3
Собственность семейства Алакран
Утром Селия ушла, и Матт провел целый день, ожидая детей. Перед закатом, когда надежда почти оставила его, он услышал голоса. Они приближались. Матт подбежал к окну.
— Вот он! Видишь, Мария, я же говорила, что не вру! — Это была Эмилия. Ее рука лежала на плече девочки помладше.— С нами он не хочет разговаривать, может, хоть тебя не испугается.
Эмилия подтолкнула девочку вперед. Мария решительно шагнула к домику.
— Эй, мальчик! — закричала она, барабаня кулачками по оконной раме.— Как тебя зовут? Хочешь поиграть?
Одним махом она разрушила тщательно заготовленную Маттом речь. Он уставился на нее, не в силах сообразить, как следует себя вести, что говорить теперь...
— Ну так что, да или нет? — Мария обернулась к остальным.— Скажите ему, пусть отопрет дверь.
— Это уж ему самому решать.— Стивен пожал плечами.
Матт хотел сказать, что у него нет ключа, но не смог вымолвить ни слова.
— Хорошо хоть сегодня не прячется,— заметила Эмилия.
— Если не можешь открыть дверь, открой окно,— сказала Мария.
Матт попробовал, хотя знал, что все равно ничего не получится. Все окна в домике были накрепко заколочены. Он развел руками.
— Он понимает, что мы говорим,— сказал Стивен.
— Эй, мальчик! Сделай что-нибудь, да поскорее, а то мы уйдем! — прокричала Мария.
Матт принялся лихорадочно соображать. Надо их чем-нибудь заинтересовать! Он поднял палец, как делала Селия, когда просила его подождать немножко. Потом кивнул, давая понять, что согласен с требованием Марии и готов «что-нибудь сделать».
— Что это значит? — удивилась Эмилия.
— Понятия не имею. Может, он немой? — предположил Стивен.
Матт помчался к себе в комнату и сорвал со стены фотографию человека с сэндвичем из лягушки. Селия, глядя на нее, всегда смеялась — может, эти дети тоже посмеются? Вернувшись, он прижал снимок к оконному стеклу. Дети подошли поближе.
— Что там написано? — спросила Мария.
— «Квакающий закусон»,— прочитал Стивен.— Поняла? Лягушки квакают — ква-ква-ква. А этот дядька положил лягушку между двух кусков хлеба и хочет ею закусить. Очень смешно!
Эмилия хихикнула, но Мария лишь пожала плечами.
— Люди не едят лягушек,— сказала она.— Тем более живых.
— Это же шутка, дуреха.
— Я не дуреха! А есть лягушек — гнусно и гадко. И совсем не смешно!
— Спасите меня от этой идиойдки! —- Стивен картинно закатил глаза.
— И я не идиойдка!
— Да полно тебе, Мария,— вздохнула Эмилия.
— Вы привели меня посмотреть на мальчика, я сто миль тащилась за вами по солнцу, устала, а этот мальчик не хочет говорить. Ненавижу тебя!
Матт смотрел на эту сцену с ужасом. Он совсем не ожидал такого поворота событий. Мария плачет, Эмилия сердится, а Стивен вообще повернулся к обеим спиной. Матт постучал по стеклу и, убедившись, что Мария подняла на него глаза, помахал картинкой, скомкал ее в мячик и изо всех сил швырнул через комнату.
— Смотрите, он со мной согласен! — прокричала Мария сквозь слезы.
— Мне это нравится все меньше и меньше,— проворчал Стивен.— Напрасно мы привели сюда эту идиойдку.
— Я думала, мальчик захочет поговорить с ребенком его возраста,— примирительно сказала Эмилия.— Пошли, Мария. Нам надо вернуться до темноты.
— Никуда я не пойду! — заявила Мария и уселась на землю.
— Как хочешь, толстуха, я тебя не понесу.
— Оставим ее тут,— предложил Стивен и решительно зашагал прочь. В следующую минуту за ним последовала и Эмилия.
Матт окаменел от ужаса. Если большие ребята уйдут, Мария останется совсем одна. Скоро стемнеет, Селия вернется только через несколько часов, а вокруг одни пустые маковые поля и...
И чупакабры, которые гуляют по ночам и высасывают из людей всю кровь, оставляя их высыхать, как пустые тыквенные кожурки!
И тут Матта осенило. Мария на несколько шагов отошла от окна и снова села, крича вслед исчезнувшим из виду Стивену и Эмилии разные обидные слова. Матт схватил со стола большой чугунок, в котором Селия варила менудо, и, размахнувшись что было силы, нимало не заботясь о последствиях — надо спасать Марию! — шарахнул им в окно. Искрящимся потоком стекло посыпалось на землю. Мария вскочила на ноги. Из маковых зарослей вынырнули Стивен и Эмилия — оказывается, они просто прятались, присев на корточки.
— Черт побери! — вскричал Стивен.
Все трое стояли разинув рты и глазели на темную дыру, зияющую на месте окна.
— Меня зовут Матт. Я здесь живу. Хотите поиграть? — выпалил Матт, потому что других слов так и не придумал.
— Оказывается, он умеет говорить,— пробормотала Эмилия, когда первый испуг прошел.
— Ты всегда так открываешь окно, малыш? — спросил Стивен.— Мария, отойди подальше. Тут везде стекло— Он осторожно подошел к домику и палкой выломал из рамы торчащие осколки. Потом заглянул внутрь и осмотрелся. Матту пришлось вцепиться обеими руками в стол, чтобы не выскочить в другую комнату.— Странное дело! Окно заколочено. Тебя что, держат под замком? Как в тюрьме?
— Я здесь живу,— повторил Матт.
— Ты это уже говорил.
— Хотите поиграть?
— Может, он, как попугай, знает всего несколько слов? — предположила Эмилия.
— Я хочу поиграть,— заявила Мария.
Матт с благодарностью посмотрел на нее. Девочка вырывалась из рук Эмилии, явно вознамерясь подойти поближе. Стивен покачал головой и отступил на шаг в сторону. На этот раз он, похоже, всерьез собрался уйти.
И тогда Матт принял решение. Оно пугало, но такого случая ему никогда раньше не представлялось и вряд ли представится когда-нибудь в будущем. Он подтащил к разбитому окну стул, вскарабкался на подоконник и прыгнул на улицу.
— Стой! — заорал Стивен и рванулся веред, пытаясь подхватить мальчика. Но было уже поздно.
Ноги Матта пронзила страшная боль. Он упал вперед, руками и коленями прямо на битое стекло.
— Да он босиком! Что же нам теперь делать?! — Стивен поднял Матта и переложил на свободное от осколков место.
Матт с удивлением смотрел на кровь, капающую из его рук и ног. По коленям змеились ярко-красные струйки.
— Вытащи стекло! — закричала Эмилия.— Мария, отойди прочь!
— Я хочу посмотреть! — завопила малышка.
Матт услышал шлепок и обиженный визг. Голова его закружилась. Он с трудом поборол тошноту, а потом весь мир качнулся у него перед глазами и уплыл куда-то в черноту.
Очнулся он оттого, что его куда-то несли. Его мутило, но куда хуже было чувствовать, как все тело сотрясается от жестокой дрожи. Он завопил что есть мочи.
— Этого еще не хватало! — пропыхтел Стивен, тащивший Матта за плечи.
Эмилия держала мальчика за ноги. Ее рубашка и брюки намокли от крови — его крови. Матт снова закричал.
— Лежи смирно! — зашипел Стивен.— Мы и так несемся со всех ног!
Во все стороны простирались маковые поля, казавшиеся синеватыми в длинных предзакатных тенях, протянувшихся со стороны гор. Стивен и Эмилия бежали по узкой тропинке. Матт всхлипывал так громко, что перехватывало дыхание. Ему не хватало воздуха.
— Погоди! — крикнула Эмилия.— Надо подождать Марию.
Ребята присели на корточки и положили Матта на землю. Матт услышал топот маленьких ножек.
— Я тоже хочу отдохнуть,— заявила Мария.— Нам еще много-много миль идти. И я пожалуюсь папе, что ты меня шлепнула.
— На здоровье,— огрызнулась Эмилия.
— А ну, смолкните, вы все,— велел Стивен.— Малыш, кровь у тебя больше не идет, так что, думаю, жить ты будешь. Напомни-ка как тебя зовут.
— Матт,— ответила за него Мария.
— Мы недалеко от дома, Матт. Считай, что тебе повезло — врач остался у нас на ночь. Сильно болит?
— Не знаю,— сказал Матт.
— Конечно сильно. Вон ты как вопил,— сказала Мария.
— Я не знаю, что значит «сильно»,— пояснил Матт.— Мне раньше никогда не было так больно.
— Ты потерял кровь, но не очень много,— сказал Стивен, заметив, что Матт снова начал дрожать.
— А похоже, что много,— сказала Мария.
— Заткнись ты, идиойдка!
И старшие ребята, подхватив Матта, побежали дальше. Мария плелась следом, громко жалуясь на долгий путь и на то, что ее обзывают идиойдкой.
По дороге Матта укачало. Боль слегка унялась, а Стивен сказал, что он потерял не слишком много крови... В навалившемся сонном дурмане его даже не очень беспокоило, что скажет Селия, когда увидит разбитое окно...
Когда они наконец добрались до границы маковых полей, последние лучи солнца уже угасали за горами. Тропинка вывела их на широкий газон. Он переливался мерцающим зеленым цветом, казавшимся еще темнее в голубоватом вечернем свете. Никогда в жизни Матт не видел так много зелени.
«Это лужайка,— подумал он сквозь дремоту.— Иона пахнет дождем».
Они взбежали по широкому крыльцу, мягко белевшему в сумерках. С обеих сторон над мраморными ступеньками тяжело нависали усыпанные золотистыми плодами ветви апельсиновых деревьев. Неожиданно среди листвы вспыхнули и затрепетали миллионы лампочек. Огни выхватили из темноты белоснежную стену огромного дома, колонны и статуи, высокую арку двери, ведущей неведомо куда. Посредине арки в камне был выгравирован скорпион.
— Ох! Ах! — закудахтали женские голоса. Чьи-то руки забрали Матта у Стивена и Эмилии, подняли и понесли.
— Кто это? — наперебой спрашивали служанки — все как одна в черных платьях с белыми фартуками и накрахмаленных наколках.
Сурового вида женщина с глубокими складками вокруг рта подхватила Матта на руки.
— Мы нашли его в домике среди маковых полей,— объяснил Стивен.
— Там живет Селия,— сообразила одна из служанок.— Она слишком заносчива, чтобы жить вместе со всеми.
— И неудивительно, раз она прячет там ребенка. Малыш, кто твой отец? — спросила женщина, что несла Матта.
От ее фартука пахло солнцем — точь-в-точь как от фартука Селии, когда та снимала его с бельевой веревки. Матт посмотрел на брошку, пристегнутую к ее воротнику,— серебристый скорпион с загнутым кверху хвостом. Под скорпионом была приколота пластиковая карточка, на ней значилось имя — Роза. Матт был слишком слаб, чтобы говорить; впрочем, какая разница: ответа он все равно не знал...
— Он не очень разговорчив,— сказала Эмилия.
— Где врач? — спросил Стивен.
— Придется подождать. Он у твоего дедушки. А пока что надо его вымыть,— сказала Роза.
Служанки распахнули тяжелые двустворчатые двери; за ними оказалась такая красивая комната, каких Матт в жизни не видывал. Под высоким потолком тянулись резные балки, стены были оклеены шелковыми обоями с тысячами птиц. У Матта перед глазами все кружилось, и ему почудилось, что птицы живые. А еще он увидел диван, расшитый цветами: их оттенок переливался от лавандового до нежно-розового, как перья на голубином крыле. На этот диван Роза и собиралась его положить.
— Я слишком грязный,— протестующе залепетал Матт.
Селия всегда ругалась на него, если он залезал на кровать с грязными ногами.
— Еще какой! — сварливо согласилась Роза.
Служанки расстелили поверх чудесного дивана белоснежную простыню и опустили на нее Матта. Он с ужасом подумал, что, если испачкает кровью эту простыню, ему влетит еще сильнее.
Роза достала пинцет и принялась вытаскивать из его ладоней и ног осколки стекла.
— Ну-ка, ну-ка! — шептала она, бросая стекляшки в стакан.— А ты смелый, не плачешь...
Но Матт не чувствовал в себе никакой смелости. Он вообще ничего не чувствовал. Его тело словно уплыло куда-то далеко-далеко, и он смотрел на склонившуюся над ним Розу, как на картинку по телевизору.
— А раньше он кричал, и очень даже громко,— сообщила Мария.
Малышка приплясывала вокруг, чуть ли не подпрыгивала, стараясь не пропустить самого интересного.
— Не задирай нос! — осадила сестру Эмилия.— Сама-то вопишь во все горло от крохотной занозы в пальце.
— А вот и нет!
— А вот и да!
— Ненавижу тебя!
— Да на здоровье! — хмыкнула Эмилия. Девочка с замиранием сердца смотрела, как из порезов Матта снова потекла кровь.
— Когда вырасту, стану врачом,— заявила она. Горничные тем временем принесли ведро воды и полотенца.
— Осторожнее,— сказала Роза.— Правая нога сильно поранена.
У Матта звенело в ушах. Он почувствовал прикосновение теплой воды, и внезапно боль вернулась. Она пронзила все тело от правой ступни до самой макушки. Он раскрыл рот, чтобы закричать, но не смог выдавить ни звука. От боли перехватило дыхание.
— Боже мой! Наверно, внутри стекло осталось,— вскричала Роза, подхватывая Матта под плечи.
Что-то — едва ли не злость,— прозвучавшее в ее голосе, заставило мальчика сжаться, как от удара.
Туман, окутывавший Матта, понемногу рассеялся. Ладони, ступни, колени полыхали такой яростной болью, о возможности существования какой он даже не подозревал.
— Говорила же я вам, раньше он плакал,— торжествующе заявила Мария.
— Заткнись! — прикрикнула на нее Эмилия.
— Смотрите! У него на ноге что-то написано! — Мария попыталась подойти поближе.
Эмилия отпихнула сестру.
— Кто здесь собирается учиться на врача, ты или я?! Черт! Ничего не могу разобрать... Все в крови.
Она взяла салфетку и обтерла ногу Матта. На этот раз боль была не такой сильной, но Матт все равно не удержался и застонал.
— Ты ему больно делаешь, дуреха! — взвизгнула Мария.
— Погоди! Ага, вот... «Собственность»... Какие мелкие буквы! «Собственность семейства Алакран».
— «Собственность семейства Алакран»?! Так это же мы! Ничего не понимаю,— пробормотал Стивен.
— Что тут происходит? — раздался голос, которого Матт до сих пор не слышал.
В комнату ворвался рослый мужчина ужасно свирепого вида. Стивен тотчас же вытянулся в струнку. Эмилия и Мария встревоженно переглянулись.
— Папа, мы нашли его в маковых полях,— сказал Стивен.— Он поранился, и я подумал, что врач...
— Кретин! Этому зверю нужен не врач, а ветеринар! — взревел великан.— Как ты посмел притащить его в дом?!
— Но у него шла кровь...— начал было Стивен.
— Да, и он изгадил всю простыню! Теперь ее придется сжечь. Немедленно выкиньте эту тварь на улицу!
Ничего не понимающая Роза озадаченно переминалась с ноги на ногу.
Мужчина склонился и что-то прошептал ей на ухо.
Лицо служанки исказилось от ужаса. Она поспешно схватила Матта в охапку и потащила из комнаты. Стивен, бледный как полотно, метнулся открыть ей дверь.
— Как он посмел так со мной разговаривать,— прошипел он спешащей за ним Эмилии.
— Он не хотел тебя обидеть,— попыталась успокоить его девочка.
— Еще как хотел! Он меня ненавидит,— возразил Стивен.
Роза сбежала с крыльца и грубо, словно тюк мокрого белья, швырнула Матта на траву. Потом, не произнеся ни слова, повернулась и исчезла в доме.
