26. Трис
Приникаю к окуляру микроскопа. Лужица темно-оранжевой сыворотки расплывается перед моими глазами. Я была так занята разоблачением Ниты, что чуть было не упустила рациональное зерно в ее лживых заявлениях: для того, чтобы получить формулу сыворотки, Бюро должно было само разработать ее. Только потом передать Джанин. Отодвигаюсь от микроскопа. Интересно, зачем Джанин согласилась сотрудничать с Бюро, если единственное, чего она хотела, это остаться в городе и держаться как можно дальше от них?
Впрочем, можно предположить, что у них была общая цель. Например: и Джанин, и Бюро хотели, чтобы эксперимент продолжался, и они были готовы пожертвовать жизнями невинных людей. А я-то уже надеялась, что это место может стать моим домом. Оказывается, я попала в логово настоящих убийц. Отшатываюсь от микроскопа и с волнением покидаю комнату.
Не обращая внимания на встречных людей, я бреду по коридорам Резиденции Бюро все дальше и дальше, пробираясь по норе зверя. В голове звучат слова, сказанные мной Кристине: «Может, это место станет нашим домом…» Им эхом отвечает голос Тобиаса: «Они убили твоих родителей!»
Не знаю, куда я иду, просто хочу выбраться из замкнутого пространства на воздух. Сжимаю пропуск в руке и, прошмыгнув через КПП, направляюсь к скульптуре.
Сейчас здесь нет яркого солнечного света, только вода продолжает каждую секунду падать на каменную плиту. Некоторое время стою и наблюдаю за этим. А потом замечаю своего брата на противоположной стороне.
— Ты в порядке? — осторожно спрашивает он.
Нет, я совсем не в порядке. Мне не хочется никуда уходить с этого безлюдного места, отличающегося от всех остальных в этом здании своей надежностью, правдивостью и тем, что оно никем не контролируется. Еще пару минут назад я была уверена, что такого здесь не существует.
— Нет, — отвечаю я Калебу.
Он огибает камень и приближается ко мне.
— А что случилось?
— Что случилось? — смеюсь я. — Скажу тебе одно: я только что узнала, что ты не самый большой подлец на свете.
Сажусь на корточки и хватаюсь за голову. Я как будто оцепенела и от этого ступора прихожу в еще больший ужас. Бюро несет ответственность за смерть моих родителей. Чтобы поверить, я снова и снова это повторяю. Что-то со мной не так.
— А, — говорит он. — Я… мне очень жаль.
Я тихонько фыркаю.
— Знаешь, что однажды сказала мне мама? — спрашивает он, и то, как непринужденно он произносит слово «мама», заставляет меня поморщиться. — Она сказала, что внутри каждого человека прячется какое-то зло. И если ты хочешь сделать первый шаг, чтобы полюбить кого-то, тебе следует признать зло в самом себе, чтобы быть в состоянии простить другого.
— Ты хочешь, чтобы я тебя простила? — тупо спрашиваю я и встаю на ноги. — Знаешь, Калеб, возможно, я и совершала плохие поступки, но я бы никогда не повела тебя на твою собственную казнь.
— Ты не можешь этого знать, — говорит он, и его голос звучит жалобно, словно он умоляет меня согласиться с тем, что ничем не отличается от меня. — Ты просто не представляешь, как Джанин умела убеждать.
Что-то щелкает внутри меня, и я даю ему пощечину. Все, что я знаю, так это то, как эрудиты сорвали с меня часы и ботинки и привязали к столу, собираясь убить. К столу, который, возможно, подготовил для этого Калеб.
Я надеялась, что выплеснула свой гнев. Но когда я вижу, как он отшатывается, прижимая руку к щеке, меня охватывает такая злость, что хватаю его за ворот рубахи и трясу так, что он стукается о каменную плиту. Я кричу ему, что он трус и предатель и что я убью его, убью и все.
Одна из охранниц подбегает ко мне, хватает за руку, и наваждение спадает. Я отпускаю рубашку Калеба, рука саднит от боли, поворачиваюсь и ухожу.
В лаборатории на пустой стул накинут бежевый свитер, его рукава свисают до полу. Я еще ни разу не встречала руководителя Мэтью. Подозреваю, что сам Мэтью делает всю реальную работу. Сажусь прямо на свитер и осматриваю костяшки пальцев. Они покрыты кровоточащими ссадинами. Калебу сейчас тоже несладко. Вот так устроен наш мир.
Когда я вчера вечером вернулась в нашу комнату, Тобиаса там не было. А я была слишком раздражена, чтобы просто уснуть. Несколько часов я лежала, пялясь в потолок, и, в конце концов, пришла к выводу, что я не буду ни участвовать в заговоре Ниты, ни пытаться остановить их. Открывшаяся правда о происхождении сыворотки для симуляции атаки пробудила во мне ненависть к Бюро, и я хочу теперь просто наблюдать, как оно будет разваливаться изнутри.
Мэтью рассуждает как ученый, и мне сложно следить за ходом его мыслей.
— …Делая кое-какие генетические экспертизы. Это все, конечно, прекрасно, но до того мы разрабатывали способ получения сыворотки памяти как некоего вирусного компаунда, — говорит он. — С такой же характерной быстрой репликацией и способностью к распространению через воздух. Потом мы разработали прививку против него. Ее действие временное, длится всего сорок восемь часов, но хоть что-то.
Я киваю.
— Правильно ли я поняла, что вы это делали для того, чтобы повысить эффективность экспериментов в городах, так? — уточняю я. — Какой смысл накачивать всех сывороткой памяти, когда можно просто распылить ее в воздухе?
— Точно, — он выглядит довольным от того, что мне интересен его рассказ. — И это куда удобнее, можно выбрать определенных членов популяции, которым такая сыворотка не нужна, и сделать им прививку. В течение двадцати четырех часов, за которые распространяется вирус, они окажутся иммунными к его воздействию.
Я снова киваю.
— Слушай, ты в порядке? — вдруг спрашивает Мэтью.
Кружка с кофе, который он пьет, останавливается на полпути ко рту. Он отставляет ее в сторону.
— Я слышал, у тебя были какие-то проблемы с охранниками вчера вечером.
— Это все из-за моего брата Калеба.
— Да неужели? — приподнимает бровь Мэтью. — И что он выкинул на этот раз?
— Как ни странно, ничего, — я пропускаю рукав свитера между пальцами, конец рукава потрепан, заметно, что свитер долго носили. — Я была на грани истерики, Калеб просто попался мне на пути.
По выражению лица Мэтью понимаю, о чем он сейчас меня спросит. А мне и самой хочется все рассказать ему обо всем, включая то, что узнала от Ниты. Могу ли я ему доверять?
— Мне кое-что рассказали вчера, — начинаю я, чувствуя себя так, словно ступаю на тонкий лед. — Насчет Бюро. О моем городе. И еще о симуляциях.
Мэтью выпрямляется и бросает на меня странный взгляд.
— В чем дело? — спрашиваю я.
— Случайно, не Нита тебе все это рассказала?
— Она. А как ты узнал?
— Я помог ей пару раз, — поясняет он. — И предоставил ей доступ в то хранилище. А что еще она тебе рассказала?
Значит, Мэтью и есть таинственный информатор Ниты? Значит, именно Мэтью, который безапелляционно объяснял мне разницу между моими «чистыми» генами и «поврежденными» генами Тобиаса, помогал Ните…
— Кое-что о своем плане, — произношу я медленно.
Он встает и идет ко мне. Вид у него при этом настолько взволнованный, что я инстинктивно отшатываюсь от него.
— Ты хочешь сказать, что это все-таки произойдет? — спрашивает он. — А ты не знаешь когда?
— Что должно произойти? — говорю я. — Почему ты помогаешь Ните?
— Потому что весь этот «генетический ущерб» — просто нонсенс, — кричит он. — Но сейчас очень важно, чтобы ты ответила на мои вопросы.
— Хорошо. Да, это произойдет. Но я не знаю когда, думаю, что в самое ближайшее время.
— Дерьмо. — Мэтью закрывает лицо руками. — Ничем хорошим это не закончится.
— Если ты немедленно не прекратишь говорить загадками, я тебя стукну, — говорю ему, поднимаясь со стула.
— Я помогал Ните до тех пор, пока не узнал, что именно она и те люди с Окраины собираются сделать, — отвечает Мэтью.
— Они хотят прорваться в Оружейную Лабораторию и украсть сыворотку памяти.
— Нет, — мотает он головой. — Не нужна им никакая сыворотка памяти, они хотят заполучить сыворотку смерти. Ту, которой пользовалась фракция эрудитов, которую они собирались тебе вколоть, чтобы казнить. Нита и ее друзья собираются использовать эту сыворотку для убийств. Будет множество жертв. Достаточно сделать аэрозольный баллончик, и все становится легче легкого. Вооружаешь такими баллончиками нужных людей, и можно спровоцировать взрыв анархии и насилия. Это именно то, что нужно маргиналам.
Я представляю себе, как это будет. Быстрое нажатие кнопки на аэрозольном баллончике. Я вижу улицы и дома, заваленные трупами эрудитов и альтруистов. Вижу осколки нашего мира, который мы пытались сохранить.
— Я надеялся на что-то разумное, — тараторит Мэтью. — Если бы я знал, что она собирается начать новую войну, я бы ни за что не согласился. Надо их остановить.
— А ведь я говорила, — бормочу я, — что она лжет.
— Да, у нас есть проблемы, связанные отношением к генетически-модифицированным, но их не решишь, убив кучу людей, — заключает Мэтью. — Ладно, давай пойдем сейчас же к Дэвиду.
Что правильно, а что — нет? Понятия не имею. Я ничего не ведаю об этой стране, о том, что здесь происходит и требует перемен. Но смертоносная сыворотка в руках Ниты и ее друзей с Окраины ничем не лучше, чем та же химия из лабораторий Бюро. Я молча встаю и вылетаю в коридор вслед за Мэтью. Мы быстро направляемся в сторону главного входа в Резиденцию.
Когда мы приближаемся к КПП, я замечаю около скульптуры Юрайю. Он машет нам, его губы кривятся, словно он пытается улыбнуться. Солнечные лучи, преломляются через огромный резервуар с водой. Символ медленной, бессмысленной борьбы, которую ведет Бюро. Я нахожусь около КПП, когда стена рядом с Юрайей взрывается. Как будто распускается невиданный огненный цветок. Из центра «бутона» раскрываются лепестки из стекла и металла, пронзая Юрайю. Волна мощного грохота прокатывается через мое тело. Я ору его имя, но сама себя не слышу из-за звона в ушах.
Люди вокруг меня рухнули на пол, обхватив головы руками. Я не шевелюсь, уставившись на дыру в стене Резиденции. Сейчас через нее никто не пытается прорваться. Спустя пару секунд начинается хаос. Я бросаюсь к Юрайе. Чей-то локоть бьет меня в бок, и я оступаюсь, падая на что-то твердое, металлическое. На торец стола. С трудом поднимаюсь, вытирая рукавом кровь, убираю волосы с глаз. Потом вижу огненные буквы, горящие как знамение, над головами мечущихся людей: «ВЫХОД».
— Нажимай тревожную кнопку, — кричит охранник КПП.
Подныриваю под его вытянутой рукой и бегу дальше.
— Я нажимаю, — вопит в ответ другой. — Не работает.
Меня за плечо хватает Мэтью:
— Что ты делаешь? Куда тебя…
Я отпихиваю его и бегу быстрее, петляя между мечущимися сотрудниками Бюро. Мэтью спешит за мной и верещит:
— Не туда. Нам нельзя к месту взрыва. Те, кто его устроил, уже внутри. Нам нужно в Оружейную Лабораторию. Быстрее.
Ясно. Священное для них место. Думаю о том, как Юрайя лежит на полу, засыпанный осколками, металлическими обломками и каменной пылью. Мне по-прежнему хочется подбежать к нему и проверить, жив он или нет. Но ничего не смогу для него сделать. Гораздо важнее — удержать Ниту и ее приспешников от кражи сыворотки, которую они и хотят, видимо, провернуть, воспользовавшись паникой. Мэтью прав. Ничего хорошего из их затеи не выйдет.
Мэтью берет на себя инициативу, вклиниваясь в толпу, как в речной поток. Стараюсь держаться рядом, глядя на его затылок, чтобы не потерять, но встречные отвлекают меня. Мэтью пропадает. Наконец, я замечаю его темноволосую голову в нескольких ярдах впереди. Он как раз поворачивает направо, во второй коридор.
— Мэтью, — зову его я и рвусь напролом к нему.
Догоняю и цепляюсь за его рубаху. Он поворачивается ко мне:
— Ты в порядке? — спрашивает он, глядя на мою рассеченную бровь.
В горячке я совсем забыла о ней. Вытираю рану и киваю Мэтью.
— Да! — Бежим дальше.
Мы бок о бок несемся вперед, народу здесь меньше, чем в холле, но повсюду лежат охранники. Некоторые живы, а кое-кто, похоже, мертв. Замечаю пистолет, валяющийся неподалеку от питьевого фонтанчика, и подбираю его. Протягиваю Мэтью, но он отрицательно мотает головой:
— Я никогда не стрелял.
— Господи.
Кладу палец на спусковой крючок. Эта штука отличается от пушек, которые были у нас в городе: нет откидывающегося в сторону барабана и совсем другой баланс. Я не знаю, тугой крючок или нет. Что же, так даже лучше: оружие не вызывает у мне никаких воспоминаний и ассоциаций.
Мэтью хватает ртом воздух. Я тоже задыхаюсь и не могу прийти в себя. Следующий коридор пуст, там распростерто неподвижное тело солдата. Это женщина.
— Уже недалеко, — говорит Мэтью.
Я прижимаю палец к его губам, требуя, чтобы он умолк. Мы переходим на шаг, я крепко сжимаю в потных руках выскальзывающий пистолет. А сколько же в нем патронов? Когда мы проходим мимо трупа, я наклоняюсь к нему, намереваясь поискать оружие. Переворачиваю женщину и обнаруживаю еще один пистолет. Пока я вожусь с телом, Мэтью, не мигая, смотрит на меня.
— Спокойно, Мэтью, сейчас мы с тобой потихоньку пойдем вперед, а рефлексировать будем позже.
Подталкиваю его в спину, и мы продолжаем наш путь. Здесь полутьма, под потолком — путаница балок и труб.
Впереди раздаются отчетливые голоса. Когда мы подходим к повороту, я прижимаюсь к стене и тихонько заглядываю за угол.
Вижу двойные стеклянные двери, которые выглядят столь массивными и тяжелыми, будто они металлические. За ними — узкий проход, в котором теснятся три человека в черном. Они вооружены. Их лица закрыты темной тканью, блестят только глаза.
Около дверей застыл Дэвид. Он стоит на коленях. К его виску прижат ствол, а по подбородку стекает кровь. Среди захватчиков — девушка в маске. Однако ее выдают темные волосы, собранные в хвост. Это — Нита.
