Глава 41
– Стабси! – завопил паяц, кидаясь к мистеру Стабсу.
Его скафандр исчез, когда он радостно заключил Стабса в крепкие объятия. А тот вздернул руку, неуклюже похлопал Фиста по спине, и рука безвольно упала. Фист невольно отпрянул.
– Жаль мне видеть, что тебя ранили, – выговорил Стабс певуче, но фальшиво.
Из кое-как сделанных прорезей сшитой вручную белой холщовой маски глядели живые внимательные глаза. На Стабсе был рабочий комбинезон и тяжелые сапоги. Одно плечо торчало чуть выше другого. Если бы Стабс не горбился, то был бы выше Джека.
– Бывало и хуже, – отозвался Фист, пожимая плечами.
Он отступил на шаг и добавил:
– Эх, повеселимся мы с тобой!
Но радость в его голосе показалась натужной.
За спиной зашипел шлюз, откачивая воздух, напоминая, куда явились хозяин с куклой и зачем.
– У нас дела, – напомнил мистер Стабс холодно.
Он повернулся к Джеку и выбросил вперед руку, содрогнувшись всем телом. Джек принял ладонь, ожидая ощутить деревянную жесткую поверхность, – но пожал лишь вялую, дрябловатую плоть. Все-таки хорошо, что не видишь лица Тиамата, чьим телом управляет другой разум. Он представил свое тело, занятое Фистом, и вздрогнул.
– Сумрак многим рисковал, возвращаясь на Небеса ради разговора со мной, – заметил мистер Стабс. – Кто угодно из Пантеона мог его засечь. Если бы Королевство обнаружил, насколько Сумрак еще активен, то раздавил бы его, как…
Его рука рывком поднялась, пальцы кое-как, неплотно сомкнулись.
– К счастью, он не обнаружил, – сказал Джек. – Сумрак сказал, вы поможете нам.
– Я могу провести вас в штаб-квартиру Королевства. Остальное за вами.
– Так идемте!
– Сейчас здесь ночь. Завтра с утра и отправитесь. А пока – домой, спать. Следуйте за мной, – велел мистер Стабс.
Он повернулся, пошатнувшись, и заковылял, качаясь при каж дом шаге, но умудряясь двигаться довольно-таки быстро. Дернув головой, он оглянулся:
– Поторопитесь! А то меня хватятся.
«Ведь он же был крутейшим из крутых», – произнес Фист тихо.
«Он и Тиамат».
«А теперь на него больно смотреть».
С час они шли по одинаковым коридорам, спускались и поднимались по лестницам, заходили в кабины лифтов, выходили из них. Время от времени путь преграждали бронированные двери. Мистер Стабс открывал их карточкой.
– А ты не можешь просто приказать им открыться? – спросил Фист.
– Перед тем как отдать меня Сумраку, Королевство сжег мои сетевые имплантаты.
– Ты остался без сети?! И как же ты живешь?
– Нормально. Ухаживаю за растениями. Хожу в гости к другим садовникам.
«Мать твою, – пробормотал Фист под нос, – никаких вечеринок».
Джек промолчал. Встреча с мистером Стабсом потрясла и кукловода, и его куклу. Следовало обдумать и переварить впечатление, прежде чем говорить о нем с Фистом.
Они вошли в просторный подвал, где размещалась большая гидропонная ферма. Яркие лампы сияли над грядками с овощами. Разбрызгиватели, шипя, извергали струйки воды. Было жарко и влажно, как в тропиках, густо и сочно пахло землей и растущей зеленью.
– Я никогда не чувствовал таких запахов. – Джек глубоко вдохнул.
– Мой подземный сад, – сказал мистер Стабс с гордостью. – А теперь пойдем на Небеса.
Он встал у короткой металлической лестницы, ведущей к люку в потолке.
– Я пойду первым. Проверю, чтоб никого поблизости не было.
Неуклюже, словно искалеченный паук, он пополз вверх по лестнице и скрылся в люке. Секундой спустя оттуда свесилась его голова в белой маске.
– Все нормально, поднимайтесь.
Джек представил, как его голову скрывает такая же маска, а телом управляет Фист. А тот буркнул:
– Чего тормозишь? Ждешь письменного приглашения?
Вскарабкавшись наверх, они оказались в небольшом деревянном сарае. Половина его служила жилым помещением: низкая кровать, душевая кабина, диван. Остальное пространство занимал инвентарь: стояли прислоненные к стене лопата с граблями, на верстаке лежали инструменты, на полу валялись механические внутренности разобранной газонокосилки. На окнах висели изодранные занавеси.
Мистер Стабс проковылял к окну, приподнял ткань, выглянул наружу:
– Все спокойно.
– Где мы? – спросил Джек.
– Штаб-квартира корпорации Сумрака. Вы увидите ее завтра. До того не выглядывайте в окна. Я приготовлю вам постель.
Он расстелил матрас подле разобранной газонокосилки и бросил пару сложенных простынь.
– Укладывайтесь.
– Стабс, нам же поговорить надо, ведь столько всего… – начал Фист. – Как мы в старину-то, а?
– Нет, – отрезал мистер Стабс, и в каждом звуке его нескладного голоса слышалась боль. – Мне не нравится думать об этом.
Он встал спиной к кровати, наклонился вперед, согнувшись в пояснице, отклонился назад, согнув колени, и неуклюже сел. Маска задралась, на мгновение открыв подбородок и губы – стиснутые, страдальчески искривленные.
– А как насчет потом? – не унимался Фист. – Мы же с тобой только из всех паяцев и остались. Нужно ж нам держаться вместе.
– Ты здесь только потому, что Сумрак рассказал мне про дела Королевства. Про то, что он может сделать с тобой, а ты – с ним. Сам я не хотел видеть тебя.
– Что?!
Мистер Стабс отклонился назад, подтянул ноги, уложил их на кровать, затем неуклюже повернулся и упал, приняв лежачее положение.
– Знаешь, вы с Джеком очень напоминаете нас с Дэвидом. Такие же высокомерные, самонадеянные. Потом я прожил с ним многие месяцы в космосе. И видел, как его постепенно охватывало отчаяние. Я был в нем, когда он умер. И я стал тем, кто я есть, из-за этого. Стал другим.
Его голова дернулась, развернувшись лицом в сторону гостей.
– Хьюго, тебе повезло. Для тебя оно не будет так тяжело. У вас обоих очень важное дело. Вы или вместе победите, или погибнете. А если одолеете Королевство, у тебя останется память о том, чего вы сумели добиться вдвоем. Останется и тогда, когда Джек исчезнет. В моем прошлом только боль и пустота. Потому – спите. Завтра вы уйдете, и я больше не увижу вас.
– Стабси…
– Я сейчас выключу свет. Потом сниму маску.
«Я ж так хотел с ним поговорить!»
«Фист, тише. Ты же слышал, что он сказал», – заметил Джек.
Джек улегся на матрас, натянул простыни. Щелкнул выключатель. Голая лампочка, освещавшая сарай, погасла.
– Доброй ночи, Стабси! – пожелал Фист.
От стены, где стояла кровать мистера Стабса, донесся шорох. И все.
«Как же он изменился!»
«Он многое пережил. А это меняет людей», – заметил Джек.
«Я тоже так изменюсь, когда сделаюсь настоящим?»
«Ты и сейчас настоящий. И меняешься. Чуть-чуть за последние несколько лет. И очень сильно за последнюю пару недель. Обзавестись телом – просто еще одна перемена».
Паяц вздрогнул:
«Я же это… В общем, я почувствую? Ну, когда ты уйдешь».
«Мистер Стабс говорит, что да».
«Джек, мне так жаль. Хотел бы я, чтобы оно по-другому было…»
«Видишь, Фист, как ты уже изменился».
«Ну, все ведь зря и попусту. Ты умрешь, а я стану как он».
«Тебе будет не так тяжело, как ему. Ведь тебе есть что вспомнить. Причем хорошего».
В разуме Джека эхом отдались всхлипывание и шмыганье носом.
«Нет, ну как же все это нелепо! Ждать столько времени, а потом ты уйдешь, а я превращусь в гребаного урода!»
«Фист, тише! Ты мог бы появиться?»
«Я не хочу, чтобы он видел меня таки-и-м…»
«Послушай, ты же можешь показаться только мне».
«Ну да».
Джек лежал на боку. Он протянул руки и вдруг ощутил тяжесть между ними. Фист прижался к его груди, судорожно вцепился ручонками в рубашку.
«Зря, все зря, к черту! – рыдал паяц. – Это все, что нас ожидает? И меня, и тебя?»
«Да, все», – подтвердил Джек.
Он обнял паяца, прижал к себе. Тот трясся и всхлипывал, уткнув деревянное лицо в грудь Джека, вдруг ощутившего влагу на коже, – паяц симулировал слезы.
«Мы сделаем то, что делали всегда, – продолжил хозяин паяца. – Сделаем так хорошо, как сможем. А когда я исчезну, ты вспомнишь меня, и это поможет тебе найти самое лучшее».
Фист молчал. Джек осторожно гладил его по голове и говорил, стараясь, чтобы в словах не было и тени насмешки, а были только забота и желание утешить:
«Фист, это ведь и значит быть человеком. Не только свобода – но и печаль, тоска, слабость. Люди теряют тех, кого любят, и видят, как самое дорогое и прекрасное ускользает прочь навсегда. И это не так уж плохо. Боль ведь возникает именно оттого, что было хорошо, а потом перестало. Мы встречаемся и счастливы, расстаемся и плачем, но утешаем себя надеждой на то, что еще придет к нам».
«Тебя ведь даже на Гробовых Драйвах не останется!!!»
Горе захлестнуло паяца с головой. У Джека защемило сердце.
«Я знаю. Но это, может быть, не так уж и скверно. Ты же видел, как люди цепляются за прошлое. А тебе будет не за что цепляться. И придется искать свое счастье и цель в реальном мире. Тебе не удастся укрыться во вчерашнем дне».
«Но я не хочу терять тебя!»
«А ты и не потеряешь. Ты будешь помнить меня, ведь ты рожден мной. Пока ты жив – будет жить и часть меня».
«Но я останусь совсем один. Стабс не хочет общаться, а эти разговоры об эмбрионах паяцев – чушь собачья! Во всем мире не будет никого вроде меня».
Фист еще долго всхлипывал и дрожал. Но в конце концов успокоился и забылся беспокойным сном в объятиях Джека.
«Вдруг мистер Стабс все-таки составит тебе компанию? – прошептал Джек, зная, что паяц не расслышит. – И вы станете выращивать овощи вместе. А ты поможешь ему оставить прошлое за спиной. Кто знает, может, эмбрионы паяцев и в самом деле выжили?»
Но от мысли об этом Форстеру стало не по себе. Он стиснул напоследок деревянную ладошку Фиста.
«А пока – спи!»
Паяц исчез. А его измученный усталый хозяин вскоре провалился в глубокий тяжелый сон.
Поутру Фист натужно изображал бурное веселье. Он подскочил к окну, выглянул наружу, бросился назад. Мистер Стабс стоял у двери – еще в трусах, но уже в белой маске.
– Ну что, Стабси, какие планы? – прочирикал Фист.
Мистер Стабс протянул Джеку свой синий рабочий комбинезон:
– Наденьте, притворитесь мной и отправляйтесь в штаб-квартиру Королевства. Вы ведь можете подделать мои сетевые идентификаторы?
– Никаких проблем, – заверил Фист. – А нас впустят?
– Вы понесете туда семенную картошку. Мою картошку очень ценят. Она не плесневеет. С ней вы попадете к тамошним садовникам. А дальше уже сами.
Джек натянул комбинезон. Он пришелся почти впору и выглядел на Форстере таким же бесформенным и потрепанным, как и на Стабсе.
– Теперь идентификаторы, – сказал Стабс. – Фист, я открылся.
– Скопировал, – сообщил Фист, зажмурившись на секунду. – Стабси, теперь мы – это ты.
– Хорошо. И последнее. Все привыкли к моей маске. Так что вам придется взять ее. Готовы?
– Да, – ответил Джек.
– Постой, – вмешался Фист. – А если нас поймают? И выяснят, что ты помогал нам?
– По-другому вы близко не подберетесь к Королевству. Вы уж постарайтесь, чтобы вас не поймали. А если поймают… Что ж, я пожил достаточно.
И мистер Стабс стянул маску.
Лицо его словно навечно сковала жуткая предсмертная судорога. Рот искривлен в дикой улыбке, натянувшей кожу на щеках. Глаза выпучены, будто от крайнего удивления, брови вскинуты – пара дуг на сведенном судорогой лбу.
– Мимика у меня небогатая, – пояснил мистер Стабс.
Улыбка на его лице превратилась в гримасу скорби. Казалось, он умел изображать мимикой лишь самые сильные эмоции, и оттого уголки рта, кожа вокруг глаз и виски были в постоянных синяках.
– Могу еще изображать скуку. Это удобнее всего, – сказал мистер Стабс, и губы его плотно сжались, выражение глаз сделалось чуть спокойнее, чем раньше.
«Жестоко-то как, – пробормотал паяц. – Ему не поставили новое программное обеспечение для управления лицом».
– Так было всегда? – не удержался от вопроса Джек.
– Всегда. Я – гость в этом теле. Оно никогда не было по-настоящему моим.
– И никакой надежды на обновление программ?
– Ни малейшей. Потому я и живу в сарайчике вдали от жилых кварталов для персонала. Нас сделали куклами, чтобы дети не боялись нас. А во плоти я пугаю и взрослых. Мое лицо кажется им кукольным, неживым. Упрощенным до предела. Мысль о том, что возможна настолько простая, сведенная к паре простейших эмоций человеческая личность, крайне неприятна для людей. Они ведь живут в предельно упрощенном мире. Я напоминаю о том, что они потеряли, и это их пугает.
– Да ты стал философом, – заметил Фист.
– Я всего лишь говорю о том, что вижу. И сейчас укажу вам путь. Джек, наденьте маску, и пусть Фист управляет вами. Вы встретите опасных людей. И лучше вам хорошенько постараться, убеждая их, что вы – это я.
