ГЛАВА 14
— Так. Я хочу знать, что происходит! — заявила как-то поутру Улька, собираясь на занятия. — Что с тобой творится, Хель? Сперва тобой можно было умертвий пугать, а в последние дни ты вдруг улыбаешься ни с того ни с сего. Особенно когда думаешь, что никто не видит.
Я подняла с пола брошенную ею вчера юбку и аккуратно повесила на спинку стула.
— Ничего не происходит. Просто хороший сон приснился.
— Со-он? — моментально сделала стойку баньши. После чего отбросила в сторону мокрое полотенце и, как была полуголой, помчалась проверять сохранность рун под моей кроватью.
— Не нравятся мне такие сны, — проворчала она снизу, старательно пересчитывая магические знаки на полу. — После моих зелий они вообще сниться не должны.
Я затаенно улыбнулась.
— А мне один приснился. И он действительно оказался очень хорошим.
— Ты уверена? — Улька вылезла из-под кровати и уставилась на меня с подозрением. — Ты что-то от меня скрываешь, подруга? Я не все знаю про твои сны?
Меня на мгновение уколола совесть.
— Нет, Уль. Но тебе и в самом деле нечего волноваться. Думаю, с этой стороны мне больше ничего не грозит.
Баньши поджала губы и, подойдя ко мне, внимательно посмотрела в глаза. Какое-то время молчала, безуспешно пытаясь там что-то разглядеть, после чего негромко сказала:
— Не буду напоминать, чего нам стоило избавить тебя от этой проблемы. И не стану называть цену потраченных на твою защиту зелий. Дело, конечно, твое… но, Хель — не совершай глупостей. Ты ведь сама говорила, насколько жесток и опасен твой муж. Не нужно давать ему лишнего повода продолжать поиски.
Я опустила глаза.
— Я понимаю, Уль. Но есть вещи, которые я не могу контролировать. А у Князя каким-то образом до сих пор получается на меня влиять.
— Так давай сделаем еще один круг! Снова проведем ритуал, усилим защиту.
— Не надо, — вздохнула я, и заметавшаяся было по комнате баньши растерянно остановилась. — Никто из нас не способен его остановить. И от того, как я буду себя вести, во многом зависит, как поведет себя он, когда все-таки меня отыщет.
— У него ничего не получится, — негодующе фыркнула Улька. — Твой муж не сможет пробраться в УННУН!
Но я только покачала головой.
— Мы не будем здесь жить вечно, а Темный Князь умеет ждать. Он никогда ничего не забывает, поэтому рано или поздно придет за мной. Потребует ответа. И я не хочу, чтобы к этому моменту он продолжал считать, что я его боюсь или ненавижу.
— Хеля…
— Он совсем не такой, как я думала, — прошептала я, на мгновение прикрывая глаза. — Он демон, да, но далеко не бездушный. Ему нелегко делать уступки, но он все же пытается. Смиряет свой гнев. И еще он… меняется, Уль. Действительно меняется, потому что то, каким я вижу его сейчас, очень сильно отличается от того, каким он показался мне в первый раз.
— Да что ты такое говоришь? — ахнула баньши. — Очнись, подруга! Это же Темный Князь! Чудовище! Монстр, от которого в ужасе бегут даже демоны. Да у него таких, как ты, миллион было! Думаешь, он способен на что-то хорошее? Думаешь, все его действия честны и искренни? Да ему просто выгодно показываться тебе именно таким! Выгодно на время прикинуться заинтересованным. Он живет тыщи лет. Да он тебя насквозь видит вместе с твоей темной ипостасью! И он отлично знает, как на нее повлиять. Князья — признанная элита Преисподней. Могущественные, древние, коварные. И им невозможно противостоять.
— А куда деваться, если мы уже столкнулись? — тяжело вздохнула я, и Улька гневно топнула ногой. — Опять бежать?
— Обманывать! Изворачиваться! Безбожно врать ради собственной безопасности! И всеми силами держаться подальше, пока он не сумел тебя убедить, что демоны тоже способны на чувства.
Я невесело хмыкнула.
— Но ведь и я демон, Уль… полагаешь, у меня нет чувств?
— Ты — другая, — непреклонно ответила баньши. — В тебе есть Свет. А что хорошего осталось в нем?
— Не знаю, — прошептала я. — Но мою вторую ипостась это, похоже, не волнует.
Улька растерянно отступила и воззрилась на меня со смесью недоумения, недоверия и ужаса.
— Хелечка, только не говори, что ты передумала. Даже слышать не хочу, что ты решила продолжить отношения с мужем. И… боже мой, подруга, надеюсь, ты не задумала стереть мои руны?
— Нет. Но он зовет меня, Уль, — снова прошептала я. — Каждый день зовет. Да так, что у меня внутри все переворачивается.
— Забудь! Наплюй и разотри!
— Я задавила в себе инстинкты, но даже так их очень сложно игнорировать. Если бы не «зелье мертвеца», я бы сдалась. Если бы не Личиана, я уже давно была бы там, с ним.
Баньши испуганно схватила меня за руку.
— Не надо! Хелечка, пожалуйста, борись! Сражайся за себя! Будь сильной, не сдавайся! И не смей забывать, что Князь поклялся тебя убить!
Я устало потерла лицо.
— Я помню, подруга. Но это не всегда помогает.
— Зачем ты вообще в это впуталась? — нервно заломила руки баньши. — В тот проклятый спор, замужество… во всю эту дурацкую затею!
«Если бы не замужество, в день совершеннолетия я могла бы совершить большую ошибку, — горько подумала я. — И когда темная ипостась пробудилась бы полностью, потеряла бы рассудок. А Князь уберег меня от этого. Перенаправил ее интерес на себя, поэтому никто, кроме меня и него, в итоге не пострадал. Разве оно того не стоило?»
— Теперь ни к чему об этом говорить, — сказала я вслух и положила руки на Улькины плечи, успокаивая подругу. — То, что должно было произойти, произошло. Я могу лишь смириться или бороться с этим. Но пока не понимаю, где мои чувства, а где — обычные для суккубы инстинкты. И это заставляет меня нервничать.
— Я боюсь за тебя, Хель, — жалобно хлюпнула носом баньши, вцепившись в мои руки, как в родные. — А что, если Князь все-таки победит? Что, если ты однажды себя потеряешь?
Я фыркнула.
— Вот уж нетушки! У меня перед Князем есть существенное преимущество.
— Какое? — подняла на меня растерянный взгляд Улька.
— Я знаю его имя. Тогда как он еще не представляет, на что я способна.
К следующим выходным на нашем огороде снова созрел урожай, и мы, тщательно обработав грядки, отравились к городской ведьме. Мартина на этот раз пришлось взять с собой, поскольку он впервые за три года изъявил желание встретиться с мадам Ольдман. А на мое закономерное удивление с важным видом сообщил, что видел накануне вещий сон и теперь хочет его проверить.
Понимая, что обмана мне не простят, отговаривать ангела я не стала. Но настояла, чтобы в Город мы отправились всей группой, да еще под бдительным присмотром акинарцев, с неожиданным энтузиазмом отреагировавших на возможность прогуляться по кладбищу в темноте.
Признаться, меня их азарт несколько обескуражил — мне всегда казалось, что телохранители должны отговаривать охраняемых от сомнительных авантюр. А эти только обрадовались. И даже на огороде не отказались поработать, чтобы мы успели обернуться до вечера.
Уже подходя к знакомому розовому домику, я с сомнением посмотрела на спину идущего впереди Сара, и тот, как почувствовал, внезапно обернулся. Сперва потянул чутким носом воздух, затем обменялся непонятным долгим взглядом с идущим последним братом, и за мгновение до того, как я толкнула маленькую калитку, вдруг качнул головой.
— У ведьмы кто-то есть.
Я пожала плечами.
— У нее часто бывают гости. Но здесь без ее ведома ни одна травинка не согнется, так что опасаться нечего.
— Мне не нравится этот запах, — решительно заступил мне дорогу оборотень. — К тому же чужак не один, поэтому я пойду с тобой.
Я с сомнением на него посмотрела.
— Мадам Ольдман не жалует мужчин. Мартина она сама приглашала, а ты… как бы без шкуры сегодня не остался.
— Главное, чтобы ты не осталась. Остальное я переживу, — на удивление серьезно ответил оборотень и, прежде чем я успела возразить, первым зашел во двор.
Мы с Мартином, забрав у друзей охапки трав, послушно двинулись следом. Мохнатого предупредили: пускай не жалуется, если мадам Ольдман решит подпалить ему хвост. Васька в свое время уже нарвался, когда захотел за мной проследить, и с тех пор держится от забора подальше. Улька тоже близко не подходила — к баньши у старухи какая-то особая нелюбовь. А уж к плутоватому фею она и вовсе дышала неровно. В том смысле, что всякий раз, когда Шмулю удавалось хоть на волосок нарушить воздушное пространство над лужайкой, с ним всегда происходило что-то нехорошее. То оса за губу цапнет, то крыло подвернется, то невесть откуда взявшийся муравей за шиворот упадет. Один Зырян ни разу не пострадал. Но исключительно потому, что не совался в дом.
— Осторожнее там, — пробурчал Васька, беспокойно потоптавшись возле калитки. — И это… зовите, если что.
Рас, что удивительно, внутрь не пошел — остался вместе с ребятами, безмятежно жуя сорванную по пути травинку. Но при этом так внимательно водил взглядом по сторонам, что я сразу поняла — наглый волчара будет начеку и никого не даст в обиду. А если понадобится, и за ограду метнется, не испугавшись проклятия старой ведьмы.
До крыльца мы добрались без приключений, ни один растущий вдоль тропинки кустик не посмел загородить нам дорогу, а появившийся в воздухе огромный осиный рой, задумчиво покружив над головой Сара, быстро растворился в наступающих сумерках. Но как только мы приблизились, из дома донеслись приглушенные голоса — хрипловатый мужской, чем-то явно недовольный, и задорный женский — вернее, девчоночий, в котором слышалась откровенная насмешка.
— … Я уже все сказала, Арлахх. У тебя двое суток. После этого твой портал закроется навсегда.
— Ты не посмеешь! — вскипел мужчина, и в домике что-то с глухим стуком упало. А затем послышался заливистый смех ведьмы.
— Кто мне запретит? Кстати, я передумала: у тебя остались всего одни сутки, несдержанный ты наш. А промедлишь еще немного — я урежу твой срок до часа. Хочешь развеселить меня еще больше?
Из-за двери раздался раздраженный рык, и я едва успела отпрянуть, потому что старая дверь с отчаянным визгом распахнулась, едва не стукнув меня по лбу.
— Ведьма! — прошипел появившийся на крыльце рослый мужчина, закутанный в длинный плащ с низко надвинутым капюшоном. — Будь проклят тот день, когда в твоем сердце зародилась жизненная искра!
Из глубины дома снова донесся задорный смех мадам Ольдман.
— Оставь свои проклятия для других, Арлахх. На меня они больше не действуют.
Мужчина, не заметив стоящую в тени меня и спрятавшегося за моей спиной Мартина, скользнул по оборотню злым взглядом. Из-под капюшона двумя рубинами блеснули кроваво-красные огоньки глаз.
— С дор-р-роги! — прошипел гость, стремительно сбегая по ступенькам.
Сар молча посторонился, а вампир вихрем пронесся мимо и исчез в ночи, злобно хлопнув напоследок калиткой. Мгновением позже с крыши взлетел на редкость крупный ворон и, негодующе каркнув, устремился следом за хозяином.
— Кто там на пороге мнется? — сурово осведомилась мадам Ольдман, выглядывая из-за двери. Но увидела меня и мгновенно расплылась в приветливой улыбке: — Ой, Хелечка, дорогая! Вот уж кого я сегодня не ждала! О, да ты не одна?
Сар, к моему удивлению, с достоинством поклонился растрепанной девчонке в драном сарафане.
— Ну надо же, надо же, — хихикнула та, благовоспитанно прикрыв рот ладошкой. — И кто это так беспокоится о сохранности твоего здоровья? Неужто ты наконец обзавелась достойным ухажером?
Тут из-за моей спины настороженно выглянул Мартин, и мадам Ольдман моментально забыла об оборотне. Подобралась вся, хищно прищурилась, пристально разглядывая нашего ангела. Но потом вдруг снова улыбнулась и довольно прищелкнула языком.
— А вот за этот подарок спасибо! Уважила старуху, нечего сказать. Ну заходите же, не стойте в дверях. А телохранитель пусть на крылечке подождет. Ничего с вами не случится. Слово ведьмы.
Я вопросительно повернулась к Сару, но тот лишь кивнул, подтверждая, что не возражает против такого положения дел. И, подойдя к крыльцу, уселся прямо на ступеньку, демонстративно уставившись на калитку, возле которой толпились наши друзья.
— Умный мальчик, — удивилась ведьма. — Тебе и впрямь повезло, Хелечка — такой не предаст. А где второй? A-а, вижу. Неплохой выбор для полукровки. Ну что ж ты замерла, милая? Входи. Страсть как не терпится посмотреть на твоего ангела вблизи.
Мы с Мартином переглянулись и, прижав к груди охапки трав, по очереди зашли в дом. Дверь за нами тут же закрылась, отсекая звуки ночного города, а по гостиной разлился аромат свежезаваренного травяного настоя и умопомрачительный запах горячей выпечки, отчего рот тут же наполнился слюной. Причем не только у меня.
Окинув быстрым взглядом гостиную, я аккуратно сгрузила свою ношу в угол и, знаком велев Мартину сделать то же самое, первой шагнула к столу.
Готова поклясться, что, когда мы переступали порог, на нем еще ничего не было. Но сейчас поверх белоснежной скатерти красовались три пустые чашки, небольшой чайничек с цветочным орнаментом на боку и два блюда с горячими ватрушками. Видимо, в честь важного гостя хозяйка решила изменить своим привычкам и, помня о том, что ангелы мясо не особенно уважают, сделала начинку из творога и варенья.
Под пристальным взглядом ведьмы Марти поежился, но затем решительно подошел и протянул детскую ладошку.
— Здравствуйте. Мое имя Мартин. И недавно я видел про вас сон.
Мадам Ольдман удивленно воззрилась на предложенную руку.
— Правда? И о чем же он был, мальчик?
— Я видел вашу смерть, — совершенно спокойно заявил ангел, бесстрашно заглянув в зеленые омуты ее глаз. — И она была связана с тем предметом, который вы отдали сегодня вампиру.
Я ошеломленно повернулась к ангелу, а у старой ведьмы изменилось лицо.
— Я ничего и никому не отдавала, мальчик, хотя предложение было более чем щедрым. Арлахх ничего от меня не получал. Если только…
Мадам Ольдман вдруг нахмурилась, к чему-то прислушалась. После чего всплеснула руками и, пробормотав нечто неразборчивое, метнулась на второй этаж. Там немедленно что-то зашуршало, зашипело, под конец даже грохнуло, словно ведьма откинула в сторону надежно замурованный люк или крышку сундука. А потом до нас долетел ее разгневанный вопль:
— Как он посмел?!
Я поежилась, когда от набирающего силу крика ведьмы задребезжали чашки на столе, а пол ощутимо завибрировал. Поразилась про себя, что кому-то вообще удалось ограбить старуху. А потом вспомнила, как тяжело взлетал с крыши ворон, и мысленно присвистнула: а вампир-то — молодец. Сам остался в доме заговаривать бабке зубы, а в это время его подельник-ворон проделал клювом дыру в крыше, залез на чердак и умыкнул оттуда нечто очень ценное. Причем ему не помешали ни защитные заклинания, ни зачарованные осы, ни даже крепкая крышка на сундуке — или чем там ведьма гремела?
— Сбежал, кровопийца проклятый! — Со второго этажа кубарем скатилось нечто, в котором я с большим трудом признала давешнюю «девочку» — клубок спутанных седых волос, похожий на воронье гнездо, перекошенное яростью лицо, дико пылающие глаза, в которых читался самый настоящий страх. Интересно, что именно умудрился спереть кровосос, если мадам Ольдман так расстроилась? — Уничтожу! Изведу со свету! Во-о-ор!
Изменившаяся до неузнаваемости ведьма, на лице которой проступило зверское выражение, обвела гостиную полубезумным взглядом, а потом вдруг открыла рот и завизжала так, что нас чуть не сдуло. От этого вопля занавески на окнах взметнулись чуть ли не до потолка. На полу пугливыми ежиками начали собираться половицы. С потолка посыпалась мелкая труха. Чашки и чайник сперва потрескались, а затем начали стремительно крошиться, словно звуковая волна дробила их невидимым молотком.
Еще через какое-то время опасно затрещали стулья. Ощутимо прогнулись несущие балки и искривилось пространство вокруг входной двери. Весь дом заходил ходуном, словно оказался в эпицентре землетрясения, а мадам Ольдман все кричала и кричала, заставляя нас с ангелом медленно пятиться и изо всех сил зажимать уши.
Наконец ведьма выплеснула свое негодование и остановилась, чтобы перевести дух. В этот момент ее взгляд упал на меня и прижавшегося к стене ангела, на мгновение став более осмысленным. А затем она одним гигантским прыжком оказалась рядом и с рыком накинулась на Мартина.
— Как ты узнал? У тебя есть дар предвидения?
Ангел, смешавшись под таким напором, попытался юркнуть мне за спину.
— Н-не уверен…
— Тогда откуда?!
— Мне просто сон вчера приснился. И я решил вам о нем рассказать.
— Твоя мать — прорицательница? — снова прорычала ведьма, оскалив внезапно отросшие клыки.
Мартин замотал головой.
— Не знаю. Не видел ее никогда.
— Как это? — поразилась я, настойчиво прикрывая его собой. — Ты же говорил, что прожил с ней всю жизнь!
— То была приемная мама, — смутился Мартин, опасливо покосившись на застывшую в паре шагов ведьму. — Она меня вырастила, и я ее очень люблю. Но настоящая моя мама далеко. Отец сказал, что нам пока нельзя видеться, но когда-нибудь, когда я буду готов, он обязательно ее ко мне приведет.
Мадам Ольдман, отдышавшись, нервным жестом пригладила встопорщившиеся волосы. Потом обвела рассеянным взором пострадавшую от ее буйства комнату, небрежно повела рукой, восстанавливая все как было. А затем уже спокойнее повернулась к Мартину.
— Что ты знаешь о похищенной вещи?
Ангел ответил ей удивленным взглядом.
— Ничего.
— Тогда почему… Впрочем, молчи, — оборвала сама себя ведьма. — Сейчас это не важно. Ты можешь ее вернуть?
— Нет, — покачал головой Мартин. После чего поднял руку, в которой была зажата моя ладонь, а затем для верности ткнул в меня еще и пальцем. — Зато она может.
— Что-о?! — в один голос воскликнули мы.
Я возмущенно вскинулась:
— Марти, ты в своем уме?
— Ты уверен? — деловито осведомилась ведьма, уставившись на меня с каким-то нехорошим прищуром.
И, пока я судорожно подыскивала аргументы против этой нелепой затеи, Мартин без тени сомнения кивнул.
— Да, госпожа ведьма. Я видел сон, у Хель должно получиться.
— Ты что несешь? — прошипела я, сердито дернув пернатого за рукав. — Какая еще вещь? Как я могу ее вернуть, если даже не представляю, что это такое?
— Это артефакт. Очень старый и важный не столько для меня, сколько для вас, — уже совершенно спокойно пояснила мадам Ольдман, отодвигая ближайший стул. А потом махнула рукой и устало велела: — Садитесь. Я вам сейчас все объясню.
Свирепо покосившись на ангела, вздумавшего бросаться такими обещаниями, я уселась за стол. Мартин пристроился рядом, совершенно правильно поняв смысл нарисовавшегося у него под носом кулака. Его уверенности в собственной правоте это, правда, не убавило, что рассердило меня еще больше. Зато мадам Ольдман окончательно пришла в себя и уже вполне мирно предложила:
— Травяного настоя хотите?
Я только насупилась, а Мартин охотно кивнул.
— Хорошо. — Ведьма поднялась со своего места и, моментально избавив чайник от трещинок, принялась за нами ухаживать, как радушная хозяйка.
— Это действительно очень древний артефакт, — негромко сказала она, пристально следя за тем, как первая чашка наполняется дымящейся жидкостью. — Он давно у меня хранится, и, видит Создатель, я бы никому и ни за какие деньги его не продала.
Марти благодарно кивнул, принимая полную до краев чашку, а мадам Ольдман принялась наполнять вторую.
— Такие вещи не должны попадать в руки светлым. И уж тем более ими не должны владеть темные. Поэтому я поселилась в таком месте, где до него очень трудно добраться.
Я забрала свою посудину, все так же хмурясь, но к настою не притронулась — аппетита не было совершенно.
— Структура этого Мира такова, что исходящие от артефакта эманации совершенно теряются на ее фоне. Почуять его невозможно, из-за чего эта часть пространства идеально подходит для хранения подобного рода чудес. К тому же «Око Создателя» не дает попасть сюда чистокровным темным и светлым, — тихо призналась ведьма, и я от неожиданности едва не выронила чашку из рук. — Только благодаря этому наш Мир все еще остается неприкосновенным. И только поэтому вы оба, да и другие полукровки, можете чувствовать себя здесь спокойно.
Меня ощутимо тряхнуло.
Вот это новость! Надо же, «Око Создателя»! А нам говорили, что это легенда. Ну не может существовать такая вещь, которая способна не только свободно вбирать в себя и темную, и светлую силу, но и отдавать их с одинаковой легкостью. Я всю жизнь считала, что это враки. А выходит, что нет?
— Про «Око» у меня в книжке было написано, — неожиданно выдал ангел, задумчиво вычерчивая пальцем на скатерти замысловатые узоры. — Но там говорится, что им испокон веков владели драконы. Якобы сам Создатель передал им этот артефакт в дар.
— Так утверждают драконы, — кивнула мадам Ольдман. — И они действительно хранили «Око» до тех пор, пока его не выкрал один из демонов и не создал с его помощью мир, который все теперь зовут Преисподней.
— А потом этот демон был убит, и «Око» досталось другой сущности, после чего с его помощью были созданы Небеса, — с важным видом поддакнул Мартин. — Тогда же появились исконно темные и светлые расы. И тогда же каждый из нас получил от «Ока» часть своей силы. Я читал, что за обладание этим артефактом случилось немало войн, в которые оказались втянуты сразу несколько миров. «Око» не раз переходило из рук в руки. Ради него сжигали целые города. Предавали. Умирали. Стирали границы миров, пока в результате крупной магической катастрофы сразу три из них — Преисподняя, Небеса и Срединный — не слились в один. После этого в войну пришлось вмешаться драконам, и только тогда «Око» вернулось к законным владельцам, а между Преисподней и Небесами установился хрупкий мир.
Мартин перехватил мой ошарашенный взгляд и, словно оправдываясь, добавил:
— Я тебе говорил, что в той книге много интересного. А ты слушать не хотела.
Я промычала что-то невнятное.
— Хорошая у тебя книжка, — мягко улыбнулась мадам Ольдман. — У меня по «Оку» та же информация. Включая тот факт, что несколько тысячелетий назад артефакт вновь был похищен из драконьей сокровищницы и на долгое время был утерян из виду.
— Как он оказался у вас? — недоверчиво спросила я, во все глаза уставившись на «девочку», которая в один миг постарела, превратившись в немолодую, уставшую от жизни женщину.
Ведьма невесело усмехнулась.
— Долгая история. И вряд ли у вас есть желание выслушивать ее до конца. Скажу только, что артефакт попал ко мне не совсем честным путем. И в то время я еще не знала его истинной ценности. Я тогда жила в одном из немагических миров и мало что понимала в жизни. Но когда за мной объявили охоту сразу три теневые гильдии, мне пришлось бежать в другой мир и искать тех, кто смог бы избавить меня от крупных неприятностей. Драконы вышли на меня сами — в любом магическом мире от «Ока» идут довольно сильные эманации. К тому же оно обязательно начинает воздействовать на оказавшихся рядом разумных, в чем я не раз имела возможность убедиться. У кого-то пробуждает Тьму, в ком-то просыпается Свет — смотря чего в твоей душе было больше и к чему ты стремился на момент контакта с артефактом.
Ведьма на мгновение прикрыла глаза, словно вспоминая далекое прошлое, а затем горько улыбнулась.
— В моей душе Света, к сожалению, осталось немного, поэтому довольно скоро Тьма взяла верх. Не мне вам говорить, на что способна необученная темная ведьма. В свое время я натворила немало глупостей и оставила за собой длинный след ошибок, смертей и разбитых судеб. Но в конечном итоге мне повезло — я нашла надежное убежище. Там-то меня и выловил один прыткий дракон, предложив на выбор два варианта: безболезненная смерть или пожизненное служение. Жить я тогда очень хотела, поэтому, как вы понимаете, выбрала второе. И с тех пор живу здесь, обеспечивая сохранность «Ока» и потихоньку сходя с ума от одиночества.
— Почему драконы не забрали артефакт себе? — насторожилась я.
— В их мире слишком много магии. Она постепенно разрушает структуру артефакта. В других мирах, где магии меньше, его невозможно защищать постоянно — драконы на этом уже обожглись. Однако жить в немагическом мире они не могут, а доверить «Око» чужакам не рискуют.
— Почему же они тогда доверились вам?
— Я создала для них это место, — криво усмехнулась ведьма. — Случайно. Когда пыталась сбежать от убийц и использовала силу артефакта не по назначению. В результате один из миров оказался почти полностью уничтожен, а его остатки образовали то, что вы видите здесь. К сожалению, из-за ошибки в расчетах стабильность этой части пространства стала полностью зависеть от «Ока», а я оказалась привязана к нему еще сильнее, чем раньше. Сейчас только «Око» поддерживает мои силы. Благодаря ему я живу. И уже не смогу покинуть этот мир самостоятельно. Именно поэтому дракон и предложил мне сделку.
Я озадаченно почесала кончик носа.
— Он дал вам возможность обрести бесконечно долгую жизнь в обмен на сохранность артефакта?
— Ловкий ход, да? — слабо улыбнулась госпожа Ольдман. — Мое могущество нескончаемо, как нескончаема сила самого «Ока». Благодаря ему я почти всесильна… но только здесь. В пределах этого города и дома. Я способна открывать и закрывать любые порталы, имею право впустить и не выпустить отсюда любого, но силы закончатся, стоит мне только выйти за городские стены. А моя жизнь оборвется сразу, едва я попытаюсь покинуть этот мир.
— Сколько же вам лет? — округлил глаза ангел.
— Много, мальчик, — снова усмехнулась мадам Ольдман. — Настолько, что это даже начало меня утомлять. Но для драконов не существует срока давности для подобных сделок, поэтому у меня есть всего несколько дней, чтобы вернуть артефакт. Если он останется у вампира, я умру, а УННУН станет доступен для чистокровок.
— Впрочем, я бы и не против умереть, — через секунду добавила ведьма. — Жизнь и без того меня тяготит; три с половиной тысячи лет, большую часть из которых я не покидала одного-единственного города, даже для могущественной ведьмы это чересчур. Но мне здесь, как ни странно, нравится. Здесь мой дом. И я очень не хочу, чтобы какой-нибудь темный или светлый однажды все это разрушил.
— Зачем им что-то рушить? — недоуменно спросил Мартин, робко потянувшись за ватрушкой.
— Глупый мальчик… из-за вас, конечно. Неужели ты до сих пор не понимаешь, какие уникальные таланты собирает УННУН? Редчайшие, невероятные, порой даже немыслимые способности. Неограненные бриллианты, которые были бесполезны в своем мире, но вполне могли бы послужить какой-то цели. Особенно если найдется кто-то, кто сумеет поставить перед собой такую цель и правильно выберет средство для ее достижения. Ты ведь понимаешь меня, Хельриана?
Поежившись под внимательным взглядом зеленых глаз, я представила, как могли использовать меня, если бы я не сбежала, и по спине пополз холодок.
— И это разумный подход, — правильно расценила выражение моего лица ведьма. — Никому не хочется стать игрушкой в чьих-то руках. Потому-то вам и была дана возможность развиваться. Усиливать свои способности в непосредственной близости от «Ока»: светлым — светлая часть его силы, темным — темная… Никто не знает, что в итоге из вас получится, но шанс нужен каждому. Для этого и был создан УННУН. Для этого драконы и пригласили сюда свою дальнюю родственницу.
Старая Жаба… Я снова поморщилась. Вот без нее УННУН точно мог бы обойтись!
— Ты ведь понимаешь, что произойдет, если здесь начнут устанавливать свои порядки чистокровные? — Ведьма снова одарила меня острым взглядом.
Я чуть не фыркнула.
— Еще бы! Половину студентов перебьют сразу. Светлых или темных — зависит от того, кто успеет первым захватить Мир. В лучшем случае наши чучела окажутся в университетском музее. В худшем — сгорят на ближайшей свалке, как самый обыкновенный мусор.
— Если в Мир придут светлые, убивать вас никто не будет, — нейтральным тоном заметила госпожа Ольдман.
— Угу. Только на опыты пустят, и все.
— Я не хочу на опыты, — насупился ангел, сжав ватрушку так, что сладкий творог начал протекать сквозь пальцы. — И не хочу, чтобы УННУН разрушили. Мне здесь нравится.
— Мне тоже, — вздохнула я. — Но это не значит, что я сорвусь с места и помчусь догонять незнакомого вампира, который уже наверняка ушел через портал в свой мир.
Ведьма к чему-то прислушалась и покачала головой.
— К сожалению, без «Ока» я бессильна ему помешать. Но кое-какие возможности у меня еще остались, поэтому можно с уверенностью утверждать, что артефакт не покинул этот мир. Насколько я поняла, Арлахх пришел сюда не только ради меня, и у него есть целые сутки, пока магия драконов не закроет для него доступ в наш мир навсегда. Какие бы у него ни были дела, вряд ли он откажется от возможности их закончить, тем более что я для него больше не опасна. Но в Городе его, разумеется, нет — в последнюю пару столетий вампиры наловчились делать мини-порты, которые работают даже в немагических мирах. И я думаю, Арлахх не преминет ими воспользоваться. Мартин, это был твой первый вещий сон?
— Да, — все еще хмуро откликнулся ангел, старательно вытирая салфеткой творог с пальцев.
— Ты абсолютно уверен, что Хель вернет мне «Око»?
— Нет. Но она может это сделать. Если захочет, конечно.
— Не хочу я никому и ничего возвращать, — проворчала я, решительно поднимаясь из-за стола. — Сон там или не сон, но мне своих забот хватает. Идем, Марти. Охотиться за сбежавшим кровопийцей я не собираюсь.
— Он сам тебя найдет, — печально улыбнулась госпожа Ольдман, не делая попыток нас остановить. — Будь осторожна, девочка: если ангел увидел тебя во сне, значит, быть беде. И будь готова к тому, что встреча с вампиром может оказаться для тебя последней.
