8
Идиойд в сухом поле
Матт был без ума от радости. Мало того что Тэм Лин берет его на пикник, так они еще поедут туда верхом! Матт несколько раз видел лошадей из окна домика в маковых полях. И конечно же, видел их по телевизору. На них скакали ковбои и разные крутые бандидос. Его любимым героем был Эль-Латиго Негро — Черный Хлыст. Фильм про Эль-Латиго Негро показывали по телевизору каждую субботу. Он носил черную маску и спасал бедняков от злых капиталистов. Его излюбленным оружием был длинный хлыст, которым он мог очистить яблоко, когда оно еще висело на дереве.
Матт был не на шутку раздосадован, когда вместо горячего жеребца, на каком скакал Эль-Латиго Негро, Тэм Лин привел понурую серую лошадку.
— Не кипятись, парень,— сказал телохранитель, подтягивая подпругу.— Нам нужна не быстрота, а надежность. Если ты свалишься с лошади и свернешь себе шею, Эль-Патрон мне спасибо не скажет.
Усевшись в седло впереди Тэма Лина, Матт мигом позабыл все свои разочарования. Он едет верхом! Плывет высоко в воздухе, покачиваясь и вдыхая запах лошадиного пота. Он погладил жесткую гриву и прижался лодыжками к теплой шкуре животного.
После долгих месяцев молчания Матт словно спешил наверстать упущенное. Он болтал обо всем, что видел вокруг: о синем небе, о птицах, о мухах, жужжащих над лошадиными ушами. Тэм Лин его не останавливал. Только ворчал иногда, давая понять, что внимательно слушает. Тропа петляла по маковым полям, все дальше и дальше уходя от Большого дома, к серовато-бурым холмам, темнеющим на горизонте.
Первые акры, по которым проходил их путь, были подернуты зеленоватой дымкой свежей травы. То были саженцы. Дома из окошка Матт имел возможность наблюдать весь жизненный цикл маков и хорошо знал, чего ожидать. Со временем растения делались заметно крупнее; они округлялись, как маленькая капуста, а листья их наливались переливчатой синевой. Чем дальше они ехали, тем выше становились маки. Вскоре они доставали лошади уже до брюха. Бутоны лопались, подставляя жаркому солнцу белое великолепие сборчатых лепестков. В воздухе витал едва уловимый аромат.
Потом путники выехали на поля, где лепестки уже опали. Они устилали землю пышными белоснежными сугробами, а оставшиеся на их месте семенные коробочки торчали, будто зеленые пальцы. Коробочки набухали, вырастали с куриное яйцо, и тогда начинался сезон сбора урожая.
Тут Матт впервые увидел работников на ферме. Он и раньше замечал их издалека, потому что Селия всегда велела прятаться, когда поблизости оказывались незнакомцы. Только сейчас он рассмотрел их вблизи. И мужчины, и женщины были одеты в одинаковые коричневатые комбинезоны и широкополые соломенные шляпы. Шли они медленно, склоняясь к каждому растению, и надрезали коробочки маленькими ножичками.
— Зачем они это делают? — спросил Матт.
— Чтобы добыть опиум,— ответил Тэм Лин.— Сок вытекает из надрезов и за ночь застывает. Утром рабочие соскребают его. С одного растения можно собирать сок четыре или пять раз.
Лошадка брела все дальше и дальше. Над полями дрожало жаркое марево, в воздухе витал сладкий аромат с легким привкусом горечи. Рабочие сгибались и надсекали, сгибались и надсекали... Ритм их работы убаюкивал. Они не произносили ни слова. Даже не вытирали пот с лица.
— Они что, не устают? — удивился Матт.
— Еще как устают,— ответил Тэм Лин. Наконец тропинка вывела их уже на убранное поле.
Растения здесь начали засыхать. Жаркий ветер шелестел жухлой листвой.
— Смотри! Там на земле человек лежит,— вскричал Матт.
Тэм Лин остановил лошадь и спешился.
— Стой здесь,— приказал он животному.
Матт обеими руками вцепился в гриву. Так высоко над землей он чувствовал себя неуютно. Тэм Лин подошел к человеку, перевернул его лицом вверх и пощупал шею. Потом покачал головой и вернулся обратно.
— Разве мы... не можем ему помочь? — робко спросил Матт.
— Слишком поздно. Для этого бедняги все кончено, — проворчал телохранитель.
— А врач?
— Говорят тебе, слишком поздно! Уши чистил?
Тэм Лин уселся обратно в седло и небрежным движением коленей приказал лошади идти дальше. Матт оглянулся. Вскоре высокие маки скрыли человека из виду.
Матт ничего не понимал. Почему слишком поздно?! Наверное, этому человеку очень жарко, ведь он лежит под палящим солнцем. Почему они не дали ему воды? У них ведь есть вода, Матт это знал. Большая фляга в рюкзаке у Тэма Лина...
— Может, вернемся...— начал Матт.
— Черт возьми! — взревел телохранитель.
Он остановил лошадь и с минуту сидел, тяжело дыша. Матт покосился на землю, прикидывая, хватит ли у него смелости спрыгнуть, если Тэм Лин взаправду потеряет терпение.
— Извини,— сказал Тэм Лин наконец.— Я совсем позабыл, что дети в твоем возрасте таких вещей еще не знают. Этот человек мертв. Он умер от жары и нехватки воды. Вечером его подберет уборочная команда.
Лошадь уныло поплелась дальше. У Матта в голове роилась целая куча вопросов, но он не стал их задавать — боялся, что Тэм Лин снова взорвется. Почему этот человек не пошел домой, если он заболел? Почему другие рабочие не помогли ему? И почему его оставили на дороге, будто старую тряпку?
До сих пор они ехали вдоль гряды холмов, окаймлявших поля с запада, теперь же свернули на сухое русло ручья, ведущее к горам. Вскоре Тэм Лин спешился и завел лошадь под нависающей над тропинкой утес, в тень. Рядом стояла водяная колонка, в траве валялся старый покоробленный желоб. Тэм Лин заработал рычагом. Лошадь была с ног до головы покрыта потом; глаза ее, не отрываясь и даже не моргая, смотрели на хлынувшую в желоб воду, но сама она не двинулась с места.
— Пей,— велел Тэм Лин, и лошадь шагнула вперед, опустила морду в воду и принялась жадно пить, с шумом отфыркиваясь.— Дальше пойдем пешком.
— А на лошади нельзя? — спросил Матт, с сомнением глядя на извилистое сухое русло.
— Она не послушается. Она запрограммирована не уходить с фермы.
— Как это?
— Это послушная лошадка, ей в мозг вживлен специальный имплантат. Она не понесет, не встанет на дыбы. Даже пить не станет, пока ей не велят.
С минуту Матт переваривал услышанное.
— Даже если ей будет очень хотеться? — спросил он наконец.
— Ей и сейчас очень хотелось,— сказал Тэм Лин.— Но если бы я не приказал ей напиться, она так и стояла бы перед желобом, пока не умерла бы от жажды. Жди здесь,— велел он лошади.
Тэм Лин забросил за спину рюкзак с провизией и зашагал по сухому руслу. Матт едва поспевал за ним. Поначалу дорога была совсем нетрудной, но вскоре путь стали преграждать валуны, на которые приходилось карабкаться. Матт не привык к физическим нагрузкам и вскоре взмок как мышь. Но он не останавливался, потому что боялся, что Тэм Лин бросит его одного. Наконец телохранитель услышал его пыхтение и оглянулся.
— На,— сказал он, порывшись в рюкзаке.— Глотни воды. И пожуй вяленого мяса. Соль пойдет тебе на пользу.
Матт жадно вцепился зубами в мясо. Вкус был восхитительный.
— Теперь уже недолго осталось, парень. Для тепличного цветочка ты держишься неплохо...
Вскоре дорогу им преградил гигантский валун. Присмотревшись, Матт увидел в нем круглую дыру — сквозную, как в пончике. Тэм Лин пролез в дырку и протянул мальчику руку.
С другой стороны валуна им открылась совершенно неожиданная картина. Креозотовые кусты и деревья паловерде окаймляли узкую лощину, посреди которой голубело небольшое озерцо. На его дальнем берегу по искусственной шпалере вилась громадная виноградная лоза. А заглянув в воду, Матт увидел стайку коричневатых рыбок. Они бросились врассыпную от его тени.
— Это, наверно, можно назвать оазисом,— сказал Тэм Лин, скинул рюкзак и стал раскладывать еду для пикника.— Неплохо.
— Неплохо! — согласился Матт, запуская зубы в сэндвич.
— Я нашел это место несколько лет назад, когда только начал работать на Эль-Патрона. Алакраны о нем не знают. А если проведают, наверняка проведут сюда трубу и выкачают всю воду. Сумеешь сохранить тайну? Матт кивнул с набитым ртом.
— И Марии тоже не говори. Непременно проболтается.
— Ладно,— сказал Матт, гордясь, что Тэм Лин считает его способным хранить тайну.
— Я привел тебя сюда по двум причинам,— сказал телохранитель.— Во-первых, потому, что здесь хорошо. А во-вторых — мне нужно о многом тебе рассказать, но так, чтобы не услышали чужие уши.
Матт удивленно поднял глаза.
— В доме никогда не знаешь, кто тебя подслушивает. Ты слишком мал и многого не понимаешь, а будь ты настоящим мальчиком, я бы тебе вообще ничего не рассказал.
Тэм Лин бросил в озерцо хлебную крошку. Маленькая рыбка молнией метнулась к поверхности, схватила угощение и была такова.
— Но ты клон,— продолжил он.— И некому объяснить тебе, что к чему. Ты одинок, и этого одиночества настоящие люди понять не могут. Даже сироты могут показать фотографии и сказать: вот это мои папа и мама...
— А я что — машина? — выпалил Матт.
— Машина?! О нет!
— Тогда как меня сделали? Тэм Лин хмыкнул.
— Будь ты настоящим мальчиком, я бы сказал: пойди задай этот сложный вопрос своему старшему брату. Лучше всего, парень, описать это так: когда-то давным-давно врачи взяли у Эль-Патрона кусочек кожи. Заморозили его, чтобы сохранился подольше. Потом, лет этак восемь назад, они взяли этот кусочек и вырастили из него целого нового Эль-Патрона. Только начать пришлось с грудного младенца. Это и был ты.
— Это и был я? — переспросил Матт.
— Да.
— Значит, я просто кусочек кожи?
— Ну вот, я тебя расстроил,— вздохнул Тэм Лин.— Этот кусочек был как бы фотографией. В нем содержалась вся информация, какая нужна для того, чтобы вырастить настоящего человека. О том, какие у него руки, ноги, волосы, кости, мозги — все-все... Ты точь-в-точь такой, каким был Эль-Патрон в семь лет.
Матт посмотрел на свои ноги. Так вот кто он такой — фотография!
— Этот кусочек кожи поместили в корову особого вида. Внутри ее ты и вырос, и когда пришло время, родился. Только, разумеется, у тебя не было ни папы, ни мамы.
— Том говорит, корова меня вытошнила,— сказал Матт.
— Том — гнойный прыщ,— отрезал Тэм Лин.— И вся остальная его семейка тоже. Учти, если сошлешься на меня, я буду все отрицать.— Тэм Лин достал пакет клубничных тянучек и протянул Матту.— Однако продолжим... Ты клон и этим сильно отличаешься от других. Поэтому многие люди тебя боятся.
— Они меня не любят,— сказал Матт!
— Да. Многие не любят.— Тэм Лин встал и расправил могучие плечи. Прошелся взад-вперед по песку. Он терпеть не мог долго сидеть на одном месте...— Но кое-кто тебя любит. Это Мария и, конечно, Селия...
— И Эль-Патрон!
— Гм, Эль-Патрон — совсем другое дело. Честно говоря, тех, кто тебя любит, очень мало, а тех, кто не любит, гораздо больше. Они не могут смириться с тем, что рядом с ними находится клон. Поэтому тебя нельзя послать в школу.
— Я знаю.— Матт с горечью подумал о Марии. Если бы она и в самом деле любила его, то взяла бы с собой и не слушала, что говорят другие дети.
— Эль- Патрон хочет, чтобы ты получил образование и жил более или менее нормальной жизнью. Но загвоздка в том, что ни один учитель не станет учить клона. Поэтому Алакраны пригласили идиойдку...
Матт испугался. Он часто слышал это слово — в основном от Марии — и считал его обыкновенным ругательством, чем-то вроде «дурака» или «уродины».
— Идиойд — это человек или животное, которому в мозг вживили имплантат,— пояснил Тэм Лин.
— Как лошади? — спросил Матт.
— Соображаешь! Идиойды могут делать только самые простые вещи. Рвать фрукты, мыть полы или, как ты видел, собирать опиум.
— Работники на ферме — идиойды! — воскликнул Матт.
— Вот почему они работают без передышки, пока бригадир не прикажет им остановиться, вот почему не пьют воды, пока им не разрешат.
И тут Матта как громом поразила одна очень-очень страшная мысль... Если лошадь могла стоять перед желобом с водой и умереть от жажды, значит, тот человек...
— Тот человек,— вслух сказал он.
— Светлая у тебя голова, парень. — Тэм Лин кивнул. — Тот человек, которого мы видели, возможно, отстал от остальных и не слышал, как бригадир велел остановиться. Он, наверное, работал всю ночь, все больше и больше хотел пить...
— Замолчи! — взвизгнул Матт, зажимая уши ладонями.
Какой ужас! Он не хочет, не желает это знать! Тэм Лин сразу же послушался.
— Ладно, на сегодняшний день уроков хватит. Мы приехали сюда на пикник и еще даже не начали развлекаться. Пошли, я покажу тебе пчелиный улей и логово койота. В пустыне все живут около воды.
Весь день они лазили по норам, обследовали трещины в скалах, потаенные уголки секретной долины. Хотя Тэм Лин толком и не ходил в школу; он знал о природе очень много. Он учил Матта сидеть неподвижно и ждать, пока не случится что-нибудь интересное, рассказывал, как по жужжанию определять настроение пчел в улье, показывал мальчику звериный помет, следы и обломки костей...
Наконец, когда оазис стал наполняться тенями, Тэм Лин помог Матту выбраться сквозь отверстие в валуне, и они вернулись к лошади. Она стояла в точности там, где ее оставили. Тэм Лин приказал ей еще раз напиться воды, и они тронулись в обратный путь.
Поля опустели, по земле протянулись длинные тени. Там, где они заканчивались, заходящее солнце заливало маки мягким золотистым светом. Они миновали сухое поле, где видели тело погибшего человека, но тот уже исчез.
— Учительница была идиойдкой,— сказал Матт, нарушая молчание.
— Да,— подтвердил Тэм Лин.— Причем одной из самых сообразительных. Но даже при этом она могла только снова и снова задавать тебе один и тот же урок.
— Она придет еще?
— Нет.— Телохранитель вздохнул.— Ее отправят на другую работу — штопать занавески или чистить картошку. Давай поговорим о чем-нибудь более веселом.
— А ты не мог бы меня учить? — спросил Матт. Тэм Лин расхохотался.
— Если хочешь, я могу научить тебя ломать столы ударом кулака... Думаю, тебе придется учиться по телевизору. А я буду рядом и, если станешь лениться, возьму тебя за ноги и выброшу в окошко.
