорически против и всю оставшуюся жизнь будешь упрекать меня в том, что я их взяла, то я их верну, — Селезнева протянула пачки обратно.

— Ну что вы как дети! Берите, а как распорядиться этими деньгами, решите сами. Если уж вам совсем противно потратить их на себя, вы всегда можете отдать их на благотворительность.

— Да-да, мы подумаем об этом, — Анна Павловна убрала деньги в сумку.

Мне надо было решить с Николаем Александровичем еще один вопрос, но я не хотела обсуждать его при Селезневой.

— Ну что ж, мне пора. Вы меня проводите? — спросила я Селезнева.

— Да, конечно. Аня, я скоро вернусь, — он вышел со мной за дверь.

— Вы когда хотите уехать из города? — поинтересовалась я.

— Мы с женой еще точно не решили, но затягивать с этим вопросом не будем. Я уже устал сидеть здесь почти безвылазно. Потом этот номер, вы ведь его оплачиваете…

— Ну не из своих же кровных, — заметила я. — Николай Александрович, обстоятельства складываются так, что надо ускорить процесс, который мы обсуждали с вами в прошлый раз. Вы сможете сегодня позвонить другу вашего детства?

— Ну если этого никак не избежать, я позвоню, — без особой радости согласился Селезнев. — Вот жена уйдет, и я сделаю это.

Мы дошли до лифта, около него стояли люди. Наш разговор еще не был закончен, поэтому я предложила:

— Может, пойдем вниз пешком?

— Хорошо.

На лестнице никого не было. Спускаясь на первый этаж, мы успели обсудить, в каком ракурсе вести разговор с Гранитом.