Глава 21
Конфликт интересов
– Я – его телохранитель, – заявила Мэй ледяным тоном. – К тому же я до настоящего момента не знала, в какой опасности он на самом деле находится.
Джастин принял смущенный вид – и правильно сделал, хотя Мэй не очень-то понимала, из-за чего конкретно. Подопечный ее успел наворотить такого, что не сразу было понятно, что делать: то ли ужасаться тому, что он переспал с верховной жрицей, то ли хвататься за голову от того, что он, оказывается, верил в сверхъестественное! Но в данный момент она не могла себе позволить отвлечься на осмысление этой несуразицы. Ее держал на прицеле охранник Каллисты, а в дверь вбегали все новые громилы.
– Вообще-то я думала, что мы тут расследуем ритуальные убийства, – добавила Мэй.
Каллиста вздрогнула от неожиданности. И повернулась к Джастину:
– Что?
Он вздохнул и решил сделать хорошую мину при плохой игре:
– Убери своих ребят, и пусть Мэй присядет к нам за столик. Все равно она уже все знает.
Каллиста смерила Мэй долгим изучающим взглядом:
– Пусть пистолет уберет.
Мэй глазами показала на охранника:
– Пусть он первый уберет.
Каллиста коротко кивнула, парень опустил оружие. Несколько мгновений спустя Мэй сделала то же самое. Каллиста отослала недовольную стражу и пригласила Мэй к столу.
– Принести бокал?
Несмотря на гостеприимный жест, теплоты в ее словах не чувствовалось. Интересно, Джастин и вправду с ней спал? И ему понравилось? Нет, сейчас не время думать о таких вещах.
– Нет, спасибо.
Каллиста пожала плечами:
– Как угодно. Так что там насчет убийств?
Джастин выглядел так, словно хотел сползти под стол от стыда – и правильно бы сделал. Но к этому моменту он как раз успокоился и начал рассказ.
И рассказал Каллисте все – от начала и до конца. Даже про ту странную историю с тенью на записи, которая считалась абсолютно конфиденциальной. Мэй слушала, как Джастин выбалтывает государственные тайны фанатичке-любовнице, и чувствовала, что совершенно зря стала испытывать к подопечному некоторое подобие симпатии.
Когда он все рассказал, Каллиста погрузилась в долгое молчание. А потом проговорила:
– Итак. Ты приехал сюда, поскольку думал, что я могу что-то знать про культ лунной богини, чьи последователи носят серебряные кинжалы? – И она выразительно покосилась на Джастина. – Или даже думал, что служу такой богине?
– Нет, я так не думал, – сказал он.
Интересно, это его блестящие дедуктивные способности подсказали? Или он просто без ума от нее и готов закрывать глаза на любые доводы рассудка?
Каллиста улыбнулась, правда, глаза ее оставались очень серьезными.
– Благодарю за доверие. Нет, я ничего не знаю об этом деле. И у меня нет причины, чтобы убивать патрициев.
И она многозначительно посмотрела на Мэй.
– Я не знаю, кто бы мог это сделать. Но мне было бы очень интересно узнать об этом деле больше. Кровь дает силу. Видимо, ты напал на след очень сильного божества.
– Так что ты думаешь, это все-таки фанатики, а не генетик-мститель? – спросил он.
– А почему эти версии должны исключать друг друга? Я была бы не против иметь пару генетически совершенных последователей. Боги сами избирают своих адептов. Думаешь, они делают это наобум? Нет, вас обоих выбрали с определенной целью, – неохотно пояснила Каллиста.
Тут Мэй просто взорвалась:
– Ты что, и впрямь считаешь, что придумки, которые вы зовете богами, имеют отношение к делу? Что они вмешиваются в наши жизни? Да это же чушь и безумие!
Нет, ну вы подумайте! От Каллисты она могла такого ожидать, но Джастин! Мэй втайне надеялась, что потом все объяснится – и окажется частью хитроумного плана, чтобы разговорить жрицу.
– А вот я бы на твоем месте отнеслась к моим словам очень серьезно, – холодно проговорила Каллиста.
Ее снисходительный тон выводил Мэй из себя.
– И если ты хочешь покончить с этим «безумием», то нельзя терять времени. Узнай, кто пытается захватить власть над тобой, – и отсеки от себя его силу.
– Но как? – спросил Джастин, причем столь серьезно, будто речь шла о чем-то реально существующем.
– Боги сосредотачивают силу в местах и людях. Хочешь уничтожить бога – уничтожь веру в него. Ты этим и занимаешься – разгоняя их последователей. Богам нужны люди, которые в них верят. В целом все достаточно просто – отобрал лицензию, отправил божество в небытие…
Каллиста задумалась.
– Или можно прибегнуть к более жестоким мерам. Уничтожить храм, место поклонения… Арестовать кого-то из верховных жрецов. Как только паства начинает разбредаться, бог слабеет. Вот почему они сейчас дерутся за верующих – лишь так они пребывают в силе.
– Хватит нести чепуху! – рявкнула Мэй.
Она уже не могла слушать речи Каллисты. Если Джастин не способен выполнить задание, значит, дело берет на себя она, Мэй.
– Нам нужен убийца. Какие-то зацепки, чтобы его найти. Ты можешь нам помочь или нет?
Каллиста смерила ее свирепым взглядом:
– Повторяю – я не знаю, кто это! Мне плевать, что ты о нас там думаешь, но мы, люди богов, воздерживаемся от кровопролития! И стараемся его избегать! А кто любит убивать, старается не болтать попусту. Полагаю, вполне логично, что богу необходимы генетически совершенные последователи. Странно лишь то, что их потом уничтожают…
– Ты сама сказала: в крови – сила, – напомнил ей Джастин.
– Да, но избирать жертву по данному параметру не имеет смысла! Любая кровь сгодится!
Джастин затаил дыхание:
– Например, плебейская. Отчего бы не зарезать кучу плебеев…
Он посмотрел Мэй в глаза, и на мгновение она забыла, почему сердилась на него. Если Каллиста права и фанатики убивают во славу выдуманной сущности, значит, Джастин получил ключ к головоломке.
– А ты слышала о тайных религиозных сообществах, к которым следовало бы приглядеться? – выпалил Джастин. – Наверняка мне не обо всех известно…
«Ты намекаешь на нелицензированных», – поняла Мэй. Подпольные организации. Как группа Каллисты.
Кстати, Каллиста сохраняла полную невозмутимость.
– Джастин, подобных закрытых сообществ великое множество. А в последние годы их количество сильно увеличилось. Я тебе могу назвать с ходу две дюжины общин, где поклоняются луне и очень любят серебро и кровь. И что, в ближайшие полторы недели ты наведаешься в каждый из храмов?
– Без проблем. Мы просто передадим их список в СК, – жестко отчеканила Мэй. – И они вышлют туда служителей.
– И меня заодно заметут, правда? – усмехнулась Каллиста.
Джастин отрицательно помотал головой:
– Нет, конечно. Ты просто мне отправь важную информацию, а я проверю, что из нее можно выжать. Думаю, удастся все связать с материалами расследования. Если меня что-то заинтересует, ты сможешь смело сказать мне, где они прячутся.
– Только про некоторые сообщества.
– Отлично. Теперь нам пора.
Он встал и кинул быстрый взгляд на Мэй. Она немедленно вскочила.
– В целом мы с тобой сработались. Благодарю за помощь и… своевременное вмешательство.
Каллиста встала и взяла Джастина за руку:
– Прошу тебя, будь осторожен. Темные силы не теряют времени, и я бы не хотела потерять своего любимого служителя.
– Забавно. Гераки тоже меня так называет. Приятно, когда тебя ценят…
– Гераки? – удивилась Каллиста и приподняла бровь. – Давненько я о нем ничего не слышала. А он мог быть нам полезен. Он бы точно ответил на кое-какие вопросы.
Джастин скривился:
– Гераки представляет из себя загадку. Хотя именно он подсказал, что надо искать Надю. И мне жаль, что она угодила в переделку. Судьба, одним словом.
Каллиста чарующе улыбнулась – и Мэй мгновенно напряглась, почуяв угрозу.
– Судьба здесь ни при чем. Именно я посоветовала ей отправиться в джунгли в поисках откровения.
– Что?! Вы ведь подруги!
– Были. В смысле, остаемся подругами. Но у нас начались кое-какие разногласия… В итоге я рекомендовала ей отправиться в паломничество. В поисках истины. И мимоходом упомянула, что Амаранта пошлет видение лишь в том случае, если на ней не будет чипа. И не надо меня винить, – строго сказала она Джастину. – Я узнавала – она в порядке. Кроме того, с нынешними темпами экспансии эти территории скоро будут аннексированы РОСА. Между прочим, когда у конгрегации остался один лидер, все стали очень довольны. Никому не нужны трения и неприятности.
– Однако ее семейка – которая считает меня преступником, – решила устроить миленькое шоу с показательной казнью, – заметил Джастин.
– Я тебя спасла! – сурово сказала Каллиста. – А их поставила на место. Они, конечно, дикари и бунтари, но они боятся гнева Амаранты.
Джастина этот ответ, похоже, полностью удовлетворил, хотя звучал абсурдно. С другой стороны, все события этого дня были не очень нормальными. Впрочем, именно такое состояние – постоянные расколы и вражда между сектами – и мешало распространению религиозной заразы.
Мэй двинулась к выходу, но Каллиста ухватила ее за рукав. Куда подевались ее легкомысленность и игривость!
– Тебе нужно разобраться со своими проблемами! – прошипела она. – Сейчас ты опасна – для себя и для других. И для него.
Мэй выдернула руку:
– Выдумки никому навредить не могут. Только фанатикам, которые в них верят.
Один из слуг Каллисты отвез их в гостиницу. Они ехали долго, никто не решался прервать неловкое молчание. Когда они добрались до места, Джастин пожелал ей спокойной ночи и пошел к своему номеру. Мэй возмутилась. Схватила его – прямо в коридоре – и развернула к себе. Немного не рассчитав силу. Он пошатнулся и ухватился за ее плечо, чтобы удержать равновесие. Его прикосновение высвободило в ней бурю эмоций – кто он? Романтический наперсник? Бабник-сплетник? Тайный фанатик?
– Нет! Я не позволю тебе просто так уйти и завалиться спать! Ты должен рассказать мне о том, что произошло!
– Уже ночь, – он выглядел усталым – морально и физически. – И ты все равно не поверишь мне.
– Я верю в то, что ты снова окажешься в Панаме, если СК обнаружит, что ты покрываешь своих знакомых. И при этом веришь в какого-то бога или силу. Это называется конфликт интересов. Кстати, спать с теми, кому предоставляешь лицензию, тоже запрещено! Из-за конфликта интересов, да.
Он вздохнул:
– Ты что, ревнуешь? Ну, если тебе станет легче, мне больше понравилось с тобой во время секса. То, что было потом, – совсем другая история.
Мэй редко выходила из себя. Ее всю жизнь учили быть сдержанной, не давать волю эмоциям – вот почему стычка с Кави так шокировала ее. А сейчас Мэй чуть снова не взбесилась – и едва не ударила Джастина. Она просто сделала глубокий вдох и раздельно произнесла:
– Нам. Нужно. Поговорить. Сейчас.
Он посмотрел на нее так, что Мэй решила – не согласится. Потом лицо Джастина преобразилось, стало жестким – и одновременно нетерпеливым. Мэй смотрела в лицо совершенно отчаявшемуся человеку. Он тоже едва себя сдерживал.
– Знаешь, почему я вернулся? Почему они вызвали меня обратно из самой Панамы? Хочешь узнать, почему меня выгнали?
Она несколько удивилась. Вообще-то она хотела поговорить о другом, но эти вопросы ее тоже занимали. Но он смотрел так сурово, что Мэй не решилась возражать:
– Хочу.
Они пошли к нему в номер. Джастин тут же налил себе рюмку текилы из подозрительно выглядевшей бутылки. Быстро опрокинул ее, а потом подумал и стал отхлебывать просто из горла. Уселся по-турецки на кровать и похлопал перед собой:
– Садись.
Мэй поколебалась с мгновение, однако это совсем не выглядело приглашением заняться любовью. И она уселась перед ним.
– Помнишь тот разговор с Корнелией про фанатиков, которые едва меня не сожгли? Так вот, это не шутка. Это было мое последнее задание. После него меня отправили в изгнание. Тот культ разросся до невероятных размеров. И тот, кто им выдал лицензию, явно проглядел их потенциал.
Мэй хотела уточнить, что тот служитель наверняка переспал с одной из жриц, но промолчала.
– Мне пришлось военных задействовать, чтобы их лагерь разогнать.
И он покачал головой, вспоминая.
– Наверное, это была самая дикая группировка из всех. Я больше подобных не встречал.
И он снова отпил из бутылки.
– Так или иначе, мы их взяли почти всех. Все происходило в глуши, в настоящем медвежьем углу, и мне пришлось остановиться в сельском трактире. Не слишком пафосно, но приемлемо. Охранявший меня парень пошел выпить, а я, выполнив задание, со спокойной душой отправился спать.
– Куда это он пошел пить в медвежьем глухом углу? – тихо поинтересовалась она.
Хотя идея, что телохранитель может вот так взять и уйти, бросив подопечного, была сама по себе недопустимой.
– В соседний городок в десяти милях оттуда. Там был легальный бордель, он взял машину и поехал туда.
А поскольку текила, похоже, возымела свое действие, ни с того ни с сего добавил:
– Я никогда не спал с проститутками, чтоб ты знала. Что бы ты обо мне ни думала – никогда.
– Я запомню, спасибо.
– Так или иначе, но я пошел спать. Мне приснился сон, в котором случались всякие ужасные вещи.
– То есть во сне тебя не только сжечь пытались?
– Там было… другое.
Его взгляд обратился вовнутрь, а на лице выступило беспокойное выражение. Джастину было страшно и больно вспоминать о том сне.
– Мне снился сон, но все ощущения – они были как наяву! В смысле, так часто во сне случается, ты должна мне поверить. Там было все совсем как наяву. Я шел по ночному лесу, на небе светила яркая полная луна. Я сел на землю, а напротив сели трое. И я держал в руке золотое яблоко.
Джастин посмотрел на нее, словно ожидая реакции.
– Тебе это о чем-то говорит?
– Нет. А должно?
– Из-за золотого яблока началась Троянская война.
Джастин посмотрел на Мэй и понял, что это тоже ей ни о чем не говорит.
– Короче. Согласно мифам греческая богиня раздора дала золотое яблоко парню по имени Парис. Тот должен был присудить его самой красивой из богинь, и все три богини попытались его подкупить – чтобы яблоко получить. Там много чего дальше было, но не важно… Важно то, что из-за выбора Париса и началась война.
– Понятно.
– В общем, у меня в руке было золотое яблоко, и трое передо мной хотели его получить.
– Они хотели, чтобы ты выбрал самого красивого?
– Нет.
Джастин нахмурился, пытаясь подобрать нужные слова.
– Трудно объяснить. Яблоко было нужно не для красоты. Все дело было в другом. Нужно было выбрать… в общем, короче, силу нужно было выбрать. Силу – и господина. Чтобы стать его вассалом.
– Чьим вассалом? – спросила она.
– Кого-то из этих трех. Отдал яблоко – и заключил сделку. Так я понял.
Чем больше он говорил, тем понятнее становилось, что этот сон не давал Джастину покоя долгие годы.
– Они сказали мне, что я могу распоряжаться яблоком и что если я кому-то его отдам, они дадут мне кое-что взамен. Все прямо как в легенде – меня пытались подкупить.
– Один выглядел как мужчина в облаке тьмы и дыма. Я не видел его лица, но он говорил низким голосом, от которого сотрясалась земля. Он сказал, что, если я последую за ним, он даст мне силу и власть. Сказал, что я разбогатею и люди будут соперничать за право служить мне и будут бояться меня. Серьезное такое заявление. Причем он загадочно намекнул, что знает, кто мои враги, и поможет мне победить недоброжелателей. А женщина, которая там была, – она не пугала. Но я чувствовал, что она очень опасна. И еще меня к ней тянуло. Кожа у нее была белая-белая, глаза серые, волосы – сверкающие. Не седые, а как чистое серебро и очень блестящее. И безумно красивая – глазам было больно на нее смотреть…
Его голос прервался – на мгновение.
– Она сказала, что ей нравятся умные мужчины, и что если я отдам ей яблоко, то она даст мне мудрость и откроет мне все тайны мира. А я ответил, что у меня уже и так есть мудрость.
– Еще бы, – вздохнула Мэй.
Даже в вещем сне, который должен был изменить его жизнь, Джастин оставался все таким же самоуверенным наглецом.
– Но она сказала, что я ошибаюсь и что у меня есть знания и ум – но не мудрость.
– Прямо как Владычица Книги против Владычицы Ключей…
Эта реплика, похоже, удивила Джастина – и он медленно кивнул.
– Похоже, что да. А третий – он был старый, и я видел лишь половину его лица из-за тени. И он сказал, что мудрость невозможно дать, ее нужно заслужить. И сказал, что будет учить меня и что его мысль и память будут вести меня. И еще сказал, что покажет, как перехитрить врагов, и что у меня будет в жизни такая любовь, что остальные будут только смотреть и вздыхать. Тут женщина с серебряными волосами очень разозлилась и сказала: «Значит, любовь можно дать, а мудрость – нет?» Он пояснил, что никогда не говорил, что даст мне любовь. Что она у меня будет – если я ее заслужу. И она назвала его хитрым негодяем.
– Вот кому ты яблоко должен был отдать. Вы с ним явно родственные души.
– Было мало времени на размышления, – отозвался Джастин – причем он улыбался по-настоящему, впервые после возвращения из той передряги. – Потому что дымный парень фыркнул и сказал, что он еще и не такое может и что он мне столько женщин выдаст, что я просто буду не знать, что с ними со всеми делать.
– Надеюсь, ты поставил его в известность о том, что он жестоко ошибается? – поинтересовалась Мэй.
– Смотрю, тебе нравится меня подкалывать. Вот уж не думал, что стану исповедоваться, а меня начнут в ответ нагло провоцировать.
– Извини, пожалуйста.
Да уж, следовало придержать язык – все-таки он рассказывал очень важные вещи.
– Старик заявил, что мне нужна лишь одна женщина, и та, которую он мне пошлет, будет моим отражением в свете и тени, и что я узнаю ее по короне из звезд… – Джастин умолк на мгновение и откашлялся. – Она будет подобна статуе из огня и льда, сожжет меня на ложе любви и будет жить и умирать ради меня, когда сойдет с этого ложа и отправится в путь.
Мэй хотела обвинить его в приукрашивании, но потом подумала, что у него прекрасная память, так что наверняка это дословный пересказ.
Джастин сделал глубокий вдох.
– И я отдал ему яблоко.
– Потому что в глубине сердца ты романтик?
– Нет. Он ведь сказал, что может спасти мне жизнь. Хотя я находился в том сне, я вдруг понял, что комната, в которой я сплю, горит. А он взял яблоко и изрек: «Следуй за воронами». А я проснулся посреди пламени.
Значит, вот он, финал истории с поджогом.
– И ты спасся.
Джастин посмотрел ей прямо в глаза:
– Ты когда-нибудь оказывалась в горящей комнате? Когда вокруг все полыхает? Жар – нестерпимый. Там было жарче, чем в постели с женщиной, которая должна была меня опалить своей страстью. Мне жгло кожу, я задыхался в дыму. Кругом – только пламя. И крыша начала проваливаться. И тут я их увидел. Воронов.
– Воронов?
– Ага. Двух таких здоровенных черных воронов. Они зависли в воздухе. Потом полетели в угол комнаты. Я – за ними, у меня выбора не было. Там я увидел, что часть стены обвалилась. Мэй, ты должна мне поверить. Я бы этот провал с кровати не увидел. И если бы не те птицы, я бы его не нашел.
В широко раскрытых глазах Джастина стояло отчаяние.
– Я тебе верю, – сказала Мэй, хотя верилось не очень-то.
Но Джастин вполне удовлетворился ответом, хотя воспоминания о той ночи явно причиняли ему беспокойство и почти физическую боль.
– Я оттуда выбрался – хотя на мне рубашка загорелась. Пришлось по земле кататься, чтобы сбить огонь. Пару ожогов получил. Я потом к специалисту обратился – он все следы свел. Кроме одного. Вот этого.
Джастин расстегнул рубашку и показал ей бок. Мэй подвинулась ближе, чтобы рассмотреть место, на которое он указывал пальцем, – прямо под ребрами. Там остался шрам, почти невидимый, просто утолщение на коже такого же цвета. Шрам небольшой, всего несколько сантиметров в длину. Она без задней мысли протянула руку и потрогала – странная форма. Линии не совсем прямые, но вот есть одна, вертикальная, и сверху две скошенные. Похоже на кривоватую F. Джастин напрягся, почувствовав ее прикосновение, и она машинально раскрыла ладонь и приложила ее к коже. Та оказалась теплой и гладкой, и на Мэй нахлынули воспоминания. Она тут же отдернула руку.
– Извини.
– Ничего страшного.
Он застегнул рубашку.
Им обоим стало неловко. Мэй попыталась вспомнить, на чем они остановились.
– Значит, ты спасся?
– Не совсем.
И он вернулся к рассказу.
– Оказалось, что снаружи тоже все очень плохо. Вокруг темнел лес, ничего не видно. Безлунная ночь плюс еще дым кругом. Перед трактиром горели огни – там собрались все местные фанатики. Оказалось, их гораздо больше, чем мы предполагали, когда проводили аресты. Я побежал в лес, но меня заметили, заорали и погнались. Я слышал, что они нагоняют. И тогда я снова двинулся за воронами.
– Теми самыми, что показали тебе дырку в стене.
– Да. Это тоже было странно. И не только потому, что я следовал за двумя непонятно откуда взявшимися птицами. Было темно, а вороны черные, но я почему-то понимал, куда иду. Они повели меня по какой-то извилистой тропе сквозь чащу, и я пролезал между стволов там, где даже и заподозрить не мог какой-то проход. Погоня отстала, потом я долго шел и вышел к дороге. Там как раз ехали пожарные и полицейские. Тут вороны исчезли.
Мэй не знала, как там вороны, но вот финал ей очень понравился.
– Слушай, повезло тебе.
Он кивнул.
– Не то слово. Они отвезли меня в город и переловили остальных фанатиков. Телохранителя Бруно выгнали. Я поехал обратно и написал отчет. Про все, что со мной произошло. Я ничего не сказал про сон. Но про воронов – написал.
Мэй ошеломленно молчала. Мало того, что служитель уверовал в сверхъестественное. Так он еще и в служебном отчете о нем написал!
– Я описал, как они провели меня через места, которые я бы сам отыскать не смог. И как исчезли, словно растворились. Я не пытался ничего объяснить, но настрочил: «Возможно, в мире есть сверхъестественные силы, с которыми мы вынуждены считаться». Кстати, Корнелия написала эти самые слова в записке.
Мэй сразу поняла, о чем речь:
– Ты говоришь про то письмо, которое я отдала тебе в Панаме.
– Да. Это послужило чем-то вроде условного знака – дескать, предложение вернуться – вовсе не шутка. Хотя когда Корнелия получила мой отчет, она по-настоящему взбесилась. Ты даже представить себе не можешь, что началось! Меня смешали с грязью. Еще бы, служитель – и признает существование сверхъестественного! В официальном отчете! А у меня должность такая – доказывать людям, что они верят во всяческую ерунду и ничего странного в мире в принципе не может быть… и точка. Они сразу потребовали, чтобы я переписал отчет. Начали строить дикие теории насчет того, что мне что-то привиделось в темноте. Или что вороны – обычная игра моего подсознания, которое показывало мне уже знакомые вещи. В общем, если бы я это вычеркнул, все сложилось бы иначе, Мэй. Подумаешь, одна строчка. Вымарай я ее – и от меня быстро бы отстали. Но я не смог, Мэй. Что-то у меня тогда в душе всколыхнулось, сам не пойму что…
– И ты не мог объяснить, что ты видел, – подытожила Мэй.
– Верно. А вороны – они не улетели.
Мэй замерла в ожидании, но он молчал.
– Подожди. Ты же сказал, что они исчезли.
– Они утратили зримую форму. Но они остались – здесь.
И Джастин постучал согнутым пальцем по виску.
– Они живут у меня в голове. Я их не вижу, но они именно там. И они меня никогда не покидают. Они со мной общаются, Мэй. И они хотят, чтобы я поклялся в верности их богу, но я сумел пока… извернуться.
– Джастин…
Мэй ошалела. Что она могла ему сказать в ответ? Только посоветовать немедленно заканчивать с наркотиками и алкоголем. Она перестала сердиться на Джастина. Теперь он вызывал жалость и сочувствие.
– А ты же мог ошибиться. Кроме того, ты пережил такую трагедию. Ты решил, что видел их, а на самом деле… не знаю. Наверное, ты убедил себя, что они реальны, и у тебя начались… словечко отвратительное, но надо его произнести, – галлюцинации.
Джастин рухнул на кровать и захохотал – отнюдь не весело.
– Поверь мне, Мэй, столько раз я повторял себе именно это! И до сих пор твержу себе одно и то же! Хотя про воронов-невидимок я в отчете не написал. Я псих, но не до такой степени. А из-за той строчки меня мгновенно вышвырнули из страны. В тюрьму сажать они меня не стали. Боюсь даже вообразить, что было бы, расскажи я им о своем… опыте? И они бы тотчас избавились от меня. Но я помалкивал, и они проявили милосердие. Меня изолировали от честных добрых джемманов. Через три дня после того, как я отправил отчет, за мной пришли солдаты, отвезли в аэропорт и сказали, чтобы я выбрал страну назначения. Вроде: убирайся, парень, куда хочешь. Именно так и было, Мэй.
Джастин серьезно посмотрел на нее – на его лице читалось отчаяние, и Мэй сообразила – он верит во все это. А она – нет, увы. Она просто не могла себя уговорить. Ведь в мире не бывает необъяснимых вещей.
– Джастин, прости, я… – начала она.
– Ты думаешь, что я спятил. Я тоже так считал.
– Нет. Я не сомневаюсь, что ты очень преданный своему делу человек. Проницательный. У тебя блестящий ум! Но ты слишком много пережил, и…
– Вороны – реальны, – с непоколебимой уверенностью произнес он. – Я не понимаю, как и почему, но они реальны. Я долгое время пытался отрицать факт их существования, но они меня сопровождают целых четыре года. Они осведомлены о вещах, которые мне неизвестны.
Бедняга. Если у тебя в голове звучат посторонние голоса, это не значит, что они существуют в действительности. И вообще, похоже, у Джастина возникли проблемы с психикой. Мэй не хотела кидать объвинения Джастину в лицо. Ей следовало сменить тему разговора, и внезапно она в ужасе поняла кое-что важное.
– В СК знают о том, что ты веришь в сверхъестественное.
– Не все.
– Но Корнелия пригласила тебя сюда именно из-за отчета.
– Нет, пригласил меня Фрэнсис, – заявил Джастин. – Они не могут объяснить то, что происходит на видео, и он читал отчет. И он тоже верит – я чувствую это, а интуиция меня никогда не подводила. Короче, он предположил, что единственный, кто сможет расследовать преступление, ставящее под удар принципы РОСА, – это служитель-бедолага, как я. Ка ни крути, а именно я подал официальный отчет, противоречащий базовым принципам Республики. Чуть не забыл, Мэй, я видел еще кое-что.
– Что, например?
– Вещи, которые я не могу объяснить. Силу в действии. Я чувствую людей, подобных Каллисте.
Мэй подумала, что Каллиста не тянет на доказательство существования сверхъестественного.
– А что в ней особенного?
Он недоуменно уставился на Мэй:
– Не знаешь? Впрочем, мне тоже нелегко. Иногда получается за одну секунду, иногда нет. Некоторые умеют… как бы сказать… прятаться. Но есть люди, которые иногда проявляют силу как сияние. И время от времени, если присмотреться, я ее замечаю.
У Мэй по спине побежал холодок:
– Объясни поподробней?
– Не могу. Я впервые увидел, как человек проявляет силу, как раз через Каллисту. Я был в шоке. И поэтому не сдал ее.
– А переспал ты с ней тоже поэтому? – лукаво спросила Мэй.
– Я переспал с ней, потому что она была чересчур сексуальна и сама хотела этого. Мы имеем дело со сверхъественным, но мне не чуждо ничто человеческое. Я никогда не рассказывал Корнелии о Каллисте, но на некоторые вещи намекнул – не в отчете, правда. Корнелия сказала, чтобы я не придавал этому значения. И, как мне казалось, решила, что это какая-то ерунда. Потом я упомянул о подобном в официальном отчете.
Мэй задумалась – похоже, у этой фразы был подтекст.
– Ты что же, хочешь сказать, что руководство СК считает, что в мире действуют, помимо людей, какие-то высшие силы?
– Я не знаю, верит ли она в них, но знает о них из отчетов. И даже если ей это не нравится – и даже если я ей не нравлюсь, – они хватаются за соломинку.
Мэй, ошарашенная, улеглась на подушку и уставилась в потолок. Такой блестящий ум – и оказался во власти болезни. Какая жалость! После того что Джастин пережил – как не испугаться? И тут возникла проблема. Что делаеть со всей этой информацией? Ведь она сейчас узнала очень многое. Что в Масатлане действует нелицензированная вооруженная религиозная группа. И возглавляет ее жрица, которая знает о существовании других таких же групп. И что она сопровождает служителя, который верит в сверхъестественных существ, разговаривающих с ним в его голове, и допускает возможность вмешательства богов в жизни смертных. Если он говорит правду, в СК уже осведомлены о его убеждениях, но представляют ли они, насколько далеко зашло дело? Как они отреагируют на такую информацию? Возможно, их заинтересует только то, что Джастин не сообщил о реально опасных группировках.
– Что ты собираешься делать? – тихо спросил Джастин – он прекрасно понял, о чем она сейчас думает.
– Не знаю.
– Гораций говорит мне, что сейчас все зависит от тебя.
– Кто?
– Один из воронов.
– Как его зовут? – переспросила она. – Гораций?
– Это не я его так назвал. Второго зовут Магнус. Но он прав. Ты можешь вознести меня, а можешь уничтожить, Мэй.
Она размышляла над этим несколько мгновений.
– Я хочу, чтобы ты завершил расследование и нашел убийцу. И сейчас, несмотря на то что ты немного сбит с толку… в общем, все равно – только ты можешь это сделать.
Он повернулся к ней и улыбнулся:
– Ты веришь в меня. Спасибо.
– Я верю в твои дедуктивные и аналитические способности. В силу твоей наблюдательности. Насчет всего остального… не знаю.
Тут она припомнила кое-что из сказанного Каллистой:
– Что она имела в виду, когда спрашивала, кто тебя избрал? Воронов?
– Нет. – Улыбка исчезла с его лица. – Вороны говорят, что они лишь посланники бога, которому я вручил яблоко. По идее, я должен служить ему.
Мэй поняла, что он имеет в виду:
– А ты – не служишь?
– Я хочу сказать, что нашел пару лазеек в договоре и пока сумел избежать его, скажем так, официального подписания. Но бог, конечно, хочет меня заполучить.
– Ты реально веришь в то, что он существует?
– Я верю в то, что кто-то вмешивается в мою жизнь.
Тут он примолк. А потом решился сказать:
– И в твою тоже.
Мэй резко села.
– Нет. Давай не будем говорить об этом.
Он тоже сел.
– Мэй, ты, конечно, можешь сомневаться в моих словах, но сегодня случилось то, что случилось. Нельзя просто отвернуться и сделать вид, что этого не было. Ты что, ничего не почувствовала во время боя? Я это не просто чувствовал, а видел! На тебя что-то снизошло. Что-то, что подхлестывало во время схватки. Ты – избранная.
– Избранная?
– Так называют людей, которых боги после долгих поисков избирают для служения себе. За тобой охотится кто-то из богов, Каллиста права. И этот кто-то в тысячу раз опаснее моих воронов.
– Никто за мной не охотится! И не избирает! И вообще, что за бред! – воскликнула Мэй.
Нет, он не дождется от нее признания. Правда в том, что бой ее испугал насмерть. Темная сила вошла в нее и направляла руку, и было это одновременно страшно и радостно, и эта сила сделала ее непобедимой.
– Это все действие импланта. В бою такое случается. Выброс гормонов и прочее…
– Имплант тут ни при чем. Я прекрасно понимаю, что от наркотика в руке Золотой Стрелы тебя не имплант защитил, а твой покровитель. Покровитель, о котором ты не желаешь ничего знать. Лео сказал, что это невозможно – не почувствовать ничего в такой ситуации. Это неестественно.
– Лео с этим видео никак не может разобраться! – отрезала она. – Тоже мне гений!
Джастин ответил на удивление спокойно:
– Мэй, я же знаю, что ты это чувствуешь. Я видел, как ты после боя боялась и чего ты испугалась. То, что за тобой ходит, хочет тебя заполучить в слуги. Когда мы были в храме Владычицы книги, вороны заметили, как другой бог заявил на тебя права и вошел в тебя. Они сказали, что многие божества захотят тебя…
– Так. Хватит.
Мэй скатилась с кровати и встала на ноги. Она-то надеялась, что он забыл о том инциденте. Может, Джастин и сошел с ума, но память у него работала прекрасно.
– Джастин, я про тебя ничего не скажу начальству. И даже не буду возражать: хочешь ты считать, что все реально, – пожалуйста. Но меня во всю эту чепуху впутывать не надо. Ты не убедишь меня в том, что в мире существует магия или что-то подобное. Со мной что-то не так, наверное. Но это чистая биология. И я решу эту проблему с помощью психиатра. Боги тут ни при чем. Я не верю в них, не могу верить. Я слишком многое повидала на войне, и я не верю, что хоть какое-то божество позволяет людям делать такое друг с другом. Пожалуйста, не надо об этом больше говорить.
Он долго смотрел на нее, но взгляд его темных глаз оставался непроницаемым. Наконец Джастин медленно опустился обратно на подушки:
– Хорошо.
– Спасибо. И спасибо за то, что поговорил со мной.
Она посмотрела на часы и усмехнулась – она совсем забыла, что обычным людям когда-то нужно спать.
– Отдыхай. Завтра в самолете и отоспишься.
Он кивнул – выглядел Джастин так, словно уснет, едва она выйдет из комнаты. Глаза у него закрывались, и тут он вздрогнул и едва не подпрыгнул:
– Чуть не забыл! Не могла бы ты мне кое с чем помочь?
– А что нужно сделать? – осторожно спросила она.
– Как ты думаешь, когда мы вернемся домой, ты сможешь прийти к нам в дом в форме?
Вопрос – и резкая смена темы разговора настолько удивили Мэй, что она даже не стала скрывать своего изумления:
– Зачем?
– У Тессы сегодня свидание, в смысле завтра. В общем, не важно. Парень ее придет к нам домой, и я вот подумал: а ты могла бы посидеть рядом со мной? В черной военной форме. Он бы оцепенел от страху, и я бы больше ни за что не переживал.
Мэй стало одновременно горько и неприятно:
– Нет. Ни за что.
– Почему?! Мы побывали в стольких передрягах, столько пережили вместе! Почему ты отказываешь мне в такой малости?!
– Потому что это позор и стрельба из пушки по воробьям, – заявила она как можно более презрительным тоном. На самом-то деле ей было обидно от того, что ей запретили носить форму. – Я не собираюсь использовать форму лучшего военного подразделения РОСА в глупых играх со школьниками. Как такое вообще могло прийти тебе в голову?
Он вздохнул:
– Тебе не страшно за Тессу? Все-таки на кону ее добродетель!
– Она разумная девочка. Все будет хорошо.
– А я не за нее волнуюсь! Мэй! Ну хватит уже! Мы с тобой в одной команде, между прочим! Ну, хоть чем-то помоги мне, а?
Мэй задумалась и, наконец, кивнула, сокрушенно вздыхая:
– Ладно. Я тебе помогу. Есть у меня одна идея…
