Глава 17

Смешно, но мы наступаем. Шесть сотен солдат — костяк будущей армии, начал обрастать мясом. Пока что очень медленно — несколько десятков новобранцев забрали с Травра и его окрестностей, еще человек восемь приехали сами издали, каким-то чудом пронюхав про то, что генерал перебрался на побережье.

Одного, правда, Грул приказал повесить. Слишком подозрительный, мутный, и поручиться за него некому. Возможно — шпион, а здесь обычно хватает одного подозрения, чтобы не дать намыленной веревке простаивать.

Иссякший почти досуха ручеек таких вот случайных пополнений чем далее, тем журчал громче и громче. Это меня даже слегка удивляло. Как-то неожиданно, почти внезапно, без явных предпосылок.

Ну как внезапно… Интернета здесь, может, и нет, как и телевидения, однако новости разносятся быстро, зачастую в процессе обрастая несуществующими подробностями и раздуваясь из-за почти неизбежных преувеличений.

Не удивлюсь, если все обыватели далекого Нового Нариавана косо посматривают в сторону резиденции наместника и громким шепотом обсуждают последние «правдивые» новости. Сенсация ведь: войско мертвецов под командованием генерала Грула ссаными тряпками сбило сто шестнадцать дирижаблей и отправило на дно залива Травра две броненосные эскадры.

Чем ближе к источнику событий, тем меньше врут слухи, но даже в таком виде они дали намек людям с авантюрной жилкой в характере. А здесь, на фронтире, ограждающем цивилизованные земли от первобытной дикости Чафанских джунглей, таких личностей хватает. И сейчас они вдруг поняли, что карта генерала еще не бита. Он невероятным образом извернулся в очередной раз, и опять на белом коне победителя, и опять ведет армию в победоносное наступление.

Поодиночке и мелкими группами к нам приходили вакейро, полукровки-батраки и совершенно отмороженные ловцы удачи, предпочитавшие охотиться за ней в глубине джунглей. Отряд пусть и медленно, но увеличивался.

Тыла у нас не было вообще, потому как не было возможности распылять силы по гарнизонам. Грул, конечно, оставлял свою администрацию, выбрав из местных первых попавшихся, не сильно замаранных связями с прочими сторонами, но сколько такая эфемерная власть продержится? Первый же летучий отряд легкой кавалерии перевешает всех, кто не успеет разбежаться, и останавливать его будет некому.

Грул тоже вешал. Часто, иногда помногу. В этом он ничем не отличался от прочих. Мэры городков и чиновники, поставленные Директорией, редкие пленные и случайные личности, заподозренные в шпионаже.

Его казни отличались другим — последствиями. Тела, повисев недолго над землей, забирала специальная команда, где за старшего был Айш. Мертвецов мыли, раздевали, приспосабливали на ладони грубые кастеты с шипами, после чего они поступали в распоряжение некроманта. Тот, обосновавшись в очередном подвале, пропадал в нем темными ночами, занимаясь чем-то не менее темным, после чего отряд мертвецов получал пополнение.

Генерал объявил, что злостные нарушители дисциплины с большой вероятностью рискуют присоединиться к этому необычному пополнению.

Дисциплина, и прежде строгая, стала идеальной до тошноты.

Мы проходили через поселки и городки. Забирали продукты, оружие и боеприпасы, вешая старую власть и назначая свою, которую тоже вскоре познакомят с виселицей, пусть и не мы. Двигались дальше и дальше, не встречая никакого сопротивления. Войска Директории заблаговременно убирались с нашего пути. Однажды, сильно обжегшись, они теперь не знали, как противостоять такой неожиданной напасти.

А ведь наш отпор тогда был во многом спонтанен. Та же Ойя придавала дикое ускорение не камням, как я думал, а подвешенным между пальмами связкам обрезков тонких бревнышек. Эдакие деревянные противотанковые ежи. Их даже не успели испытать, но изначально полагали, что такие снаряды будут причинять значительные повреждения.

Расчет оправдался, однако не все получилось гладко. Половина «снарядов» не выдерживала «стартового пинка», они разлетались на части. Остальные из-за формы летели столь непредсказуемо, что лишь частотой обстрела можно было объяснить два удачных попадания — сработала математика больших чисел и прочие факторы, вроде размера целей.

Мы шли не наобум. У генерала был план. Наш маршрут — почти идеальная прямая. В ее конце ждет лакомая цель — Такварис. Провинциальный город, где мне довелось побывать вскоре после того, как попал в этот непростой мир. Там меня, должно быть, хорошо запомнили.

Что могу сказать… Заслужил.

Некогда заштатный город теперь имеет важнейшее значение. Именно там заканчивается железная дорога, контроль над которой — жизненная необходимость для далеко забравшейся на восток правительственной армии. И самое главное — сам город и его окрестности в данный момент представляют собой грандиозный склад.

Грулу нужны патроны. Грулу нужна артиллерия и снаряды. Грулу нужно многое.

Все, в чем он нуждается, можно получить в Такварисе. В количествах, достаточных для десятка таких отрядов, как у него.

Командование Директории не может отступать до бесконечности. Когда-нибудь им придется вступить в бой.

Мы ждали, что нас остановят при переправе через Тоту. Естественная преграда, к тому же грандиозных масштабов.

Расчет не оправдался, мы переправились без малейших помех. Возможно, противник хорошо запомнил волны, потрепавшие эскадру в бою при Травре, и теперь опасался проводить военные операции вблизи серьезных водных массивов.

Нас встретили чуть дальше, уже за рекой.

Я указал на карту:

— Вот на этих холмах у них стоит артиллерия.

— Прям на вершинах? — с нотками недоверия уточнил генерал.

— Нет, и даже не на самих холмах, а чуть за ними, на обратных склонах. С земли пушки не разглядеть.

— Гаубицы, — кивнул Грул. — Будут бросать вслепую по нам, корректировка по телеграфу. Сколько там батарей?

— Трудно сказать, они их маскируют нарубленной зеленью, если подлетаю ближе, начинают палить из винтовок, я не рискую.

— Правильно, я тебе рисковать не разрешал.

— Вот тут три орудия, тут три, тут, тут и тут. А здесь сразу шесть. А вот на этом месте девять, но это обман, в бинокль разглядел, что они из дерева сделаны.

— Вот ведь хитрецы, моим же трюком меня обмануть хотят, я ведь первый придумал устраивать ложные позиции.

— Не вижу смысла обманывать, у нас нет артиллерии для контрбатарейной борьбы.

— Зато есть то, о чем они даже догадываться не могут, но предположения строят самые разные, вот и делают все, что могут.

— В общем, мы тут уже второй день стоим, и они стоят. Подкреплений вроде не получают, похоже, рассчитывают справиться этими силами. У них там около семи тысяч солдат при тридцати пяти орудиях разных калибров, полевые укрепления с позициями для пулеметов и кавалерийский резерв по флангам. Они засели на холмах, мы на болотистой равнине, так что положение для нас невыгодное. К тому же у нас менее тысячи солдат, из которых треть — мало на что пригодные новички. Правда, некоторые из них очень даже ничего, быстро научатся.

— Согласен, Леон, лихие парни есть, но в армии выдающиеся личные качества иногда даже вредны. Тут ты всего лишь винтик, который должен крутиться наравне со всеми, а они пока что этого не понимают. Не вписались еще, слишком мало времени провели рядом с нами.

— Мои мысли читаете. В общем, при таком раскладе я бы даже близко сюда не подходил.

— Но они сидят в обороне, ждут, когда мы атакуем. Вот давай, попробуй это обосновать, у тебя получается все лучше и лучше, глядишь, со временем дорастешь до не самого последнего штабного офицера.

— Слева и справа здесь топи от брошенных старых рукавов Тоты. Они перекрыли единственную дорогу и знают это. Я бы, даже имея преимущество, поступил бы, наверное, как и они: просто сидел на месте, дожидаясь, когда мы пойдем в атаку. Ну а после почти гарантированная победа, все козыри у одной стороны.

— А вдруг бы не дождался? Представь, что противник не очень-то торопится атаковать.

— Тут противника москиты быстро съедят, в низине ветерок — редкость, и влажно, вода под сапогами чавкает.

— Москиты, Леон, не самое страшное. Их можно долго терпеть.

— Но не бесконечно. К тому же где болота с насекомыми, там и болезни.

— Да, с этим соглашусь.

— Если не атаковать, остается одна дорога — отступать назад. Тогда бы ударил им в спину на переправе — беспроигрышный ход. Это глупец вроде Дюкуса радуется численному превосходству и лезет в лоб. Умный полководец, вроде вас, мой великий генерал, своих солдат бережет, они ведь еще могут пригодиться.

— Они не будут бить мне в спину. Не стали мешать, когда переправлялись сюда, не станут бить и при обратном маневре.

— Да, их устроит, если мы просто уйдем. Наверное. Но мы ведь не будем отступать? Так?

— Мы не для того сюда пришли, чтобы возвращаться ни с чем. Как там маги?

— Да вроде ничего. Ойя давно уже в себя пришла, Кайра ее на ноги поставила. Даже не хромает. Айш мрачный очень, не сильно рад, но он всегда такой, я и раньше редко видел, чтобы он улыбался.

— От его мертвецов в таком деле будет мало толку. И правда медлительные, и не такие уж страшные, как я рассчитывал. Но лошади их боятся до полного паралича, так что можно против кавалерии по флангам пустить.

— Вы всерьез думаете атаковать засевшего на укрепленной позиции врага такими силами?

— Я пока что не спятил. Или спятил, но не настолько. Хватило лишь на то, чтобы связаться с тобой и с твоей шайкой. Кстати, приходили люди от блезов, предлагали тайный союз.

— Союз?! Вы же демонам продались с потрохами, какой может быть союз с церковью?!

— Ты, Леон, иногда так трогательно наивен, и за это мне нравишься. Вся эта церковная мишура у блезов только для одного — дергать за веревочки, управляющие тупым быдлом. В их верхушке фанатикам нет места, там засели очень даже здравомыслящие личности. И, похоже, они что-то знают. Или от отчаяния готовы присоединиться к кому угодно, ведь Директория их в ноль раскатает за веселые делишки во время разгара восстания. А так, оказав мне поддержку на этапе, когда сил очень мало, они могут рассчитывать на вознаграждение. Скорее всего, захотят себе кусок земли, куда посторонние не будут совать нос. Номинально будут частью провинции, и даже что-то станут мне отстегивать с доходов, но на деле у них будет маленькое царство с церковными властями.

— Вы согласились?

— Зачем мне такое царство на своей земле?! Не дал пока что четкого ответа. Сейчас они не трогают городки, которые мы оставляем, и мне это на руку. Не хотят раздражать, на что-то надеются. Стоит им дать полный от ворот поворот, и начнут гадить за спиной, они в этом деле мастера. Так что буду тянуть время до последнего.

— Разумно.

— Леон, в этом бою вся надежда на твоих магов.

— На мертвецов, стало быть, уже не надеетесь? А ведь так хвалили дар Айша…

— Леон, не язви, я уже говорил, что в бою они годятся лишь лошадей пугать, ну, или спрятавшихся в кустах искать, но это уже после разгрома. Мертвецы — хороший способ управления, тупые массы обожают страх, им дай волю, они бы всю жизнь только бы и делали, что боялись. Повесить или расстрелять — не оригинально, и далеко не всех пугает. А вот знать, что после гибели враги заставят твое тело работать на них… Да тут даже последний глупец штаны замарает при осознании таких оригинальных перспектив. Маги смогут что-нибудь сделать завтра?

— Они не уверены в своих силах. Слишком их мало, а противник явно не просто так стоит, он что-то задумал.

— Но что? Ты же два дня над ними летал, все осмотрел. Если у них укрыт резерв в лесу, бесконечно прятаться не сможет, как-нибудь выдаст себя. Джунглей непроглядных там нет, рощицы жидкие.

— Не такие уж и жидкие.

— Не придирайся. Скажи лучше, что летал на любимых тощих баб смотреть, а про разведку все выдумал.

— Мой генерал, как вы могли обо мне такое подумать!

— Другое о тебе, прохиндее, не подумаешь.

— Дирижабли не показываются.

— Они могли от них отказаться вообще. Знаешь, сколько такие штуки стоят? Очень дорого. Не как броненосец, конечно, но расходы тоже ничего. И обслуживать их недешево. У них там электрические машины воду разлагают, кислотами порошок металлический травят, и это только ради пополнения водорода, который быстро просачивается из любого резервуара, этому помешать невозможно. И детали для двигателей закупают в Шадарии, а жаднее шадарцев никого во всем свете не найти. Четыре машины — очень серьезная потеря, к тому же она может повториться, и не раз. С них за такое строго спрашивают.

— Тогда сыграл фактор внезапности, они привыкли оставаться безнаказанными, расстреливая с высоты беззащитные цели.

— Вот сейчас ты первый раз за все время сказал хоть что-то умное.

— Да у меня все слова умные, не придирайтесь.

— Эх, Леон-Леон… рано тебе выбиваться в штабные офицеры. Ты думаешь, всех этих солдат согнали нас остановить? Да?

— А для чего же еще?

— Тебе не доводилось слышать, что их лазутчики каждую ночь пытаются украсть кого-нибудь из наших?

— Одного солдата они утащили.

— Новичка, он им бесполезен. Им нужен кто-то из старых, матерых, кто видел то, что произошло в Травре, кто знает все подробности, кто ничего не упустил. Четыре дирижабля там потеряли, и ни одного выжившего не осталось, чтобы рассказать. У них только слухи, полученные от жителей, этого слишком мало, чтобы придумать методы противодействия.

— Может, они и про магию не знают? Серию тех волн можно было списать на цунами.

— Леон, на морях, что примыкают к Срединному хребту, цунами не редкость. Все знают, что это и как работает. Те волны были другими. Будто вода взбесилась на малом участке. Так не бывает. Против нас не дегенераты вроде Дюкуса, эти генералы сразу начали задавать странные вопросы. Их услышали те, у кого были ответы. Три дня назад было проведено секретное совещание. Участники — высшие офицеры экспедиционного корпуса и особые представители канцелярии наместника. Те самые, которые курируют вопросы, связанные с югом. Да-да, Леон, именно они допрашивают пришельцев оттуда, а потом зачищают и самих пришельцев, и тех, кто успел с ними пообщаться. Или просто увидел лишнее. К военным делам они вообще не имеют никакого отношения, но почему-то были приглашены на это собрание. Мои люди о собрании узнали, но о том, что там обсуждали, ничего выведать не смогли. Но ведь догадаться нетрудно, не так ли?

— Не все генералы осведомлены о положении на юге, вот их и просветили, чтобы они знали, с чем сейчас столкнулись.

— Леон, даже я, пообщавшись с твоими магами, до сих пор не знаю, с чем именно имею дело. Я лишь стараюсь научиться это использовать в своих шкурных интересах. Вот и они знают немногое. А надо знать если не все, то куда больше. Сюда согнали штрафников, никуда не годные туземные батальоны и ошметки, оставшиеся от вечно пьяной армии Дюкуса. Откровенный сброд, разбавленный несколькими боеспособными подразделениями. Победят они нас, задавив своим мясом, — хорошо. Проиграют, лягут все до единого, — не критичная потеря, ее легко переживут. А те, кому надо, будут внимательно следить за ходом боя, выявляя нашу тактику, сильные и слабые стороны.

— Пожертвовать тысячами ради одной информации?

— Ты что, вчера на свет появился? Да кому какое дело до жизней такого сброда? Хороший размен, я бы в такой ситуации тоже пошел на него без раздумий. А вот следующий бой будет уже настоящим, где против нас смогут применить что-то новое.

— Но что? Магии у них нет, нового оружия, получше нынешнего, тоже нет. Только какие-то тактические ходы.

— У нас всего лишь горстка магов. Если из-за этих самых тактических ходов мы потеряем всех или какую-то часть… Леон, утром мы атакуем. Постарайся донести до этих волшебников, что им не следует выкладываться по полной. И никто из них не должен маячить на виду у противника. Сам сиди на земле, работать начнешь только при появлении дирижаблей, и никак не раньше.

— Я их с тех пор не видел.

— У этих ребят от позиций идет телеграфная линия, ты же сам про нее рассказывал. Если понадобится, дирижабли примчатся быстро. Так что не забудь прихватить свою боевую лопату.

— Да, мой генерал, возьму сразу две! Рад стараться!

— Быть клоуном тебе не идет, так что вон отсюда. После такой глупейшей беседы я нуждаюсь в общении с настоящими штабными офицерами, а не штатскими балаганщиками.

Тропическая ночь умеет взять свое даже в лагере, битком набитом военным людом. Сделай шаг от костров или факела часового, и ты будто в глубокую чернильницу нырнешь. Где-то, как я уже слышал, уже изобрели первые электрические фонарики, но они пока что слишком несовершенны, главным образом из-за малой емкости аккумуляторов и проблем с ненадежными лампочками. Если в первом я дуб дубом, то насчет второго могу попробовать помочь. Не вижу ничего плохого в том, что стану местным Эдисоном. То есть представлю на рынке концептуальную модель, которая будет востребована целый век или около того. Денег срублю немало, да к тому же честно. Плюс стану великим оружейником, наладив выпуск малогабаритного автоматического оружия, благо образец у меня есть. На этом тоже можно неплохо озолотиться, так что местечко среди олигархов мне обеспечено.

Неплохое достижение для вора.

А пока что в полевых условиях здесь правят бал ацетиленовые светильники. Или, как их здесь называют, карбидные лампы, карбидки. Карбид применяют в фонариках, системе уличного и домового освещения, газовые огоньки горят на бакенах и даже маяках.

В крохотной армии Грула плохо не только с патронами. Тут плохо почти со всем, и экспроприации под расписку не слишком улучшили положение. Фонарей нет, а если бы и нашлись, нет карбида для заправки. Потому в ночное время спасаются старыми добрыми факелами. Свежесрубленные палки обматывают мешковиной, пропитанной смолой, вытекающей из трещин в коре одного широко распространенного местного дерева. Достаточно капнуть керосином и поднести огонек, после чего ты получаешь долгоиграющий источник света.

Факела у меня не было, а потому шагал я очень осторожно. И вовсе не из опасения наступить на кучу навоза, коих благодаря лошадям в лагере видимо-невидимо — с этой напастью я уже давно смирился. Дело в другом — место тут не приспособлено для пешеходных прогулок. Такое впечатление, что еще недавно здесь располагалось болото. Сейчас оно отступило, но остались реликты былого в виде кочек и ямок между ними. Сами кочки солдаты почти все срыли, но вот углубления закопали не слишком тщательно. Земля там к тому же проседала, и если при свете опасность можно заметить, то во мраке ты рискуешь как минимум оступиться.

Похоже, этот проход между палатками — одно из самых опасных мест. Земля такая неровная, что я даже дышать перестал, нащупывая почву перед очередным шагом. Пожалуй, можно поставить ногу без риска.

По груди разлилось странное тепло, кожу кольнуло электрическим разрядом, и почти сразу ощутил давно позабытое: как беззвучно ожил телефон с отключенным звуком, назойливой вибрацией сигнализируя о входящем звонке.

Что-то похожее у меня здесь уже случалось. При нападении кровососов.

Передумав ставить ногу, я замер в позе неуклюжей цапли, пытаясь понять, что именно в окружающем мире грозит мне новыми бедами. На первый взгляд совершенно ничего: лагерь живет обычной ночной жизнью, не заметно постороннего, нет ни намека на что-то подозрительное. Здесь, на подходе к обители магов, почти всегда тихо ввиду строжайших мер безопасности, но чуть дальше горит огромный костер, рассевшиеся вокруг солдаты время от времени посмеиваются неизвестно над чем. А вот и музыка у них появилась: забренчал местный струнный инструмент, жалкая пародия на гитару.

А вот патруль идет: тройка солдат. Один с большим факелом, двое других держат наготове короткоствольные дробовики. День и ночь они по кругу обходят эту часть лагеря, контролируя подступы к палаткам магов. Стационарные посты неотлучно дежурят у входов, там, в зависимости от времени суток, ставят от двух до четырех солдат. Учитывая то, что это место окружено сотнями бойцов, лазутчикам противника ловить нечего.

Охрана куда круче, чем у генерала, уж я-то точно знаю. Но почему-то амулет дал о себе знать. До этого он таким способом проявил себя лишь однажды, в опасной ситуации. Вот и поди пойми, на что он намекает: на новое нападение, или у него что-то другое на уме? Никто из магов так и не смог понять, на что именно способна эта вещица. Предполагать можно что угодно.

Я уже было собрался двигать напрямую к палаткам магов, но амулет завибрировал снова, прямым текстом говоря, что торопиться не стоит.

А это что еще такое?! В темном проходе между палатками блеснуло. Будто зеркальце отразило свет факела приближающегося патруля.

Или полированная сталь.

Солдаты, ни о чем не подозревая, свернули в узкий проход. Послышалось несколько приглушенных ненормальных звуков, будто кто-то, страдающий какими-то специфическими проблемами с дыханием, делает резкие свистящие выдохи. Один из солдат охнул, отпрыгнул назад, роняя факел. Но за его спиной выросла темная фигура, подалась вперед, завалила на землю, прижала.

В этот же миг факел погас: кто-то накрыл его одеялом или плотной тканью.

Лагерь битком набит солдатами, но исчезновение патруля заметить невозможно. Этот проход не просматривается со стороны оживленных проходов. Разве что кто-то вроде меня может случайно оказаться на этой линии. Я вот сюда зашел по старой памяти. Помнил, что это самая короткая дорога при свете дня. Не подумал, что ночью все окажется несколько иначе.

И что теперь делать? Какие-то ловкие личности на моих глазах почти бесшумно успокоили тройку солдат. Возможно, в их силах совершить и нечто большее. Например — так же тихо прикончить часовых, стоящих у палаток магов. Чтобы потом…

Нет, не будет никаких «потом». Не для того амулет вот уже второй раз спасает мою драгоценную жизнь. Вытащив из кобуры тяжелый револьвер, я навел его во мрак прохода, потянул на спуск, одновременно заорав:

— Тревога!

Пуля за пулей ушли во тьму. Не знаю, зацепил ли кого или нет, но вот нашумел изрядно. То, что стреляю в сторону палаток магов, не смущало. По моему совету, их со всех сторон защитили мешками с песком, для здешней револьверной пули — непреодолимая преграда.

Что-то тихо звякнуло о пряжку ремня. Инстинктивно ее потрогав, я с удивлением обнаружил посторонний предмет. Решив, что сейчас не время его изучать, да и темно слишком, отступил за палатку, не переставая кричать.

Солдаты, может, и рады всячески уклониться от исполнения своих обязанностей, но только не при ночной тревоге. Сюда уже спешили десятки вооруженных до зубов бравых ребят и своими воплями я главным образом старался дать им понять, что здесь находится свой, так что стрелять в мою сторону категорически не рекомендуется.

Бахнул револьвер, следом оглушающим хором затрещали винтовки. Похоже на настоящий бой. Кто бы ни пробрался в наш лагерь, он теперь хлебнет сполна. Лазутчиков не бывает много, а у нас почти тысяча солдат, так что легко справятся.

А может, справятся и без военных — мрак разогнала вспышка мертвенно-голубоватого света, уши резанул треск разряда. Кто-то завыл нечеловеческим голосом, почти сразу же заткнувшись, в проходе показался Ильконс. Фигуру мага скрывало голубоватое сияние, которое я наблюдал у Дамуса при нападении кровососов. Несложный защитный щит, спасает ненадолго и не от всего. В обеих руках маг сжимал короткие мечи с черными лезвиями, с одного из них стекали подозрительные капли.

— Леон, не стой здесь! — крикнул Ильконс.

Когда такие люди в такой ситуации что-то советуют, лучше шевелиться быстрее, так что я рванул вбок и прыгнул с короткого разбега, врезавшись в стену чьей-то палатки. Оттуда в тот же миг выбрался солдат с заспанной рожей, в одной руке он держал чадящий светильник, в другой древний кремневый пистолет. Такие часто реквизировали у населения, при всех своих недостатках и отсталости в современных боеприпасах они не нуждаются.

— Господин Леон, что случилось?!

Я, пользуясь светом его лампы, посмотрел на свое брюхо и во всей красе разглядел тонкую белую стрелку с пушистым оперением, острием засевшую в грубом шве ремня.

— Так что случилось?!

— Еще не знаю, но ты посмотри, чем в меня попали.

— Твою же мать! Да на нас напали дикари!

За спиной вновь сверкнуло, и это опять сопровождалось треском разряда.

Грул, зачем-то понюхав стрелку, осторожно положил ее на стол и покачал головой:

— И с чего ты вообще взял, что это дикари?

— Рассказывают, что только у них бывают отравленные стрелы.

— А почему решил, что эта отравлена?

— Она слишком мала, чтобы нанести серьезную рану. Игрушка. Так что сама по себе оружием не является.

— Верно, сама по себе она бесполезна. Только дикари из джунглей тут ни при чем, это наши дела. Шфарич!

— Я! — заскочил верный генеральский пес.

— Расскажи, что это за стрелки, ты небось лучше всех знаешь. Наш Шфарич когда-то был тюремным надзирателем. Довелось ему посмотреть и на ребят из церкви Последнего Круга, он даже вешал их не один раз.

— Эти стрелки делают из костей особой рыбы. Очень крепкий и легкий материал. Церковь защищал орден Братьев Круга, он единственный, который угодил под полный запрет. Все его члены заочно приговорены к смерти, их предписывается казнить сразу после поимки, без суда.

— На нас напала церковь? — я удивленно уставился на генерала, за час до этого с уверенным видом рассказавшего, что представители церкви вышли на контакт и просят о союзе.

Грул поморщился:

— Ты ничего не понимаешь в церковных делах. Я и сам-то не очень-то разбираюсь в них, но знаю побольше. У этих фанатиков уже целый век раскол за расколом, так что здешние блезы не имеют ни малейшего отношения к церкви Последнего Круга. В Директории она под строжайшим запретом, если кто-то из них что-то еще исповедует, то делает это тайно или прибился к другим сектам, перекрасился. Круг задавили вовсе не за религию, а за их интересные делишки. Орден Братьев Круга в народе именовался очень просто: душители. И не за то, что они удавки на шеи накидывали, хотя случалось и такое. Вот, — генерал указал на стрелку. — Кость пористая и пропитана особым составом. При попадании этой дряни под кожу человек испытывает такой шок, что обычно падает на землю без звука. Вскоре он начинает приходить в себя, однако ноги и руки почти не слушаются, как и язык. Все, что человек может, — едва шевелиться и что-то невнятно мычать. А тем временем дышать становится все труднее и труднее, а потом наступает момент, когда не получается протолкнуть в легкие хотя бы глоток воздуха. И тогда наступает агония. Вот такое интересное удушение.

При мысли о том, что случилось бы, попади стрелка чуть ниже или выше, где на ее пути была лишь легкая тропическая одежда, я, должно быть, каким-то образом выдал обуревающие меня чувства. Генерал понимающе ухмыльнулся:

— Везучий ты, Леон.

— Не припоминаю, чтобы мы ссорились с церковью Последнего Круга. Я вообще о ней впервые слышу.

— Ее уже нет, считай, не с кем там ссориться. А вот тех братцев казнили, получается, не всех. В Директории хватает запасливых ребят, кто-то их припас на черный день, причем так хитро, что такие, как я, ничего не знали. И теперь этому кому-то пришла в голову идея опробовать их в военных условиях. Теперь видишь, какая бывает тактика? Нам все эти дни попросту морочили головы, присылая никчемных лазутчиков. Дали понять, что это их потолок. А на деле усыпляли нас своими неудачниками и по ходу дела выведывали крохи знаний о лагере. Эти ребята прошли через посты, не наследив. Их форма разношерстная, с нашими знаками, как у новичков. Все пополнение в лицо никто не знает, к тому же в темноте рожу издали не рассмотришь. Они прошли как по своему дому и убивать начали только в самом конце пути. Там, где пройти нагло уже не дадут. Не угоразди им попасться тебе на глаза, могли бы прикончить всех часовых, а потом добраться и до магов.

— Маги еще не спали, и они умеют за себя постоять.

— Ты так думаешь? С собой они несли три с половиной десятка динамитных патронов в железных трубках. Страшная штука: вблизи разрывает тело, вдали калечит осколками. Мы бы наших магов до утра по всему лагерю собирали… частями. Такая вот тактика. И ведь почти сработало. Ты, Леон, напряги магов. Пусть думают, что еще могут против них выставить. Эти ребятки не успокоятся, у них еще будут сюрпризы, не сомневайся. А пока марш спать. У нас завтра бой, его никто не отменял.