40. Тобиас

Мне не потребовалось долго убеждать Амара. Я знал, что он согласиться посодействовать нам – он сам любит приключения. Мы договорились встретиться за ужином, чтобы обсудить все с Кристиной, Питером и Джорджем. Кстати, Джордж обещал раздобыть машину.

После встречи с Амаром, я отправляюсь в нашу спальню и долго лежу, накрыв голову подушкой. Я прокручиваю в голове слова, которые скажу Зику. Прости меня. Мне казалось, я делал все, что должен был, чтобы присмотреть за Юрайей, но к сожалению…

Ребята заходят и выходят из комнаты, включается отопление, горячий воздух поднимается по вентиляционным отверстиям, затем снова отрубается…. Я стараюсь придумать себе оправдания, а затем отбрасываю их. Подбираю убедительный тон, правильные жесты. Потом, в полном разочаровании, я швыряю подушку в противоположную стену. Кара подпрыгивает от неожиданности.

– Я думала, ты спишь, – ворчит она.

– Извини.

Она проводит рукой по волосам, желая убедиться, что прическа в порядке. Ее движения столь аккуратны и точны, что напоминают мне игру на банджо, виденную когда-то в Товариществе.

– Я хочу задать тебе один вопрос, – сажусь я на кровати. – Личный.

– Давай.

– Как ты смогла простить Трис после того, что случилось с твоим братом?

– Хм – Кара обнимает себя за плечи. – Иногда мне кажется, что простила ее, а иногда – нет. В любом случае, я не знаю. Ты просто продолжаешь жить сегодня, завтра и так далее…

– То есть… А могла ли Трис как-то помочь тебе?

– Это из-за Юрайи? – догадывается она и кладет мне руку на колено.

– Да, – говорю я твердо, отодвигая ногу, чтобы она не дотронулась до меня. Не надо, чтобы меня утешали как маленького. Мне не нужен ласковый голос, я не хочу выплескивать свои эмоции, я предпочел бы их сдержать.

– Понимаю – и она выпрямляется. – Самое главное, что Трис сделала, – это повинилась передо мной. Существует разница между признанием факта и исповедью, – добавляет она обыденным тоном. – Первое предполагает поиск оправданий. Во втором случае ты берешь на себя ответственность.

Я киваю.

– После того, как ты повинишься перед Зиком, – продолжает она, – тебе надо оставить его одного. Вот и все.

Я снова киваю.

– Но знаешь, Четыре, – произносит она, – ты не убивал Юрайю. Не ты устанавливал взрывчатку, которая послужила причиной его комы. Не ты придумывал тот дикий план.

– Но я участвовал в его осуществлении.

– Почему бы тебе не заткнуться? Ты – не идеален. Не путай свое горе с чувством вины.

Мы сидим в молчании еще несколько минут, я пытаюсь осмыслить то, что она сказала.

Я ужинаю с Амаром, Джорджем, Кристиной и Питером в столовой. Мы выбрали дальний столик, стоящий между автоматом с напитками и рядом мусорных баков. Миска супа передо мной давно остыла, а в бульоне еще плавают крекеры.

Амар объясняет нам – когда и где мы встречаемся. Потом мы крадемся по коридору позади кухни, где нас никому не видно. Амар достает черную коробочку со шприцами внутри. Один он дает Кристине, другой – Питеру, третий – мне. Еще вручает каждому по упаковке с антибактериальными салфетками. Подозреваю, что только Амар возится с такой ерундой.

– Что это? – интересуется Кристина. – Я не собираюсь делать себе инъекцию какой-нибудь гадости.

– Объясняю, – потирает руки Амар. – Когда вы будете в городе, на него могут сбросить сыворотку. Поэтому вам необходимо сделать прививку, если вы не хотите, чтобы у вас память отшибло. Это и есть сыворотка, которую вы должны будете привить своим родственникам.

Кристина прощупывает кожу на внутренней стороне локтя, пока не находит вену. Я, по старой привычке, втыкаю иглу в шею так же как делал с самого первого дня, когда раз за разом проваливался в свою комнату страха. Амар поступает таким же образом. А я замечаю, что Питер только притворяется, что делает себе укол: когда он нажимает на поршень, жидкость стекает по коже, и он исподтишка вытирает ее рукавом. Он что, готов рискнуть и добровольно все забыть?

После обеда ко мне подходит Кристина:

– Нам надо поговорить.

Мы быстро спускаемся по длинному лестничному пролету. Ступени ведут к подземному клубу «ГП», освещенному разноцветными лампочками. Кристина останавливается и скрещивает руки на груди. На ее лицо падает фиолетовый свет.

– Амар ведь не знает, что мы собираемся остановить «перезагрузку»?

– Нет. И он поддерживает позицию Бюро. Я не хотел его впутывать.

– А город стоит на пороге революции, – продолжает она.

Теперь ее лицо освещено синим.

– Причина, по которой Бюро решилось на «перезагрузку» наших друзей и родственников, – это стремление остановить их от убийства друг друга, – заявляет она. – Если мы им помешаем, верные атакуют Эвелин, а она использует сыворотку смерти. В итоге умрет множество людей. Твои родители тоже могут погибнуть.

– Честно? – вздыхаю я. – Мне абсолютно без разницы.

– Шутишь? – хмурится Кристина.

– Кристина, я хочу лишь спасти Зика и его мать ради Юрайи. А что там будет с Эвелин или Маркусом, меня не волнует.

– Ты должен прекратить комплексовать по поводу путаницы в своих отношениях с предками и начать заботиться обо всех, – восклицает она с жаром, хватает меня за руку и дергает изо всех сил.

Я теряю дар речи от удивления.

– Четыре, моя младшая сестра находится сейчас там. Если Эвелин и верные вцепятся друг другу в глотку, она пострадает из-за них.

Я видел Кристину и ее родных во время Дня Посещений, когда воспринимал ее только как глашатая правдолюбов. Ее мать с гордой улыбкой поправляла воротник рубашки Кристины. Если вирус сыворотки распространится по городу, Кристина будет стерта из памяти своей матери. А если нет, ее семья окажется втянута в битву за власть.

– И что ты предлагаешь? – интересуюсь я.

– Должен быть способ снять напряженность, не прибегая к «перезагрузке».

– Ага, – признаю я. – А у тебя есть конкретное предложение?

– Все происходит из-за того, что твои родители не могут найти общий язык друг с другом, – произносит Кристина. – Придумай, как их остановить.

– Каким образом? – недоумеваю я. – Они никогда не сделают того, что им невыгодно.

– Значит, ты позволишь им разорвать город на клочки.

Я смотрю на свои ботинки, освещенные сейчас зелеными огнями. Если бы у меня были разумные родители, не ослепленные болью, гневом и желанием мести, то все бы сработало. Они бы послушали меня. Но других родителей у меня нет. Как бы я хотел, чтобы они изменились! Просто налить им в утренний кофе или в стакан воды сыворотку памяти, и – раз! – передо мной новые люди с чистым, незапятнанным прошлым. Их можно было бы всему научить заново, даже тому, что у них есть сын, которого зовут Тобиас. Стоп. А ведь именно так и собирается сделать Бюро. Но я их опережу.

– Достань мне сыворотку памяти, – твердо говорю я. – Пока вы все с Амаром будете разыскивать ваши семьи и родственников Юрайи, я позабочусь об остальном. До отца или до матери я доберусь.

– А как ты все объяснишь нашим?

– Пока не знаю.

– А как насчет продырявить колесо? – предлагает Кристина. – Я попрошу Амара притормозить на минутку, например, чтобы пойти в туалет, проколю шину, а потом мы волей-неволей разделимся…

Неплохая идея. Я могу признаться во всем Амару, но не уверен, что мне удастся преодолеть его предвзятость. Пропаганда Бюро промыла ему мозги. У меня и так времени в обрез. Но зато лжи – хоть отбавляй. Амар знает, что отец научил меня заводить автомобиль без ключа, используя лишь провода. И у него не вызовет подозрений, если я добровольно отправлюсь на поиски другой машины.

– Кристина, ты, молодчина.

– Значит, договорились. И ты действительно собираешься стереть память кого-нибудь из твоих предков?

– А что мне остается делать, если именно они – причина зла? – пожимаю я плечами. – Мне нужны новые родители. Даже если у одного из них исчезнет весь тот груз, который они пытаются тащить за собой, может, они придут к согласию…

Кристина внимательно глядит на меня и задумчиво кивает.