Может быть, эта история, которую я хочу рассказать о своих родителях, покажется вам обыденной, потому что в ней нет боевых действий, партизанской войны, явно проявленного героизма. Но они, будучи обыкновенными, простыми людьми, оказавшись в тяжелейших обстоятельствах военного времени, выжили, как и весь наш народ, несмотря на лишения, голод, страдания, — показав врагам, да и всему миру, что сломить русского человека нельзя. Люди того поколения были особой закваски, какой-то огромной духовной, нравственной силы. И они пережили войну! Этот материал написан на основе воспоминаний родителей, моих брата и сестры и в малой части, моих собственных.

Когда началась война, мои родители, Егин Вениамин Михайлович и Егина Фаина Леонтьевна, жили в Сталинграде. У них тогда уже было двое детей: мой брат 7 лет и сестра 3 лет. Они жили спокойной счастливой жизнью, когда враг появился у порога и перешагнул через этот порог, обрушив на их головы всю мощь своего оружия, как на земле, так и в воздухе. И именно к этому времени маме подошло время родить третьего ребенка — меня. Я родилась в ноябре 1941 года, когда Сталинград подвергался сильнейшим бомбардировкам. Когда мама рассказывала нам о том времени, она говорила, что небо было черным от немецких самолетов. Мне всегда это казалось преувеличением. Но когда я прочитала военную хронику того периода в районе Сталинграда, я поняла, что мама не могла передать даже одной сотой того, что там происходило. Одновременно над городом на низкой высоте появлялось до ста фашистских самолетов и больше, а в течение дня их количество могло доходить до 2000. За время боев за Сталинград на город было сброшено около 3 миллионов бомб, мин и снарядов. Сталинград, как вы знаете, был уничтожен практически полностью, на всей его территории остались одни руины.

В момент моего рождения папы рядом не было. Будучи по профессии инженером-строителем, он был направлен на восстановление разрушенных взорванных железнодорожных мостов и путей, находясь в специальном восстановительном поезде (может быть я в названиях недостаточно точна), который шел по намеченным маршрутам, зачастую под бомбежками, осуществляя эту работу. Никакой скорой помощи к тому времени не было. Мама, выйдя на улицу, пыталась кое-как дойти до больницы, но не успела. Я родилась прямо на улице, маме помогли, кто оказался рядом. Можно ли представить состояние совсем еще молодой женщины, ей к тому времени было 26 лет, с тремя детьми, один из которых едва родился, в условиях постоянной ежедневной, ежечасной бомбежки, когда все вокруг рушилось, взрывалось и горело. Мама понимала, что каждый миг смертельно опасен. Она, конечно же, боялась не за себя, а за нас. Потому что сама по себе она всегда была очень активной, решительной, принимая участие везде, куда звал комсомол. Так она по комсомольской путевке поехала на строительство Комсомольска-на-Амуре, где и познакомилась с отцом, который тоже приехал туда по комсомольской путевке. Она занималась в аэроклубе ОСОАВИАХИМа парашютным спортом, в клубе «Ворошиловский стрелок». Я думаю, она не была особенной, в то время это было типично для молодежи, просто она была именно такой. И когда грянула война, она, безусловно, одна из первых, я уверена в этом, стояла бы у дверей военкомата, но для нее жизненные обстоятельства в это страшное время сложились именно так.

В один из моментов, когда бомбежка была особенно интенсивной, мама схватила меня на руки, за ручки брата и сестру, и, в чем была, выбежала на улицу. Во дворе собиралась отъезжать пустая грузовая машина. Мама быстро, насколько это было возможно, (видимо помогла комсомольская закалка), подсадила в машину брата с сестрой, дала им на руки меня и сама вскочила, когда машина уже тронулась с места. Мама не знала куда она едет, да это было и не важно, — важно было вырваться из грохочущего огнедышащего ада, царившего вокруг, чтобы спасти нас. Шофер гнал машину с бешенной скоростью, мама, прижав нас к себе, еле удерживалась, хватаясь за борта, чтобы не вылететь. Остановилась машина на какой-то станции и только тогда шофер увидел своих пассажиров. Он помог маме сойти, пристроил ее в крошечном вокзальчике и стал расспрашивать о близлежащем каком-нибудь поселке или деревне. Такой поселок оказался недалеко от станции и маму вместе с нами на телеге отвезли в этот поселок. К сожалению, я не помню ни названия станции, ни названия поселка. Но там маму очень радушно приняли, выделили комнату, помогли с едой, продуктами. А позже выделили сколько-то метров марли, сколько-то килограммов ваты, из которых мама сшила всем зимнюю одежду, покрасив марлю чернилами. Она устроилась там на работу бухгалтером. Рассказывая все это, мама с благодарностью вспоминала ту теплоту, внимание, помощь, которую совсем незнакомы люди, сами находясь в таких же трудных условиях, помогали ей постоянно.

Папа постоянно и долго ее разыскивал. Восстановительный поезд останавливался по необходимости в разных местах и на различное время. И везде папа расспрашивал, не видел ли кто молодую женщину с тремя детьми и грудным ребенком. Надо сказать, папа очень любил маму и это было взаимно. Они действительно пронесли эту любовь чрез все трудности и сложности семейной жизни до самой старости. И это было, на мой взгляд, просто чудо, что восстановительный поезд остановился и на той станции, до которой мама в свое время доехала на машине. Он нашел маму и взял всех нас с собой в поезд, где находились семьи и других членов ремонтно-восстановительной бригады этого поезда. Идо конца войны мы проехали с этим поездом. Это были товарные вагоны, взрослые гражданские занимались конкретной работой, обеспечивающей жизнедеятельность всех находящихся в этом поезде. Дети были даже организованы в своеобразный детский сад. Но поезд, в силу своей предназначенности, часто подвергался бомбежкам с низко летящих немецких самолетов. И тогда при их приближении поезд останавливался, все высыпали из вагонов и прятались за любой кочкой, бугорком, кустиком. Мама накрывала нас своим телом, пережидая налет.

Да и после войны, особенно первые годы, время было тяжелое и голодное. Наша семья остановилась на Украине в небольшом городке Знаменка. Это был железнодорожный узел. Папе выделили две отдельные комнаты, в которых, это и я уже помню, не было ничего кроме трех железных кроватей и по одному столу в каждой комнате. Выделили и земельный участок, но в лесу с большими пнями от срубленных деревьев. Выкорчевывать их надо было самим. Это был очень тяжелый труд, учитывая, что, кроме лопаты, других средств не было. И пока земля вскопалась, засалилась, — много здоровья на это было истрачено. Но это все равно было огромным счастьем. Войны не было. Сажали кукурузу, тыкву, картошку. Я до сих пор помню вкус мамалыги и тыквенной каши, которую мы ели каждый день. А мы, дети, бегали по разрушенным развалинам, по пыльным дорожкам. Причем, пыли почему-то было очень много, она была мягкая и теплая и мы буквально зарывались в ней по щиколотку. А когда шел дождь, мы бегали с восторгом по лужам. Мы собирали по оврагам паслен, мама пекла с ними из кукурузной муки пирожки. Продукты получали по карточкам. Иногда мама пекла пирожки и ходила на вокзал, пытаясь их продать. Но у нее ни разу это не получилось. А когда она, плача от своей неудачи, возвращалась домой, папа ее успокаивал, говоря: «Не переживай, мы сами их съедим». И спустя долгие, долгие годы эта фраза, как шутка, вспоминалась в нашей семье. Игрушек у нас не было. На новый год елка украшалась всем, что было под рукой ну и, конечно, какими-нибудь фруктами, конфетками. Еще в яйце делались с двух сторон отверстия, яйцо выдувалось, а скорлупа, оставшись целой, раскрашивалось, к нему можно было приклеить украшение из бумаги, — и это была самая необыкновенно красивая елочная игрушка. Из игр я помню игру в пуговицы, когда надо было щелкнуть по одной, попасть в другую и если она попадала в ямку, то становилась твоей. И еще играли в фантики от конфет. Фантик надо было уложить в ладошке, коснуться ею края стола и если твой фантик накрывал чужой, ты забирал его себе. Каждый из нас хранил свои сокровища в отдельных коробочках, а во время проигрыша горячо его оспаривал.

Судьба моих родителей, — это судьба одна из миллионов в нашей стране во время войны, но в ней, как мне кажется, отразилась, как в капле воды, судьба всего нашего народа, хлебнувшего столько горя, страданий, лишений, испытаний, но не захлебнувшегося, а выстоявшего и преодолевшего все на своем пути. И хотя у каждого этот путь был свой, но вел он к одной цели — к победе.

У моей матери на фронте погиб брат, родителей расстреляли фашисты вместе с другими мирными жителями деревни, в которой они жили во время войны на Украине. И ни одну семью не обошла война. Но несмотря ни на что, они выстояли, они «Пережили войну!». И я в свои 73 года могу сказать, что все лучшее, что есть во мне, взято от моих родителей. С детских лет они учили нас добру, честности, справедливости, порядочности, сострадательности. Я благодарна своим родителям и горжусь ими.