9
Я очнулась от запаха крепкого кофе и подняла голову, прижатую к коленям. Я находилась на улице, сидела прямо на тротуаре, прислонившись спиной к стене какого-то здания. Винсент сидел на корточках передо мной, держа перед моим лицом крошечную чашечку горячего эспрессо, помахивая ею, как флаконом с нюхательной солью.
— Винсент, — выдохнула я, совершенно не задумываясь.
Его имя сорвалось с моих губ совершенно естественным образом, как будто я всю жизнь его произносила то и дело.
— Ты все-таки пошла за мной, — с мрачным видом произнес он.
У меня вдруг отчаянно закружилась голова, и одновременно в затылке возникла пульсирующая боль.
— О-о… — простонала я, поднимая руку и растирая затылок.
— Выпей это, а потом наклони голову пониже, между коленями, — приказал Винсент.
Он прижал чашку к моим губам, и я осушила ее одним глотком.
— Вот так-то лучше. Я отнесу чашку обратно в кафе, это рядом. Не двигайся, я сейчас вернусь, — сказал он, когда я закрыла глаза.
Но я не смогла бы пошевелиться, если бы даже и захотела. Я и ног-то не ощущала. «Что случилось? Как я здесь очутилась?» И тут ко мне вернулись воспоминания, окатив ужасом.
— Как ты, хватит у тебя сил сесть в такси? — Винсент уже вернулся и снова опустился на корточки передо мной. — У тебя сильное потрясение.
— Но… твой друг… Юл! — растерянно пробормотала я.
— Да, знаю. — Винсент нахмурился. — Но мы ведь все равно ничего не можем сделать. Нам нужно увезти тебя отсюда.
Он встал и махнул рукой, останавливая такси. Подняв меня на ноги и поддерживая сильной рукой, он прихватил мою сумку и повел к ожидавшей машине.
Винсент помог мне сесть на заднее сиденье и устроился рядом со мной; шоферу он назвал адрес на улице, находившейся совсем недалеко от моего дома.
— Куда мы едем? — спросила я, внезапно встревожившись.
Мой рациональный ум как бы похлопал меня по плечу, напоминая, что я нахожусь в машине с человеком, который не просто только что наблюдал за тем, как его друг погибает под мчащимся на него поездом, но и выглядит теперь таким спокойным, словно подобное случается каждый день.
— Я мог бы довезти тебя до твоего собственного дома, но думаю, лучше заедем ко мне, пока ты не успокоишься. Это всего в нескольких кварталах от тебя.
«Я, пожалуй, „успокоилась“ бы куда успешнее у себя дома, а не у тебя…»
И тут в мои мысли вторглось нечто новое: я осознала смысл его слов.
— Ты знаешь, где я живу? — пробормотала я.
— Я ведь уже говорил тебе, что слыхал об американках, появившихся по соседству. Помнишь? — Он обезоруживающе улыбнулся. — А кроме того, кто сегодня потащился следом за мной в метро?
Я вспыхнула, представив, сколько раз он мог видеть меня гуляющей вокруг дома, когда я даже не подозревала, что за мной наблюдают.
А потом я снова вспомнила Юла, метро… и содрогнулась от ужаса.
— Ты просто не думай. Не думай, — прошептал Винсент.
В тот момент меня просто разрывали совершенно противоположные чувства. Я была испугана и растеряна из-за безразличия Винсента к смерти Юла, и в то же время мне отчаянно хотелось, чтобы он утешил меня.
Его рука случайно задела мое колено, и мне невыносимо захотелось схватить эту руку и прижать к своему холодному лицу. Прижаться к Винсенту и больше не тонуть в волнах страха, грозящих окончательно захлестнуть меня. Судьба Юла слишком походила на судьбу моих родителей. Мне казалось, что смерть примчалась следом за мной через всю Атлантику. Она не отставала от меня, грозя унести всех, кого я знала.
И Винсент как будто услышал мои мысли, и его рука протянулась ко мне и вытащила мою руку, зажатую между коленями. И как только он сжал мои пальцы в своей ладони, меня мгновенно охватило чувство безопасности. Я откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и не открывала их до конца пути.
Такси остановилось перед стеной высотой футов в десять, с массивной железной калиткой. На ее прутьях изнутри были укреплены листы черного металла, полностью скрывавшие то, что пряталось за ними. Густые плети глицинии свисали с верха стены, и еще виднелись верхушки пары величественных деревьев.
Винсент расплатился с водителем, потом обошел машину и открыл дверцу с моей стороны. Потом подвел меня к калитке, на боковом столбе которой я увидела пульт современнейшей аудиовизуальной охранной системы.
Замок щелкнул после того, как Винсент набрал на пульте код. Потом он одной рукой нажал на калитку, приоткрывая ее, а другой мягко подтолкнул меня. Войдя внутрь, я задохнулась от изумления.
Я стояла в мощенном камнем дворе hotel particulier, одного из тех городских дворцов, которые богатые парижане строили в качестве своих резиденций в семнадцатом и восемнадцатом веках. Этот дворец был сооружен из крупных камней медового цвета, его венчала черная сланцевая крыша, под краем которой тянулись сплошным рядом мансардные окошки. Я только однажды видела вблизи подобный дворец, когда мама и Мами брали меня с собой на экскурсию.
В середине двора красовался круглый фонтан, чья темно-серая чаша была высечена из гранита; размеры чаши вполне позволяли поплавать в ней. Над плещущейся в ней водой возвышалась фигура в человеческий рост — это был ангел, держащий на руках спящую женщину. Ее тело виднелось сквозь тонкую ткань платья, изображенного скульптором так искусно, что тяжелый камень как бы превратился в тончайшую кисею. Хрупкую нежность женщины подчеркивала мужественная сила державшего ее ангела; его мощные крылья распахнулись над обеими фигурами, укрывая и защищая. Это был символ, соединявший в себе красоту и опасность, и он бросал некую зловещую тень на весь двор.
— Ты здесь живешь?
— Это не мой дом, но — да, я здесь живу, — ответил Винсент, шагая через двор к парадной двери. — Идем!
Я вспомнила, почему мы оказались здесь, и звук удара многих тонн металла о тело Юла снова раздался в моих ушах. Слезы, которые я сдерживала так долго, хлынули из глаз.
Винсент открыл резную дверь и ввел меня в огромный холл, с двойной лестницей, изгибавшейся вдоль стен, к балкону, нависавшему над комнатой. Над нашими головами висела хрустальная люстра размером с мини-фольксваген, а на мраморном полу, инкрустированном цветами и виноградными гроздьями, лежал персидский ковер. «Что за чудеса, куда я попала?» — подумала я.
Я прошла следом за Винсентом через другую дверь — в маленькую комнату с высоким потолком, в которой, похоже, ничто не менялось с семнадцатого века, и села на древний диванчик с прямой спинкой. Опустив голову на руки, я наклонилась вперед и закрыла глаза.
— Я сейчас вернусь, — сказал Винсент, и я услышала, как закрылась дверь, когда он вышел из комнаты.
Через несколько минут я почувствовала себя лучше. Откинувшись на спинку дивана, я стала рассматривать необыкновенную комнату. Тяжелые занавеси на окне не пропускали дневного света. Изысканная люстра, изначально предназначенная для свечей, а не для их электрических копий, торчавших в ней теперь, давала достаточно света, чтобы можно было рассмотреть множество картин, висевших на стенах. Десятки лиц давних французских аристократов, явно обладавших дурным характером, хмуро смотрели на меня.
Маленькая дверь для прислуги, скрытая в дальней стене, внезапно распахнулась, в комнату вошел Винсент. Он поставил на столик передо мной большой фарфоровый чайник в форме дракона и парную с ним чашку, и еще тарелку с тоненькими печеньями. Аромат крепкого чая и миндаля поднимался над серебряным подносом.
— Сахар и кофеин. Лучшее лекарство в мире, — сообщил Винсент, опускаясь в мягкое кресло в нескольких футах от меня.
Я попыталась поднять тяжелый чайник, но руки у меня дрожали так сильно, что чайник стукнулся о чашку, только и всего.
— Эй, позволь-ка мне, — сказал Винсент, наклонился к столику и наполнил чашку чаем. — Жанна, наша экономка, готовит лучший в мире чай. Ну, так говорят. Я сам предпочитаю кофе.
Меня ошеломила его легкая болтовня.
— Ладно, хватит. Просто замолчи, а?
Зубы у меня стучали друг о друга. То ли от потрясения, то ли от зарождавшегося ощущения, что тут что-то не так… ох не так…
— Винсент… кем бы ты ни был…
«Я в его доме, а сама даже его фамилии не знаю», — пронеслось у меня в голове.
— Твой друг погиб только что, а ты тут рассуждаешь со мной… — У меня сорвался голос. — Рассуждаешь о кофе?
На лице Винсента отразилось нечто вроде желания оправдаться, но он промолчал.
— Ох, боже мой… — тихо пробормотала я и снова заплакала. — Да что с тобой такое происходит?
В комнате воцарилась тишина, и я слышала, как гигантские старинные часы в углу отсчитывают секунды. Наконец я стала дышать ровнее и вытерла глаза, стараясь взять себя в руки.
— Это верно. Я не слишком умею выражать чувства, — заговорил, наконец, Винсент.
— Одно дело — не уметь выражать чувства. И совсем другое — сбежать после того, как твоего друга размазало поездом метро!
Осторожно, негромко Винсент сказал:
— Если бы мы там остались, нам бы пришлось объясняться с полицией. Они бы стали расспрашивать нас обоих, точно так же, как всех прочих свидетелей. Я хотел избежать этого… — Он немного помолчал. — Любой ценой.
Холодная маска Винсента вернулась, или, по крайней мере, я снова стала ее замечать. Онемение охватило мои руки, расползлось по всему телу, когда до меня дошел смысл его слов.
— Так ты… — Я задохнулась. — Ты кто? Преступник?
Его темные задумчивые глаза притягивали меня, хотя ум твердил мне, что нужно бежать отсюда. Бежать как можно дальше.
— Кто ты такой? Тебя разыскивают? Разыскивают за что? Ты что, украл все вот эти картины? — Я вдруг заметила, что кричу, и понизила голос: — Или натворил чего-то похуже?
Винсент откашлялся, выигрывая время:
— Скажем, так: я не из тех парней, кого твоя мама хотела бы видеть рядом со своей дочерью.
— Моя мама умерла. И папа тоже.
Слова сами сорвались с моих губ, не успела я и опомниться.
Винсент прикрыл глаза и прижал ко лбу ладонь, словно от боли:
— Что, недавно?
— Да.
Он серьезно кивнул, как будто начиная что-то понимать:
— Мне очень жаль, Кэти.
«Каким бы плохим он ни был, он беспокоится обо мне». Эта мысль возникла в моем уме так внезапно, что я не справилась с реакцией. На глазах выступили слезы. Я схватила чашку с чаем и поднесла к губам.
Горячая жидкость скользнула по горлу, в желудок, и ее успокаивающий эффект сказался немедленно. Мысли слегка прояснились. И как ни странно, но я ощутила, что лучше владею ситуацией. «Он уже знает, кто я такая, хотя я не знаю о нем практически ничего…»
Однако мое признание явно его потрясло. «Винсент то ли старается держать себя в руках, — подумала я, — то ли пытается что-то скрыть». Я решила воспользоваться преимуществом момента, чтобы кое-что выяснить.
— Винсент, но если ты… если тебе что-то грозит, то какого черта ты стараешься подружиться со мной?
— Я уже говорил тебе, Кэти, я давно тебя заметил. — Винсент тщательно взвешивал слова. — И ты выглядела как человек, с которым мне хотелось бы познакомиться поближе. Наверное, это была плохая идея. Но я вообще-то об этом не думал.
Пока он говорил, тон его голоса сменился с теплого на ледяной. Я не могла понять, то ли он злится на себя за то, что позволил мне впутаться в его непонятные делишки, то ли злится на меня за то, что я сама в них вмешалась. Но это было неважно. Его внезапная холодность все равно произвела эффект: я вздрогнула, как будто меня ударили.
— Я уже вполне в силах уйти, — сказала я, резко вставая.
Он тоже поднялся и кивнул.
— Да, я тебя провожу до дома.
— Спасибо, не нужно. Я знаю дорогу. Я… лучше не надо.
Эти слова произнесла рациональная, рассудочная часть моего ума. Та часть, которая требовала, чтобы я как можно скорее покинула этот дом. Но другая часть отчаянно сожалела о сказанном.
— Как хочешь, — ответил Винсент и снова провел меня через грандиозный холл и открыл дверь во двор. — Ты уверена, что все будет в порядке? — настойчиво спросил он, загораживая проем, ожидая ответа, прежде чем позволить мне уйти.
Я нырнула под его руку, проскочив в паре дюймов от его тела.
Моя ошибка состояла в том, что я вдохнула как раз в этот момент. От Винсента пахло дубами, травой, костром… От него пахло воспоминаниями. Долгими-долгими годами воспоминаний.
— Но ты выглядишь не слишком крепкой.
Его твердая скорлупа приоткрылась ровно настолько, чтобы можно было увидеть вспышку сострадания.
— Я в порядке, — возразила я, стараясь говорить как можно увереннее, и тут же, видя Винсента, стоявшего в дверях, спокойного и собранного, перефразировала ответ: — Со мной все хорошо, но вот ты… Ты только что потерял друга в ужасной катастрофе, а теперь делаешь вид, что ничего не случилось. Мне наплевать, кто ты такой или что ты натворил, чтобы удирать вот так. Но если все это на тебя не подействовало… у тебя большие проблемы.
Тень эмоций прокатилась по мрачному лицу Винсента. Он казался расстроенным. Что ж, уже хорошо.
— Я тебя не понимаю. И не хочу понимать. — Мои глаза прищурились от отвращения. — И надеюсь, что больше никогда тебя не увижу, — закончила я и направилась к калитке.
И тут сильные пальцы схватили меня за руку, и я резко обернулась… Винсент стоял совсем рядом. Он наклонился так, что его губы почти коснулись моего уха.
— Вещи не всегда таковы, какими они кажутся, Кэти, — прошептал он и осторожно отпустил меня.
Я бегом бросилась к калитке, которая уже распахнулась навстречу мне. Как только я выскочила наружу, она начала закрываться. Откуда-то из дома донесся грохот, как будто кто-то швырнул фарфоровую вещь на мраморный пол.
Я застыла на месте, глядя на мощную железную калитку. Интуиция говорила мне, что я сделала что-то не то. Что я неверно оценила Винсента. Но ведь все указывало на то, что он — нечто вроде преступника… А судя по грохоту, продолжавшему звучать в доме, похоже, он был довольно жесток и вспыльчив… Я покачала головой, пытаясь понять, как я могла настолько забыться при виде красивого лица.
