Глава 2

Кайра принесла нечто, чему в моем небедном лексиконе не подобралось приличного названия. Какое-то убожество, небрежно скроенное из обрывков шкур разных животных. Причем шкуры эти обработали весьма небрежно, в иные времена я бы к такому побрезговал прикасаться. Засаленная телогрейка с лагерным номером и простреленная конвоирами в восемнадцати местах на фоне этого унылого лапсердака казалась бы изделием от-кутюр. Но выбирать не приходится, ведь снаружи и правда не тропический курорт, это я хорошо запомнил еще со времен полета через горы.

С большим интересом заглянул за занавеску. Я не первый раз бросал взгляды в следующее помещение, но там было темно, как в склепе, а тупой шарик не соглашался менять свой обычный маршрут ни за какие коврижки. Но теперь в нем не было нужды: Кайра, переступив за порог, взмахнула рукой, и над ее головой зажегся такой же. И не просто начал хаотично передвигаться по строго заданной траектории, а следовал точно за целительницей.

Ничего интересного я не увидел. Все те же стены из многоугольных камней разной формы и размеров, арочный потолок и полное отсутствие какой-либо мебели. Дверной проем прикрыт корявым щитом из жердей и все тех же шкур, Кайра попросту отодвинула его в сторону, и мы шагнули в следующее помещение, такое же пустое.

— Когда мы добрались до форпоста, здесь оставались кое-какие вещи от исследователей. Слишком холодно, гниль добралась лишь до тех, что были в крыле с горячим источником. Жаль, что он иссяк, ведь чтобы не замерзнуть, мы сжигаем древние предметы. Пусть их немного испортило временем, но все равно жалко.

— Так вот откуда вы берете дрова…

— Да. Здесь же ничего не растет. Шкуры, что на тебе, тоже нашли здесь. Они старые, но не рассыпаются, носить можно.

— А воняют так, как будто не такие уж и старые.

— Не шути, запаха нет. Старые, Леон, очень старые. Здесь, под самым Срединным хребтом, было королевство, где правила старинная династия. Таким трудно в наше время, тогда тоже было нелегко. Наверное, король очень хотел расширить свои владения, вот и послал своих людей в горы. Они их исследовали несколько лет, это их самый северный форпост. И было это почти сто лет назад, во время войны с Домом Смерти. Давно.

— Да уж, для столетних эти шкуры выглядят хорошо. А чего форпост бросили?

— У короля был конфликт с Домом Тракчай. Мелкий Дом, позже он слился с Домом Реликвий, но в свое время амбиций у него хватало. Тот король как-то странно умер, неожиданно, об этом много судачили. Трон занял сын, его не интересовал север, исследователи получили отставку. А сам Дом Тракчай ненадолго его пережил, слишком слаб был, но там с этим не соглашались и вечно лезли туда, где слабым нет места. А тот сын стал последним королем. Плохой правитель, слишком много ошибок совершил. Нет теперь королевства. Такая вот история.

— Долго еще идти? Все эти помещения без окон, а я соскучился по белому свету.

— Да уж, белее не придумать, столько снега мы и вообразить не могли. Наверное, исследователи знали, что термальный источник скоро иссякнет. И хотели создать такое укрытие, которое и без горячих вод поможет сохранять тепло без больших затрат дров. Их ведь тяжело было привозить в такую даль, много людей нашло смерть на этой дороге. Чувствуешь, как холодает? Чем ближе к выходу, тем сильнее мороз, а в глубине крепости всегда хорошо даже без жаровен. Ну, прохладно, конечно, но такое можно вытерпеть.

— Если бы вы сделали хорошие двери, было бы куда теплее.

— Здесь нет хороших материалов. Все очень старое. И хороших мастеров у нас тоже нет. На юге мы занимались чем угодно, но не созданием дверей. А вот и последние.

На улице вечерело. Как это часто бывает в горах, темнота уже опустилась в долины, но заснеженные вершины все еще освещались солнечными лучами. Несмотря на сумерки, я сумел более-менее ознакомиться с окрестностями. Брошенная крепость располагалась на длинном уступе, одном из многих, что параллельными рядами уходили вверх и вниз. Строители использовали природную выемку в рельефе, устроив в ней сооружение из десятков соединяющихся друг с дружкой каменных камер. В тех, что располагались в глубине, и правда должно быть теплее в любую непогоду, это верно: сверху наметен толстый слой снега, сквозняков нет, количество входных тамбуров зашкаливает. С другой стороны, даже мне, далекому от таких дел человеку, очевидно, что этого можно было добиться при куда меньших затратах. Доставка сюда такого количества рабочих и материалов — настоящий подвиг. Высота очень приличная, я это понял по одышке, что появилась после короткой прогулки по недрам форпоста. Обычно не страдаю ею даже после бега на приличную дистанцию, так что не стал все списывать на последствия болезни.

— Вот, Леон, теперь ты увидел, где мы живем. Доволен, или хочешь дальше прогуляться?

— Здесь только это?

— Да, Леон: снег, камни и старый форпост с почти бесполезными старыми вещами, которые сохранил холод.

— И я так понимаю, что с подвозом еды и прочего у вас сейчас проблемы?

— Нет, Леон, все хуже. Гораздо хуже. Мы умираем, Леон. И ты умрешь вместе с нами, если все будет идти, как идет.

— Гм… А если что-то пойдет не так?

— Чтобы изменить ход событий, надо что-то делать.

— Буду удивлен, если вы все как один собрались сидеть сложа руки в ожидании голодной смерти.

— Нет, Леон, мы делали. Делали что могли. Но этого оказалось мало.

Не очень-то люблю вызываться добровольцем, но и пожить не дурак, так что предложил, не задумываясь:

— Если я могу чем-то помочь, то готов.

— Можешь. Наверное, можешь. Но лучше говорить не со мной, а с Айшем. Он у нас самый старший, и он однажды нас уже спас.

— Думаю, с разговором тянуть не стоит, запасы у вас не бесконечные.

— Тебе не стоит много ходить. Вернемся назад, я приведу Айша к тебе.

Не знаю, к какой расе можно было отнести Кайру: при белой коже и прочих признаках, присущих европейцам, рост и фигура у нее таковы, что прикрой лицо — и примешь за белокожую японку. Айш же был явным азиатом: желтый, рожа плоская, только рост неожиданно высокий, не уступает моему. А я ведь привык поглядывать на плечистых северян свысока. Этот, в отличие от них, худощавый, но худоба его не болезненная, а кажется вполне естественной. И слабаком он не выглядит.

Если я гадал, сколько же лет Кайре, то на Айше сломался сразу. Такому может быть тридцать, а может, и все пятьдесят. Такая уж внешность.

Айш, зайдя, с ходу присел на единственный табурет, а Кайра осталась стоять, что меня слегка покоробило. У нас так не принято, ну, да в чужой монастырь… Можно, конечно, пригласить устроиться на моей лежанке, но опасаюсь, что это могут неправильно понять, так что лучше не подставляться. Хотя не удивлюсь, если здесь в этом не усмотрят ничего предосудительного.

— Приветствую, Леон. Меня зовут Айшан Сакри, я родом из Таучи. Но ты обращайся ко мне так, как обращаются друзья — просто Айш.

— Спасибо, что принял меня в их число.

— Нет, Леон, принимал не я, а Талашай.

— Зверь?

— Не зверь — муунт. Представитель редчайшей разновидности муунтов: умный, быстрый, лучше всех защищенный, летающий. Великий небесный убийца.

— И каким же образом он зачислил меня в число друзей?

— Тем, что не убил тебя и доставил сюда.

— Я знал секретное слово.

— Да, Талашай может принять лишь того, кто его скажет. И лишь в том случае, что это позволил хозяин. И есть еще одно условие: в случае смерти хозяина тот, кто произносит слово, не должен иметь к ней отношения. Муунта нельзя обмануть. Даатлькраас Таальчи Сиссарис из Дома Ташшани доверял тебе настолько, что научил тайному слову. Такое можно доверить не всем. Затем он умер, но ты не был виноват в этом. Даатлькраас доверял тебе всецело, другому бы он Талашая не доверил. Мы чтим память о Даатлькраасе, его друг — наш друг. Скажи, как он погиб?

— Там, куда он попал, принято убивать пришельцев с юга. Я об этом не знал, иначе попытался бы этому помешать.

Чистая правда. Даатлькрааса трудно причислить к моим друзьям, но чего я точно не хотел, так это его смерти. Поступок генерала тогда застал меня врасплох, я никак не мог его предотвратить или хотя бы попробовать это сделать. До сих пор считаю, что Грул поступил тогда неразумно, у него не было причины. Скорее всего, сработала вбитая армейскими сапогами установка, требующая убивать таких, как Дат, при малейшей угрозе распространения информации об истинном положении вещей на дальнем юге. Плюс сказалось раздражение, вызванное заточением и непростыми обстоятельствами освобождения.

— Откуда здесь вообще знают, что Дат умер? Я ведь ничего не рассказывал.

— Среди нас есть те, которые могут это чувствовать. Не так сложно мыслями следить за дорогим тебе человеком, или хотя бы близким. Сложнее за чужим, но тоже можно. Даатлькраас был нам дорог.

— Понятно. Вы здесь знаете, кто я? Обстоятельства того, как познакомился с Датом?

— Нет. Мы можем следить за нитью его жизни, но не за поступками и окружением. Слишком далеко он оказался, и слишком трудно делать многие вещи в этих горах. Мы слабы, мы почти беспомощны здесь. Срединный хребет не любит магов, его холод замораживает не только тела, но и души.

— Тогда не буду отвлекаться на ненужные рассказы. У вас тут, как я понимаю, дела идут не очень хорошо. Кайра сказала, что вы вообще умираете.

— Мы ограничиваем себя в еде, ее здесь тяжело добывать.

— Да? Я понятия не имел, что ее можно добывать здесь хоть как-то.

— У нас есть способы, но они не очень эффективны. Мы неизбежно умрем от холода и голода, если останемся.

— Так в чем дело? На юге все так плохо, что вы не можете вернуться?

— Для нас, Леон, плохо. Даатлькраас разве ничего не рассказывал?

— Смотря что. Мы не успели как следует пообщаться.

— Мы последние из отрекшихся стражей. Там, на юге, на нас сейчас охотятся, будто на лютых зверей. У нас есть способы защиты, но трудно выстоять против целого мира. Мы шли сюда в надежде, что найдем укрытие на севере. Потом, возможно, переберемся через хребет в другом месте, и там найдутся земли, где к нам относятся не так враждебно. Путь оказался куда труднее, чем мы рассчитывали. Форпост нас спас, дальше дороги нет вообще. Счастье, что стражи издавна собирали разную информацию о мире и потому знали об этом убежище. Даатлькрааса направили дальше, муунт был лишь у него. Он должен был откормить ослабевшего Талашая, но что-то пошло не так. Даатлькрааса больше нет, но вместо него вернулся кое-кто другой. Теперь ты знаешь все.

— Ну, допустим, не все.

— Ты знаешь краткую историю событий, которые завели нас в эту западню. И Кайра сказала, что ты хочешь помочь нам из нее вырваться. Я в ответе за всех этих людей и готов тебя выслушать.

— Тут так сразу ничего и не скажешь… Вам нельзя здесь оставаться.

— Это очевидно и без тебя.

— Если на юг для вас дороги нет, остается одно — это север. Судя по размеру Талашая, он может зараз увезти двоих, а то и троих, если они будут такие, как Кайра. До побережья лететь недалеко, там, правда, ничего хорошего нет, но зато тепло. Плюс ни один корабль не приблизится к скалам, то есть вас можно собирать там без опаски, что кто-то заметит. Там же можно сделать временную базу. Уж точно не замерзнете, и море накормит. О дальнейшем говорить не могу, я слишком мало о вас знаю. В том числе не представляю, чего вы хотите.

— Нам сейчас остается лишь одно: жить с теми, кто живет на севере. Но раз там таких, как мы, по твоим словам, убивают, не знаю, как и поступать. У нас и до тебя была такая информация, но не хотелось в это верить. К тому же это делают вроде бы не везде, данные противоречивы.

— Там, за горами, огромный материк. Вокруг него хватает и другой земли. И уж, поверьте, с такими, как вы, скорее всего, везде поступают одинаково. Существование людей на юге правители держат в секрете. Простой народ считает, что там ад. Предполагается, что рано или поздно вы пойдете войной на северян, так что верхушка к этому готовится. Пришельцев вроде Дата по возможности хватают и допрашивают, выведывая все, что они знают и не знают. После такого допроса смерть — великое благо. Если есть риск, что информация разойдется, убивают быстро и безо всякого допроса.

— В своих землях ты был великим человеком.

— Почему ты так решил?

— Ты легко говоришь о людях за Срединным хребтом, хотя для простого народа, по твоим словам, это тайна.

— Я, вообще, не совсем с севера.

— Ты тоже с юга?!

— Все гораздо хуже: я ни с севера, ни с юга.

Айш покосился на Кайру, но та лишь пожала плечами, при этом забавно сморщив носик. Опасаясь, что меня начинают принимать за не вполне психически нормального человека, я начал разъяснять:

— Там, на севере, некоторые всерьез полагали, что я демон. И не просто демон, а демон с юга.

— Ты имеешь в виду наш юг?

— Да, они ведь считают, что там ад, а где же обитать демонам, как не в аду? Я даже побывал кое у кого в услужении, а все благодаря вашему Дату. Когда он попался северянам, его заперли в отдельную камеру, где держали без разговоров. Ждали особую команду, которая занимается допросами таких, как вы. Расстояния там неблизкие, время военное, на дорогах сложности, так что ждать ему пришлось долго. Видимо, это сильно на него повлияло, и он занялся вызыванием демонов. По его словам, вспомнил обрывки знаний о каких-то древних ритуалах, добавил что-то свое к ним. В общем, экспериментировал. Закончилось все тем, что я оказался в его камере.

— А где ты был до того, как оказался в тюремной камере?

— В воздухе.

— А подробнее?

— В тот момент я был занят тем, что падал с крыши очень высокого здания.

— И где же стояло это здание?

— Хороший вопрос. Его построили на самом большом материке планеты, где нет высочайших вершин на полюсах, хребта, разделяющего мир по экватору, тоже нет, в небе всего одна луна, и ведет она себя прилично, не создавая изуверские приливные течения, которых боятся даже самые лучшие корабли. Позвольте представиться: меня зовут Леон, и я демон из другого мира.

Айш вновь покосился на Кайру, и та ответила на молчаливый вопрос:

— Леон человек, а не демон. У него нет никаких принципиальных отличий от нас. Он любит шутить, но не похож на обманщика.

— Понятно. Ну что же, Леон, нам и без тебя известно о множественности миров. Не знаю, каким образом ты преодолел границы пространств, но ничего невозможного в этом нет. Такое в истории нашего мира уже случалось.

— Назад отправить меня можете?

— Нам такой способ неизвестен.

— Да я пока особо не рвусь, так… на всякий случай спросил.

— Ты долго прожил на севере?

— Около месяца.

— Плохо. Значит, ты знаешь о нем немного.

— Но и не так мало. Так как тебе мой план насчет побережья?

— Талашай слаб, вряд ли он доберется туда даже с одним седоком. Его надо откормить и давать рниш.

— Я привез.

— Да, но надолго этого не хватит. К тому же на таком холоде откармливать придется в активном состоянии, а муунт при этом требует очень много еды. Нам не добыть столько, запасы тоже малы. Мы быстрее умрем, чем восстановим ему силы. Этим должен был заняться Даатлькраас, там, за горами, но, видимо, не успел.

— Он попал на пустынный остров, где не было рниша. Муунт там впал в спячку, Дату пришлось вплавь добираться до материка. Там он искал рниш и попался северянам. Слишком странный. Видимо, о нем пошли слухи и добрались до того, кто знал, как с такими следует поступать.

— Жаль. Даатлькраас и на юге слыл чудаком, но он не заслуживал ранней смерти. Такие прекрасные люди должны жить вечно…

— Без муунта дальше можно пройти?

— Нет. Везде обрывы и скальные стены. Это тупик.

— Я ловкий парень, думаю, при кое-каком снаряжении смог бы пройти безо всяких троп. Но вряд ли таким путем дойдут все, тем более на скудной кормежке.

— Ты не пройдешь, поверь мне, это невозможно.

— Не буду спорить, потому что нет смысла: вернуться с запасами пищи не смогу, в таких условиях на себе много не унесу. Надо думать, как выпутываться из такой ситуации. Хотя… Кайра весит поменьше меня, можно попробовать отправить ее по воздуху. Или кого-нибудь такого же легкого.

— В сравнении с весом Талашая всадник — ничто. Это не поможет. К тому же смена хозяина для муунта — болезненный процесс. Тем более если происходит раз за разом в течение короткого времени. Он может не признать нового или того хуже — нападет. Нам не нужен такой риск.

— Хорошо, давайте думать, как привести Талашая в порядок с имеющимися ресурсами. Что у вас есть?

— Нас двадцать шесть человек, считая тебя — двадцать семь. Из них большинство — маги разных специализаций. Но такого, кто мог бы создавать яства из одного лишь воздуха, среди нас нет. Если мы будем расходовать продовольствие с такой же скоростью, через две недели его не останется. После этого при таком холоде мы долго не протянем. Дров, чтобы с ним бороться, тоже нет. Найти их в окрестностях крепости вряд ли получится, мы не видели следов растительности. Дважды находили птиц, при перелетах через горы некоторые теряют силы и падают, но это случается нечасто. Сейчас не сезон перелетов, так что охотиться не получится.

— Кроме птиц что-нибудь бывает?

— Другой пищи не находили. Это все, что есть.

— Сколько надо Талашаю?

— Он истребит все наши запасы за неделю, но, скорее, даже гораздо раньше, слишком отощал. Я думаю, что ему хватит их на четыре дня.

— Да он тот еще проглот…

— И этого будет недостаточно, чтобы вернуть ему силы.

— Можно начать рациональнее использовать имеющиеся ресурсы.

— Каким же образом?

— К примеру, я лежал один в немаленьком помещении, и его обогревали жаровней, расходуя немало угля. Здесь без труда можно разместить с десяток таких, как я, а то и больше. То есть достаточно занять пару соседствующих помещений. Дорогу к ним надо прикрыть, используя материалы со ставших ненужными проходов. Освободившиеся жерди пойдут на дрова.

— Будет тесно.

— Верно. Но это даже плюс, ведь мы сами по себе являемся источниками тепла, будем обогревать друг друга.

— Это не накормит Талашая.

— Можно ограничить пайки.

— Они и без того ограничены. Тебя кормили лучше всех, потому что ты болен, другим достается гораздо меньше. Если сделать порции еще меньше, это будет почти ничто.

— Плохо, но пусть лучше будет так. В теплых помещениях расход сил уменьшится, можно потерпеть пару недель на крошках. А Талашаю скормим половину запасов. Да, этого может не хватить, но шансы долететь до побережья повысятся. А уже там придется кормить его несколько дней. Что он вообще ест?

— Муунты, вообще-то, всеядны, но больше всего любят мясную пищу. В природе они опасные хищники, их жертвой нередко становится человек. Также известно их пристрастие к меду, они нередко нападают на пасеки.

— Насчет мяса и меда ничего не обещаю, но моллюски и рыбу на побережье добывать можно.

— Ты сможешь добыть достаточное количество?

— Не уверен.

— Плохо, но у нас нет другого выхода.

— Можно скажу кое-что?.. — как-то совсем робко предложила Кайра.

— Конечно, говори, девочка.

— Муунты всеядны и преданы лишь хозяину. Некоторые из нас могли бы… Могли бы пожертвовать собой ради других. Этого может хватить для спасения. Пусть хоть кто-то сумеет уйти.

Айш покачал головой:

— Я был бы первым, кто отдал бы свое тело Талашаю, но остальные не смогут с этим жить, ты же должна понимать.

— Я видела муунта до того, как он свернулся в сон. Талашай слишком слаб, половины наших запасов ему не хватит.

— Я тоже его видел и тоже это понимаю. Но ты видишь другой путь? Я — нет. Муунт — наша последняя надежда. Если он не довезет Леона до побережья, мы все умрем. Но если не отдадим ему нашу еду, тоже умрем. Предложение кормить его друзьями ни ты, ни я, ни кто-то другой не станет даже рассматривать. Значит, Леон попробует добраться до побережья.

— Он не долетит…

— Но шансы у него есть.

— Почти нет…

— Кайра, я знаю, как ты печешься о тех, кого лечишь, но прошу тебя сейчас никому другому не говори, как малы шансы Леона. Мы и так его не знаем, а он между тем наша последняя надежда. Не надо лишний раз смущать остальных.

— Хорошо, Айш, прости.

— Тебе не за что просить прощения. Леон, Кайра сказала, что ты почти в порядке, значит, болезнь больше не мешает тебе присоединиться к нашему обществу. Так что приглашаю тебя на вечернюю трапезу, теперь ты наравне со всеми.

Ну да, понимаю, паек мой теперь ничем не отличается от других, а он и без того не был роскошным. Однако, несмотря на это, я рад, заточение в каменной келье осточертело.