ГЛАВА 2

моя соседка по лестничной клетке — Верунчик — дама в высшей степени колоритная. Ее амплуа колеблется по особой шкале от «знойной женщины» до «несносной бабы». Знойной женщиной Верунчик становится, когда налаживается ее личная жизнь. В такие моменты она садится на диету, хорошеет, носит красное, раз в неделю ходит на маникюр и ведет себя, как спустившийся на землю ангел.

Беда в том, что Верунчик — натура ветреная и непостоянная. В свои «слегка за сорок» она меняет любовников, как трусы «неделька». То она кого-то бросает, то бросают ее. Так вот, в «межсезонье» или, как она сама выражается, «моменты засухи», она и становится самой несносной настоящей бабой — толстеющей злобной ведьмой, ворчливой и не в меру разговорчивой.

Несколько лет назад я стала жертвой собственного человеколюбия и пригласила зашедшую за солью соседку на чашечку кофе. С тех пор она совершенно искренне считает меня своей подругой, и несколько раз в день врывается в мой размеренный домашний быт с целью вывалить на мою бедную голову ушат последних новостей о себе, любимой. И если Верунчика-знойную-женщину я еще худо-бедно могу терпеть, то Верунчик-несноснаябаба вызывает у меня в лучшем случае головную боль, а в худшем — рвотные позывы.

«Только бы не наткнуться на Верунчика», — подумала я в тот вечер, открыв дверь своего подъезда. Я знала, что неделю назад мою не в меру активную соседку бросил мужчина, который значил для нее несколько больше, чем его многочисленные предшественники. Во всяком случае, упоминая его имя, Верка несколько раз произносила слово «свадьба»; а еще она на полном серьезе консультировалась со мной, не будет ли выглядеть смешно, если сорокалетняя невеста явится на церемонию бракосочетания, как и положено, в белоснежной фате. Я тактично присоветовала ей предпочесть шляпку (ссылаясь, конечно, не на возраст брачующейся, а на тенденции капризницы-моды). На что Верунчик, поджав щедро намазанные губы, сказала, что таких модных обозревателей, как я, надо с позором увольнять из средств массовой информации, чтобы они не пудрили мозги наивным невестам вроде нее.

Когда Верунчик влетела в мою квартиру неделю назад, я ее сначала и не узнала. Мне и до сих пор кажется странным — как можно за считанные часы из знойной женщины, почти невесты, превратиться в лохматую зареванную ведьму с потеками дешевых румян на полноватых щеках?! Верка басовито рыдала, многоэтажно материлась, грозилась убить предателя и повеситься самой — но в итоге все ее угрозы и завывания нашли материальное воплощение в поллитровой бутылке водки, выпитой ею почти залпом до самого дна. После чего невесту-неудачницу вырвало на свежевымытый пол моей кухни, а я подумала — ну почему так получается: личная жизнь есть у других, а отдуваться приходится мне?!

В тот вечер голова моя раскалывалась так, словно она находилась внутри звонящего колокола. Почти весь день я провела, редактируя огромный специальный репортаж; одновременно приходилось вести электронную переписку с мэрией и править бестолковые тексты молоденьких стажерок. Я мечтала об одном: выпить чашечку травяного чая, заесть ее диетическим хлебцем и погрузить переутомившийся организм в сладкую благодать сна.

Но не тут-то было — едва войдя в подъезд, я сразу все-таки наткнулась на Верку. Правда, моя досада сменилась изумлением, когда я рассмотрела, как замечательно выглядит моя депрессивная соседушка, которая еще вчера за рюмкой водки перебирала все возможные способы суицида, только вот определиться так и не смогла.

Вы не поверите, но Верунчик опять стала «знойной женщиной»!

У нее красиво блестели глаза, ее волосы были чисто вымыты и художественно раскиданы по плечам. Красное замшевое пальто было явно новым и весьма подходило к ее яркой, даже немного вульгарной внешности. От Верунчика пахло (а если честно — то просто разило) духами «Ангел» от Тьерри Мюглера, ее карминные губы были изогнуты в улыбке высшей степени загадочности.

— Сашка, как хорошо, что я тебя встретила! — с этими словами она буквально прижала меня к стене, отрезав все пути к отступлению, — скажи, как я выгляжу?!

— Бесподобно, — я даже почти не приукрасила, — что случилось? Неужели… — я многозначительно замолчала, устремив вопросительный взгляд на ее белую блузу, сквозь которую явственно просвечивал дорогой золотистый лифчик.

— Да! — воскликнула она. — У меня свидание. Наконец-то! А то у меня уже начинаются комплексы.

Вы только посмотрите на нее. Да у меня, молодой успешной тридцатилетней красавицы, два месяца, одну неделю и три дня не было секса. А она жалуется на безрыбье после одной недели одиночества — не хамство ли это?!

— А с кем? — несколько ревниво спросила я.

Сейчас Верунчик ответит — «да с Петькой, вахтером из соседнего подъезда» или «да так, с типом, который продает газеты возле метро, ты его не знаешь», и душа моя успокоится. Я скажу себе — просто у Верки в отличие от меня низкие требования, поэтому она всегда, что называется, «при деле».

— С потрясающим мужчиной, — потупила глазенки она, — он итальянец, но работает в Москве.

— В пиццерии что ли?

— Ну, зачем ты так, — хмыкнула Верка, — в банке. Ну ладно, я помчалась. Не хочу опаздывать!

Наверное, мне так не везет, потому что я ужасный человек.

Я моральный урод, и вот несколько весомых тому доказательств.

1. Я способна с одной подружкой за глаза злобно обсудить другую, а потом с той, другой, первую.

2. Я сто раз хотела перечислить деньги на счет какого-нибудь детского дома, но так ни разу и не перечислила, поскольку всегда выясняется, что свободные деньги уже потрачены на туфли и тушь.

3. Я ненавижу красивых женщин.

4. На прошлой неделе я соврала одной приятельнице, что ей идет то вульгарное расклешенное пальто, хотя на самом деле она выглядела в нем, как харьковская продавщица табачного киоска.

5. Также на прошлой неделе я соврала родителям, что у меня нет денег, и они наскребли мне сто пятьдесят евро. А на самом деле деньги у меня были, к тому же мне уже тридцать один год.

6. Я не умею готовить, но люблю производить впечатление хорошей хозяйки. Поэтому частенько покупаю в кулинарии готовые котлетки и пельмени ручной лепки и выдаю их за свои собственные. Мужчины восхищаются, а я и глазом не моргну.

7. Однажды я невесть зачем сказала одной подружке, что бегаю по утрам, хотя сама сроду не вставала раньше полудня. И вот теперь она, вдохновленная моей силой воли, и в самом деле бегает по утрам. Ну а я по-прежнему сплю до полудня.

8. Мне тридцать один год, а мой материнский инстинкт все еще не проснулся.

9. Когда подружки рассказывают мне о своих сумасшедших романах, в то время как я одинока и заброшена, я не могу искренне за них порадоваться, хотя и делаю вид.

10. Иногда мне кажется, что я полное ничтожество, и это вовсе не игривое кокетство.

Вот, с кем мне хотелось бы переспать: Антонио Бандерас, Джонни Дэпп, Дэвид Бекхэм, Сергей Безруков, тот тип, что ведет занятия по тай-бо в моем спортклубе (в котором я, к слову сказать, не появлялась уже два с половиной месяца), тот тип, с которым я познакомилась пару недель назад в ночном клубе, и он пообещал позвонить, но так и не позвонил, Леонардо Ди Каприо, Брэд Питт и мой начальник, Максим Леонидович Степашкин. О последнем надо бы сказать отдельно. Чтобы вы ненароком не подумали, что сей монстроподобный тип и в самом деле является объектом моей тайной страсти.

Скорее наоборот: более антисексуального персонажа мне встречать не доводилось. Просто так уж вышло, что от природы я любопытна (иногда не в меру). Мне элементарно интересно: как удовлетворяют свои физиологические потребности такие люди, как наш Максим Леонидович? Он ведь не умеет ни кокетничать, ни тонко намекать, ни говорить комплименты — в общем, в его поведении, похоже, нет ни одной уловки соблазнителя.

И все же даже в таких людях, наверное, заложен половой инстинкт.

Хотя если бы кто-нибудь мне сказал, что Максим Леонидович размножается методом опыления, я не слишком бы удивилась. Потому что и сама подозревала давно, что мой босс — человекоподобный гуманоид, прибывший на нашу планету с целью доведения до белого каления мирных землян.

Иногда — как правило, это происходит в непролазной пробке или душной давке метрополитена — я, похихикивая, об этом размышляю. Представляю, что в один прекрасный день Степашкин вдруг пригласит меня на романтический ужин. Да знаю я, знаю, что это неправдоподобно. И все-таки мне нравится неторопливо прикидывать — а что же случилось бы после того, как шампанское было бы выпито, деликатесы полупереварились, а зажженные для антуража свечи оплавились бы и потухли? Ясен пень, что за самим ужином мы бы беседовали исключительно о новой рекламной политике газеты и о том, как бы хоть немножко повысить тиражи. Не могу представить, как бы этот офисный сухарь перешел от деловой беседы к наступательно-эротической операции. Пригласил бы меня к себе? Покашливая и пряча глаза, напросился на вечернюю чашечку кофе?

А потом — неужели он бы забился в уголок дивана и пугливо ждал моей инициативы?

Хотя вот моя лучшая подружка Лера уверена, что как раз такие с виду приличные тихони в постели оказываются истинными секс-монстрами.

«Понимаешь, им большую часть времени приходится сдерживать свои эмоции, — объясняет она, — казаться холодными и деловыми. Так что накопившуюся энергию они могут выплеснуть только в постели. Поэтому с такими типами надо быть поосторожнее. А то придет, весь из себя приличный, в галстучке, принесет пять гвоздик, а потом набросится и порвет, как Тузик грелку. И ты потом неделю будешь передвигаться семенящими шажками и шейным шарфиком кокетливо скрывать засосы!»

Лерка — не теоретик-пустобрех. Как-то раз еще в студенческие годы она пригласила в гости главного отличника нашего курса — серьезного сутуловатого паренька, у которого уже в двадцать лет были проработаны темы для кандидатской, а впоследствии и докторской диссертации. Леркины мотивы были вполне невинными — она рассчитывала, что отличник поможет ей написать реферат по теории литературы. А у него на сей счет была своя теория. Что там у них произошло — об этом во всех подробностях я так и не узнала. Факты таковы: на следующий день Лерка появилась на занятиях подозрительно взбудораженная, с горящими глазами и ярким румянцем во всю щеку. Она беспричинно хихикала, понизив голос, говорила, что у нее «там» все болит, и что она таких бешеных, как отличник этот, никогда не встречала. Ах да, и то, что в ее квартире теперь не осталось мест, где они бы не отметились. «И в ванной, — твердила она, — и на подоконнике!»

Отличник потом долго ей звонил, но Лерка никогда больше его в гости не приглашала.

Жалко, что я не могу рассказать ей про свою (не эротическую, а скорее юмористическую) фантазию, в которой фигурирует Максим Леонидович. Я точно знаю, что в противном случае она обзовет меня сдвинутой и потом еще долго будет меня этим поддразнивать.

— Я простудилась, — прохрипела я в телефонную трубку, — собиралась пойти на работу, уже встала, но потом решила померить температуру… и что вы думаете, тридцать восемь!

— М-да? — недоверчиво спросил мой начальник, главный редактор газеты «Новости Москвы» Максим Леонидович Степашкин.

— Наверное, меня в метро заразили. Вчера была такая давка, и один противный тип все время норовил в мою сторону чихнуть, — вдохновенно врала я, — так жалко, а я ведь собиралась закончить материал о гастарбайтерах.

Здесь по правилам этикета следовало бы сокрушенно вздохнуть, что я с превеликим удовольствием и сделала.

— Хотя с другой стороны… Никто не пострадает, если материал я закончу завтра! Думаю, в таком случае он будет даже более весомым и свежим.

— Более весомым и свежим, — нараспев повторил Максим Леонидович, и его угрожающая интонация ничего хорошего не сулила, — вы рассчитываете, что уже к завтрашнему дню будете здоровы?

— Зуб даю! — звонко прокричала я, даже забыв об имитации предсмертного хрипа.

— Сдается мне, Александра, что вы опять взялись за старое, — вздохнул шеф, — а я-то думал, что вы созрели для должности моего заместителя.

— Разве я дала хоть один повод в этом усомниться? — обиженно поинтересовалась я.

И это была чистая правда. С тех пор, как на двери моего кабинета появилась табличка «Заместитель главного редактора», меня словно подменили. Я почти перестала опаздывать на работу, и больше не выбрасываю в мусорную корзину факсы, которые мне попросту лень читать. И мой обеденный перерыв никогда не затягивается больше, чем на полтора (ну хорошо, два с половиной — но это было всего пару раз, в горячее время рождественских распродаж) часа.

— Пока не давали, — неохотно согласился Степашкин, — но с таким заместителем, как вы, невозможно расслабиться. Я все время жду от вас подвоха.

— Я тоже живой человек, — разозлилась я, — и имею полное социальное право на грипп!!

— Ладно, вам виднее, — Максим Леонидович вздохнул так тяжело, словно это он, а не я, играл роль смертельно больного, — ступайте, куда хотите. Не знаю, куда вы уж собрались вместо работы, по магазинам или на свидание. Но учтите, если завтра на моем столе не будет обещанной статьи… Уволю!

И не дождавшись моего последнего «прости», он бросил трубку.

Ну а я, с философски-спокойной улыбкой пожав плечами, отправилась на реабилитацию собственной молодости. А что нужно женщине, чтобы почувствовать себя молодой? Первое — новое платье и чистые волосы, второе — весеннее настроение и третье — влюбленность. Ни разу не видавшее свет вязаное платье «Москино» как раз имелось в моем шкафу — купила я его на распродаже и вовсе не потому, что мне и правда понадобился неоправданно дорогой кусочек золотистой ткани с множеством тесемок, а потому, что не купить за такую символическую цену «Москино» было бы по меньшей мере глупо. Голову я быстренько сполоснула под краном. Весеннее настроение должны были обеспечить гомеопатические пилюли-антидепрессанты, на которые я подсела несколько месяцев назад. Ну а влюбленность… Именно этим я и решила заняться в украденный у грозного начальства рабочий день.

Я решила, как в старые добрые времена, познакомиться с мужчиной. Неважно где и как. Опыт приобретения новых романтических знакомств у меня колоссальный — в свое время я на счет «раз-два» в любом общественном месте могла познакомиться с приглянувшимся мне индивидом. Не зря же Лерка так любит повторять, что мастерство не пропьешь.

Что ж, Кашеварова, значит, настал момент тряхнуть стариной.

Магазинная витрина, в которую я заглянула, чтобы поправить прическу, свидетельствовала о том, что выгляжу я максимум на двадцать пять лет. Наскоро сделанные кудряшки придавали моему образу что-то неуловимо сентиментальное, трогательно девчоночье. Впечатление усугубляли розовая помада и нестираемая полуулыбка, словно прилепленная к лицу клеем «Момент». Правда вот, злополучное платье было явно рассчитано на обладательницу более субтильного телосложения… Но ничего страшного — носит же мини Дженнифер Лопес, кормовая часть которой весьма сопоставима с моей.

Главное — не комплексовать, в наше время обладательница любых габаритов может прослыть секс-символом.

Насладившись совершенством своего отражения, я машинально кинула взгляд в глубину витрины и увидела… шоколад. Чего здесь только не было — и банальные шоколадные зайцы, и конфеты вида самого что ни на есть заманчивого, и даже огромная шоколадная железная дорога с выполненным во всех подробностях паровозиком.

Я подняла глаза на вывеску: «Шоколате». Конфеты ручной работы». И поняла, что я непременно должна отметиться в этом волшебном заведении. Потому что, подобно всем невротичным горожанкам, склонным к депрессивным состояниям, шоколад я обожаю. Гарантированное лекарство от моей меланхолии — диван с пледом, телевизор с комедией и коробочка шоколадных конфет. Так что легкие формы депрессии обычно оборачиваются для меня округлившимися формами организма.

Я решительно вошла внутрь и замерла на пороге, вдохнув божественный аромат какао, корицы, взбитых сливок и еще бог знает чего.

Это был рай — и я даже не подозревала до какой степени. Пока не бросила взгляд на одну из забитых шоколадными конфетками витрин, возле которой одиноко перетаптывался незнакомый мужчина. Окинув его внимательным взглядом, я решила, что он вполне пригоден для знакомства с целью самоутверждения.

Он был в меру высок и в меру блондинист, он близоруко щурился, склонившись над конфетами, и носил стильное кашемировое пальто.

Мужчина, который любит шоколад, — как это трогательно. Правда, может оказаться и так, что он покупает здесь подарок для своей любовницы, но я привыкла всегда на всякий случай оптимистично рассчитывать на лучшее.

Хм… Рассчитывала на лучшее, а получилось, как всегда. Я почти вплотную к нему приблизилась, еще парочка сантиметров, и я бы прижалась к его спине, — а он даже никак не отреагировал на внезапное появление меня, такой всей из себя красавицы.

Вот и пришлось мне с лукавым видом маячить у него за спиной, как клоунессе из телепередачи «Розыгрыши скрытой камерой». А ему — хоть бы что. Он был полностью увлечен шоколадом и медленно переходил от одного стенда к другому.

И только когда я заметила, что продавщица посматривает на меня как-то нехорошо, пришлось перейти к более активным действиям.

Кашлянув, я несмело тронула приглянувшегося мужчину за плечо.

Он вздрогнул, словно чье-то присутствие и впрямь застало его врасплох. То ли он был немножко не в себе, то ли просто слишком глубоко ушел в свои шоколадные размышления.

— Простите, что напугала, — немедленно улыбнулась я. Не желаю, чтобы он впоследствии связывал мой образ с пережитым стрессом.

— Да ничего, — он вполне дружелюбно улыбнулся в ответ, — я чем-то могу помочь?

Взгляд, которым он окинул мои ноги, обнадеживал. Я пришлась ему по вкусу — это точно. А хорошо все-таки, что я не постеснялась выйти на люди в этом крошечном, да еще и золотом, платье.

Все эти бредни про лишний вес придуманы женщинами. Мужчины же реагируют исключительно на образ, а вот на наши жировые отложения им с высокой колокольни плевать.

— Скорее я могла бы вам помочь, — я улыбнулась еще более пленительно, — знаете, я ведь прекрасно разбираюсь в шоколаде.

— Не сомневаюсь. Все красивые девушки любят шоколад, — подмигнул он, — пожалуй, от помощи отказываться не буду.

Я ухмыльнулась — все шло как по маслу. И чего я расстраивалась? Вовсе я не потеряла навыков кокетства; мастерство, как говорится, не пропьешь, как ни старайся.

— А меня всегда умиляли сластены-мужчины, — призналась я, — это еще трогательнее, чем мужчины, которые любят маленьких детей.

— У вас есть дети?

— Пока нет, — я улыбалась так ангельски, что над моей головой вполне мог вырасти золотистый, в тон платью, нимб.

— Так вы поможете мне выбрать шоколадки? — немного смутившись, дал задний ход он.

Ну и ничего страшного. Я никуда не тороплюсь. У нас еще наверняка будет время, чтобы обсудить не формальные вежливые темы, а что-нибудь действительно важное — отношения между мужчиной и женщиной, оправданность института семьи и брака в современном свободном мире.

Ну а пока можно светски поболтать о конфетах.

— Конечно.

— У меня вот какая проблема, — оживился он, — аллергия на все орехи. Мне нужны конфеты с начинками, но такие, чтобы в их составе орехов не было.

— Проще простого, — рассмеялась я, — берите вот эти, с марципаном.

Я наобум ткнула в один из прилавков.

— А вы уверены, что марципановая начинка орехов не содержит? — засомневался он, — из чего вообще состоит марципан?

Издевается он что ли? Нашел знатока кулинарии. Да я за всю свою жизнь ничего сложнее политых кетчупом макарон не приготовила (впрочем, для повышения самооценки я называла это блюдо «спагетти по-болонски»). Хотя нет, пару раз я всерьез собиралась затеять блины и даже смешивала тесто, полагаясь на рецепт из кулинарной книги. Уверена, что эту книжонку наваяла на досуге какая-нибудь изощренная стерва, истинной целью которой было еще больше унизить тех, которые готовить не умеют. Блины упорно прилипали к сковороде, в итоге я в сердцах выбросила и то, и другое.

— Если марципан не подходит, можно попробовать трюфель, — с легким раздражением посоветовала я.

— Да? Тогда у меня вот еще какой вопрос… А нельзя ли мне получить список красителей и вкусовых добавок, которые использованы в этих конфетах? Я слышал, что, как потребитель, имею право требовать в магазинах такие вещи.

Нет, он точно надо мной смеется. Может быть, он решил, что я юрист?

— Думаю, имеете, — вздохнула я.

— Вы мне его принесете?

— Чего? — я окончательно растерялась. То ли я сегодня не с той ноги встала и не соображаю ничего, то ли просто он странный.

— Список добавок, — в свою очередь изумился он. Как будто бы это подразумевалось само собой — попросить у незнакомой девушки какой-то мудреный список.

— Ну, так спросите продавца, — пробормотала я, думая о том, под каким предлогом от него отвязаться.

— А вы разве… — он выглядел смущенным, — я просто подумал, что…

— Что я — продавец? — дошло до меня. — Какая нелепая догадка. Разве продавцы носят такие платья?

— Продавцы нет, — покладисто согласился он, — но есть же еще… как их там… промо-герл. Например, вчера, в супермаркете, меня угостила сыром девушка в тирольском национальном костюме. Это была рекламная акция. Вот я и подумал…

— Вы решили, что я тоже такая девушка, — раздраженно вздохнула я, — что ж, вы ошиблись. А вон там, за стойкой, мается продавщица. Наверняка она будет рада вам посодействовать.

Внезапная перемена моего настроения и смутила, и напугала его.

— Да вы не обижайтесь. Но мне показалось, что вы сами выразили желание помочь. И потом, вы и правда похожи… Просто на вас такое платье, которое мало кто оденет для прогулки… Да еще вы такая пампушечка… Как раз для рекламы шоколада!

В тот момент, когда я раздумывала о том, не объесться ли до смерти шоколадом ручной работы (а что — это же замечательно красивый способ самоубийства! Правда, стоит это божественно благоухающее великолепие столько, что моя скромная зарплата может обеспечить не шоколадную смерть, а максимум диатезные прыщи), в моей сумочке запиликал мобильный. Окружающие покосились на меня неодобрительно — еще бы, мой телефончик исполняет не пошло-попсовые напевы, а похоронный марш. Не знаю, может быть, я немного не в себе, но торжественно-печальное пиликанье неизменно настраивает меня на философско-оптимистический лад. Почему-то большинство людей предпочитают прятать голову в песок, притворяясь бессмертными. О возможной кончине принято говорить трагическим полушепотом, с печально вытянутым лицом или, наоборот, с циничной усмешкой из серии «а мне и море по колено». А вот я, размышляя о человеческой смертности, успокаиваюсь, а текущие неприятности сразу же приобретают статус не стоящих слез бытовых мелочей.

— Александра? — голос моего начальника, Степашкина, после отыгравшего похоронного марша прозвучал особенно весомо. — Мне срочно нужна ваша помощь.

— Я же болею, — уныло напомнила я. — У меня температура, грипп.

— Да нет у вас никакой температуры, — раздраженно сказал он, — вы вообще должны сказать мне спасибо за то, что я сквозь пальцы смотрю на вашу безалаберность… Так вот, мне срочно нужна ваша помощь. У нас полетел Интернет.

— А при чем тут я? — удивилась я. — Я вообще технический идиот.

— Мне надо срочно проверить редакционную почту! А вы наверняка шляетесь где-то в городе. Я хочу, чтобы вы зашли в интернет-кафе и посмотрели, не пришло ли нам письмо из мэрии.

— Я дома, — осторожно сказала я на тот случай, если Степашкин таким вот дешевым способом решил учинить мне проверку.

Но он и не думал издеваться.

— Жду от вас известий, чем скорее, тем лучше. Александра, если справитесь в течение часа, дам в конце месяца отгул.

— Ну ладно… — сдалась я, — конечно, больным выходить из дома не рекомендуется… Но кажется, в моем районе есть интернет-кафе.

— Вот и замечательно, — облегченно вздохнул он, — жду!

Первым, кого я увидела в модном интернет-кафе, находящемся неподалеку от злополучного магазина, была… моя соседка Верунчик.

В криво повязанной леопардовой бандане, ненакрашенная, сия знойная особа и не думала обращать внимания на окружающих, в частности на меня. Она была целиком и полностью увлечена происходящим на мониторе ее компьютера. Ее пальцы так нервно сжимали мышку, словно это был карманный эспандер.

Сказать, что я изумилась, значит, ничего не сказать. Если честно, иногда я сомневалась в наличии у Веры аттестата о среднем образовании; соседка казалась мне дремучей и в высшей степени простой. Из сложных механизмов она освоила только кофе-машину и вибратор. Было странновато смотреть на то, как она сливается в экстазе с новейшей техникой.

Незаметно я подкралась к Верунчику и взглянула на монитор через ее мощное плечо, кокетливо обтянутое розовой блузой.

На экране была… фотография улыбающегося мужика в плавках. Рядом с изображением было написано: «Николас, 32 года, разведен. Рост — 182 см, вес — 90 кг, глаза зеленые, играет в большой теннис, коллекционирует телефонные карточки».

Я зажала ладошкой рот, из которого чуть было не вырвалось визгливое восклицание — неужели Верка пользуется услугами мальчиков по вызову?!

И в этот момент она все же обернулась — видимо, почувствовала мое напряженное дыхание на своем затылке.

— Сашка?! Что ты здесь делаешь? — она выглядела немного смущенной.

— Да вот, зашла случайно… Вер, а ты?

— А я… Да я ничего особенного… — опустила глаза она, — занимаюсь самообразованием, осваиваю Интернет.

— А это кто, виртуальный учитель, что ли? — съязвила я, переведя взгляд на тридцатидвухлетнего разведенного Николая, который все еще улыбался с монитора.

— А это… Ну…

Мне вдруг стало стыдно. Подумаешь, ну платит Верка за секс, и что такого? Почему-то никто не смеется над мужчинами, предпочитающими продажную любовь. А женщина, которой вздумалось приобрести по сходной цене порцию ласки, мгновенно воспринимается как отщепенка и неудачница.

— Да ладно тебе, Вер, я пошутила, — потрепав ее по плечу, улыбнулась я, — знаешь, а я ведь тоже много раз об этом задумывалась. По крайней мере, это было бы интересно.

— Правда? — немного воспряла духом втоптанная в грязь Верунчик, — и что же тебе мешало?

— Наверное, я не так раскованна… И потом, общественное мнение. Хотя, однажды мы заказывали на Леркин день рождения стриптизера. И заплатили ему, чтобы он станцевал медленный танец с каждой по очереди. Было весело!

Улыбка погасла на Веркином полном лице, но, увлеченная забавными воспоминаниями, я не обратила на это внимания.

— Ха, а Лерка не удержалась и во время танца хлопнула его по заднице, звонко так. На нем были трусики-стринг. И все думали, что ему понравилось, а потом он включил это в счет. Представляешь, Вер? Так и сказал — один шлепок по моей драгоценной попе стоит двенадцать условных единиц, — я расхохоталась, — умора, не десять, не пятнадцать, а именно двенадцать. Смешно, да?

Но Верунчику было явно не смешно.

— Сашка, но при чем здесь стриптизер?

Я смутилась:

— Ну, как же… Стриптизер — это тот же мальчик по вызову. Если бы кто-нибудь из нас предложил ему секс…

— Ты что, думаешь, что я пользуюсь услугами мальчиков по вызову, так что ли, балда?! — взревела Верка.

— А ты разве не…

— Если ты не знала, то напоминаю, что я красивая, самодостаточная, соблазнительная женщина в самом соку! — она кричала так громко, что все посетители интернет-кафе втянули головы в плечи, однако сделать Верунчику замечание не осмелился никто, — и я живу в Москве, а в этом городе полно секса! Мне не надо это покупать, ясно тебе, дура набитая?!

— Вера… Ты спятила? С какой стати ты на меня орешь?

— А с какой стати ты говоришь мне такие мерзости?!

Белозубый Николас все еще улыбался с экрана.

— Но я не хотела… Я просто неправильно тебя поняла… Вер, но если это не проститут, тогда кто? Племянник, с которым ты ведешь электронную переписку, что ли?

Верка поджала губы и обреченно вздохнула.

— Ладно уж, придвигай стул. Все тебе расскажу, хотя я не привыкла об этом распространяться. Учти, я это делаю только для того, чтобы снять твои подозрения.

Меня не надо было просить дважды. С детства я была любительницей интриг, и если бы Верунчику не вздумалось со мной пооткровенничать, от любопытства я не смогла бы уснуть. Усевшись на свободный стул и попросив у официанта капуччино, я приготовилась выслушать ее рассказ.

— Сашка, я знакомлюсь с мужчинами по Интернету, — понизив голос, сказала Верка.

— Да ты что? — ахнула я. — Какая ты смелая! А это не опасно?

— А в чем опасность, дурочка? — снисходительно усмехнулась она. — По мне, гораздо опаснее знакомиться с ними в ночных клубах или на улице. А здесь… у тебя сразу есть его телефон, и потом, первое свидание обычно проходит в людном месте. Не могу поверить, что ты ни разу не пробовала.

— Ни разу, — призналась я, — как-то в голову не приходило.

— Есть специальные сайты знакомств, — с видом университетского лектора принялась просвещать дремучую меня Верка, — ты можешь либо сама там зарегистрироваться и разместить свои фотографии — в таком случае письма от претендентов будут приходить тебе, либо просматривать базы данных и самой писать письма понравившимся мужчинам.

— Мне всегда казалось, что на таких сайтах тусуются одни убогие, — встряла я.

— Да? — от возбуждения у Верунчика даже голос сорвался. — А ты вот на это посмотри!

Она лихорадочно пощелкала мышкой, и вместо знакомого Николаса на экране появился какой-то Макар, загорелый брюнет, неуловимо похожий на Хью Гранта. Рядом с ним было написано «менеджер в строительной компании, предпочитает блондинок».

— Этому я назначила свидание на следующий вторник, — довольно улыбнулась Верка.

— Ты же не блондинка!

— Да какая разница, — ничуть не смутилась она, — вся прелесть интернет-знакомств и состоит в том, что ты можешь написать ему что угодно. Я вот, например, отправила этому Макару фотографию Шарлиз Терон и соврала, что это я.

— Ты что, серьезно? — хохотнула я. — А ты не боишься, что он сбежит, как только увидит тебя вживую?

— Вот еще, — фыркнула Верунчик-брюнетка, у которой с Шарлиз Терон не было ровным счетом ничего общего, — там уж все будет зависеть лично от меня. От моего обаяния. Но это еще не все! Сашка, я ведь не только с русскими мужиками знакомлюсь! Вот Николас, например, из Торонто.

— Как же ты собираешься с ним встретиться? — глупо улыбнулась я.

— Проще пареной репы, — счастливо расхохоталась Верунчик, — я ведь уже два раза к иностранным женихам ездила!

— Шутишь что ли? Я даже не знала, что у тебя есть заграничный паспорт.

— Один раз — в Берлин, а другой — в Стамбул. Вот теперь собираюсь к Николасу.

— Откуда же у тебя деньги на такие путешествия? — удивилась я. Мне было прекрасно известно, что в данный момент Верка занимается беспечным прожиганием бабкиного наследства. Высшего образования у нее не было; она работала то продавщицей в ночном супермаркете, то кассиршей на автозаправке.

— А не надо никаких денег, — ее полные губы растянулись в акульей сытой улыбке, — за все платит, как говорится, принимающая сторона.

— Постой, — нахмурилась я, — если ты уже два раза ездила… И раз ты так уж мечтаешь выйти замуж за иностранца… То почему же ты до сих пор ошиваешься в московском интернет-кафе?!

— Немец мне просто не понравился, — словоохотливо объяснила знойная женщина, — то есть, сначала я подумала, что он очень даже ничего. Блондин, глаза синющие, огромный, как викинг. Но потом он пригласил меня на ужин… Я разоделась в пух и прах. А он привел меня в столовую при каком-то университете. Говорит, здесь дешевле и вкусно.

— Не знала, что ты такая привередливая, — конечно, мне было сложно поставить себя на Веркино место. Но отчего-то мне кажется, что будь я обладающей басовитым смехом матерщинницей весом под центнер, меня нельзя было бы упрекнуть в разборчивости.

— Я вовсе не привередливая, но прижим-контора мне ни к чему, — резонно возразила невеста, — ну а в Стамбуле вообще гадко получилось.

— А что там произошло? — заинтересовалась я. — Ты попала в гарем?

— Почти. Мой так называемый жених оказался владельцем публичного дома. У них там, видите ли, большой спрос на русских. Особенно моей комплекции, — она застенчиво улыбнулась, — вот он и предложил мне подзаработать. Еле ноги унесла.

— Ну вот! А говоришь — совсем безопасно.

Верунчик порадовала меня самой оптимистичной из прописных истин:

— Кто не рискует — тот не пьет шампанского! Вот Николас мне очень нравится, очень! Я с ним уже разговаривала по телефону. Правда он по-русски не говорит, а я — по-английски. Ну и что.

— А ему ты тоже отправила фотографию Шарлиз Терон? — саркастически заметила я.

— А вот и нет! Как раз ему я отправила свою собственную фотографию. И не одну. И портрет, и в купальнике.

Хорошо, что мой капуччино к тому моменту уже закончился, иначе бы часть его оказалась в моем дыхательном горле — я непременно подавилась бы от смеха. Я никогда не видела Верунчика в купальнике, но подозреваю, что в данном одеянии она сильно смахивает на пляжную свинку из мультфильма «Ну, погоди!».

— Что ржешь? — насторожилась Верунчик.

— Да так, анекдот один вспомнила. Да уж, развлекла ты меня. Никогда от тебя такого не ожидала… Верка, ты уж держи меня, пожалуйста, в курсе, интересно же!

— Да я сто раз тебе звонила и напрашивалась на чай, а ты все время занята, — плаксиво протянула она.

— Кто же знал, что тут такое творится… Ладно, я вообще-то сюда по делу зашла, — спохватилась я, — мне редакционную почту проверить надо.

— Вот что я тебе скажу, Сашка, — прищурившись, выдала Верунчик, — ты название этого сайтика запомни и когда будет время, обязательно туда загляни!

— Это еще зачем?

— Можно подумать, что тебе не нужен потрясающий мужчина! — расхохоталась она.