8
Я наслаждалась скрытым смыслом его слов ровно три секунды — до того как он решительно обхватил меня за плечи и повлек к выходу из волшебного пространства.
— Что… — начала было я, но холодное выражение его лица заставило меня умолкнуть, и я просто пошла туда, куда он меня вел, быстро, но все-таки не бегом.
Когда мы очутились на улице, он повернул назад к метро.
— Куда мы идем? — спросила я наконец, слегка задохнувшись от быстрой ходьбы.
— Я там заметил одного человека, с которым не хотел сталкиваться.
Винсент достал из кармана сотовый телефон и быстро набрал номер. Не дождавшись ответа, он попробовал другой номер.
— А ты не мог бы мне объяснить, что происходит? — спросила я, растерявшись от происшедшей с ним резкой перемены.
В одно мгновение Волшебный принц превратился в Тайного Агента!
— Нам нужно найти Юла, — ответил Винсент, говоря скорее с самим собой, чем со мной. — Его студия рядом, как раз за углом.
Я остановилась, а поскольку Винсент продолжал держать меня под руку, вынудила остановиться и его.
— От кого ты убегаешь? — спросила я.
Винсенту стоило немалых усилий совладать с собой.
— Кэти… пожалуйста, позволь объяснить все потом. Сейчас действительно важно найти одного из моих… друзей.
Волшебное чувство, охватившее меня, пять минут назад, растаяло. Теперь мне хотелось сказать Винсенту, чтобы отправлялся дальше без меня. Но, вспомнив, как в последнее время тянулись мои дни, я решила отбросить осторожность (и скуку) и последовать за ним.
Винсент привел меня к жилому дому, буквально истекавшему очарованием старого Парижа, — дом стоял рядом с церковью Святых Павла и Людовика. Мы поднялись по узкой винтовой лестнице на площадку второго этажа. Винсент стукнул в дверь один раз и тут же толкнул ее.
Стены мастерской были увешаны картинами вплоть до высокого потолка. Полулежащие обнаженные фигуры перемежались геометрическими городскими пейзажами. Невероятное смешение красок и форм было таким же ошеломляющим, как сильный запах масляных красок и разбавителя.
В дальнем углу комнаты на покрытой изумрудно-зеленой драпировкой кушетке сидела потрясающе красивая женщина. На ней был крошечный купальник, почти ничего не скрывавший, и она выглядела практически голой.
— Привет, Винсент! — поздоровалась она низким, прокуренным голосом, настолько подходившим к ее соблазнительной внешности, словно она купила их в паре.
Друг Винсента, Юл, вышел из маленькой ванной комнаты как раз за кушеткой. Вытирая какой-то тряпкой мокрые кисти, он сказал, не поднимая глаз:
— Винсент, приятель… А мы с Валери только начали. Жан-Батист дозвонился до тебя?
— Юл, надо поговорить, — сказал Винсент таким настойчивым тоном, что Юл резко вскинул голову.
Он удивленно посмотрел на меня, потом, глянув на лицо Винсента, потемнел.
— Что случилось?
Винсент откашлялся, выразительно глядя на Юла. И сказал, осторожно подбирая слова:
— Мы с Кэти гуляли в квартале Сен-Пол, и я там кое-кого увидел.
Видимо, Юл понял смысл его слов. Он прищурился.
— Выйдем, — сказал он, покосившись на меня, и сразу вышел за дверь.
— Я скоро вернусь, Кэти, — сказал Винсент. — Ох, ну да… это Валери, одна из натурщиц Юла.
Покончив на этом с формальностями, он выскочил следом за Юлом на лестницу, энергично захлопнув за собой дверь.
«Джентльмен даже в критической ситуации», — подумала я, восхищаясь тем, что он позаботился о том, чтобы познакомить меня с Обнаженной Красоткой, прежде чем оставить нас наедине.
— Привет, — сказала я.
— Bonjour, — со скучающим видом откликнулась натурщица.
Взяв лежавшую рядом книжку в мягком переплете, она углубилась в чтение. Я осталась у двери, рассматривая картины и пытаясь расслышать, что же происходит снаружи.
Голоса звучали приглушенно, и все же я уловила несколько слов.
— …без поддержки ничего не сделать, — говорил Винсент.
— Я с тобой. Третьим может быть Эмброуз.
Дальше последовала тишина, а потом Винсент заговорил с кем-то по телефону. Потом сказал Юлу:
— Он едет.
— Какого черта ты притащил ее с собой? — скептическим тоном поинтересовался Юл.
— Я дежурю двадцать четыре через семь. Она со мной потому, что у нас было свидание.
Голос Винсента легко прорвался сквозь деревянную дверь.
«Он назвал это свиданием!» — подумала я с таким удовольствием, которое могло бы показаться избыточным при данных обстоятельствах.
— Вот как раз поэтому ее и не должно быть здесь, — возразил Юл.
— Джи-Би говорил только то, что мы не должны приводить людей домой… так что не вижу причин, почему она не может прийти сюда.
Голоса зазвучали тише. Я подкралась поближе к двери, не сводя глаз с Валери, которая посмотрела на меня и тут же вернулась к книге. Ей явно было наплевать на то, что я подслушиваю.
— Пижон! Где бы мы ни находились в данное время, в этих местах запрещены… свидания. Или что-то в этом роде. Ты знаешь правила. В любом случае свидание закончено!
Наступила зловещая тишина. Я очень живо представила, как парни таращатся друг на друга, — а потом дверь распахнулась, и вошел Винсент, причем вид у него был виноватый.
— Кэти… мне очень жаль, но мне нужно кое-чем заняться. Я провожу тебя до метро.
Я рассчитывала услышать какие-то объяснения, но их не последовало.
— Ладно, все в порядке, — сказала я, стараясь сделать вид, что мне все равно. — Но тебе незачем провожать меня до метро. Я вполне могу и сама дойти. Заодно прогуляюсь тут вокруг по магазинам.
Он явно испытал облегчение, как будто как раз и надеялся на такой ответ.
— Ну, по крайней мере, вниз я спущусь вместе с тобой.
— Нет, не надо, все в порядке, — повторила я, чувствуя, как во мне собирается облако гнева.
Тут явно происходило что-то такое, чего я не понимала. Но все равно со стороны Юла было крайней грубостью потребовать, чтобы я ушла. Не говоря уж о том, что Винсент трусливо поддался другу.
— Нет, я настаиваю, — сказал он, открывая передо мной дверь и выходя на площадку.
Юл стоял там, скрестив руки на груди, и таращился на нас.
Винсент вместе со мной спустился по лестнице и вышел во двор.
— Прости, мне очень жаль, — сказал он. — Но кое-что случилось. Кое-что, о чем я должен позаботиться.
— Вроде той полицейской операции, хочешь сказать? — поинтересовалась я, не в силах скрыть сарказм.
— Да, вроде того, — уклончиво ответил Винсент.
— И ты не вправе об этом говорить.
— Не вправе.
— Отлично. Ну, полагаю, я тут поброжу по окрестностям, — сказала я, стараясь улыбкой замаскировать разочарование.
— Скоро увидимся, — сказал он, подавая мне руку.
Хотя он меня и не порадовал своим поведением, все равно его прикосновение согрело меня с головы до ног.
— Обещаю, — добавил он с таким видом, словно ему хотелось сказать гораздо больше.
А потом, сжав мою ладонь, Винсент развернулся и скрылся в доме. Его жест слегка улучшил мне настроение, и я пошла прочь, в общем не чувствуя, что просто убегаю, но все же и не слишком довольная поворотом событий.
Я направилась на север, пытаясь решить, то ли мне заглянуть в магазины на улице де Розьер, то ли прогуляться под тенистыми аркадами, окружавшими площадь семнадцатого века, которая называлась площадью Вогезов. Я не прошла еще и половины квартала, когда поняла, что в глубине души ничего этого мне не хочется. А хотелось мне узнать, что происходит с Винсентом. Любопытство просто разрывало меня на части, и если я не собиралась искать ответов, то лучше было просто отправиться домой.
Я остановилось возле стойки с блинчиками перед кафе «Дом» и стала ждать, пока продавец смажет маслом горячую, круглую блинницу. Я невольно думала о том, что Винсент вполне мог бы прийти сюда, чтобы съесть пару тонких блинчиков, и наблюдала за людьми, входившими и выходившими из станции метро на другой стороне улице. И как будто в исполнение моего желания я вдруг заметила Винсента, идущего ко входу в метро, вместе с Юлом. Они начали спускаться вниз.
«Вот сейчас я могу узнать, что скрывается за этими их полицейскими шарадами», — подумала я.
Винсент ведь сказал, что ему нужно кое о чем позаботиться. Ну, судя по его поведению в квартале Сен-Пол, скорее можно было подумать, что он должен позаботиться не о чем-то, а о ком-то. И я желала узнать, кто же это. Я рассудила, что если хочу продолжать встречи с Винсентом, мне следует разобраться в той таинственной деятельности, в которую он вовлечен.
— Et voila, mademoiselle, — сказал продавец, подавая мне блинчик на бумажной салфетке.
Я показала на мелочь, которую уже высыпала на прилавок перед ним, и, на ходу бросив: «Merci», помчалась ко входу в метро.
Проскочив через турникеты, я сразу заметила молодых людей, шедших к поезду. Когда я добралась до конца лестницы, я увидела, что они остановились в середине платформы. И прежде чем они смогли бы меня заметить, быстро села на одну из пластиковых скамей, что стояли вдоль стены.
И тут я увидела того человека.
Он стоял на расстоянии броска камнем от Винсента и Юла, на самом краю платформы, — аккуратно подстриженный мужчина лет тридцати с чем-нибудь, в темном костюме; в одной руке он держал портфель, другую прижимал ко лбу, низко опустив голову. Вид у него был такой, словно он плакал.
За многие годы поездок в парижском метро я много повидала странного: видела, как мочатся в темных углах бездомные, видела безумцев, рассуждавших о том, что их преследует правительство. Банды подростков, которые предлагали туристам донести их багаж и тут же исчезали с чужими вещами. Но я никогда не видела взрослого человека, плачущего на публике.
Волна воздуха, предшествующая появлению поезда, вырвалась из туннеля, и мужчина поднял голову. Спокойно поставив портфель на пол, он присел и, опираясь одной рукой на край платформы, спрыгнул вниз, на рельсы.
— Боже!..
Я ощутила, как с моих губ сорвался крик, и в отчаянии огляделась, пытаясь понять, видел ли это еще кто-нибудь.
Юл и Винсент обернулись в мою сторону, даже не глянув на мужчину на рельсах, хотя я показывала на него обеими руками. Не говоря ни слова, они обменялись кивком и тут же разошлись в разные стороны.
Винсент подошел ко мне и, схватив за плечи, попытался развернуть так, чтобы я не видела рельсы.
Сопротивляясь, я резко повернула голову и увидела, как Юл спрыгнул с платформы вниз и оттолкнул в сторону мужчину, уже рыдавшего в голос. И когда поезд находился уже в нескольких футах от него, он посмотрел прямо на Винсента и, чуть заметно кивнув, коснулся виска указательным пальцем, как бы небрежно салютуя.
Раздался чудовищный звук. Оглушительно завизжали, заскрежетали тормоза поезда, но было уже слишком поздно для того, чтобы предотвратить катастрофу, и тут же послышался громкий удар металла о плоть и кости. Винсент не дал мне увидеть само столкновение, но картина последней секунды отпечаталась в моем уме: спокойное лицо Юла, кивающего Винсенту, и поезд, несущийся на него…
У меня подогнулись ноги, и я покачнулась вперед, только руки Винсента удержали меня от падения. Со всех сторон раздавались крики, и громче всех завывал какой-то мужчина… Я почувствовала, как кто-то подхватывает меня и бежит. А потом вокруг стало тихо и темно, как в могиле.
