Глава 9
На следующее утро я вызвала такси и поехала в школу-интернат. Занятия еще не начались, но Самойленко уже была на месте.
– Здравствуйте, Полина! – сказала она, ничуть не удивившись моему визиту. – Я все узнала. На этом самом месте планируется построить торгово-развлекательный комплекс. Это проект некоего Пилявского. Говорят, у него очень обширные связи, поэтому у нас нет никаких шансов сохранить это здание.
– Шансы есть, но очень маленькие. Хорошо, что мы с вами стали бомбить федеральные органы. Не думаю, что щупальца Пилявского простираются до Москвы. Анна Петровна, у меня опять есть к вам одна неожиданная просьба…
– Да, Полина Андреевна, я вас слушаю.
– С минуты на минуту Вера Прошкина приведет сюда Мишу. Мне очень надо с ней поговорить с глазу на глаз. Вы не могли бы распорядиться, чтобы вахтерша пригласила ее в ваш кабинет, ничего не объясняя?
– Собственно, я и сама могу спуститься вниз и позвать Веру Ивановну. Но что происходит? Почему необходима такая таинственность?
– Анна Петровна, я не могу пока ничего вам объяснить. Это не моя тайна.
– Ладно, не буду настаивать на ответе. Подождите здесь, я позову Прошкину. Мой кабинет в вашем распоряжении. Вам хватит одного урока?
– Да, конечно.
Минут через пять дверь в кабинет приоткрылась, и в нее робко заглянула Вера.
– Полина, вы? – удивилась она.
– Да, Вера, это я. Вы вчера не захотели продолжать телефонный разговор, поэтому мне пришлось искать встречи с вами. Вы уделите мне немного времени?
– Ладно, давайте поговорим, – согласилась Прошкина, продолжая стоять в дверях.
– Проходите, пожалуйста, – мой мягкий, доброжелательный тон возымел свое действие, моя бывшая домработница закрыла дверь, сделала несколько шагов и присела на стул у стены, за моей спиной. Мне пришлось развернуться, чтобы разговаривать, глядя ей в глаза. – Да, Вера, вы очень проницательны. Мне тоже пришлось вас уволить, причем не по своему желанию. Нас с Аристархом Владиленовичем вынудили так поступить. Как я вам уже сказала, за этим стоят Пилявские…
– Нет, нет, я не знаю этих людей, – Вера отчаянно замотала головой. – Это правда. Почему вы мне не верите?
– Я вам верю. Скорее всего, между вами есть какое-то связующее звено. Может быть, вам знаком вот этот мужчина? – я подошла и показала распечатанную фотографию водителя «Каптивы», так, на всякий случай. Вера нехотя взглянула на нее и вдруг охнула. – Надо полагать, вы его узнали?
– Да, это… это – Андрей Барсуков, – призналась Прошкина.
– Значит, это Мишин отец?
– Да, он. Откуда у вас эта фотография?
– Я сама его вчера сфотографировала, когда он вышел из салона «Алла». Насколько я поняла, у него роман с Пилявской.
– А я при чем тут? Мы даже женаты не были. Наверняка Пилявская не первая, с кем у него роман после меня. Возможно, не последняя.
– Знаете, Вера, – я села на соседний стул, – все так перепуталось. Господин Пилявский хочет построить на этом самом месте торгово-развлекательный комплекс. Вы вместе с другими родителями ходили к депутату Дымову просить о помощи в сохранении интерната. В приемной вы встретили Барсукова, но, по вашим словам, он вроде бы не узнал вас. Только после этого вас стала преследовать череда неудач. Так?
– Да, меня первый раз вынудили уволиться через несколько дней после этой встречи. Потом последовало увольнение из ресторана, что было дальше, вы хорошо знаете. Полина, неужели вы думаете, что все это связано с Андреем? – в Верином голосе отчетливо слышалось сомнение.
– Я пытаюсь сопоставить факты. Все было бы просто и ясно, если бы черная полоса началась в жизни всех, кто открыто выступал за сохранение этого учреждения. Согласитесь, что центральная фигура здесь – Самойленко, – сказала я, и Прошкина утвердительно кивнула. – Но у нее все нормально, если не считать, что в перспективе Анна Петровна может лишиться работы. Нет школы-интерната, нет директора.
– Да, наверное, черная полоса только у меня, – подтвердила Вера. – Вместе с нами к депутату Дымову ходила Лидия Сверчкова, у нее дочь с Мишенькой в одном классе учится. Так Лиду на прошлой неделе повысили в должности. Она давно этого ждала и вот наконец дождалась.
– Похоже, вам гадит Барсуков. Как думаете, он, в принципе, способен на такое?
– После того, как он отрекся от собственного сына, я готова поверить, что он на все способен. Только зачем ему это надо? Не от скуки же? – вполне здраво рассудила Вера. – В этом должен быть какой-то смысл, но вряд ли он есть.
– Согласна. Какой-то смысл в этом определенно должен быть, надо его найти. Расскажите мне о Барсукове.
– Полина, вы же знаете, что мы давно не общаемся. Мне не известно, чем он сейчас занимается… Вы даже осведомленнее меня, если знаете, что у него роман с Аллой Пилявской.
– Тем не менее когда-то вы были с ним близки. Вам известны черты его характера, привычки… Кстати, где вы познакомились?
– На дискотеке. Нас даже объявили самой красивой парой.
– Правда?
– Не верите? Ну да, конечно, – Прошкина посмотрела на свои неухоженные руки и сжала пальцы в кулаки, – я уже и сама в это с трудом верю. Десять лет назад я следила за собой, за модой, не то что сейчас… Мне отдают поношенные вещи, и я не брезгую их носить…
– Вера, давайте вернемся к Барсукову.
– Мы очень быстро сошлись, стали жить вместе. Мои родители не возражали, они сами пять лет прожили в гражданском браке.
– А где вы жили?
– Мы снимали квартиру. Мама с папой были не против того, чтобы Андрей переехал к нам, жилплощадь позволяла, но он не захотел. Родители помогали нам материально, оплачивали половину арендной платы, – произнесла Прошкина голосом, лишенным всяких модуляций. Казалось, она по инерции извлекала из завалов своей памяти давно забытый и совершенно не нужный ей материал. – Барсуков очень хотел выбиться в люди, иметь собственное дело, дорогую машину… Когда я сказала Андрею, что у нас будет ребенок, ему эта новость не понравилась. Он заявил, что моя беременность абсолютно несвоевременна и ее надо прервать. Я не хотела этого делать, мы стали ссориться. Барсуков убеждал меня, что нельзя заводить детей, пока мы не встали на ноги, надо развивать бизнес, а я говорила, что, сделав аборт, могу больше не забеременеть. Только его это совершенно не трогало. Я не знала, что мне делать. И Андрея потерять боялась, и ребенка не могла убить.
– И все-таки вы решили оставить ребенка?
– Да, я посоветовалась с мамой. Она сказала, что возьмет целиком и полностью заботы о внуке или внучке на себя, что ребенок не будет мешать нам обустраиваться в жизни. На Барсукова это подействовало положительно. Кажется, такой вариант ему даже не приходил в голову. Ведь его мамаша точно не собиралась нянчиться с будущим малышом. Она сама незадолго до этого второй раз вышла замуж, и ей до Андрея не было никакого дела… В общем, я встала на учет по беременности уже на пятом месяце.
– Вера, Барсуков уже тогда занимался каким-то бизнесом?
– Да, но у него все шло не так гладко, как хотелось. Сначала, когда мы познакомились, он пивом торговал, но однажды влетел на просроченную партию, пошли убытки, – говорила Вера, уставившись в одну точку. – Потом, уже когда мы сошлись, он стал заниматься продажей канцтоваров. Но конкуренция была высокой, и точки пришлось закрыть, одну за другой. На мой взгляд, Барсукову не стоило вести бизнес самостоятельно. Энергии у него было много, но этого не достаточно для успешного бизнеса. Ему нужны были опытные компаньоны. Мне хотелось помочь Андрею, но он не слушал моих советов. Он считал меня глупой блондинкой, которая самое большее, на что способна, так это придумать раздел «Содержание» для словаря. Барсуков был уверен в своем умственном превосходстве надо мной и очень боялся показаться глупым.
«Наверное, Вера была крашеной блондинкой», – подумала я, потому что сейчас рядом со мной сидела женщина с темно-русыми волосами. Кое-где даже просвечивали седые прядки. Она выглядела лет на десять старше Андрея, хотя они были почти ровесниками.
– Кстати, какое образование у Барсукова?
– Он окончил технологический техникум, что-то там с торговым оборудованием связано. Наверное, Андрею не хватало этого образования. Как он ни пытался закрепиться самостоятельно на горовском рынке, у него ничего не получалось. Вместо того чтобы составить бизнес-план, он полагался на авось, уверенный в том, что предприниматель должен идти на риск. Потом Барсуков был чрезвычайно жаден до прибыли, он платил подчиненным до неприличия маленькую зарплату, в результате они начинали воровать. В общем, пока мы были вместе, у него ничего не получалось. Но теперь, похоже, у него все хорошо, – Вера скосила глаза на фотографию, которую я держала в руке. – Андрей выглядит очень презентабельно, машина, должно быть, очень дорогая.
– Да, все, что укладывается в потребительское понятие «красивой жизни», здесь налицо. А вот то, что у него под черепной коробкой, пока не ясно.
– Я не могу понять, зачем он снова возник в моей жизни. Сам же не хотел больше иметь никаких дел ни со мной, ни с Мишей. Знаете, Полина, Барсуков трепал мне нервы всю беременность, и это, возможно, отразилось на здоровье сына. Мне так никто и не сказал, почему у Миши сформировался ДЦП. Во всяком случае, родовой травмы не было. Родила я быстро и легко. А дальше… – Вера, до этого такая спокойная и рассудительная, вдруг потеряла над своими эмоциями контроль и расплакалась.
Как раз в этот момент в кабинет заглянула Самойленко.
– Я вам не помешала? – спросила она, но, увидев слезы на глазах Прошкиной, поняла, что помешала. Застыв в дверях собственного кабинета, она какое-то время колебалась, потом уточнила: – Вера Ивановна, я могу вам чем-то помочь?
– Спасибо, Анна Петровна, ничего не надо, – сказала та, преодолевая спазм.
– И все-таки вас что-то сильно расстроило, – директриса перевела на меня взгляд, в котором я прочитала упрек.
– Это просто нервы, – стала оправдываться Прошкина.
– Ладно, даю вам еще десять минут, а потом у меня здесь будет совещание, – сказала Самойленко и закрыла дверь.
– Вера, возьмите это, – я протянула ей конверт с зарплатой. – На первое время вам хватит, а потом, я надеюсь, ваша жизнь войдет в нормальное русло.
– Полина, это я должна платить за ваши услуги, а не вы мне, – Прошкина попыталась вернуть мне деньги обратно.
– Вера, этот конверт передал вам Аристарх Владиленович. Так что никакие возражения не принимаются.
Этот аргумент подействовал, Вера убрала жалованье в сумку и спросила:
– Полина, а что мне делать теперь?
– Ничего нового. Занимайтесь сыном, создавайте видимость, что ищете новую работу. Мы будем держать с вами связь по телефону.
Из школы-интерната я вышла первой, поправила темные очки на пол-лица, которые не только защищали мои глаза от яркого весеннего солнца, но и в какой-то степени делали меня неузнаваемой, и зашагала в сторону автобусной остановки. Конспирация оказалась совсем не лишней, потому что на углу здания я заметила черную «Шевроле Каптиву». Лицо водителя невозможно было разглядеть сквозь сильно тонированные стекла, но, судя по номерам, это была машина Барсукова. Он продолжал следить за Верой. Сегодня она дольше обычного задержалась в школе. Наверняка Андрея очень волновал вопрос – поедет ли она потом на работу в коттеджный поселок.
Вера вышла из школы и с самым понурым видом поплелась в сторону своего дома. Вдруг резко развернувшись, она перешла через дорогу и остановилась около киоска «Роспечать». Купив газету бесплатных объявлений, она сунула ее в сумку и снова направилась к своему дому. «Каптива» не стала ее преследовать. Наверное, Андрей понял, что Прошкина снова осталась без средств к существованию, и уехал совсем в другую сторону, довольный проделанной работой. Только бы он не забыл снять ориентировку на мой «Мини-купер»!
Итак, источник зла найден. Это Андрей Барсуков, бывший гражданский муж Веры, отец ее ребенка. Но что заставило этого человека развить такую бурную деятельность против своей бывшей сожительницы? Если верить Прошкиной, то последнее время она не мешала ему жить, осаждая просьбами о материальной помощи. Один раз, когда Мише было пять лет, она попросила купить лекарства, но безрезультатно. Барсуков цинично заявил, что он не печатает деньги, а сын и вовсе не его. Очень удобная позиция. Собственно, ничего другого от этого подлеца и ожидать не стоило. Лишь потому, что Вера была доведена до донного отчаяния, она потянулась за этой соломинкой. Андрей не подал ей руки, считая связь с Прошкиной ошибкой молодости. Он исправил эту ошибку, вырвав из своей жизни несколько страниц.
Ну почему же теперь, по прошествии стольких лет, Барсуков отыскал эти вырванные страницы и стал их безжалостно мять и даже рвать на клочки? Я не могла найти ответа на этот вопрос, поэтому вновь и вновь мысленно возвращалась к Вериному рассказу…
Андрей не хотел ребенка, но готов был смириться с его рождением, узнав, что бабушка возьмет заботы о нем на себя. Мальчик родился с самым неутешительным диагнозом, и Андрей, испуганный мрачными перспективами, тут же свалил. Этот поступок, конечно, не красил молодого папашу, но его еще можно было объяснить – мечты Барсукова о красивой жизни никак не вязались с воспитанием сына, у которого детский церебральный паралич. Заболевание это неизлечимое, ребенок, даже подросший, нуждается в постоянном уходе. Словом, обуза на всю оставшуюся жизнь. Наверняка Андрей похвалил себя за то, что не оформил отношения с Верой. Никакого бракоразводного процесса, никаких алиментов. Ушел и был таков! Свободен как ветер в поле.
С тех пор прошло восемь с лишним лет. Каждый год для Веры шел за два. Ей около тридцати, а она выглядит на все сорок. Это и не удивительно, ведь эта женщина совершает ежедневный подвиг, борясь за здоровье своего сына. Врачи говорили, что Миша не сможет ходить, но Вера не впустила в свою душу отчаяние. Она даже бросила вызов горовским медикам и поставила сына на ноги. Записавшись на курсы массажистов, Прошкина научилась делать лечебный массаж. Узнав, что езда верхом благотворно влияет на детей с ДЦП, она с трех лет стала водить Мишу на конюшню, с пяти лет записала его в бассейн. Мало-помалу мальчик научился самостоятельно двигаться, пошел в школу, стал круглым отличником.
Судьба смилостивилась над Верой и подарила ей возможность устроить личную жизнь. Она познакомилась в жэке с Павлом Алябьевым, которого совершенно не смущало, что у нее больной ребенок. У них могла бы сложиться семья, но в жизни Прошкиной отголоском из далекого прошлого грянул гром…
Не трудно догадаться, что совсем другими были последние восемь лет в жизни Барсукова. Он выглядел на свои тридцать три и имел все атрибуты преуспевающего бизнесмена – дорогой костюм, автомобиль и девушку из высшего горовского общества. Похоже, его честолюбивые стремления достигли или почти достигли своей цели. Так чего же ему не хватает? Зачем терроризировать мать своего больного ребенка – распускать про нее грязные слухи, лишать работы? Неужели ради адреналина? Тогда он какой-то извращенец.
Пусть внешне Андрей выглядит презентабельно, но о человеке судят по его поступкам. Если судить по тому, как он когда-то обошелся с Верой и сыном, то можно сделать вывод, что Барсуков совершенно безответственный, абсолютно бездушный и предельно циничный тип. А вместе с ростом его благосостояния, возможно, произошла полная деморализация и даже сдвиг по фазе.
Увлеченная своими мыслями, я дошла до Алинкиного двора. Прежде чем забрать свою машину, я поднялась к Нечаевой.
– Проходи, а я как раз собиралась тебе звонить. У меня есть для тебя важная информация.
– Сосед поднял ставки за аренду гаража?
– Нет, я дядю Колю больше не видела. Зато вчера мы встречались с Никитой, – Алина интригующе улыбнулась. – Подожди, я сейчас чайник поставлю. Поболтаем за кофейком.
Я практически не сомневалась, что подружка будет терзать меня интимными подробностями своей жизни, уверенная в том, что это и есть чрезвычайно важная для меня информация. Увы, богатый амурный опыт не помогал даже ей самой в создании длительных отношений.
– Алина, ты знаешь, я забежала к тебе на минутку, только лишь за тем, чтобы отдать ключи от гаража и расплатиться с дядей Колей.
– Не хочу слышать никаких отговорок! Садись и слушай! Вчера мы встречались с Никитой, я сказала ему, что посещаю салон «Алла». Конечно, мне не стоило этого делать. Мужчины должны быть уверены, что моя красота – это дар свыше, но ради тебя, Полина, я пренебрегла собственными принципами…
– Так, – протянула я. – Что ты еще придумала?
– Терпение и еще раз терпение. Бери пример с меня. Думаешь, я не поняла, что вчера ты рванула в «Аллу» не ради красоты, а исключительно ради ее хозяйки?
– Неужели ты об этом догадалась?
– Представь себе, но я тактично промолчала, даже тогда, когда ты стала щелкать Алкиного бойфренда.
– Ну, хорошо, хватит этих предисловий, переходи к сути, – сказала я, и тут в моей сумке зазвонил мобильник. – Извини, я отвечу. Алло!
– Здравствуйте, Полина. Это Виктор.
– Добрый день! Есть новости?
– День действительно добрый. Только что сняли ориентировку на ваш «Мини-купер». Быстро же вам удалось наладить отношения!
– Спасибо, Витя, за информацию. Как будет свободное время, я к тебе подъеду. Поболтаем. – Я отключила мобильник и сказала Алинке: – Итак, я тебя слушаю.
– В общем, я завела разговор про лечебно-косметический салон неспроста. У Никиты очень обширные связи, вот я и хотела прощупать, не знаком ли он с Пилявскими.
– И что – знаком?
– Знаком – это слишком мягко сказано, – подружка выдержала эффектную паузу, затем выдала: – Макс Гаврилов – его лучший друг! Представляешь?
Вот удивила, так удивила! Если бы Андрей Барсуков оказался лучшим другом ее Никиты, я бы глазом не моргнула. Но при чем здесь Макс Гаврилов? Неужели я что-то пропустила?
– Алина, ты сейчас о ком говоришь?
– Ой, – Нечаева махнула рукой и рассмеялась. – Ты, похоже, не в курсе, что Алка Пилявская была замужем за Максом. Год назад она с ним развелась и даже фамилию на девичью обратно сменила. Теперь ты понимаешь, что через Макса можно почерпнуть немало сведений о Пилявских?
– То есть ты озадачила своего исполнительного директора этим вопросом?
– Нет. Он дал мне телефон Макса и сказал, что тот никогда не откажется от встречи с девушкой, тем более если эта девушка сама проявляет инициативу.
– Неужели Никита тебе настолько доверяет?
– У меня еще не было подходящего случая проверить степень его ревнивости. Я сказала Никите, что звонить Гаврилову будешь ты. Ник обещал предупредить Макса о твоем звонке.
Мы выпили по чашечке кофе, потом я позвонила Гаврилову.
– Алло! – ответил приятный мужской баритон.
– Максим? – на всякий случай уточнила я.
– Да.
– Это Полина.
– Ах, Полиночка! – Макс обрадовался так, будто мы были очень хорошо знакомы. – Давно жду твоего звонка.
Обращение на «ты» совершенно незнакомого человека меня немного покоробило, но я это проглотила.
– Мы можем сегодня встретиться?
– Конечно! Я весь в твоем распоряжении. Хочешь, приезжай вечером ко мне! Адрес назвать?
– Нет, вечером у меня бассейн. Может, в обед?
– Можем и в обед пообщаться, – не возражал Макс. – Во сколько тебя ждать?
– В два часа, в кафе «Тропиканка», – предложила я.
– В кафе? Ну ладно, о’кей! – согласился Гаврилов.
Я отключилась и только потом озаботилась вопросом, как мы узнаем друг друга.
– Алина, я не спросила, как он выглядит.
– Пустяки, – рассмеялась Нечаева. – Должна же быть хоть какая-то интрига. Ник сказал, что Макс относится к тому типу мужчин, на которого вешаются женщины всех возрастов. Вот ты зайдешь в кафе, просканируешь взглядом зал, и как только тебе захочется к кому-то прижаться, значит, это и есть Гаврилов. По-моему, твой тренер уже сегодня рискует уйти в отставку.
– Алина, хватит болтать глупости! У меня с Максом намечается чисто деловое свидание.
– Ну да, конечно, – усмехнулась Нечаева.
– Алина, прогуляйся со мной до гаража! Я заберу свой «Мини-купер» и отдам тебе соседские ключи.
– Ну, пойдем!