Глава 12
Чудеса
– … Добро пожаловать в Церковь Аполлона и Артемиды, – произнес Джастин, когда они добрались до места назначения.
Церковь оказалась небольшим зданием – беленьким и с колоннами – на манер греческого храма. Над дверью шла греческая надпись – золотом по белому.
– Ты про них раньше слышала?
– Нет, – ответила Мэй.
Впрочем, Джастин на это и не рассчитывал. Историю религий и мифологию в школе не преподавали.
– Аполлон – греческий бог света, пророчества и музыки… Артемида – его близнец, богиня охоты, луны, девственниц…
Джастин остановился и еще раз прочитал надпись по-гречески:
– А ее ведь не упоминают… «Добро пожаловать в церковь Аполлона» – и все.
И он вытащил эго и вызвал на экран файл.
– Похоже, они перестали ей поклоняться. И сюда уже восемь месяцев никто не заглядывал. Вполне возможно, зря мы сюда приехали – хотя именно Артемида связана с луной. А тут жрица была… с потрясающей фигурой.
– И что, ты думаешь, она и есть убийца? Потому что поклонялась луне?
– Нет, – быстро отрезал Джастин. – Убийства не в ее стиле.
Мэй нахмурилась:
– Тогда почему мы здесь?
– Потому что у нее есть всякие полезные связи, важные и для нашего расследования. Давай спросим, может, экс-коллега в курсе, где ее искать?
Внезапно Джастин увидел в эго что-то еще, и уголки губ его поползли вверх.
Глядя на его глумливую усмешку, Мэй хмуро спросила:
– Что еще?
– До сведения служителей доводят, что местный клир хвастает чудесами, которые здесь якобы происходят. Это очень смешно. И всегда весело.
И он спрятал эго в карман пиджака. Кстати, чехол для гаджета идеально подходил к пиджаку по цвету.
– Поэтому нам нужны чудо-эксперты вроде Лео. Сектанты – скрытные и частенько жульничают напропалую. А Лео – профессионал, он сразу понимает, что к чему. К счастью, у меня тоже есть опыт по разоблачению афер с чудесами.
Мэй закатила глаза:
– Какая скромность…
Джастин довольно осклабился, и они направились к дверям:
– Итак, сейчас мы встретимся с моим старым знакомым. Предупреждаю – он психический. Называет себя Золотой Стрелой, представляешь…
Хотя Джастин назначал встречу на определенный час, никто не вышел им навстречу – странно. А когда они переступили порог храма, то обнаружили, что внутри идет служба.
– Настораживает меня такой расклад, – пробормотал Джастин.
Он некогда преподавал в университете и порой принимался читать лекции, сам того не замечая:
– Что-то они совсем обнаглели – устроили богослужебную церемонию во время визита инспектора. А самое неприятное – смотри, сколько народу. А ведь сегодня будний день.
И он опять заглянул в эго.
– Примерно четверть от общего числа прихожан сейчас на службе присутствует. А вот и наш молодой человек.
Мэй сразу заметила Золотую Стрелу: юноша стоял у дальней стены перед толпой верующих, выделяясь среди остальных белой тогой – немного эксцентричной для римской и совершенно не похожей на древнегреческую хламиду. В темных волосах блестел золотой лавровый венок, а руки он держал воздетыми вверх. Перед ним на треноге дымился блестящий горшок. По обеим сторонам от служителя застыли на коленях две женщины – разумеется, в белых одеждах. Стены храма покрывала роспись, изображающая светловолосого мужчину в разных позах – вот он натягивает лук, вот правит небесной колесницей… Мэй окинула фрески беглым взглядом и сосредоточилась на Золотой Стреле.
– Не похож он на Аполлона, – прошептала она.
– Лицом чуточку похож, – возразил Джастин. – Но самое главное – он уверяет, что бог говорит через него! Потрясающе…
И Джастин ткнул пальцем в роспись:
– Видишь Артемиду? А ей маловато места оставили. Наверняка ей больше здесь вообще не поклоняются..
Рядом с Аполлоном была изображена темноволосая женщина с серебряным луком. В коротком платье и с полумесяцем над головой. Мэй долго смотрела на нее – и по спине у нее вдруг побежал холодок. Она с трудом отвела взгляд от Артемиды – и обнаружила, что Джастин пристально на нее смотрит.
– Готова?
– Естественно!
Она злилась, правда, непонятно почему.
Он потоптался в нерешительности пару секунд, а затем коротко кивнул и направился прямиком к дальней стене. Золотая Стрела стоял перед паствой и пел на греческом, запрокинув лицо и воздев руки.
– Что он говорит? – поинтересовалась Мэй, догоняя Джастина.
Джастин покачал головой:
– Чушь всякую, кроме того, одно и то же всю дорогу. Что-то насчет света и славы.
Золотая Стрела неожиданно прервал песнопение – ибо узрел их с Мэй. Собравшиеся тотчас развернули головы и уставились на них.
– Друзья, у нас сегодня особый гость – доктор Марч из департамента служителей. Очень рад видеть вас – а ведь столько лет прошло! Милости прошу! Присаживайтесь, добро пожаловать в наш храм.
У него был хорошо поставленный голос – глубокий, привлекательный. Таким только толпу завораживать.
– Спасибо, – с сердечной теплотой произнес Джастин.
Мэй с удовлетворением отметила про себя: как держится, молодец. Ни за что не заподозришь внутреннего напряжения в приветливом парне. Джастин уселся на заднюю скамью и поманил Мэй к себе – дескать, располагайся.
– Продолжайте, пожалуйста! – громко сказал он.
Теперь даже она заметила, насколько неестественно выглядела жеманная улыбка жреца. Золотая Стрела отвесил им театральный поклон и продолжил службу. С греческого он резко перешел на английский, и запел о том, как он, Золотая Стрела, просит Аполлона о схождении благодати. Он принялся повторять эту фразу, а паства мерно притопывала в такт. Жрец пел все громче и быстрее, гул нарастал, Мэй стискивала зубы. И вдруг, словно по невидимому сигналу, шум прекратился. Паства замерла в гробовом молчании – Золотая Стрела впал в транс, напоминающий одновременно экстаз и оргазм. Возможно, эти два состояния не столь далеки друг от друга…
Жреца сотрясла дрожь, он рухнул на колени, закидывая голову и беззвучно крича. Еще миг – и он застонал от удовольствия. Потом его настигла очередная волна наслаждения, он растянулся на полу и принялся извиваться с выражением дикой необузданной радости. А спустя мгновение он затих, судорожно хватая воздух ртом. Мэй захотелось предложить бедняжке сигаретку. Наконец, две замотанные в белое женщины подхватили Золотую Стрелу под руки и помогли встать на ноги.
– Кого бог изберет сегодня, чтобы разделить с собой экстаз?
Люди попадали на колени и устремили на жреца умоляющие взгляды. Золотая Стрела ходил между прихожанами, вглядываясь в лица. Он замер перед женщиной средних лет и тихо сказал:
– Раздели божественное единение, ты достойна.
Женщина просияла, она послушно последовала за жрецом и встала рядом с ним – лицом к прихожанам. А через секунду – упала на колени, склонив голову.
– Начинается… – пробормотал Джастин.
Золотая Стрела взял лицо женщины в ладони и произнес короткую молитву – Мэй не расслышала, какую. Избранная прихожанка впала в такой же транс, как и жрец до того! Она закатила глаза с экстатической улыбкой и повалилась на пол, корчась и извиваясь. Все смотрели на нее с благоговейным ужасом, а когда припадок прошел, прислужницы отвели даму к скамье. Затем то же самое повторилось с юношей, по виду еще старшеклассником.
Мэй не знала что и думать.
– Они ведь притворяются, правда? – прошептала она.
– Отчасти.
Что он имеет в виду?
– Вопрос – кто притворяется. Он или они.
– Пусть выйдет еще один! – нараспев произнес жрец. – Бог желает излить благодать на новую душу! Доктор Марч, не хотите испытать на себе свет Аполлона?
Все как по команде развернулись к ним. Джастин молчал, но Мэй прекрасно понимала, о чем он думает. Золотая Стрела не случайно приурочил богослужение к визиту Джастина – и сейчас открыто приглашал его испробовать на себе местное «чудо». А еще ее настораживал странный огонек в глазах жреца. «Он ждет чего-то. Он знает – что-то должно случиться». Джастин говорил, что чудеса разоблачались как шарлатанство. А эти ребята, похоже, решили пойти ва-банк: показать, как их божество воздействует на человека, посланного доказать, что божества не существует. Если у них получится – вот это будет номер… если получится, конечно. И она смотрела на Джастина и понимала, что тот прекрасно осознает происходящее. Вдруг Джастин улыбнулся, повернулся к ней, накрыл ее руку своей и наклонился так близко, что она почувствовала его дыхание на своей щеке.
– Ты мне доверяешь?
И прежде чем она успела ответить на такой странный вопрос, добавил:
– По крайней мере, в том, что касается профессиональных штук и моего служения на благо родины?
Мэй посмотрела ему в глаза – Джастин ответил таким же пристальным взглядом. Доверяла ли она ему? В том, что касалось женщин, – нет, конечно. Потом она вспомнила все, чему стала свидетелем в последние недели – как он за всеми наблюдал, как вскидывался при малейшем признаке опасности… Что касается служения на благо родины – да, тут она доверяла ему абсолютно. Она коротко кивнула, и Джастин с торжествующим видом развернулся к жрецу:
– Большое спасибо за предложение, – ответил он. – Но я думаю, лучше в следующий раз. А сейчас моя прекрасная спутница вполне согласна испытать единение с вашим богом.
Мэй тревожно дернулась, однако Джастин не отрываясь смотрел на Золотую Стрелу. Тот сначала разочарованно скривился, а потом усмехнулся и пожал плечами. Спутница служителя – тоже неплохо. И он жестом пригласил ее следовать за ним.
«Верь мне», – прочитала она в глазах Джастина. Кивнув более себе, чем ему, она поднялась со скамьи и прошла вперед. Нейромедиаторы пришли в действие, опознав ситуацию как угрожающую, и та самая темная сила надвинулась, придавливая к земле, мешая идти. Но сейчас Мэй ее не боялась. Она ощущала эту тьму как доспехи.
Золотая Стрела ликовал – и улыбался во весь рот, пока она опускалась на колени.
– Почувствуй свет нашего бога, – сказал он и возложил ладони ей на щеки.
Мэй напряглась – а что, если Джастин все-таки ее подставил, и сейчас она повалится на пол в корчах, к жуткой радости толпы этих придурков…
Прошла секунда. Ничего не произошло. Вообще ничего – Мэй, правда, почувствовала, как окутывающая ее тьма встрепенулась. Улыбка жреца стала натянутой, потом и вовсе исчезла. И он, судя по лицу, так удивился, что Мэй стало почти смешно. Она вздрогнула и повернулась к Джастину, когда тот гулко, на всю церковь, сказал:
– Мистер Рафферти. Вы прибегли к шарлатанским трюкам, дабы доказать реальность существования некоего выдуманного божества. Ваша лицензия отзывается, и вы ответите за…
Тут парнишка, бившийся в экстатических корчах незадолго до этого, прыгнул на Джастина. Мэй предвидела такой оборот событий и без раздумий кинулась на помощь: «Джастин не должен пострадать», точка. Впрочем, она стояла слишком далеко, и подопечный успел получить кулаком в лицо. Однако этим все и ограничилось – в следующую секунду Мэй оказалась рядом и уложила агрессора на пол. Обострившиеся под действием импланта чувства предупреждали: остальные подтягиваются. Она нейтрализовала нападающего и тут же развернулась в сторону еще одного – мужчина надвигался на Джастина явно не с добрыми намерениями. За ним – с такими же лицами – стояли мужчины и женщины, и святотатственное обвинение, брошенное жрецу, вывело из себя. Мэй краем глаза отметила, что Золотая Стрела вместе с более мирными представителями паствы стоит в сторонке и мнется, не зная, что делать.
Но она не стала ждать, пока на нее набросятся. Она мгновенно перешла в боевой режим потому, что была бойцом по природе, и потому, что тьма внутри требовала крови. Тьме очень хотелось, чтобы она схватилась с прислужниками бога. На мгновение Мэй показалось, что ее втянули во что-то большее, чем дурацкая драка с полоумными сектантами. Между скамьями им было не развернуться. Но это им, а не ей. Как только она относительно расчистила пространство вокруг себя и Джастина, выхватила пистолет и выстрелила в воздух. Все застыли на месте.
– Все назад, – приказала она. Мэй стояла так, что практически каждый человек в комнате был у нее под прицелом. – Все отошли к той стене.
Сила так и плескалась в ней, Мэй даже хотелось, чтобы кто-то оказал сопротивление. Но они не решились и быстренько отбежали в сторону. Тут Золотая Стрела сообразил, что попал в серьезный переплет. Вызванная экстазом эйфория иссякла, и теперь он выглядел как совершенно обычный и очень испуганный человечек.
– Доктор Марч, позвольте мне объясниться… Это какое-то недоразумение!
– Объясняться будете вот с ними, – отрезал Джастин.
Он как раз поднялся на ноги – и кивнул в сторону дверей. Мэй услышала громкие голоса и топот ног, через несколько секунд в зал вломилась местная полиция – видимо, Джастин вызвал ее с эго в начале драки. Служителям полагалась немедленная помощь местных правоохранительных органов.
Они с Джастином предъявили документы, и полиция тут же принялась хватать и задерживать Аполлонову паству. Мэй вместе с Джастином уселась на скамеечку в дальнем ряду. Так они и просидели, не вмешиваясь, пока не пришло время расписываться на официальных бумагах. Тьма, помогавшая ей в бою, отхлынула, оставив после себя чувство усталости и опустошенности.
Джастин осторожно пощупал подбродок – именно туда ему врезал впечатлительный юноша.
– Ох ты ж… – пробормотал он. – Моя потрясающая внешность любимца женщин попорчена, причем надолго! Как же мне теперь выходить из дома!
Мэй потерла ладони – руки дрожали.
– Ничего, переживешь как-нибудь. Не так уж сильно тебе досталось. Лед приложишь – и все пройдет.
Он покачал головой:
– Боюсь, мне понадобятся средства посильнее. Мы остановимся на ночь в Виндзоре. Хочешь прогуляться? Там бурная ночная жизнь, насколько мне известно.
– С ума сойти, – процедила она. – На тебя только что напал сумасшедший фанатик, а ты только о клубах и думаешь.
– А что ты предлагаешь? – поморщился он. – Ой, б-больно…
– Скулишь, как девчонка. Если бы я побежала с этим в военный госпиталь, меня бы на смех подняли.
– А я не суперсолдат с болеутоляющим имплантом под кожей.
– Все равно ерунда, а не ранение, – уперлась она, против воли расплываясь в улыбке.
– Доктор Марч!
Полиция как раз тащила мимо них жреца. Тот уже оправился от страха, и к нему вернулось прежнее высокомерие. Он остановился напротив них и заявил:
– Вы, наверное, весьма горды собой. Ваш хозяин восторжествовал над моим – чем не повод для радости…
– Это уж точно, департамент справлялся с ребятами и пострашнее, чем вы, – насмешливо протянул Джастин.
Глаза Золотой Стрелы вспыхнули:
– Не о департаменте речь, доктор Марч.
– А что с вашей сообщницей? – фыркнул Джастин. – Я-то надеялся застать здесь мадам Каллисту.
– Не сомневаюсь, – ухмыльнулся Стрела. – Но вот незадача – она уехала вместе с Надей!
Джастин примолк, пытаясь вспомнить, кто такая Надя. Потом встрепенулся:
– Надя Менари? Жрица Арианрод?
– С ума сойти! Вы даже помните имена людей, чьи судьбы разбили!
– Она проповедовала уничтожение мужчин, – отрезал Джастин. – И ей очень повезло, что она избежала ареста. А Каллиста-то что делает в ее компании?
– Понятия не имею.
Судя по горечи в голосе, Золотая Стрела имел личные причины, чтобы огорчиться.
– Может, они решили основать какой-то гиперфеминистский культ.
– А где?
Жрец полыхнул глазами:
– Не знаю! Они украли половину денег из кассы и смылись!
– Если вам нужно пообщаться, – заявил один из полицейских, – мы предоставим вам комнату для допросов в нашем участке.
Джастин покачал головой:
– Все, спасибо.
Но Мэй уловила в его голосе нотки разочарования.
– Тем не менее, – крикнул Золотая Стрела, когда полицейские потащили его прочь, – ваша сторона еще не одержала победы! Вам еще далеко до победы, не обольщайтесь!
– Ты вообще не представляешь, на чьей я стороне, – пробормотал Джастин.
Мэй пронаблюдала, как Золотую Стрелу вывели из здания, и повернулась к Джастину:
– Ты слышал, что он говорил? Может, тебе как раз Каллиста и нужна?
– Эх… – Джастину явно было не по себе. – Красавица с точеной фигурой. А любопытно, что она спелась с Надей. – тоже жрицей, но другого культа. Обе их богини ратуют за власть женщин над мужчинами. И обе связаны с серебром и луной. Если бы все убитые были мужчинами, я бы заподозрил странную связь.
Он пожал плечами и поднялся со скамьи.
– Но их надо отыскать. А прямо сейчас я намерен отдохнуть в каком-нибудь уютном местечке. В общем, провести вечер в гармонии и согласии. Если хочешь – присоединяйся, моя дорогая.
Мэй подумала, что Джастин наверняка шутит, но когда они приехали в Виндзор, разошлись по своим номерам – и ее спутник постучал в дверь. Галстук он куда-то забросил и предстал перед Мэй в черном пиджаке поверх официальной белой рубашки с расстегнутым воротом. Даже в таком виде он умудрялся выглядеть стильно – плюс, конечно, он привел себя в порядок после драки в храме: волосы лежали волосок к волоску. Мэй обычно окружали военные, предпочитавшие… скажем, практичную униформу, и потому его ухоженность всякий раз производила на нее неотразимое впечатление. Джастин смерил ее удивленным взглядом.
– Ты собирается ужинать в таком простом наряде?
– Слушай, оставь меня в покое! – отрезала она – кстати, а почему бы не посидеть в ресторане в джинсах и черной блузке? – Понятно или нет? – прорычала она.
– Ладно. Естественно, безупречная принцесса из касты не может составить компанию плебею – это громадное унижение для нее. Но дело вот в чем. Я здесь вообще-то в служебной командировке. И ты не можешь отпустить меня без присмотра в злачные кварталы Виндзора! А вдруг очередной последователь культа Аполлона ищет меня, чтобы отомстить? Тебе не будет жалко, если меня убьют?
– Я умру. От горя.
Но он смотрел столь жалостливо, что она вздохнула: а ведь он прав.
– Договорились. Но я не собираюсь переодеваться.
Джастин скроил недовольную гримасу – но возражать не стал. Просто пожал плечами:
– Отлично. Но что-то мне подсказывает, что это тебе не слишком поможет. Будь начеку. Поехали.
Она не знала, первый раз он в Виндзоре или нет, но клуб, в который он ее привел, оказался подозрительным заведением и за милю отдавал нелегальщиной и наркотиками. У них даже официального помещения не было – вечеринку устроили в бывшем складе. А когда они очутились в помещении, Мэй просто ахнула. Ничего себе! Что за безобразие здесь творится, а власти – ни сном, ни духом?!
В душный зальчик умудрились набиться сотни людей. Воняло потом и … чем только можно. В смысле, убойной смесью из контролируемых и запрещенных субстанций. Прямо-таки забегаловка Кристобаля, только почище и дизайн посовременнее. Повсюду царил полумрак, лишь вспыхивали в такт громкой, бьющей по ушам музыке разноцветные лампы. Посетители объединились в компании по периметру зала и пытались общаться, с трудом перекрикивая соседей. В середине находился танцпол, где тряслись и терлись друг о дружку десятки не совсем вменяемых личностей.
– Ух ты! – восторженно воскликнул Джастин.
А Мэй почувствовала, что обстановка привела имплант в действие. Джастин решительно двинулся к бару, она пошла следом.
– Объясни мне! Ты четыре года просидел в Панаме! Выл от горя! И что? Приехал сюда – и сразу в панама-стайл место! Как?! – Она пыталась перекричать шум и музыку.
– Здесь клиенты другие! – ответил он. – Цивилизованные!
Мэй скептически огляделась. Вряд ли. Нет, она заметила и пижонов вроде Джастина… Стильно одетые, явно состоятельные люди озирались по сторонам в поисках новомодных и запретных наслаждений. Однако остальные выглядели похуже – ни дать ни взять отбросы общества. Таким самое место в Панаме. Вот бармену, например, – все губы в пирсинге, живого места нет.
– Мне виски! «Блэк Бэй»! Безо льда! – заорал Джастин через стойку.
И посмотрел на Мэй:
– А его в провинции – не достанешь!
И повернулся обратно к бармену:
– Пепел есть?
Мэй постаралась не застонать и глубоко задумалась: что солдат Республики обязан делать в подобной ситуации? Обвинять, стрелять, арестовывать – или сесть и выпить?..
– Без проблем, – отозвался парень и вручил Джастину стаканчик жидкости янтарного цвета. – Но пепел – развлечение для детей. Взрослая штука – это «Врата рая», приятель.
Джастин фыркнул:
– У вас нету, поди.
Однако бармен молча потянулся под стойку и немедленно выудил маленькую пластиковую пипеточку. Джастин ахнул:
– Поделись с жаждущим, дружище!
– Что еще за «Врата рая»? – поинтересовалась Мэй.
Джастин уже передавал бармену толстую стопку долларов ВС. В братской стране все еще рассчитывались в твердой валюте, и джемманы без проблем меняли ее. Поскольку наличность невозможно было проследить, деньги Восточного Союза использовали именно в таких ситуациях.
Джастин взял пипетку.
– Одна капля – и ты даже без имплантов – бог.
Джастин решительно высунул язык и стряс на него пару светлых прозрачных капель. Он смежил веки, и по его телу прокатилась ощутимая дрожь.
– Ну, мне конец, – выдохнул он.
Звучало это не как проклятие, а как благословение. Он открыл глаза и поморгал – видимо, пытался сфокусировать взгляд. Даже в полутьме стало заметно, как расширились зрачки.
– Небесное наслаждение. А тебя, наверное, не пробьет?
– Точно, – отрезала она. – Мне, чтобы проснуться с ясной головой спозаранку, наркотики не нужны.
– Сказала женщина, сидящая на эндорфинах от подкрученных нейромедиаторов.
Мэй залилась краской:
– Это совсем другое.
– Безусловно.
И он опрокинул в себя виски и отдал пустой стакан и пипетку бармену.
– Еще бурбон, пожалуйста.
И сделал широкий жест в сторону Мэй:
– А даме – все, что она захочет.
Она решила отказаться, но стоять и ничего не пить – тоже глупо. Поэтому она произнесла:
– Мохито, пожалуйста.
Бармен смерил ее красноречивым взглядом:
– Девушка, посмотрите вокруг! По-вашему, здесь мохито подают?
– Тогда на ваш выбор. Обрадуйте меня чем-нибудь, молодой человек.
Он сделал ей мартини:
– Специально для выпендривающихся ханжей, мадам.
Мэй ждала, что Джастин пойдет клеиться к женщинам, но он, как ни странно, никуда не двинулся – а прислонился к стойке бара и принялся компанейски молчать. Он внимательно присматривался к публике, и Мэй принялась размышлять: вот он по уши залит алкоголем и наркотиками, и что теперь? Где его легендарная наблюдательность? Пробуксовывает или нет? Джастин медленно потягивал виски. Лицо выражало крайнюю степень довольства и самоуверенности – обычное выражение. Но затем Мэй заметила в его глазах старую тоску. Прямо как в Панаме.
– Что-то не так? – спросила она.
Он покосился на нее и хотел отделаться стандартным «все в порядке», но передумал.
– Знаешь, почему мы не допрашиваем свидетелей в поместьях? Почему культами занимаемся?
– Потому что убивал сектант, разве нет?
Улыбка на его лице вспыхнула и погасла. Впрочем, даже не улыбка, а ее бледный призрак.
– Теоретически, да. Хотя я бы предпочел никуда не ездить, а только отчеты из лабораторий получать. Понимаю, что тебе было бы скучно.
Вдруг он резко посерьезнел:
– Сиятельная Корнелия осчастливила меня звонком. И поставила меня в известность о том, что недовольна, как продвигается дело. Мы застряли на мертвой точке. – Мэй не имела отношения собственно к расследованию, но она тотчас взорвалась:
– Как несправедливо! Ты делаешь все что можешь! Ты тщательно всех опрашиваешь! Информацию собираешь! Анализируешь ее! И мы еще не закончили со свидетелями!
– А ты прямо в фанаты мои записалась… – ухмыльнулся он.
Джастин поднял руку – словно хотел притронуться к ней. Потом опустил.
– Тщательно, не тщательно – а следствие зашло в тупик. И Корнелия в весьма жестких выражениях напомнила мне, что у меня мало времени.
Он уставился в стакан.
– В общем, где только я не искал ответов. Даже к придуркам вроде аполлонистов заявился – все впустую. А я, по правде говоря, считал, что разберусь в два счета. Интеллектом блесну – и папка уйдет на стол к начальству. А, похоже, меньше чем через месяц меня сошлют обратно в Панаму.
– А как ты там вообще оказался?
Он вновь печально взглянул на нее, и у Мэй почему-то сжалось сердце.
– Ты не поверишь.
Мэй прониклась к нему невольным сочувствием. Может, он не слишком чистоплотный тип, но его поставили в крайне невыгодное положение. И дали неисполнимое задание. Департамент Сект и Культов действительно хватался за соломинку в полном отчаянии…
– А если ты сумеешь отыскать ту женщину, Каллиопу…
– Каллисту, – поправил он. – Не знаю. Люди обычно не исчезают бесследно, но у нее могло получиться. У нее – связи в подпольных сектах, которые не светятся в департаменте. Эти ребята держатся сплоченно и прячут своих адептов до последнего. Конечно, такие, как они, простому служителю помогать не станут. Но она бы согласилась сотрудничать. Я уверен. На сто процентов.
Он проглотил остатки бурбона и жестом подозвал бармена:
– «Врата рая» – еще раз.
Бармену было плевать на здоровье посетителей, но даже он ошалел:
– Тебе должно было хватить одного на целую ночь!
Джастин выложил на стойку стопку денег:
– День выдался тяжелый.
Бармен немного поколебался, но сгреб деньги и выложил крошечную пипетку на стойку. Мэй прикусила язык – хотя очень хотелось что-нибудь сказать – и молча понаблюдала, как Джастин закапывает на язык наркотик. Депрессивное настроение как рукой сняло – во всяком случае, внешне он развеселился. В нем опять проснулся бесстрашный похититель женских сердец, и он придвинулся ближе:
– Потанцуем?
– Нет. Кстати, это не танцы!
И она смерила презрительным взглядом трясущихся в центре зала придурков. Потом уставилась на Джастина – он находился в ее зоне комфорта, что нервировало Мэй.
– Они просто обжимаются.
Он наклонился к ней:
– Если память мне не изменяет, ты была не против – в прошлый раз…
– Я оставлю твою реплику без ответа, потому что ты под кайфом и не соображаешь, что делаешь, – рявкнула она. – И если память мне не изменяет, ты не охотник до повторных свиданий!
– А я, принцесса, и не на свидание тебя приглашаю!
Глаза его смотрели пугающе пристально, словно вбирая всю ее целиком, а голос стал бархатным и призывным. Такой же, как он во время допросов свидетелей использовал – чтобы вытянуть из них побольше информации.
Проснувшаяся в Мэй симпатия мгновенно улетучилась:
– Если ты думаешь, что кличка звучит как комплимент – ты ошибся, дружище!
– Это не комплимент, а чистая правда.
Теперь он смотрел на нее так, будто видел одновременно в прошлом и будущем.
– А когда я тебя в первый раз увидел – еще в панамском клубе, я забыл, как дышать. Мир остановился, и все исчезло, кроме тебя. И ты шла, как королева на приеме, и я любовался лебединым изгибом твоей шеи и отблеском зимнего солнца в волосах.
Он задумчиво склонил голову к плечу:
– Ты стефанотис видела когда-нибудь?
Мэй сглотнула – ей вдруг показалось, что она перенеслась в Панаму и лежит в постели с мужчиной, который знает о ней все.
– Стефа… чего?
– Цветок. Мы купим много-много стефанотисов и поедем в гостиницу.
И он протянул руку и погладил ее по волосам.
– И мы сплетем венок из них, и увенчаем тебя, как царицу, и мир между нами – вспыхнет…
Мэй шарахнулась в сторону – ибо обнаружила, что слушает его, затаив дыхание. Какой позор! Она – солдат или девка, падкая на лесть?!
– Ступай, потанцуй. Уверена, ты отыщешь себе массу подружек с сияющими глазами. Им понравятся разговоры про цветы и дурацкие комплименты.
– Я в комплиментах профессионал!..
Она повернулась к нему спиной. И застыла в напряженном ожидании – что он еще предпримет? Оказалось – ничего. Когда она осторожно оглянулась, он исчез. Ушел.
– Еще мартини? – предложил бармен.
Она отрицательно покачала головой и прислонилась к стене – решила находиться поближе к черному выходу. Оттуда хорошо было наблюдать за танцполом – и в то же время оставаться полностью незамеченной. Однако и здесь в Мэй постоянно кто-то врезался. Что она тут делает? Зачем она здесь? Зачем она вообще сюда пришла? Наверное, что-то мешало ей бросить Джастина – особенно в его нестабильном пьяном наркотическом угаре. Но ему, похоже, ее помощь не очень-то нужна. Он часто мелькал в толпе – каждый раз с новой дамой. Неотразимый, излучающий харизму бабник-профессионал. Время шло, Джастин чувствовал себя очень уверенно. Правда, он еще раз наведался к барной стойке – за бурбоном и пипеткой. Ей стало противно, и Мэй понравилась заполнившая ее гадливость. Проще ненавидеть, чем симпатизировать.
Она присмотрелась к танцполу, Джастина не увидела – зато несколько человек встали кружком и на что-то смотрели, лежавшее на полу. Один из глазеющих отодвинулся, и Мэй заметила пиджак, который Джастин надел в клуб. В кровь хлынул адреналин. Они кинулась к кружку зевак – те просто стояли и ничего не предпринимали. К сожалению, ее худшие опасения подтвердились. Сердце провалилось в пустоту, когда она увидела лежавшего на полу Джастина. Веки приоткрыты, дыхание быстрое и поверхностное. Он был пока жив. Она быстро опустилась на колени рядом с распростертым тело. В голове мелькнуло: а если он умрет – что с ней сделают?!.
