19
Совершеннолетие
Всплеск энергии у Эль-Патрона продлился недолго. Вскоре он снова стал бледным и слабым. То и дело вспоминал детские годы, семерых братьев и сестер, которые умерли совсем маленькими. С удовольствием слушал, как Матт играет на гитаре, хотя пальцы мальчика были еще коротковаты для самых сложных пьес.
Голос у Матта был высокий и нежный — ангельский, как говорила Селия. Слушая его, Эль-Патрон впадал в тихую меланхолию. Матту нравилось смотреть на старика, когда тот, полузакрыв глаза и изогнув губы в мягкой улыбке, сидел в своем кресле. Это было лучше всяких похвал.
Однажды, когда Матт пел красивую испанскую балладу, его голос сорвался. Он взял на октаву ниже и издал звук, больше похожий на ослиный рев. Матт смутился, прочистил горло и начал заново. Поначалу песня шла гладко, но вскоре произошло то же самое. Матт в замешательстве отложил гитару.
— Итак, свершилось,— прошептал Эль-Патрон из подушек.
— Простите. Я попрошу у Селии таблетки от кашля,— сказал Матт.
— Ты понятия не имеешь, что с тобой произошло, верно? Ты живешь в таком отрыве от внешнего мира, что многого не понимаешь.
— К завтрашнему дню я буду здоров.
Старик рассмеялся. Смех вышел рассыпчатым и сухим.
— Попроси Селию или Тэма Лина, пусть они тебе объяснят. Не надо петь, просто поиграй мне. Ты хорошо играешь...
Когда Матт обратился с расспросами к Селии, женщина закрыла лицо фартуком и разразилась слезами.
— В чем дело? Что случилось? — воскликнул Матт. Он не на шутку встревожился.
— Ты стал взрослым! — прорыдала Селия из-за фартука.
— Разве это плохо? — Голос Матта, к его ужасу, гудел, как басовый барабан.
— Конечно хорошо, ми вида! — ответила Селия, утирая глаза и фальшиво улыбаясь.— Просто всегда делается немного страшно, когда маленький теленок вдруг расправляет рога и превращается в большого красивого быка. Но это хорошо, мой милый, это очень хорошо. И это надо отпраздновать.
Матт пошел к себе и, бренча на гитаре, долго слушал, как Селия на кухне гремит кастрюлями. Он не поверил ей, что стать взрослым — это очень хорошо. Он неплохо разбирался в настроениях Селии, как бы та ни прятала их за улыбками. Он понимал, что в глубине души женщина очень огорчена, и хотел узнать почему.
Он стал мужчиной. Нет, неверно: тот, кто не был мальчиком, не может стать и мужчиной. Он стал взрослым клоном. В памяти всплыла фраза врача о том, что клоны, когда вырастают, расходятся на части. Матт уже не боялся, что развалится на куски. Но что же происходит с ними на самом деле?
Матт ощупал лицо — не пробиваются ли усы. Но не нашел ничего, кроме пары бугорков от недавно заживших прыщиков.
«Может, тут какая-то ошибка»,— подумал он.
Снова попытался спеть балладу, но голос сорвался на первой же строчке. Это его крайне расстроило: новый голос был совсем не таким красивым, как прежний.
«Интересно, у Марии голос тоже изменится?» — мысленно спросил он.
В тот же вечер во внутреннем дворике был устроен скромный праздник. Селия и Тэм Лин, чокнувшись бокалами шампанского, поздравили Матта с его новым статусом. В виде исключения шампанского — правда, по настоянию Селии изрядно разбавленного лимонадом — налили и Матту. В теплой, влажной темноте сада мерцали светлячки. Новые цветы Селии наполняли воздух тяжелым ароматом. Эти растения чем-то тревожили Матта. Селия говорила, что заказала их у знакомой курандеры в Ацтлане.
Тут Матту в голову пришла неожиданная мысль.
— Сколько мне лет? — спросил он, протягивая бокал. Селия, не обращая внимания на хмурый взгляд Тэма Лина, подлила ему лимонада.
— Я понимаю, у меня нет дня рождения, как у людей,— продолжал Матт,— но я же как-то появился на свет.
— Тебя произвели,— сказал Тэм Лин.
Голос его звучал невнятно. Он в одиночку прикончил целую бутылку, и Матт подумал, что никогда раньше не видел телохранителя пьяным.
— Я вырос внутри коровы. Она что, родила меня, как теленка?
Матт не видел ничего плохого в том, что его родили в хлеву. Сам Господь наш Иисус появился на свет в этом месте...
— Тебя произвели,— повторил Тэм Лин.
— Ему необязательно знать подробности,— попробовала остановить его Селия.
— А я говорю, обязательно! — Тэм Лин яростно ударил кулаком по раскладному столику — нежно задребезжали бокалы, Матт и Селия вздрогнули.— Хватит с нас проклятой секретности! Хватит проклятой лжи!
— Ну пожалуйста.— Селия успокаивающе положила руку Тэму Лину на плечо.— Видеокамеры...
— Да пропади они пропадом, эти видеокамеры! Смотрите, мерзкие шпионы! Вот что я о вас думаю!
Он повернулся к увитой лианами эхинацеи стене и сделал крайне неприличный жест. Однажды Матт сделал такой же жест в присутствии Селии, и ему здорово влетело...
— Пожалуйста! Если не думаешь о себе, подумай хотя бы о нас.
Селия упала перед телохранителем на колени и молитвенно сложила руки.
Тэм Лин встряхнулся, как мокрый пес.
— Тьфу! Чего только не наговоришь по пьяной лавочке!
Он схватил бутылку с остатками шампанского и запустил в стену.
Матт услышал, как зашуршали осколки по густым листьям.
— Вот что я тебе скажу, парень.— Тэм Лин взял Матта за грудки и рывком поднял на ноги. Селия, бледная и взволнованная, не отрываясь глядела на них.— Тебя девять месяцев растили в несчастной корове, а потом взяли и вырезали из нее. Тебя произвели. А ею пожертвовали. Так всегда говорят, когда убивают несчастное лабораторное животное. Твою приемную мамашу пустили на бифштексы...
Он выпустил Матта, и тот испуганно попятился.
— Все хорошо, Тэм Лин,— мягко произнесла Селия.
— Ни черта не хорошо! — Телохранитель тяжко опустился на стул и уткнулся головой в сложенные руки.— Мы для этой шайки — те же лабораторные животные. Просто с нами обращаются чуть получше. Но только до тех пор, пока мы приносим пользу...
— Так будет не всегда,— прошептала Селия и обняла его.
Тэм Лин повернул голову и глянул на нее из-под сложенных ладоней.
— Я знаю, что ты задумала, но это слишком опасно,— сказал он.
Селия погладила его по спине мягкой, ласковой ладонью.
— Эта ферма стоит уже больше сотни лет. Как ты думаешь, сколько идиойдов похоронено под маковыми полями?
— Тысячи, Сотни тысяч...
Голос Тэма Лина был тих, как стон.
— Как ты считаешь, не хватит ли?
Селия улыбнулась Матту, все еще поглаживая телохранителя по широкой спине. На этот раз улыбка ее была настоящей, и среди теней вечернего сада Селия неожиданно стала очень красивой.
— Иди ложись спать, ми вида,— сказала она.— Я загляну к тебе попозже.
Матт не на шутку обиделся. Эти двое, кажется, забыли, что вечер посвящен ему, его совершеннолетию. Он угрюмо поплелся к себе в спальню. Побренчал немножко нa гитаре, надеясь, что льющаяся из окна музыка пробудит совесть у парочки в саду. Но вскоре его гнев развеялся.
Ему на смену пришло ощущение, будто он, Матт, упускает из виду что-то очень-очень важное. Намеки порхали вокруг, как светлячки в саду. Они буквально светились невысказанными подсказками — светились ровно столько, чтобы Матт чуть-чуть не успевал понять, на что они, собственно, намекают, чего подсказывают. А потом, как настоящие светлячки, гасли. Тэм Лин и Селия были слишком осторожны.
Так тянулось из года в год. Матт знал, что от него скрывают некую жизненно важную информацию. Эта информация касается клонов. Ему не положено знать, как они появляются на свет. И не положено знать, что у всех у них — кроме него самого, Матта,— уничтожен мозг.
В сотый раз Матт задумался о том, зачем нужно создавать чудовищ. Наверняка не для того, чтобы заменить ими любимого ребенка. Детей любят — клонов ненавидят. И не для того, чтобы завести себе домашнюю зверушку. Никакие зверушки не похожи на страшное напуганное существо, которое Матт видел в больнице.
Матт вспомнил, как мистер Макгрегор и Эль-Патрон сидели рядышком в инвалидных колясках.
«Поставил себе новую печень,— говорил Макгрегор, довольно похлопывая себя по животу,— а заодно уж согласился и на новые почки».
Он посмотрел на Матта ослепительно голубыми глазами, совсем такими же, как у Тома, и Матт содрогнулся от внезапно накатившего отвращения.
Нет! Не может быть!
Матт вспомнил день рождения, когда к Эль-Патрону внезапно вернулись умственные способности.
«Эмбриональные мозговые имплантаты? Надо попробовать,— сказал мистер Макгрегор.— С вами этот метод сотворил чудеса».
«Но не откладывайте слишком надолго,— посоветовал Эль-Патрон.— Надо дать врачам как минимум пять месяцев на подготовку. А лучше все восемь...»
Не может быть! Матт прижал ладони к вискам, чтобы страшная мысль не смогла вырваться наружу. Если об этом не думать, значит, этого и не бывает...
Но мысль все равно проскользнула сквозь пальцы. Мистер Макгрегор создал себе клона, чтобы было откуда взять печень и почки! У существа в больнице были весьма веские причины вопить во все горло! А откуда Эль-Патрон взял мозговые имплантаты? Или дополнительное сердце, которое помогает биться его старому, изношенному?!
Все доказательства были налицо. Только слепота мешала Матту разглядеть правду. Слепота и... нежелание думать. Он не глуп, все улики давным-давно перед глазами. Просто правда была слишком ужасна...
Эль-Патрон тоже создавал клонов, чтобы брать у них необходимые органы. Он вел себя так же, как мистер Макгрегор!
«Нет, не так же! Потому что я не такой, как другие клоны»,— в отчаянии подумал Матт, глядя в потолок.
Селия разрисовала его мерцающими в темноте звездочками. Со дня переезда в эту квартиру Матт спал под слабо светящимся пологом из звезд. Сейчас они успокаивали, утешали его.
«Я не такой. Меня создали не на запчасти!»
Эль-Патрон не позволил врачам разрушить его мозг. Он защитил его, отдал на воспитание Селии, дал в товарищи Тэма Лина, нанял мистера Ортегу, чтобы учить Матта музыке. Старик очень гордится достижениями мальчика. Так не поступают, если планируют впоследствии тебя убить.
Матт заставил себя дышать медленнее. До сих пор он задыхался, как вытащенная из воды рыба, как пойманная птица. Ему доводилось видеть, как птицы умирают от страха, если в панике не могут вырваться через закрытое окно. Надо все тщательно обдумать. Что бы ни случалось с прочими несчастными клонами, было ясно, что ему, Матту, уготована другая судьба.
Эль-Патроном двигал иной мотив — не тот же, что мистером Макгрегором. Простое тщеславие, с ужасом понял Матт. Глядя на мальчика, старик видел самого себя: молодого, сильного и крепкого рассудком. Все равно что смотрелся в зеркало. Впечатление было бы совсем иным, если бы Матт бессмысленно пускал пузыри на больничной койке.
Матт стиснул подушку. Точно так же он обнимал когда-то плюшевого мишку, пока не вырос из подобных глупостей. Ему казалось, будто его сталкивают с высокого обрыва. А надо было еще задуматься над печальной судьбой других клонов.
«Моих братьев»,— подумал Матт.
Вспомнив свою преданность человеку, сотворившему его, Матт содрогнулся. Эль-Патрон любит его, но он полон зла.
«Трудно представить себе человека более злого, порочного и себялюбивого»,— писала Эсперанса в книге о стране под названием Опиум.
Прочитав эти слова, Матт со злостью отшвырнул книгу прочь. Но тогда Матт был еще маленьким мальчиком. А теперь стал мужчиной — или кем-то наподобие этого. А мужчины, часто говорил Тэм Лин, не боятся смотреть правде в глаза.
Селия и Тэм Лин зашли пожелать Матту спокойной ночи.
— Да у тебя лихорадка! — вскричала Селия и побежала заваривать травяной чай. А Тэм Лин стоял молча и смотрел. Силуэт телохранителя грозно темнел в дверном проеме, и Матт вспомнил двадцать ребятишек, убитых бомбой, предназначенной для английского премьер-министра .Когда Селия вернулась с чаем, Тэм Лин пожал плечами и сказал:
— Отвечаю на твой вопрос, парень. Тебе четырнадцать лет.
Потом он вышел из комнаты и направился в тщательно охраняемое крыло, где обитал Эль-Патрон.
