ГЛАВА 9

Хоть в одном мне повезло — в городе не было пробок. Так что в «Шерлок Холмс» я прибыла без опоздания — Лерка строго объяснила, что британский мужчина, в отличие от россиянина, может и не дождаться припозднившуюся даму сердца. Пунктуальная буржуазия, видите ли.

Алана Джексона я заметила сразу; он сидел за центральным столиком и смотрел прямо на меня. А на столе перед ним лежал букет пышных темно-бордовых роз.

Мой похожий на Джорджа Клуни виртуальный друг в жизни выглядел куда лучше, чем на фотографии — насколько это вообще было возможно, ведь и фотоизображение произвело на меня неизгладимое впечатление.

Я увидела его и остановилась на пороге паба, как вкопанная. Сотни глупых мыслей, как табун диких лошадей, пронеслись в моей голове: я успела пожалеть о том, что не посмотрела в зеркало перед тем, как зайти внутрь, и подумала, что судьба все-таки существует, и, с одной стороны, она ко мне благосклонна (ведь из бесконечного виртуального пространства у меня получилось выудить такого мужика), а с другой — вовсе нет (ведь на мне индийское сари).

Как ни странно, он тоже сразу же меня идентифицировал. Неужели я и правда хоть чуть-чуть смахиваю на свою самую удачную фотографию, которая была вероломно использована для знакомства с ним? Мало того, что на том снимке мне всего семнадцать лет, так я еще и на себя не похожа: загорелая, худющая, с неправдоподобно синими глазищами (ну ладно уж, признаюсь: я немножко откорректировала их цвет в Фотошопе). Я вовсе не чувствовала себя обманщицей: ведь на фотографии действительно была я. Однако я никуда не могла деться от смутного опасения, что Алан будет долго смотреть сквозь меня, ожидая появления прекрасной русской незнакомки, а когда я представлюсь, недоуменно поднимет брови и начнет судорожно придумывать предлог, чтобы вежливо от меня смыться.

Но получилось не так.

— Саша? — вопросительно улыбнувшись, спросил он и подскочил на месте, как исправный солдат при появлении генерала.

Неравно одернув сари, я приблизилась к нему. Хорошо, что хотя бы волосы у меня чистые и глаза накрашены красиво.

— Да, это я. А вы Алан?

— Верно, — он взял меня за руку. Я хотела было панибратски потрясти его ладонь в своей (так всегда поступают бизнес-вумен в кино о красивой жизни), но он поднес мою руку к лицу и прикоснулся к запястью губами. А губы у него были сухие и горячие. — Я тебя сразу узнал. Хотя в жизни ты еще красивее, чем на фотографии. Надеюсь, ты голодная?

— Я завтракала, но с удовольствием выпью с тобой кофе, — улыбнулась я.

— Это несерьезно, — он подождал, пока я усядусь, а затем предупредительно помог мне придвинуть стул поближе к столу.

Я и вспомнить не могла, когда в последний раз встречала мужчину со столь безукоризненными манерами. Правда, стоит иметь в виду то обстоятельство, что ни одного знакомого англичанина, кроме Алана, у меня нет.

— Рекомендую попробовать хотя бы яблочный пирог. Это своего рода фирменное блюдо здешнего повара. А то я буду чувствовать себя обжорой, глядя на то, как вы цедите пустой кофе. Я ведь уже успел заказать цыпленка.

Может быть, он чувствовал себя обжорой, зато я чувствовала себя голодной, глядя на его загорелую шею, выглядывающую из стильного воротника-поло. Да он же настоящий секс-символ! Да если у меня с ним что-нибудь получится, все мои подружки удавятся на собственных колготках (только вот не надо думать, будто бы я не люблю своих подруг).

Некоторое время ушло на общение с официантом — я все же заказала рекомендованный пирог и еще рыбный сэндвич. Ну и шоколадный маф-фин — так, до кучи. Просто когда я нервничаю, мне непременно надо что-нибудь жевать. Я же не хочу, чтобы во время свидания мой живот нагло напомнил о себе оглушительным урчанием.

Ну а потом мы дружно молчали. Наше молчание было разным. Его — насмешливым (он внимательно меня рассматривал, не упуская ни одну деталь), мое — немного нервозным (я теребила в руках салфетку и чувствовала себя полной идиоткой, явившейся на светский раут в карнавальном костюме).

Ну зачем, зачем, зачем я послушалась Лерку и надела это чертово сари?! Видите ли, в Лондоне все так ходят. Что-то я, кроме себя, таких оригиналов вокруг не наблюдаю. За соседним столиком сидят три девушки в скромных джинсах и разноцветных свитерках с воротниками «поло». За столом у окна скучает женщина в черном платье и леопардовых сапожках. И все они косятся на мое одеяние со смесью любопытства и брезгливости.

— Саша, вы любите Индию? — как назло спросил он. — Вы, видимо, буддистка?

— Скорее пофигистка, — улыбнулась я, — если это не одно и то же. Нет, Алан, если вы хотите знать правду о моем костюме, то мне его впарила подруга. Она почему-то уверена, что в этом сезоне сари — самый писк. А у меня не хватило духа с нею спорить.

— А тебе вообще-то идет, — немного замешкавшись, он продемонстрировал чудеса британского такта, — в любом случае я рад. А то я уж решил, что ты из этих… эзотериков-неадекватов.

— Кого-кого? — я набросилась на яблочный пирог. Надо же, я знакома с ним всего пять минут, а ему уже вздумалось завести со мной теософскую беседу. А мне-то, дуре набитой, всегда казалось, что такие разговорчики относятся к подвиду посткоитальных. Ну, вы понимаете, лежат себе двое в пахнущей свежим потом измятой постельке, их лица еще сохраняют выражение бессмысленного блаженства, однако мозг уже работает трезво. Самое время расслабленно поговорить о вечном.

— Просто я недолюбливаю людей, которые слепо следуют моде, — с улыбкой объяснил этот волшебный мужчина, — вот вошла в моду увлеченность Востоком, и все кинулись медитировать и жечь ароматические палочки. Появилась Кейт Мосс, и все уселись на строжайшую диету. Кстати, у тебя все губы в крошках… А ты сразу показалась мне… живой.

— Я? — удивилась я, стирая вместе с крошками и тщательно наложенную помаду. — И почему же?

— По совокупности причин, — мягко улыбнулся Алан, который с каждой минутой нравился мне все больше и больше, — в анкете ты написала, что любишь пиццу… И потом, письмо про татуировку… Ты непременно должна мне ее показать. И ты носишь сари, чтобы не обидеть подружку… Что я еще о тебе не знаю?

Я пожала плечами.

— Тебе все рассказывать, с самого рождения?

— Про детские комплексы можно умолчать, — рассмеялся Алан, — просто хочется побольше о тебе узнать.

Я вкратце рассказала о себе, стараясь хоть немножко приукрасить серую обыденность. Честное слово, я почти не соврала. Ну а то, что ляпнула, будто бы я несколько лет работала манекенщицей, и сам Джон Гальяно умолял меня стать рекламным лицом его бренда — так это он все равно никак не сможет проверить. Равно как и то, что я была помолвлена с арабским миллионером, который подарил мне трехпалубную яхту, но ее, к несчастью, угнали пираты. Я уже хотела было, интимно понизив голос, поведать ему, что на самом деле являюсь прямым потомком царской ветки Романовых, но в последний момент что-то меня остановило.

— Какая у тебя жизнь интересная, — вежливо улыбнулся он, — у меня все куда скучнее.

А вот он был не из любителей приврать. Ничего сверхъестественного в его повествовании я не углядела. Учился в Итоне, затем в Оксфорде — впрочем, таков путь большинства британских юношей из хороших семей. В данный момент занимается поставками сыра из Франции в элитные магазины Лондона. Также играет на бирже и иногда спонсирует культурные мероприятия.

— Кстати, ты уже ознакомилась с культурной жизнью Лондона? — спросил он.

У меня упало сердце — вот сейчас он пригласит меня на премьеру в оперный театр, и я пойму, что первое впечатление оказалось ошибочным и на самом деле ничего общего между нами нет.

Я давно заметила, что многие люди отчего-то кичатся своей обманчивой приближенностью к миру искусства. Исправно ходят на балет и потом с восторгом рассказывают об этом знакомым. Слушают оперу, следят за театральными премьерами, на выставки ходят. Самые маниакальные еще и абонемент на все концерты консерватории приобретают, чтобы, если кто-то вдруг сжалится и пригласит их на пиццу, снобским голосом ответить, закатив при этом глаза: сегодня, мол, не могу, слушаю Рахманинова. Притом добрая половина из них скучно считает лысины в партере, потому что на самом деле классическая музыка им до лампочки. Наверное, им кажется, что таким хобби они смогут ненарочито подчеркнуть тонкость своей натуры.

Когда-то и я иногда этим грешила. Конечно, самой бы мне и в голову не пришло за свои кровные приобрести билеты в оперный театр, однако если туда приглашал меня симпатичный мужчина, я послушно охала, ахала и нежно шептала, что нет ничего прекраснее классики. Но ни к чему хорошему это не приводило. Рано или поздно обман раскрывался, и мои кавалеры были разочарованы еще больше, чем если бы я с самого начала призналась, что из искусства я увлекаюсь только модой, современной фотографией и избранными кинопремьерами.

Так что притворяться мне больше не хотелось, и если он сейчас скажет, что хочет пригласить меня в Национальный музей, то я…

— Саша, а как насчет того, чтобы я показал вам ночную жизнь города? — подмигнул Алан.

— Что? — немного растерялась я.

— Вы же знаете, что Лондон — это одна из клубных столиц мира. Вот я и предлагаю сходить в самый модный местный клуб.

— Я… Даже не знаю… А ты это серьезно? — на всякий случай уточнила я.

— Естественно. Но если ты предпочитаешь более спокойную жизнь, то можем завтра сходить на балет.

— Нет!! — пожалуй, слишком громко рявкнула я. — Нет уж, клуб так клуб. А когда идем?

— Сегодня. Зачем же откладывать? Только вот… — он опустил глаза, — только вот, не могла бы ты не одевать в этот клуб свое любимое сари? Боюсь, охранники юмора твоей подруги не оценят.

Вечером мы отправились в «Чайнауайт», один из самых модных ночных клубов Лондона. Признаться, когда я увидела собравшуюся перед входом толпу, сплошь состоящую из девушек модельной внешности и молодых людей в дизайнерских джинсах, я оробела, как самонадеянная провинциальная Золушка, впервые вкусившая столичного снобизма. Подумать только, всех этих людей не пропускали внутрь секьюрити — два дюжих мулата в одинаковых черных костюмах. Да в Москве перед любым из этих нарядных пижонов распахнулись бы двери самой элитной дискотеки, и подобострастный менеджер лично угостил бы их халявным шампанским! Все они были молодыми, красивыми, дорого одетыми и выверенно шикарными.

Охранниками верховодила девушка-администратор — сногсшибательная блондинка в красном мини-платье с черной папкой в руке. В папке был гостевой список — фамилии счастливчиков, которым повезет этой ночью оказаться внутри вожделенного заведения.

— Что в этом клубе особенного? — спросила я у Алана.

— Здесь бывают все, — пожал плечами он, — в Лондоне люди делают место. Стоит где-нибудь появиться поп-звездочке или чете аристократов, как заведение мгновенно приобретает статус модного.

— А нас точно пропустят? — обеспокоенно поинтересовалась я. Мгновенно освоившись в непростой лондонской моде, я отправилась в клуб в босоножках, состоящих из трех золотых ремешков и Леркиной шубке из искусственного меха. С непривычки пальцы ног посинели и одеревенели от холода, все же на дворе был март. Но я заметила, что местным девушкам на погодные перипетии наплевать, был бы повод обнажиться. И вот теперь мне вовсе не хотелось заработать воспаление придатков в очереди перед ночным клубом.

— Не волнуйся, мы в списке.

Однако нервничала я зря. Едва увидев Алана, блондинка со списком очаровательно заулыбалась, и перед нами приподняли красную бархатную ленточку, ведущую в заманчивый диско-мир.

Мимоходом я подумала: что бы значило такое приветливое поведение церберши? Одно из двух: либо когда-то мой мужчина состоял с ней в близких отношениях (это неприятно, потому что она наверняка влезает в джинсы сорок второго размера и даже не знает такого слова, как «целлюлит», к тому же ее стильная блондинистость была явно натурального происхождения)… либо он завсегдатай ночных клубов, в свои-то сорок с лишним лет. И еще неизвестно, что хуже.

Но я не позволила мимолетной мрачной мысли вдребезги разбить мою эйфорию.

Эта ночь была создана только для развлечений, и уж никак не для того, чтобы я уныло сравнивала свои телеса с чужой точеной фигурой!

На первый взгляд «Чайнауайт» ничем не отличался от московских рассадников пафоса, таких как «Шу Лонж», «Осень» или «Апостериори». Тесноватый танцпол, немного спертый воздух, задорный диджей с дредами, уютные ниши с диванчиками для избранных, изобилие подвыпивших служительниц подиума и лощеных юнцов.

— Саша! — кто-то схватил меня за руку.

Я обернулась и увидела смеющуюся Стейси. Не знаю уж, кто ее-то сюда провел, потому что она была одета умопомрачительно в самом худшем смысле этого слова. В длинном оранжевом платье она казалась еще более высокой, чем была на самом деле. Ее лохматая голова гордо возвышалась над танцующей (вернее, переминающейся под музыку, потому что места для танцев было маловато) толпой. Как всегда, она не постеснялась водрузить свои почти два метра на каблуки-ходули. Половину ее явно перепудренного лица скрывали огромные темные очки, тоже оранжевого оттенка.

Увидев ее, Алан даже отпрянул, и лицо его на секунду исказила гримаса неподдельного ужаса. Но Стейси как ни в чем не бывало расцеловала его в обе щеки и переключила свое внимание на меня.

— Саша, как я рада, что вы пришли! Лера тоже здесь. Где-то у бара.

— Правда? — оживилась я, и, повернувшись к Алану, добавила. — Ты непременно должен познакомиться с Леркой! Это моя самая лучшая подружка.

Он согласно кивнул, но тут Стейси меня разочаровала:

— Погоди, ты уж лучше ее не беспокой, — предупредила она, — Лера только что познакомилась с мужчиной, и у них все тип-топ. Ладно, вы тут развлекайтесь, а я пойду.

— Как? Ты даже не покажешь своего знаменитого бойфренда? — улыбнулась я.

— Давай потом, а? — Стейси с озабоченным видом повертела головой по сторонам. — Вот найду его, мы купим выпивку и присоединимся к вам.

— О’кей! — весело согласила я.

Когда Стейси ушла, Алан решительно увлек меня в сторону одной из ниш, которая мало того что оказалась свободной, так еще и, как выяснилось, придерживалась специально для нас. Полулежа на квадратном жестковатом диванчике, задрапированном тканью в восточном стиле, я с умилением смотрела на своего мужчину, который из кожи вон лез, чтобы мне угодить. Он расспрашивал официанта про фирменные коктейли, выбирая с таким пристрастием, словно это была не обычная выпивка, а наше брачное ложе, которое он собирался приобрести по сходной цене.

В результате этих священнодействий мне был вручен запотевший высокий бокал с чем-то отчаянно-зеленым.

— Не бойся, — чтобы перекричать музыку Алану приходилось наклоняться к моему уху так низко, что у меня мурашки по всему телу бегали наперегонки, — это самый лучший местный коктейль, на основе абсента.

— А я не буду после него дышать огнем? — я опасливо лизнула кончик соломинки. Коктейль был сладким и о-очень крепким, но в целом весьма приятным на вкус.

— Об этом не беспокойся, — он уже даже не пытался сделать вид, что дотрагивается губами до моего уха случайно, — я умею замечательно тушить пожар.

— Ну не знаю, — нахмурилась я, — пока я видела только, как ты его разжигаешь.

Я была уверена, что моя нагловатая откровенность станет поводом для первого нашего поцелуя. Но вместо того, чтобы пойти в предсказуемую атаку, Алан вдруг ни с того ни с сего спросил:

— Слушай, а откуда ты знаешь эту девчонку? Которая к нам подходила. Долговязую.

— Ты имеешь в виду Стейси? — удивилась я. — Да случайно познакомилась. Она снимает квартирку на пару с моей подругой.

— Вы близко дружите?

— Я бы не сказала. Второй раз ее вижу. А что? — я вдруг вспомнила, как исказилось его лицо, когда беспардонная великанша решила выразить ему признательность посредством горячего дружеского поцелуя. — Если она тебе приглянулась, могу телефончик дать.

— Да не в этом дело, конечно, — скривился Алан, — раз она не подруга тебе, тогда ладно… Просто я хотел предупредить, чтобы ты держалась от нее подальше.

— Это еще почему? — поперхнулась коктейлем я.

— Потому что твоя приятельница — известная «желтая» журналистка. Папарацци.

— Да не может быть. Она ничего об этом не рассказывала.

— Это так, — кивнул он, — уверен, что и здесь она не случайно. Наверняка кого-нибудь выслеживает. Сфотографирует пляшущую на столе пьяную знаменитость, а потом продаст фотки в журнал и заработает денег.

— Странно, — нахмурилась я, — вообще-то моя Лерка учится здесь на факультете журналистики, а Стейси — ее флетмейт. Хотя это вряд ли что-то значит.

— Стейси — пиранья. Для многих она вообще персона нон-грата. Я тебя просто предупредить решил.

— Спасибо, конечно, — пожала плечами я, — но мне волноваться нечего. Я не знаменитость, к сожалению, поэтому моя персона никого не интересует. К сожалению.

— А ты хотела бы засветиться в прессе? — неожиданно развеселился мой спутник. Впрочем, если его коктейль обладал такой же крепостью, как и мой, то вспышка радости была вполне объяснима с логической точки зрения.

— Не могу сказать, что это моя мечта, — вздохнула я, — я ведь уже слишком взрослая, чтобы мечтать о несбыточном… Но против я бы не была — это точно.

— Все еще впереди, — Алан накрыл мою руку своей, — ты еще такая молодая, кто знает, как может повернуться жизнь…

И пусть мне также было неизвестно, как повернется жизнь, зато я не без удовольствия констатировала, что сам Алан повернулся ко мне лицом и слегка прикрыл глаза, как будто бы ожидая от меня поцелуйной инициативы. Что ж, ждать ему пришлось недолго — пришторив поблескивающие от переизбытка гормона эндорфина глаза накладными ресничками, я глубоко вдохнула и, не сомневаясь, бросилась в омут первого поцелуя с мужчиной, к которому по всем параметрам подходил статус «мужчина моей мечты».

И закрутилась, завертелась наша первая общая ночь. Мы больше не были чужими, мы больше не были интеллигентными собеседниками или даже задушевными приятелями. Мы танцевали, плотно прижавшись друг к другу (и причина этой интимности была не только в тесноте толпы), и его руки гладили мою спину под футболкой.

Стейси к нам так больше и не подошла.

А к Лерке не стала подходить уже я — хоть и приметила ее темную макушку в толпе. Просто не хотелось мешать подружке, явно рассчитывающей на интим с неким субчиком в полосатом костюме. На мой взгляд, ее избранник был слишком уж прилизанным, как будто бы косил под итальянского гангстера — создавалось впечатление, что недавно он прямо руками ел масляные блины, а потом использовал собственную шевелюру вместо салфеток. Однако о вкусах не спорят. Лерка была вполне довольна, она льнула к нему, как выпрашивающая корм домашняя кошка, постоянно снимала воображаемые пылинки с его пиджака и норовила запихнуть руку ему в ширинку. Должно быть, Валерия была тоже изрядно пьяна.

Однако когда под утро мы с Аланом решили, что хватит с нас оглушительных децибелов и прокуренного воздуха, и начали продвигаться к гардеробу, Лерка резко оказалась рядом и дернула меня за рукав.

— Лерка, я все заметила. У тебя любовь. Я не обиделась, можно все обсудить и потом, — усмехнулась я.

— Да не в этом дело, какая там любовь, — поморщилась она, — просто мне надо кое-что сказать тебе, Кашеварова.

— Говори, — вздохнула я. Судя по серьезности ее тона, ничего хорошего ожидать не приходилось.

— Я беру свои слова назад. Он просто потрясающий. Вот уж не думала, что такие встречаются в Интернете.

— Вот видишь! — восторжествовала я.

— Держись за него обеими руками, — напутствовала меня Лерка.

Не знаю, возможно, я восприняла ее завет слишком буквально. Потому что не прошло и часа, а мы с Аланом уже полулежали на обтянутой материей скамье в одной из ниш. Я обнимала его за шею, а он что-то шептал мне на ухо — я не понимала, что именно. Мой английский хорош, но не идеален, а там к тому же было очень шумно. Но вскоре в мерно журчащем ручейке его шепота я разобрала слова — «пойдем ко мне домой». После чего нежный шепот уступил место вопросительному взгляду.

Вот в чем вопрос: стоит ли идти домой к мужчине после первого же свидания? Мой ответ таков: нет, не стоит, если тебе восемнадцать лет, а мужчина — твой однокурсник, которого ты видишь каждый день. Ну а если ты уже перешагнула тридцатилетний рубеж и если у тебя есть всего лишь одна неделя для того, чтобы получше узнать мужчину, который вполне может оказаться мужчиной твоей мечты… Что ж, тогда ты сама вольна принимать решение, и плевать тебе на глупые предрассудки.

Так я и поступила.

Об остатке вечера, плавно переходящем в стылую лондонскую ночь, скажу только одно: это было божественно.

Честное слово, я не преувеличиваю.

Где еще может жить мужчина, которого запросто пропускают в лучший светский клуб Лондона — где, если не в белоснежном двухэтажном особняке в престижнейшей части города? Район Ноттинг-Хилл при всей своей приближенности к центру напоминал сонную деревеньку. Небольшая оговорка — деревеньку, в которой живут только очень богатые люди.

Дом Алана был словно срисован из классического английского детектива — здесь не хватало только ироничного молчаливого дворецкого и какого-нибудь сеттера, мирно дремлющего у камина. Все прочие декорации имелись в наличии: и сам камин, и кресла с клетчатыми пледами, и бронзовые подсвечники, и тяжелая дубовая лестница, ведущая на второй этаж, в спальню, и мрачноватая библиотека, от пола до потолка заставленная антикварными книгами.

Сказать, что интерьеры мне понравились, значит не сказать ничего. Если честно, я была просто потрясена и на какое-то время даже почувствовала себя киногероиней.

Не желая выбиваться из образа, он даже приготовил мне грог.

Засыпая, я чувствовала себя самой счастливой женщиной в мире.

Я рассчитывала томно спать до полудня, чтобы потом превратиться в героиню заветных грез любой особы женского пола от тринадцати до пятидесяти лет. Вы наверняка понимаете, о чем я: проснуться на шелковых простынях от божественного запаха кофе, получить из рук любимого мужчины поднос с легким завтраком, а потом блаженствовать в обнимку перед телевизором, глупо посмеиваясь над предсказуемым юмором воскресной телепрограммы.

Однако не успела я сомкнуть глаза (а уснули мы, когда уже светало), как зазвонил будильник. Наиболее логичным, по моему мнению, было бы треснуть по нему кулаком и спать дальше, но Алан считал иначе. Он что-то недовольно пробормотал, заворочался, а потом включил ночник и потряс меня за плечо.

А я боялась, что со сна мой голос прозвучит грубо и хрипло, поэтому отделалась нечленораздельным мычанием.

— Саша, нам пора! — он был отвратительно настойчив.

— Куда? — просипела я.

— Я хочу сделать тебе подарок. Мы идем на рынок.

— Куда? — уже более осмысленно переспросила я, продирая глаза. О каком рынке он толкует? Спятил, что ли? Или у них так принято — поутру вручить новой любовнице кочан капусты или килограмм отборного картофеля. Может быть, это какой-то национальный обычай, о котором я просто никогда не слышала?

— Я покажу тебе антикварный рынок Порто-белло, — объяснил он, — это недалеко, мы можем прогуляться пешком.

— А это обязательно, переться туда в такую рань? — недовольно поморщилась я.

Вообще-то к антиквариату я отношусь с подозрением. Наверное, мне недостает буржуазности — но, хоть убейте, я не понимаю, почему я должна в восторге закатывать глаза при виде полуразвалившегося ободранного комода? Или отвалить внушительную сумму за стул, на котором до меня посидели сотни неизвестных задниц?!

— Если приехать позже, там уже раскупят все стоящее, — мягко настаивал он.

— Алан, если честно я не в восторге от этой идеи, — вздохнула я, усаживаясь на кровати, — все эти подсвечники, патефоны… Стоит кучу денег, а выглядит, как куча мусора.

— Ты меня не поняла, — мягко улыбнулся он, — никто и не говорит о старинной мебели. Я думал, что тебя должна бы заинтересовать одежда винтаж. Бальные платья, пальто начала века, сумочки. И все это в отличном состоянии.

Я так и подскочила на кровати.

— Да ты что? И где же находится рай, в котором можно все это купить?!

— На антикварном рынке Портобелло, — повторил он, — куда мы отправляемся ровно через двадцать минут. Время пошло, собирайся, моя красавица.