Глава 4
Когда мои глаза открылись, все было не так, как надо.
Голова болела после падения на пол. Я прикоснулась ладонью к бровям и ощутила липкую кровь. Головокружение было настолько сильным, что мне не удавалось встать, зато удалось сесть.
Подо мной тянулось вымощенное серой плиткой пространство, точь-в-точь как пол аэропорта, но все остальное исчезло. Я находилась посреди бесформенного серого облака. Видела лишь тени, обрывки движения в тумане.
Удар как-то повлиял на мои органы чувств. Свет, который пронизывал мглу, казался холодным и резким, а цвета не было, только оттенки серого. В ушах отдавался грохот, похожий на стук дождя по металлической крыше. В воздухе витал несвежий металлический привкус. Тело окоченело, будто меня заморозила тьма, сквозь которую я летела вниз.
Куда меня занесло?
На периферии зрения промелькнула тень, но когда я повернула голову, она уже исчезла.
– Эй! – попыталась позвать я, но с трудом смогла выдавить из себя это междометие. И поняла почему… очнувшись, я не сделала ни одного вдоха. Ледяная текучая мгла заполнила легкие и всю меня целиком.
Напуганная, задыхающаяся, я втянула в себя воздух и почувствовала, как тело оживает в дрожи и конвульсиях, подобно дряхлому автомобилю. В легкие ворвался кислород, и я закашлялась, а потом зажмурилась, сосредоточиваясь на необходимости дышать, на поддержании своей жизни.
Когда я распахнула их снова, передо мной стояла девочка.
На вид ей было примерно лет тринадцать. Ее большие любознательные глаза смело встретились с моим взглядом. Девочка носила юбку, ниспадавшую до пола, верхнее одеяние без рукавов и шарф через плечо. Все было серого цвета. Лицо ее тоже отливало серым, прямо – оживший карандашный рисунок.
Перед тем как заговорить, я сделала осторожный вдох:
– Где я?
Она наклонилась ко мне.
– Ты меня видишь?
Я промолчала.
В клубящемся облаке я не видела ничего, только ее.
– Ты пересекла грань между жизнью и смертью, – произнесла девочка, шагнув чуть ближе. Ее взгляд упал на мой лоб. – У тебя до сих пор идет кровь.
Мои пальцы прикоснулись к бровям.
– Я ударилась головой.
– Значит, тогда ты притворилась мертвой. Умно. – Девочка разговаривала с акцентом, который мне сперва не удавалось опознать. И хотя я понимала ее слова, ее речь вообще не имела никакого смысла. – Ты светишься. Нашла дорогу сюда силой мысли, да?
– Сюда? Где я?
Она нахмурилась.
– Может, в конце концов, не такая ты и умная. Милая, ты находишься в загробном мире.
На мгновение мне почудилось, что я опять падаю в бездну. Далекий рокот усиливался.
– Хочешь сказать я… умерла?
Она снова уставилась на мой лоб.
– У мертвецов не течет кровь.
Я моргнула, растерявшись.
– Все очень просто, – тихо произнесла она, будто разговаривала с маленьким ребенком. – Ты нашла дорогу сюда силой воли. Мой брат – такой же, как ты.
Я покачала головой. Во мне рос гнев, а заодно уверенность, что она определенно пытается меня запутать.
Но прежде чем я успела ей нагрубить, из тумана донесся жуткий звук.
«Скрип, скрип»… – теннисные кроссовки на плитке пола.
Я принялась вглядываться в бесформенную серую мглу.
– Это он!
– Успокойся! – девочка аккуратно взяла меня за руку. Пальцы у нее были ледяные, и, хлынув в меня, их холод успокоил мою панику. – Пока еще не безопасно.
– Но он…
«Скрип, скрип»…
Я резко повернулась к звуку, и он – стрелок, который целился в меня, – появился из облака. Теперь, когда его лицо прятал противогаз, он выглядел еще ужасней. Он надвигался прямо на нас.
– Нет.
Девочка взяла меня за плечо.
– Не шевелись.
Замерев по ее приказу, я ждала, что террорист поднимет пистолет и выстрелит. Но он прошел мимо… прямо сквозь нас, как будто мы превратились в дым или в туман.
Теперь я следила, как он удаляется. Он шел, и за ним, столбом расчищая воздушное пространство, клубилась хмурая мгла. Я различала только пластиковые стулья, телевизионные экраны и лежащие на полу тела.
– Мы в аэропорту, – пробормотала я.
Девочка нахмурилась.
– Конечно.
– Но почему…
Внутри облаков что-то сверкнуло, и к нам с грохотом покатился по полу металлический цилиндр. Он был размером с жестянку от безалкогольного напитка, вертелся, как безумный, шипел, а в довершение всего выбрасывал в воздух густой дым. Прокатившись по плиткам, цилиндр замер в нескольких метрах от нас. Спустя секунду чистый проход, который создал стрелок, опять заполнился туманом.
– Слезоточивый газ, – пробормотала я. Мы были не на небесах, а на поле боя.
«Служба безопасности докладывает», – говорила по телефону та женщина.
Я, наконец, поняла, что грохот – это выстрелы, приглушенные расстоянием или тем непонятным состоянием, из-за которого отказали мои органы чувств.
– Не волнуйся, – произнесла девочка, – здесь ничто не в силах тебе навредить.
Я вздрогнула.
– Где конкретно? Ничего не понимаю!
– Постарайся слушать внимательно, – сказала она более сердитым тоном. – Ты силой мысли создала себе путь в загробный мир, и если вернешься в реальность, тебя застрелят. Поэтому не дергайся!
Я изумленно уставилась на нее, не в состоянии ни говорить, ни двигаться. Это было уже чересчур.
Она вздохнула.
– Подожди меня здесь. Я приведу брата.
Она ушла, а я застыла, как истукан.
Туман или слезоточивый газ иногда рассеивался, и я видела, что повсюду валяются тела. Одежда и лица убитых были серыми, как и все остальное в этом мире. Краски выцвели, кроме моих собственных рук и крови, которую я время от времени вытирала с глаз.
Куда бы меня ни занесло, мне тут не место! Я еще… слишком живая.
После долгих минут ожидания из тумана начал вырисовываться какой-то силуэт. Вскоре я поняла, что ко мне приближается парень моего возраста. Я заметила его явное сходство с сестрой, за одним исключением. Его кожа была смуглой, как и моя – в конце долгого лета на пляже. Черные как смоль волосы ниспадали до плеч. Парень был в шелковой рубашке, струившейся по его телу, будто темная ртуть.
Даже в ту жуткую минуту меня поразила его красота. Он почему-то светился, словно сквозь него мог пробиваться солнечный свет. В общем, он был одним из тех парней, которые могут похвастаться безупречной линией подбородка. Они по-настоящему сногсшибательны, если чисто выбриты, однако легчайшая щетинка придает им дополнительную капельку привлекательности.
– Не бойся, – попросил он.
Я попыталась ответить, но во рту пересохло.
– Меня зовут Ямараджа, – сказал он. – Я помогу тебе.
У него был такой же акцент, что у сестры – думаю, индийский, с толикой британского. Слова выговаривались очень правильно, как человеком, который учил английский еще в школе.
– Я Лиззи, – выдавила я.
На секунду он растерялся.
– Сокращенная форма от Элизабет?
Я удивленно уставилась на него. Вопрос был таким странным.
Что-то мелькнуло в боковом зрении: еще один человек, быстро бежавший, пригибавшийся и увертывающийся на ходу. На нем были противогаз, черная униформа, пуленепробиваемый жилет. Должно быть, я увидела одного из хороших парней, но в эту минуту он походил на чудовище.
Ямараджа положил мне на руку свою ладонь.
– Почти закончилось. Я отведу тебя в безопасное место.
– Будь так добр, – согласилась я, когда он отвернул меня от приглушенного грохота выстрелов.
Затем я увидела, что впереди металлические ворота, которые всех нас обрекли на смерть. У их основания безмолвно лежали десятки неподвижных тел. Женщина прикрывала руками ребенка. У мужчины были разодраны в кровь пальцы, потому что он цеплялся за неподатливую сталь.
Я замерла.
– Здесь нас и настигли!
– Закрой глаза, Элизабет. – В его голосе ощущалась спокойная сила, которая заставила меня повиноваться, и он бережно повел меня вперед. – Не волнуйся, – повторял он, – верхний мир не причинит тебе вреда, если ты останешься спокойной.
Какое тут спокойствие! Мой страх был словно ядовитая змея в зоопарке, которая пристально глядит на меня из-за толстого стекла. Только прикосновение Ямараджи к моей руке не давало стеклу разбиться. Его кожа, казалось, обжигала мою.
При каждом шаге вслепую я ожидала наступить на тело или поскользнуться на крови. Но на самом деле моя одежда только слабо натягивалась, словно мы шли сквозь заросли ежевики.
– Теперь мы в безопасности, – наконец сказал Ямараджа, и я открыла глаза.
Мы оказались в другой части аэропорта, где стояли ряды пластиковых стульев, развернутые лицом к закрытым наглухо воротам пункта выхода на посадку. На стенах висели телевизоры с черными, не работающими экранами. Между стеклянными перегородками двигались пустые транспортеры.
Свет был таким же жестким и холодным, как везде, и все, кроме светящегося смуглого Ямараджи, оставалось серым. Но слезоточивый газ почти развеялся, превратившись в клочки и легкую дымку.
Я обернулась, чтобы рассмотреть путь, которым мы пришли. Ворота, за которыми лежали упавшие тела, были далеко.
– Мы прошли сквозь них? – спросила я.
– Не оглядывайся, важно, чтобы ты оставалась…
– Спокойной. Поняла! – Ничто не бесит меня больше, чем человек, требующий сохранять спокойствие. Однако сама способность дерзить означала, что я прихожу в себя после шока.
Когда я повернулась к Ямарадже, гнев испарился. Его взгляд был таким спокойным, и резкий свет словно становился мягче от мерцания в карих глазах. Один он в этом мире не был серым и холодным.
– У тебя до сих пор сочится кровь. – Он резким движением оторвал кусок от полы своей рубашки, а затем прижал ткань к моему лбу. И я почувствовала через шелк тепло его рук.
Сознание немного успокоилось. «У мертвецов не течет кровь». Я была не мертва.
– Та девочка, что меня нашла, она твоя сестра?
– Да. Ее зовут Ями.
– Она несла какую-то странную чепуху.
Его губ коснулась улыбка.
– Порой Ями бесполезна. Должно быть, у тебя есть вопросы.
Их у меня была сотня, но все они свелись к одному:
– Что происходит?
Ямараджа отвел взгляд.
– Может, война?
Я нахмурилась. Этот парень словно был не отсюда.
– Это не война, что-то вроде нападения террористов. Но я хотела спросить… я же не умерла, верно?
Его глаза встретились с моими.
– Ты жива, Лиззи, просто ранена и напугана.
– Но те остальные люди, их всех перестреляли.
Он кивнул.
– Ты одна осталась. Мне жаль.
Я отшатнулась от него и осела в одно из пластиковых кресел.
– Ты путешествовала с кем-то? – тихо спросил он.
Я покачала головой, думая о том, как моя лучшая подруга Джейми едва не поехала со мною в Нью-Йорк. Она могла бы лежать там, с остальными…
Ямараджа устроился на поручне соседнего кресла, снова прижимая к моему лбу кусок рубашки. Само ощущение, что есть кто-то, заботящийся обо мне, помогало мне сохранять здравомыслие.
Я крепко стиснула его руки.
– Ты помнишь, как это случилось? – прошептал он. – Как ты перешла?
– Мы пытались убежать. – Мой голос дрогнул, я судорожно вздохнула и продолжила: – Ворота были закрыты, а один из боевиков направился прямо к нам наперерез. Он всех расстреливал. Я позвонила в службу 911, и женщина-диспетчер сказала, что мне надо притвориться мертвой.
– Ясно… Ты слишком хорошо притворилась.
– Я зажмурилась, а потом открыла глаза… тот же аэропорт, те же пластиковые кресла и пустые табло, но все стало каким-то неправильным. Иногда такое происходит, когда дверцы лифта в отеле открываются на следующем этаже, и ты видишь ковер, мебель, цветы в горшках вроде бы все те же и одновременно с этим другие. – Я помолчала и спросила: – Мы ведь не в настоящем аэропорту, да?
– Не совсем. Мы там, где под поверхностью сущего находятся мертвые. Ты нашла дорогу сюда силой мысли.
Я вспомнила, как лежала, изображая покойницу, то ощущение, что проваливаюсь сквозь пол.
– Через нас с твоей сестрой прошел человек, потому что мы – призраки.
– Ями – да. Она умерла очень давно, – Ямараджа опустил кусок ткани и изучил мой лоб. – Но мы с тобой – иные.
– О чем ты?
– Мы… – Мгновение он смотрел на меня взглядом, в котором пылало желание. Я была вновь ошеломлена его красотой, но затем парень покачал головой. – Тебе лучше вообще забыть о случившемся.
Я не ответила, уставившись на свои руки, на знакомые линии, покрывающие ладони, и на кончики пальцев. Моя кожа светилась, как и у Ямараджи, но, похоже, я еще не утратила свое собственное «я».
Я провела языком вдоль зубов и сглотнула слюну: ни одна мелочь не вызывала нареканий, даже мои похолодевшие ступни в кедах.
Затем я подняла голову, заглянув в его карие глаза.
– Но это реальность, – пробормотала я.
– Пока где-то в глубине души ты в этом не сомневаешься, но когда ты попадешь домой и будешь в безопасности, ты сразу выкинешь все из головы, как страшный сон, – тихо ответил он с грустной уверенностью, но для меня его слова прозвучали как вызов.
– Значит, я такая трусиха, что не поверю в случившееся?
Ямараджа покачал головой.
– Храбрость здесь ни при чем, Лиззи. Просто жизнь вернется на круги своя. Возможно, ты даже не вспомнишь нападение, а тем более меня или Ями.
– Думаешь, я способна такое забыть?!
– Надеюсь, так и будет.
Часть меня хотела согласиться с красивым парнем, позволить кошмару провалиться в черную дыру памяти, но на миг мысли вернулись в то время, когда папа ушел из дома. Первые несколько месяцев мама врала мне, говоря, что он работает в Нью-Йорке и скоро вернется. А когда она, наконец, призналась, я рассердилась больше на себя, чем на родителей, потому что мне следовало догадаться самой.
Плохо, когда тебе лгут, но еще хуже прятаться от правды.
– У меня плохо получается себя обманывать, – произнесла я.
– Поверить тоже будет сложно.
Из меня вырвалось нечто вроде смешка.
– Ты думаешь, жить будет так же просто, как и прежде?!
На его лице опять промелькнуло выражение, будто я ему очень нравлюсь, но затем он опять стал бесстрастным.
– Надеюсь, ты ошибаешься, Лиззи. Послушай меня, верить действительно опасно. Все может измениться, и тебе это совсем не понравится. Не стоит пересекать черту, Лиззи.
– При чем здесь… – возмутилась я, но Ямараджа принялся смотреть поверх моего плеча в ту сторону, где блестели металлические ворота. Я повернулась и поняла, из-за чего во мне снова поднялась холодная чернильная тьма.
Сквозь туман брели десятки людей – восемьдесят семь человек, как впоследствии повторяли в сводках новостей, – серолицые, в порванной пулями одежде. Они тащились скопом, упрямо собираясь вокруг Ями. Наверное, они по какой-то причине хотели оказаться поближе к ней. Убитые не прикасались друг к другу, только одна маленькая девочка держала за руки своих родителей. Она не сводила с меня глаз, на ее лице было написано явное недоумение: «Что тут делает эта девушка?»
Ями опустилась на колени, коснулась плиток пола, и тьма начала расползаться вокруг нее, как будто из ее ладони неторопливо потекла некая булькающая черная жидкость. Мертвецы глянули под ноги, а затем погрузились вниз…
– Так нечестно, – с горечью произнесла я.
– Закрой глаза, – приказал Ямараджа.
В моем разболевшемся черепе заколотился пульс, а мир тотчас трансформировался, однако сквозь нежно-серые оттенки просвечивали привычные цвета. Толпа призраков замерцала, становясь прозрачной, и я увидела сквозь приоткрытые веки вспышки выстрелов. Уши резал отвратительный шум.
Ямараджа сжал мою ладонь.
– Останься со мной… ненадолго.
Я зажмурилась, но лишь на секунду, повелевая сердцу колотиться помедленнее. Когда я взглянула снова, серый мир уже пришел в норму, и я смогла отчетливо различить толпу призраков с Ями посередине.
– Куда она их забирает?
– В безопасное место, – сказал он, не отпуская мою руку. – Мы находимся здесь, чтобы показывать дорогу мертвым. Все хорошо, Лиззи.
– В этом нет ничего хорошего! – крикнула я ломким голосом и вырвалась. Из левого глаза выкатилась одинокая слезинка.
– Те автоматчики… они не имеют права!
Внезапно моя паника исчезла, разлетевшись от гнева. Ощущение было странным, как будто толстое стекло, поставленное между мной и реальностью, разбилось вдребезги. В ноздри ударила смесь удушающих запахов крови, порохового дыма и какой-то кислоты, от которой сразу стало першить в горле. Но настоящие цвета аэропорта линяли и серели.
– Что-то случилось, – прохрипела я и поперхнулась. Глаза и кожу жег воздух. Связь с загробным миром слабела, и ко мне уже просачивался газ. Моя щека горела именно там, где выкатилась одинокая слеза.
Ямараджа встал.
– Надо забрать тебя обратно.
Он взял мои руки в свои ладони, которые внезапно перестали быть живыми и теплыми. Его прикосновение казалось леденящим, как у Ями, и в мое нутро ворвался смертельный холод. Я поняла, он возвращает меня не в реальный мир, а во тьму, сквозь которую я летела, когда притворилась погибшей.
– Нет, – слабо воспротивилась я.
– Здесь опасно, Лиззи.
Я попыталась рассердиться, но легкие в очередной раз отказали. Мои веки, затрепетав, закрылись, и я поняла, что лечу по спирали обратно в забвение.
Я вновь умерла. Я по-настоящему мертва.
У меня возникло смутное чувство, что Ямараджа поднял меня из кресла и понес назад той же дорогой, по которой мы пришли. Я ничего не слышала и не видела, но знала, что он не бросит меня.
Наконец, спустя целую вечность, он прошептал мне на ухо:
– Повторяю: верить – опасно, Лиззи, но если я тебе понадоблюсь, зови. Я приду.
Его губы прижались к моим, и меня накрыла волна тепла, энергии, силы, от которой проснулась каждая мышца в теле. Холод внутри меня сменился покалыванием. По коже будто пробегали электрические разряды. В голове гудело.
Тепло нарастало, толкаясь в сердце и легкие, обвивая и туго сжимая меня своей мощью. Глаза распахнулись, но лишь одна темнота проносилась мимо, а затем из моего горла вырвалось что-то острое и зазубренное…
Я дышала! Кашляла и чихала, судорожно дергаясь на жесткой поверхности. Куда ни глянь, кружились огни – вспышки металлических значков, тусклое мерцание бронежилетов.
Я лежала на тротуаре возле аэропорта. Кусок асфальта вокруг меня отмечала трепещущая желтая лента, которой огородили неподвижные тела под белыми полиэтиленовыми простынями. На каждой машине мигали красные и синие огни, из-за чего тени раскачивались, и казалось, что прикрытые тела убитых подергиваются.
А еще мир просто сиял от красок – все было таким ярким и живым! Наэлектризованный воздух шипел от потрескивающих раций.
Я поняла, что на меня внезапно изумленно уставились люди: два врача «Скорой» и офицер полиции, держащий руку на кобуре пистолета. В их глазах был нескрываемый ужас. Меня туго обертывал полиэтилен, края которого трепетали на морозном ветру, и я хотела закричать им, чтобы меня освободили. Но меня хватало лишь на то, чтобы поддерживать дыхание и не давать угаснуть огню, что снова зажег во мне Ямараджа.
Я ожила.
