Твои похороны были назначены на 18 мая, следующий день после Пятидесятницы, в Православной Церкви — День Святого Духа. Часовня в Ламбетском дворце не могла вместить всех пришедших, и многие стояли снаружи на жарком солнце, под ясным голубым небом, в саду, полном цветов. Обряд совершал архиепископ Кентерберийский, которому помогал Декан Вестминстера и пятеро других священников. Это была очень красивая служба с хорошим хором из церкви св. Дунстана на Западе, церкви, находившейся под покровительством секретаря Совета по международным отношениям, где ты раньше совершал службу во время работы в Лондоне. Русский Православный архиепископ Антоний Блум прочитал молитву, а каноник Роналд Пилкингтон из римско-католического собора Вестминстера — одну из проповедей. Даже главный раввин еврейской общины сидел вместе с нами на одной из скамей. Делегат Апостольской Церкви принес мне письмо от Кардинала Хинена, в котором тот выражал сожаление о том, что не может прийти. Ватикан представлял отец Целестин, пришли двое итальянских членов общины фоколяров. Эрик Эббот читал поминальные молитвы: 

«Всемогущий Боже, обещавший услышать молитвы тех, кто просит в вере; мы молимся за всю Церковь Божию, эту чудесную и священную тайну, единству которой Джон Финдлоу посвятил свое священническое служение и свою жизнь; за всех христиан римской веры, за всех членов святых Православных Церквей, за англикан, за братство св. Албания и преп. Сергия, и за всех христиан. 

Подай нам, Господи, чтобы мы, те, кто признает имя Твое, были едины в истине Твоей, жили вместе в любви Твоей и возвещали миру славу Твою. Особенно мы хотим помянуть людей тех стран, в которых работал Джон Финдлоу — Италии, Швейцарии и Греции; и тех стран, с которыми он был связан узами семьи и брака — России, Франции и Англии. Направь этот народ и все народы на путь справедливости и мира; чтобы мы могли прославить все человечество и стремиться к общему благу. И здесь мы благодарим Джона, сделавшего немало для развития доверия между членами различных Церквей и национальностей, за непрерывное духовное служение, направленное на развитие духа любви и взаимопонимания среди разделенных братьев по вере; мы молимся, чтобы его труд любви и истины приносил большие плоды. 

Спаси и утешь тех, кто страдает, чтобы они могли пребывать с тобой в здравии и болезни, и верить в Твою нерушимую любовь; и тут мы молимся за Ирину и ее поддержку, с благодарностью за чистоту ее брака с Джоном; мы молимся за Марию и Джорджа, за Анну и Роберта и Джона Александра, за их поддержку, с благодарностью за тесное и любящее единство их семьи и за их веру. Услышь нас, когда мы упоминаем тех, кто умер в вере, и даруй нам с ними стяжать Царство Твое Вечное. 

Итак, в руки праведного Творца и милосердного Искупителя предаем мы Джона. Мы благодарим Бога за дары, которыми Он одарил его, благодарим Бога за его великую способность любить, верим, что сейчас он возрожден и вознесен в новое и славное измерение жизни в нашем Господе, молимся, чтобы он мог обрести много новых милостей и благословений для Ирины, и Марии, и Анны в обществе блаженных. 

Да упокоится он в мире и да вселится он в небесный Иерусалим. Да пребудет он, и мы все, в обществе благословенных Святых, и ангелов, и архангелов, и всей армии сил небесных, поющих:

Прими эти наши молитвы, Отец наш милосердный, ради Сына Твоего, Спасителя нашего Иисуса Христа». 

Твоя сестра попросила исполнить гимн «Господь, пребудь со мной... Бог, пребудь со мной до конца и до часа смертного», который пели на твоем рукоположении. 

Только семья должна была причаститься, и когда я преклонила колени у алтарных перил между Анной и Элисон, в черной мантии, которую я в последний раз надевала на нашу аудиенцию с Папой, произошло странное событие. Когда архиепископ раздавал гостию, он должно быть, взял сразу две облатки, и когда он давал мне одну, вторая упала на перила алтаря. Он поднял ее и тоже дал мне. Я вспомнила, как ты говорил, что где бы ты ни причащался, и когда бы ни брал гостию, ты брал ее и для меня и произносил про себя мое имя, таким образом приобщая Христу нас обоих. Я никогда прежде не получала второй гостии и поняла, что это послание от тебя, которое Бог в своей великой милости дал мне. Я снова поняла, что во Христе наша любовь и единство никогда не умрут, что любовь действительно сильнее смерти. «Спасибо, Джон, для меня ты не лежишь в простом небольшом гробу, с крестом, выложенным весенними цветами, но здесь, в этом причастии, в чудесном причастии святых, которое было обещано всем, кто любит Христа». Я поблагодарила Бога и тебя за это первое утешение, которое было послано мне в час моего глубочайшего горя. 

Служба закончилась, и только несколько друзей проводили твой гроб на кладбище в Чорли Вуд. Когда мы вернулись, в твоем портфеле я нашла завещание, написанное в 1957 г., в котором ты высказывал пожелания относительно своих похорон. Ты писал, что ты определенно против кремирования, и что твое тело должно быть помещено в простом гробу, одетое в рясу. Ты хотел, чтобы над твоей могилой поставили православный крест. Несмотря на то, что ты всегда оставался верен Церкви своего крещения, ты чувствовал, что в тебе есть доля Православной веры. Ты хотел, чтобы у могилы было место также и для меня, но добавлял, что не настаиваешь на этом, «так как Ирина и я есть и будем, по милости Божьей и благодаря покровительству нашей Матери небесной, всегда едины и вместе во Христе в жизни и в том, что мы называем смертью». Я была рада, что сделала все так, как ты хотел. 

Анна уехала на следующий день в Рим со своим другом отцом Целестином, а я провела несколько дней, исполненных размышлений и тишины в аббатстве Бурнхэм, которое многие годы было нашим духовным домом. 

Ребенок Марии, наш второй внук, Николас Джон, родился в последний день мая, этого рокового месяца. Я каким-то образом почувствовала его рождение и позвонила в больницу в Оксфорде как раз тогда, когда сестра подходила к телефону, чтобы сообщить Джорджу, что у него родился сын. Мы все вместе сидели с твоей сестрой в Хайгейте: Элисон, ее муж и дети, и Рената, наша подруга с Кембриджских дней. Все радовались счастливому известию, а я не могла сдержать слез. Я плакала за тебя и за нашу жизнь, которая сейчас продолжалась в наших внуках, когда ты был в грядущем мире, и я остро чувствовала горе нашей разлуки. Это был единственный раз, когда я проливала слезы на людях с момента твоей смерти. 

Через четыре дня после похорон в церкви Всех Святых в Риме состоялась поминальная служба. Из Лондона вернулась Анна, и она с Робертом представляли семью. Большая англиканская церковь была переполнена людьми, стоявшими даже в проходах. У дверей церкви встала полиция Ватикана в красивой форме, пока прибывали сановники Ватикана, монсиньоры в шелковых одеяниях и священники других Христианских Церквей Рима. Русский Православный священник привел с собой церковный хор, в церкви собрались все наши друзья из английских и американских англиканских приходов. Передние скамьи были заняты послами и другими дипломатами, кардинал Ян Виллебрандс возглавлял делегацию Секретариата по содействию христианскому единству. Твой старый друг, архидьякон Дуглас Уэнстолл вел службу, которая началась с гимна «Пусть святые на земле воспоют тех, чей земной путь окончен». Архиепископ Кентерберийский прислал следующее послание: 

«Я присоединяюсь в горе и сочувствии ко всем тем в Риме, кто оплакивает смерть нашего дорогого друга каноника Джона Финдлоу. Мы всегда будем благодарить Бога при каждом воспоминании о нем, как об истинном священнике, покорном человеке Божьем и неутомимом труженике на ниве Христианского единства. Своим даром дружелюбия, своим знанием многих языков и своим богословским пониманием он сослужил великую службу в деле сближения Христианских традиций, Римско-Католической, Православной, Англиканской и Протестантской. Если бы он оставался с нами, ему предстояли бы еще годы и годы службы на земле. Сейчас мы молимся за то, чтобы Бог дал ему радость и свет в братстве своих святых, где нет больше места печали и боли. Да благословит вас всех Бог в вашей печали и даст вам мир». 

После гимна «Пастырь мой — Царь любви» с коротким обращением выступил кардинал Виллебранд. Он говорил не по бумажке, прямо от сердца. Он назвал тебя дорогим другом и истинным служителем Божьим, и добавил, что хотел поделиться рядом личных впечатлений: 

«Джон Финдлоу пришел к нам и жил среди нас как великий Христианин, истинный Христианин в своей великой простоте и радости. Он всегда излучал веселье, редкое христианское качество, потому что нет большей радости, чем радость Воскресения Христа, надежды ангелов и людей. И с радостью мы молимся за воскрешение души Джона Финдлоу. Он был среди нас апостолом единства. Всю свою жизнь он жил этим единством. Он любил и знал нашу традицию, и он любил Православную Церковь, будучи в то же время предан своей собственной Церкви. Мы знали его как великого богослова, великого организатора, но прежде всего, как апостола единства. Сейчас Господь призвал его к себе и его смерть напоминает нам, насколько мы в руках Божьих. Наши дни здесь на Земле даны нам для служения Господу. Это он дает нам жизнь и это он руководит нашими жизнями. Джон Финдлоу свидетельствует нам об этом. Сейчас он присоединился к нашему Господу, и давайте соединим наши молитвы за него с молитвами его семьи. Пусть Господь пребудет с нами и с ними, и пусть Божье утешение наполнит их сердца, и души, и тела. А мы будем всегда помнить Джона, который был с нами, и будет с нами даже в смерти, в славе, которую он сейчас обрел». 

Когда кардинал закончил, на глазах у всех стояли слезы, каждый был тронут теплой простотой его слов. Никогда не было более сердечного отзыва от римско-католического прелата о некатолическом священнике. Русский хор запел заупокойный кондак, и служба закончилась. 

Анна и Роберт стояли у дверей церкви, прощаясь с уходящими людьми. Одна моя приятельница написала, как замечательно держалась эта молодая пара. Анна, с лицом мокрым от слез, старалась улыбаться старым друзьям. «Было похоже, — писал моя подруга, — как будто там стоял сам Джон, вместе со своей маленькой дочкой, у которой его глаза и улыбка, благодаря каждого, кто пришел в церковь». 

Рим попрощался с тобой по-своему, просто и в то же время величественно. Там закончилась твоя величайшая работа, и именно в Риме тебя будут вспоминать и твое имя будет жить дольше, чем в каком-либо другом городе. В церкви Всех Святых установлена мраморная доска с надписью:

Родился 24 марта 1915

Истинный священник, человек, покорный Богу,