Неповоротливый и поскрипывающий от старости «Веселый Эндрю» мчался к Алголю. В разрешении на вылет, срочно оформленном в администрации космопорта на Сириусе-5, было сказано, что они направляются к Канопусу, но ни один капитан, собравшийся на Пиратскую Звезду, не стал бы признаваться в этом.

Алголь по-прежнему оставался забавной аномалией в Галактической федерации, бельмом на глазу у блюстителей закона – звезда, чьи миры решили сохранить независимость и не соблюдали ни Межзвездный кодекс, ни какие-либо другие соглашения. Они не признавали никаких законов, кроме тех, что устанавливали сами, и только смеялись в ответ на требования экстрадиции. В результате миры Алголя стали едва ли не самыми богатыми в Галактике, или, во всяком случае, стремились к этому. Награбленное отовсюду стекалось туда и продавалось на крупнейшем пиратском рынке за всю историю человечества. Множество людей с набитыми нечестным путем карманами прилетали сюда, чтобы сменить обстановку и немного развеяться. Алголианцы посмеивались и загребали деньги лопатой.

– Ужасное место для честных людей, – пожаловался Док Брюэр. – Отправиться туда – все равно что признать себя преступниками.

– Хорошо, и что ты нам предлагаешь делать? – сердито ответила Бетта. – Стараниями Харви мы бы сейчас уже гнили за решеткой. А так у нас, по крайней мере, будет время понять, что за всем этим кроется.

– Если Харви не доберется до нас раньше, – проворчал Брюэр.

– Даже если так, ни у него самого, ни у его корпорации нет власти на Алголе, – возразил Чаттен.

– Зато есть деньги, а они помогают везде.

– Как я могу что-то сделать в таком шуме? – раздраженно выругался из своего угла Прик. – Это работа для эспера первого класса, а у меня только третий. Прошу вас, помолчите немного.

Все затихли, наблюдая за Приком. Шемси и Лут тоже пришли в кают-компанию, как и дрессировщик Гуртхарн, баюкающий на руках одного из своих питомцев, словно больного ребенка. Прик сидел напротив Лугача, погруженного, как обычно, в молчаливое раздумье.

– Я не могу провести глубокое зондирование, – вздохнул Прик. – К сожалению, моего третьего класса недостаточно для такой работы. Но возможно, я добуду что-нибудь полезное, если смогу пробраться сквозь верхний слой его сознания. Вы не представляете, какой там кавардак – серая пелена с цветными разрывами, по большей части красными, и множество неразборчивых контуров, словно скрытые за туманом здания.

Он покачал головой:

– Впрочем, картина немного отличается от того, что я видел в прошлый раз.

– Какой еще прошлый раз? – удивился Чаттен.

– Когда Док привел Лугача на корабль, я быстро осмотрел его. Тогда я не видел ничего, кроме этого тумана, и не уверен, что сейчас вижу больше, но сам туман стал не таким густым.

Прик ссутулился, его взгляд сделался рассеянным. Поначалу он молчал, и вся кают-компания погрузилась в тишину, так что было слышно дыхание каждого. Чаттен посмотрел на Бетту: она нервно улыбнулась в ответ и опустила глаза. Лут беспокойно завозился в кресле всем своим маленьким телом. Гуртхарн поглаживал пучеглазый комок меха, лежавший у него на руках.

Затем Прик заговорил.

– Серая пелена, – бормотал он. – Облака тумана. Они плывут, клубятся. Пропадают. Тепло и больно. Это не физическая боль, просто красный цвет – цвет страха. За туманом прячется опасность, ужас, боль, словно с тебя живьем сдирают кожу…

Лицо Прика исказилось в мучительной гримасе. Кожа блестела от пота. Он сидел неподвижно, не в силах ничего больше сказать.

Бетта со все возрастающим беспокойством оглянулась на Чаттена, затем на Дока Брюэра. Лут перестал ерзать в кресле. Все ждали.

Прик застонал, прикрыл глаза и покачнулся в кресле. Чаттен рванулся было к нему, но вдруг Лугач вскинул голову, как будто вторжение Прика в его затуманенный разум запустило там какой-то неведомый, но зловещий процесс, и уставился в стену, словно рассматривая что-то, находившееся за пределами корабля. Так смотрел бы разумный человек на что-то знакомое, но ужасное. Он приподнял руки, защищаясь от невидимой угрозы, сжался в комок и произнес два непонятных слова, за ними еще три, а затем его рот замер в беззвучном крике.

Прик свалился с кресла, беспомощно прокатился по полу, затряс головой и начал отползать от Лугача. Его лицо смертельно побледнело.

Док Брюэр вскочил с кресла:

– Что он сказал? Что?

– Я не знаю, что он сказал, – пробормотал эспер. – Но знаю, о чем он думал. – Прик добрался до дальней стены, прислонился к ней и уселся на пол, тяжело дыша. – Я пробился. С большим трудом, но все-таки пробился сквозь туман. Боюсь, я не слишком хорошо разбираюсь во всем этом или не умею контролировать свои действия, но мне кажется, что я открыл дорогу и ему самому.

– Хорошо, но что там было? – настаивал Док Брюэр. – Что ты увидел?

– Звезду. Зеленую. Ужасную. Несущую смерть. Она пыталась убить меня. – Он поднялся на трясущиеся ноги. – Будь проклято все это! Я никогда больше не загляну снова в его разум. Я всего лишь бедный эспер третьего класса, и я хочу жить.

Он вышел из кают-компании. Бетта вернулась к Лугачу и встала рядом с ним, беспомощно всплеснув руками. Сам Лугач скорчился в кресле, прикрывая голову руками и вздрагивая.

Чаттен с неприятным ощущением, словно наблюдал за мучениями животного, подошел к Лугачу, наклонился над ним и положил руки на покрытые загадочными серебристыми знаками плечи.

– Лугач, все в порядке, – ласково проговорил он. – Все уже прошло. Здесь ты в полной безопасности…

Темные, наполненные болью глаза взглянули прямо на него, и бедняга резко махнул татуированной рукой, словно отбрасывая от себя что-то.

– Лугач, – отчетливо повторил он несколько раз, а затем заговорил на непонятном языке.

Заговорил настойчиво, словно было очень важно, чтобы Чаттен понял его. И похоже, именно на этом языке – родном для него или нет – Харви обращался к нему в переулке.

– Извини, но я ничего не понимаю, – сказал Чаттен. – Лугач…

Темнокожий мужчина ткнул себя пальцем в грудь и произнес:

– Шоба Рук! Шоба Рук!

На мгновение Чаттен почувствовал себя маленьким мальчиком, которого ругают за недогадливость.

– Ваше имя Шоба Рук, – сказал он на всеобщем.

Темнокожий мужчина ответил на том же самом языке с чистым и правильным произношением:

– Да, это мое имя. А Лугач – это огромная, страшная опасность, о которой кто-нибудь должен узнать, если я умру. Кто-нибудь, только не Лоуренс. – Он всем телом подался вперед, к Чаттену. – Только не Лоуренс! Это будет такое же безумие, как то, что совершили они. Помогите мне… рассказать…

– О боже! – воскликнул Чаттен. – Он сейчас снова ускользнет.

Он схватил Шобу Рука за плечи и отчаянно затряс:

– О чем рассказать? Как я могу помочь вам…

Но несчастный уже выскользнул в буквальном смысле слова из его рук и упал на пол. Он лежал неподвижно и дышал тяжело, но умиротворенно.

Все растерянно смотрели на него и друг на друга.

– Он потерял сознание, – определила Бетта. – Слишком сильное потрясение. Надеюсь, мы не причинили ему боль. Прик никогда бы…

– Может быть, стоит привести его в чувство? – предложил Брюэр.

– Думаю, его сейчас лучше оставить в покое, – неуверенно ответил Чаттен. Несмотря на всю тревогу за Лугача, или Шобу Рука, он не смог сдержать волнения. – Он заговорил – в самом деле заговорил. И назвал имя Лоуренса. Вы слышали?

Да, все слышали.

– Вы считаете, он говорил о Лоуренсе Харви? – спросил Брюэр. – О чем он хотел рассказать? Что не должен узнать Лоуренс? И что означает вся эта ерунда о зеленой звезде и опасности? По-моему, звучит как бред сумасшедшего.

На этот раз Чаттен не стал отвечать. Он склонился над Шобой Руком и произнес:

– Шемси, помоги мне. Нужно уложить его на койку…

– Я сам отнесу. – Гигант поднял бесчувственное тело так легко, словно оно ничего не весило. – Нам придется по очереди присматривать за ним.

В сопровождении Лута он направился к двери.

Гуртхарн, нежно держа крохотное животное в своих огромных руках, посмотрел на Шобу Рука:

– Мне кажется, он спрятался от самого себя. Когда Прик разбудил его память, он испугался и ушел в бессознательное состояние. Как этот малыш, когда ему стало слишком тяжело и я нашел его в клетке без всяких признаков жизни, а потом долго успокаивал и уговаривал очнуться.

Зверек прищурил большие круглые глаза и в шутку укусил его за палец. Гуртхарн довольно рассмеялся.

Чаттен обернулся к Доку Брюэру:

– Значит, по-вашему, это звучит как бред. Я так не думаю. Мне кажется, Прик только что дал нам ключи от сундука с золотом.

– Как это?

– Зеленая звезда. Разве все не складывается одно к одному? Лоуренс Харви, Шоба Рук, экспедиция, какое-то открытие, которое Харви так отчаянно жаждет прибрать к рукам. Нечто такое, что, по мнению Шобы Рука, не должно попасть к Лоуренсу, нечто, расположенное на зеленой звезде или рядом с ней. Нечто очень ценное.

– Думаете, это и в самом деле может быть Прародина? – затаив дыхание, спросила Бетта.

– Харви верит в ее существование, Прик подтвердил это. И Харви послал Шобу Рука разыскивать именно ее. Я считаю, что мы, по крайней мере, не должны исключать такой возможности.

– Нет, будь я проклят! – воскликнул Брюэр. – Это невозможно. И сейчас я объясню почему. Я провез этого сукина сына через всю Галактику как «Человека с Прародины», но я никогда не писал правду в афишах. У меня такая традиция.

Чаттен внезапно вспомнил слова Харви и спросил:

– Док, а почему вы написали это на афише? Была ведь какая-то причина.

– Конечно была. Эта татуировка. Вы никогда не слышали легенду о том, что у настоящих жителей Прародины был обычай покрывать кожу татуировкой, которую никто не мог повторить, так что их узнавали везде, где бы они ни появлялись, и никто не мог притвориться тем, кем на самом деле не был? Думаю, многие пытались это сделать. И когда я увидел, как разрисован Лу… то есть Шоба Рук, мне сразу в голову пришла эта идея. Полагаю, на самом деле татуировку ему нанес какой-то древний народ с планеты, о которой мы никогда не слышали, однако эта ложь показалась мне довольно безопасной. Я даже и представить не мог, что это окажется правдой.

Он ненадолго задумался и повторил:

– Увы, этого не может быть. Я просто не могу поверить в это. Это ведь сказка?

– Понятно, что Шоба Рук вовсе не житель Прародины, – хмуро согласилась Бетта. – Даже если он и нашел ее, зачем ему понадобилась эта татуировка?

– Не знаю, – признался Чаттен. – Но Харви говорил, будто может прочесть, что там написано. Что ж, возможно, мы узнаем больше, когда попадем на Алголь. Или, может быть, Шоба Рук сам что-нибудь нам расскажет. Но одно я знаю точно.

– Что вы знаете такого, чего не знаю я? – поинтересовался Док.

– Шоба Рук не хочет, чтобы Лоуренс что-то получил. И я тоже не хочу, что бы это ни было на самом деле. Потому что Харви собирается забрать это себе и безумно боится, что слухи расползутся по Галактике раньше, чем он что-нибудь найдет.

И в этот момент Чаттена озарило, он наконец-то уловил смысл в действиях Харви.

– Допустим, Шоба Рук в самом деле нашел Прародину. Тогда она должна принадлежать всей Галактике, не так ли? Правительство Федерации возьмет дело в свои руки, будет оберегать ее, контролировать, следить за тем, чтобы все сделанные там открытия были досконально изучены. Я правильно говорю?

– Абсолютно, – согласился Брюэр.

– Значит, задача Харви проста. Если он хочет сам завладеть всеми тайнами Прародины, он должен сделать это раньше, чем кто-нибудь другой узнает о ее существовании, раньше, чем вмешается Федерация. Ради этого он готов на любое преступление, от похищения до убийства. И пока Шоба Рук с нами, мы остаемся под прицелом.

– И что дальше?

– Дальше, как мне кажется, у нас есть только один способ спасти свои шкуры, а заодно и помешать задуманной Харви величайшей краже в истории. Мы должны отыскать зеленую звезду раньше его и раструбить об этом на всю Галактику.

– Да, звучит неплохо, – усмехнулся Док Брюэр. – Нас объявят героями, тут и к бабке не ходи. А самое главное, я могу придумать кучу способов, как разбогатеть на этом.

– Не сомневаюсь, что придумаешь, – подтвердила Бетта и покачала головой. – Я согласна с вашим планом, Джо, но должна предупредить – глупо надеяться, что мы сможем сами отыскать эту звезду, пока Шоба Рук не придет в себя и не расскажет нам обо всем.

Шоба Рук в себя так и не пришел. Через двое суток по корабельному времени белое сияние Аглоля приблизилось, и корабль свернул к этой системе, состоящей из трех звезд. По правому борту осталась самая дальняя из них, а «Веселый Эндрю» прошел намного выше «темной» звезды-компаньона, почти такой же яркой, как Солнце. Затем они различили в этом потрясающем океане света сверкающую, как бриллиант, планету Алголь-1 и приземлились на ней.

Это была жаркая, неприветливая и бурная планета. В момент посадки шел сильный ливень, и когда генераторы «Веселого Эндрю» смолкли, все услышали оглушительный шум стекающей по сливным трубам воды.

– Тебе придется самой проследить, чтобы все было готово к вечернему представлению, – сказал Док Брюэр Бетте. – Мы могли повредить что-то, когда убегали с последней стоянки. Опять же будет лучше, если выступление пройдет удачно.

Он остановился и заглянул в каюту Шобы Рука. Тот лежал на койке с открытыми глазами, но выглядел еще более отчужденным и погруженным в себя, чем обычно. Шемси и Лут сидели рядом.

– Присмотрите за ним, – распорядился Док Брюэр. – Не позволяйте ему выходить из каюты и показываться на глаза посторонним.

Шемси кивнул. Брюэр, Чаттен и Прик прошли к входному шлюзу. Чаттен предложил взять телепата с собой, понимая, что любая помощь не будет лишней.

Они спустились по трапу и очутились под проливным дождем.

– Он скоро закончится, – решил Док Брюэр. – Пойдем навестим Фараха.

Док направился из космопорта в город. Дождь и в самом деле прекратился, так неожиданно, словно кто-то закрыл кран. Из-за туч выглянуло двойное солнце, и Чаттен едва не задохнулся от жары и яркого света. В то же мгновение над тысячами дверей загорелись разными цветами вывески и рекламные плакаты. Это был рыночный квартал города. Точнее говоря, рынок сам по себе казался огромным городом.

Сюда стекалась добыча со всей Галактики, и ни один товар не попал в лавки законным путем. Чаттен слышал о пиратском рынке от многих космолетчиков, но даже сейчас, увидев воочию, все равно не мог поверить. Бесконечные соты лавок, построенных из всех мыслимых материалов, от природного камня до разноцветного пластика, предлагали столько редких и удивительных вещей, что в глазах рябило от непрерывной смены цветов и форм, блеска драгоценных камней в темных витринах, изобилия мехов и тканей из самых отдаленных миров, предметов искусства, прекрасных и гротескных, исполненных в тысячах разных стилей. Антиквариат, наркотики, живой товар – все имело цену на Алголе-1. Чаттен не очень удивился, узнав, что с пиратским рынком имели дело многие солидные компании.

На пересечении четырех центральных улиц Док Брюэр остановился и огляделся по сторонам.

– Это улица торговцев наркотиками, – пробормотал он себе под нос. – А куда ведет эта, я не знаю, но… да, нужное нам место должно быть где-то впереди.

Он двинулся дальше.

– Для человека, который никогда не бывал здесь, вы неплохо ориентируетесь, – заметил Чаттен.

– По правде говоря, – с недовольным видом признался Брюэр, – я побывал здесь однажды, ужасно давно. Я был тогда еще подростком. Только, ради бога, не говорите об этом Бетте. Она и так слишком много знает о моих грехах.

Они прошли немного дальше, тяжело дыша и обливаясь потом от жары. Два-три раза Брюэр останавливался, чтобы спросить дорогу, и вскоре вывел спутников на небольшую площадь, прикрытую от солнца навесом из алого шелка. По одну сторону от нее над широкой дверью висела табличка с лаконичной надписью: «Фарах». Внутри было темно, прохладно и тихо. На стеллажах и в нишах стояли различные товары, и даже не посвященный в тайны коммерции Чаттен сразу понял, что это настоящие сокровища. В лавке никого не было, и Брюэр начал растерянно оглядываться. Но тут Прик прошептал, вздрогнув от страха: «Кто-то наблюдает за нами. Это взгляд охотящегося леопарда».

В углу раздвинулась занавеска, и в помещение вошел фомальгаутец, белый, тонкий и изящный, как обнаженный клинок. И с точно таким взглядом, как сказал Прик.

– Фарах – это я, – объявил он, кивнув.

Док Брюэр принялся объяснять, что ему нужно, Фарах внимательно слушал. Свет был слишком тусклым, и Чаттену не удалось разглядеть никаких эмоций на лице хозяина лавки. Он затруднился бы ответить, правду или нет сказал Фарах, когда заявил:

– Не припомню с ходу такого человека. Ваш приятель точно купил его у меня?

– Он уверял, что у вас.

– Что ж, может быть, и так. Через мои руки проходит много разного товара. Говорите, татуированный человек? Слабоумный? Давно это было? Подождите, я загляну в свои записи. Там все отмечено, со всеми подробностями.

Фарах повернулся и быстро вышел. Они остались ждать в тишине лавки, ощущая смутное беспокойство.

– Этот человек – лжец и преступник, – торопливо прошептал Прик. – Его разум – как лабиринт. Я заблудился в нем. Кровь… Он убивает с легкостью, но ради денег, а не для собственного удовольствия.

– Он смотрит свои записи? – спросил Брюэр.

– Да, но в комнате с ним кто-то есть. Проклятье! Я не могу определить точнее… Он куда-то их посылает, они уходят, а Фарах подсчитывает в уме…

– Что подсчитывает? – перебил его Чаттен.

– Деньги. И трупы. Наши трупы.

Фарах вернулся с кассетой для записей и вставил ее в проектор, приговаривая:

– Сейчас посмотрим. Это должен быть тот самый период… Да, вот оно. Взрослый мужчина, происхождение неизвестно, характерные отметки на коже – да, теперь я припоминаю. – Фарах улыбнулся. – У него на руках было вытатуировано слово «Лугач», и он выглядел полным идиотом. Я купил его за бесценок у одного своего приятеля, которому срочно нужны были деньги, и перепродал вашему другу с немалой выгодой.

– Вы, случаем, не помните, – очень осторожно спросил Док Брюэр, – где ваш друг приобрел этого человека?

Судя по всему, Фарах честно попытался вспомнить.

– Думаю, где-то далеко в космосе. Кажется, он что-то рассказывал о спасательном челноке…

– А вы не сможете сказать точнее, где именно это произошло? – допытывался Брюэр, стараясь говорить как можно спокойней.

Фарах покачал головой.

– Боюсь, что нет. Тогда мне это не показалось важным, – хохотнул Фарах. – Но если вам так важно знать, я попробую выяснить. Разумеется, я дорого ценю свое время…

– Мы с радостью заплатим вам за труды, – заверил его Брюэр. – Это очень важно для нас – своего рода… э-э… личный вопрос.

– Дайте мне пару дней, – попросил Фарах. – Как вас найти?

Док Брюэр объяснил, и они вышли из лавки навстречу невыносимой жаре, которая, похоже, ничуть не ослабла, хотя солнце уже садилось.

– Ну, что вы об этом думаете? – спросил Брюэр.

– Я бы не рискнул повернуться спиной к этому человеку, – хмыкнул Чаттен. – И все же вполне возможно, что он сказал правду. Прик, а по-твоему как?

– Да, правду, – с рассеянным видом произнес телепат. – Но давайте лучше свернем за угол.

Брюэр заупрямился было, но все-таки подчинился, и они по настоянию Прика прибавили шагу, пробираясь по извилистому лабиринту улиц.

– Те люди, которых он отослал из лавки, – наконец объяснил Прик. – Они идут за нами.

Длинные тени опустились на пиратский рынок. Вывески и рекламные плакаты над головой блестели в косых лучах солнца. Люди проходили мимо бесшумной походкой, бросая цепкие взгляды, и каждый мог оказаться врагом.

– Они далеко от нас? – спросил Чаттен.

– Нет, сразу за углом.

– Хорошо, – кивнул Чаттен. – Док, вы пойдете прямо, как шли до этого. Прик, видишь просвет между теми двумя лавками? Как раз под зеленым плакатом с изображением солнца. Мы с тобой свернем туда, когда будем проходить мимо.

– Я не хочу остаться здесь один, – запротестовал Брюэр.

– Это ненадолго. Вы дойдете до следующей площади и подождете нас.

Переулок был уже совсем близко – узкий и тесный, сжатый стенами домов. Шуршал на ветру огромный плакат над головой. Чаттен и Прик юркнули в проход и, как только убедились, что их не видно с улицы, пустились бегом по скользким камням, пока наконец не спрятались в нише стены. В некоторых окнах горел свет, где-то негромко пела женщина.

– Тише, – испуганно прошептал Прик, вжавшись в стену. – Один пошел за Доком, другой повернул сюда.

Тени в кривом переулке сгустились. Чаттен застыл, повернув голову так, что щека касалась крошащейся штукатурки.

Приближались легкие и осторожные шаги.

Чаттен подался вперед, сдерживая дыхание.

Преследователь шел с опаской, то и дело оглядываясь по сторонам. Он заметил засаду и замер, его рука метнулась к поясу, но Чаттен оказался рядом раньше, чем он успел достать оружие или убежать.