Глава десятая

Поговорить с Натали получилось далеко не сразу: прошло несколько дней, прежде чем Кит выпала такая возможность.

В тот вечер за ужином не было слышно обычных разговоров. Жюль поел раньше и уехал в город; профессор Фарли не вышел к столу, сославшись на неотложную работу.

– Ох уж эти ученые, – с улыбкой вздохнула мадам Дюре. – Наверное, готовит к публикации очередную статью. Возможно, когда-нибудь и вы, девочки, будете заниматься тем же самым.

Линда тоже отказалась от ужина. Она передала через Рут, что плохо себя чувствует, и директриса попросила Натали приготовить для нее поднос с едой.

– Давайте я отнесу, – предложила Кит после того, как закончился ужин.

– Очень мило с твоей стороны, – ответила мадам Дюре. Казалось, директриса хотела добавить еще что-то к своим словам, но промолчала.

Поднимаясь по лестнице, Кит поняла, что очень давно не заходила к Линде. Когда она в первый раз заглянула в ее комнату, та показалась ей невероятно девчачьей. На комоде стройными шеренгами выстроились флаконы духов и баночки с кремами, на письменном столе цвели в вазе искусственные розы, а под рамкой зеркала красовались фотографии улыбающейся Линды вместе с многочисленными поклонниками. Любовные романы на тумбочке подпирала изящная подставка для книг, а в углу кровати лежала розовая подушка в форме котенка.

Впрочем, с тех пор комната разительно изменилась. Как и сказала Рут, теперь она была похожа скорее на художественную студию. Мольберт стоял у окна, чтобы Линда могла поймать яркий солнечный свет. Картина на холсте была завершена лишь наполовину, но уже притягивала взгляд теплыми сочными тонами. Линда нарисовала лес и тонкую девичью фигуру, склонившуюся над ручьем. Деревья образовывали подобие зеленой арки, а отраженные ручьем солнечные блики скользили по смеющемуся лицу лесной нимфы.

Другие картины – на разных этапах завершенности – стояли вдоль стен или громоздились стопкой в углу. Трудно было поверить, что Линда успела нарисовать их за такое короткое время.

– Привет! – окликнула подругу Кит. – Я принесла тебе поесть. Мадам Дюре сказала, что ты плохо себя чувствуешь.

Линда лежала на кровати полностью одетая. Вопреки обыкновению, на лице у нее не было ни следа косметики, а спутанные волосы выглядели так, будто она несколько дней не заходила в душ. Бросив взгляд на поднос, Линда поморщилась и отвернулась.

– Спасибо, конечно, но я не хочу есть.

– Это ты зря, – покачала головой Кит, ставя поднос на стол. – Ты сильно похудела.

Она не кривила душой: лицо Линды осунулось, и глаза девушки теперь казались просто огромными. Нежная линия скул заострилась, а еще недавно пышущая здоровьем кожа приобрела болезненно-желтый оттенок.

– Я сказала, что неголодна, – недовольно ответила Линда. – Я просто устала. Слишком много работала в последние дни.

– Да я уж вижу, – Кит кивнула на мольберт с неоконченным лесным пейзажем. – Здорово получается.

– Ты думаешь? – протянула Линда. – Наверное.

– А что будет здесь? – Кит показала на пустующий пока передний план.

– Понятия не имею. Узнаю, когда возьмусь за кисть, – Линда закрыла глаза руками. – Прошу тебя, унеси отсюда еду. Не могу выносить ее запах.

Кит посмотрела на девушку с неподдельной тревогой.

– Надеюсь, завтра тебе станет лучше, – неуверенно произнесла она.

– Обязательно, – откликнулась Линда. – Иначе и быть не может. Мне столько нужно сделать. Он требует, чтобы я рисовала еще и еще. Не дает мне передышки.

– Он? – насторожилась Кит. – О ком ты? Кто требует, чтобы ты рисовала?

– Пожалуйста, – простонала Линда, – оставь меня в покое! Я так устала. Давай поговорим в следующий раз?

– Хорошо, – Кит потянулась за подносом, не сводя глаз с худенькой фигурки на кровати. Неужели это Линда Ханна, яркая девушка со звонким смехом, которая два месяца назад волновалась лишь о том, что в Блэквуде нет Интернета и она не сможет чатиться с друзьями? «Как она изменилась, – подумала Кит. И тревожила ее отнюдь не худоба Линды. – Она стала другим человеком».

– Линда, – мягко обратилась она к девушке. – Пожалуйста, скажи мне, что происходит?

Линда не ответила. Услышав ее ровное глубокое дыхание, Кит поняла, что она уснула.

Натали как раз очищала посуду от остатков еды, когда Кит принесла на кухню поднос. Покосившись на тарелки с нетронутым ужином, девушка неодобрительно покачала головой.

– Не стала есть?

– Сказала, что неголодна, – извиняющимся тоном ответила Кит.

– Странное дело, в Блэквуде у всех проблемы с аппетитом. За исключением мужчин и самой мадам. Что с вами, девочки? Плохо себя чувствуете? – Она подозрительно посмотрела на Кит.

– Да вроде нет, – та пожала плечами, пристраивая поднос на кухонный стол. Кит понимала, что вряд ли в ближайшее время ей выпадет возможность поговорить с Натали, поэтому решила не тянуть кота за хвост. – Могу я тебя кое о чем спросить?

– Ты же знаешь, мне не разрешают разговаривать с ученицами, – сухо напомнила Натали, но, помолчав какое-то время, все же поддалась любопытству: – А о чем ты хотела спросить?

– О Блэквуде. Это ведь очень старое поместье? Наверное, о нем ходит много слухов.

– Да, этому дому много лет, – подтвердила Натали. – Но Блэквудом он стал совсем недавно. Раньше особняк называли поместьем Брюэра. И тут никто не жил. Все заросло, даже забора не было видно, только крыша торчала из-за деревьев.

– Откуда ты знаешь? – спросила Кит. – Ты приходила сюда?

– Да все приходили, – словно защищаясь, ответила Натали. – До прошлого лета дети из деревни часто сюда бегали. У нас много чего рассказывают про этот дом. Ребята постарше даже ставили машины на подъездной дорожке.

– Значит, ты тоже здесь бывала?

– Да, пару раз, – Натали слегка покраснела. – Но мы ничего не видели. Мне кажется, ребята просто выдумывали всякие истории, чтобы попугать остальных.

– А что за истории? – осторожно спросила Кит. – Что они видели?

– Огни в окнах. Странные силуэты в саду. И все такое. Но старик Брюэр и в самом деле был человеком со странностями. Кто в здравом уме стал бы жить в одиночестве в таком огромном доме?

– Он жил тут один? – воскликнула Кит. – Ты хочешь сказать – совсем один?

– Поначалу нет, – уточнила Натали, загружая посудомойку. – Когда он только переехал, у него была замечательная семья: красавица жена и трое или четверо детишек. За поместьем следили слуги и садовники, а в доме, который мадам Дюре переделала под апартаменты для гостей, держали лошадей. Но однажды ночью, когда мистер Брюэр был в отъезде, случился пожар. Неизвестно, что послужило причиной, но огонь вспыхнул в том крыле, где жила семья. Пожарная бригада приехала слишком поздно: все произошло субботней ночью и многих пожарных просто не было на рабочем месте. В общем, к тому времени, как они потушили огонь… – Натали не договорила, но Кит и без этого все поняла.

– Ты хочешь сказать, что его жена и дети сгорели заживо? – в ужасе спросила она.

– Говорят, они задохнулись в дыму, – ответила Натали. – А дом почти не пострадал. Когда мистер Брюэр вернулся, он разогнал прислугу и запечатал ворота. С тех пор он жил здесь один. По воскресеньям появлялся в деревенской церкви и говорил о своей семье так, будто они были живы. Или заходил в продуктовый магазин со словами: «Супруга попросила меня купить кое-что» – и просил взвесить конфет для детей и крупы на кашу для малыша.

– Жуть какая! – ахнула Кит. – Бедный мистер Брюэр! И долго он так жил?

– Много лет, – вздохнула Натали. – По городу поползли слухи, что призраки его семьи живут вместе с ним. Как-то раз он вызвал из города водопроводчика, и тот потом рассказывал, что слышал в доме детский плач. После этого мистер Брюэр никого не мог уговорить работать в поместье. Даже о его смерти узнали только через несколько недель – заметили, что он перестал появляться в церкви. Мистера Брюэра нашли в супружеской постели: он лежал на одной половине, а другая выглядела так, будто там тоже кто-то спал.

– А что случилось после его смерти? – Кит нервно повела плечами.

– Горожане связались с дальними родственниками мистера Брюэра. Те приехали, устроили скромные похороны, но домом заниматься не захотели, передав его на попечение агентства по недвижимости. Когда мадам Дюре купила особняк, он представлял собой жалкое зрелище. Ей пришлось немало потрудиться, чтобы привести его в порядок. Сад расчистили, крышу починили, но самое главное – восстановили крыло, в котором теперь живете вы, девочки.

– Крыло, в котором мы живем, – медленно повторила Кит, чувствуя, как по спине ползет ледяной холодок. – Ты хочешь сказать, что именно там произошел пожар?

– Ага, – кивнула Натали. – Нипочем не догадаешься, верно? Но там еще не все доделали. Рабочие уволились, сказали, что их жуть берет от этого места.

– Натали! – негромкий окрик заставил девушек подпрыгнуть. Обернувшись, Кит увидела мадам Дюре. Директриса стояла на пороге кухни; лицо женщины было белым от злости, а темные глаза метали молнии.

– Натали, тебе, кажется, было ясно сказано не разговаривать с ученицами!

– Простите, мадам, – пролепетала Натали. – Это не повторится.

– Этого вообще не должно было случиться! – ледяным тоном ответила директриса.

– Натали не виновата, – вступилась за кухарку Кит. – Я сама к ней пришла.

Мадам резко перевела взгляд на девушку, и Кит почувствовала, будто ее ударило током.

– Уверена, тебе сегодня много задали, Кит, – сказала мадам. Голос ее по-прежнему был холоднее, чем осенняя ночь за окном. – Думаю, тебе лучше будет вернуться в комнату и сесть за уроки. Натали сама должна отвечать за свои действия. Она не нуждается в твоих оправданиях.

– Но она только… – начала было Кит, однако под пристальным взглядом мадам Дюре слова застряли у нее в горле. Она попыталась посмотреть на Натали, но не могла оторвать глаз от директрисы. Затем, словно повинуясь чужой воле, Кит отошла от раковины и, не чувствуя ног, покинула кухню и пересекла столовую.

Потом вышла в холл.

Поднялась по лестнице.

И очутилась во мраке коридора.

Стоило Кит закрыть глаза, как музыка снова начинала звучать в ее голове. Она уже не ждала, когда девушка уснет, – Кит достаточно было опустить веки и погрузиться во внутреннюю темноту. Музыка с нарастающей силой захватывала ее разум и без устали пыталась выбраться на поверхность.

«Я сплю», – твердила Кит, хотя сама уже себе не верила. Она чувствовала мягкость подушки под щекой и тяжесть одеяла на плечах. Она знала, что ей холодно.

«Когда я открою глаза, музыка утихнет», – думала Кит.

«Ты уверена?..» – шептал внутренний голос.