Глава 26

Я шел предпоследним, вдоль правой стены. Чуть позади у левой стены коридора держался Саймон, прикрывая тыл. Неизвестный мне боец, представившийся Сэмуэлем, или коротко Сэмом, и Питер были впереди, выдвинувшись метров на десять. И пока все было тихо и спокойно, что радовало.

Держа дуло пистолета на предплечье согнутой раненой руки, я старался не обращать внимания на боль. Пока получалось не очень, даже с учетом работы аптечки. И со сходом накала боя все ощущения стали обостряться. Если бы получилось войти в какое-то подобие медитации на ходу, то было бы хорошо, но пока все попытки оканчивались неудачей.

В итоге коридор уперся в очередную развилку, возле которой до этого проходил бой. Причем неслабый, судя по количеству трупов чужих. Желтая жидкость, вытекшая из тел, уже успела найти неровности в полу и собраться в некие лужи. Останки чужих торчали из проемов. Даже были останки черных тараканов и, судя по количеству оторванных лап, их было явно больше двух. А чуть дальше, в глубине одного из коридоров, находился дырявый корпус уже знакомого танка. Вопрос, как они умудрились пробить его броню, отпал сам собой, когда в центре этого месива я заметил две разбитые системы огневой поддержки. На них, насколько я помню, были установлены по одной бронебойной ракете, на всякий случай. И этот случай появился.

– Да-а-а, была б у нас такая штука, то могли бы и не потерять столько бойцов, – проследив мой взгляд, прокомментировал Питер, – тут у них предварительно погибло только двое, но есть раненые, – он поочередно указал мне на буквально погребенные тела абордажников. У одного из них была пробита грудь, из которой до сих пор торчали куски сожженных лап. Второй лежал без головы, даже после смерти сжимая винтовку в руках и, судя по находившемуся на линии прицела чужому, смог отомстить за себя.

– А откуда информация про раненых? – спросил я у Питера.

– Вон кисть валяется, а у трупов руки на месте. Кстати, не хочешь себе приладить? Она хоть и правая, но все же ничего, правда, слегка использованная, – подколол ветеран.

– Да иди ты, – беззлобно посылаю я его. Реакция на стресс у всех разная, и, видимо, Питера пробивает на черный юмор.

– Ладно, пойдем по трупам. Все-таки у наших тут был полный состав, да и потерь больших мы пока не видели. Надеюсь, найдем их побыстрее, – скомандовал наш юморист.

Перелезать через завалы тел было не очень удобно, но радовало, что они состояли из чужих. Сколько же их тут всего? Ведь столько десанта перемололи. Хотя там были боты с нескольких кораблей. Но ведь только на этом мы уже нашли немало врагов, живых и мертвых. Остается надеяться, что их осталось немного, а в идеале, что корабль уже зачищен. Ах, мечты-мечты.

И, словно насмешка над моими надеждами, из одного проема вылетает плазменная граната. Смертельный подарок устремляется в Питера, но тот уже отпрыгивает спиной назад, открывая огонь из винтовки. Момент его падения совпадает с взрывом гранаты, и ветерана слегка протягивает назад по полу. Но его ответные выстрелы достигают цели, и из проема вылетает кусок лапы чужого. Питер поднимается, настороженно оглядываясь по сторонам.

– И мы что-то можем, не все же тебе блистать на арене. Хотя мне твой прыжок не переплюнуть, – очередная реплика от этого шутника, и снова я отмахиваюсь. Нравится ему, пусть ерничает, меня это точно не задевает.

Дальнейший путь пошел более-менее гладко. Только раз враги попробовали предпринять что-то похожее на массированную атаку, но неудачно. Я как раз дернул кистью в дурной попытке сбросить или уменьшить боль. Естественно, оно помочь не могло и эффекта не дало. Но как раз этот момент выбрали враги для атаки, и зеленый сгусток плазмы разминулся с моей рукой, пролетев там, где должна была быть кисть. Почему я не почувствовал опасность – не знаю. Или же это точно не могло мне повредить, или я слишком сильно ушел в себя в попытке уменьшить боль. Но в момент пролета плазмы мимо моей руки у меня возникла только одна мысль. Выкусите, второй раз не сожжете. И я навожу пистолет на застывшего врага, и нажимаю спуск. Его тело сотрясается от попадания, и второй выстрел он производит куда-то в потолок, после чего затихает. В этот же момент происходила атака и на моих напарников. Питер не успел уйти от заряда, но щит поглотил удар, а дальше седой ветеран не оставил жуку шансов. В Саймона вообще не успели выстрелить, выскочив прямо на прицел его винтовки. Сэм умудрился не только увернуться, но и снять двоих, причем второго при попытке бросить гранату, из-за чего в проеме раздулся плазменный шар, сжигая тела неудачливых чужих.

– Да, что-то вялые они какие-то без своей техники и брандеров, – пожаловался Питер.

– Не накаркай, не хватало нам еще того танка, – одернул его Сэм. Я кивнул в подтверждение, пока раздумывал, перезаряжать пистолет или нет. Все-таки еще пол-обоймы, а с другой стороны, как раз ее может и не хватить. Ладно, перезаряжу, убрав неполную к остальным.

А еще через метров сто плавно извивающегося коридора мы дошли до резкого поворота. Питер поднял руку, останавливая нас, и аккуратно дошел до угла. Выглянув, он моментально отшатнулся, уходя от плазменного заряда. Остальные сразу подготовились к бою, прикрывая все возможные зоны атаки, но седовласый ветеран спокойно выпрямился и начал кричать в коридор:

– Эй вы, косоглазые уроды, куда стреляете? Совсем охренели, что ли? Летишь тут к вам, пытаешься спасти, а тебе в ответ плазменный привет, да? Жопу надеру тому чудаку, который мне чуть в голову не попал.

Все опешили, а из коридора донесся неуверенный голос:

– Питер, это ты?

– Нет, черт возьми, это четвероногая хрень с членом в жопе, на которую прикрепили пушку, чтобы попонтоваться размером хозяйства. Я, конечно, – ветерана совсем понесло.

– Парни, свои, – раздался знакомый мужской голос командующего абордажной командой.

Мы вышли из-за угла, и передо мной предстал коридор длиной метров сорок, который оканчивался не очень широким проемом в какое-то громадное помещение. Прямо напротив входа в него находилась стена, которая мешала оценить размеры зала. По всему коридору валялись останки чужих, и, как апогей этой бойни, перед входом в зал красовался подбитый вражеский шагающий танк. Не хило они, мелькнула мысль, ведь в этот раз они валили его без систем огневой поддержки. Правда, и далось это явно тяжелее, судя по сложенным у одной стены пятерым убитым. Двое раненых сидели, опершись на противоположную стену: один – лишившийся обеих ног по колени, а второй – без руки по самое плечо. Выжившие бойцы сделали баррикады из трупов чужаков, контролируя тыл, но большая часть абордажников пряталась за останками танка, ведя огонь куда-то в неизвестное помещение. Причем выстроив из обломков чуть ли не баррикаду.

– Что вас так мало? И где Волтер? – к нам подошел командир, с уже узнаваемым голосом.

– Мы разделились. С ним ушло семь бойцов, а нас было девять. Жаль, что только попали на такую же махину, – Питер указал на уничтоженную технику врага, – сразу четверо погибло, а позже еще один. А у вас как?

– Подожди, почему вас всего семнадцать?

– Отбивали две попытки абордажа, а в последний раз они использовали брандеры в ангаре. Раненых оставили, а всех боеспособных капитан сюда отправил из-за того, что с вами прервалась связь, – пояснил Питер.

– Понял. Ладно, мы тут закрепились и пытаемся прорваться внутрь. Вторая группа контролирует еще один проход в зал, но пока мы не можем прорваться. Врагов осталось не так уж много, но внутри два таких шагающих танка и плюс какая-то то ли матка, то ли что-то еще. Она зафиксирована в центре и не может выйти. Ну и враги ее не бросают, подставляясь под выстрелы. Да и при попадании в поле зрения этой фигни, бойцы почти моментально застывают на месте. Мы так уже потеряли троих.

Я внимательно слушал, что говорит командир абордажной команды. Так, в первой группе осталось 14 боеспособных бойцов, во второй – неизвестно, но вряд ли сильно больше. И навскидку, от изначального количества абордажной команды после окончания операции останется хорошо если треть. Это при удачном стечении обстоятельств. А если нет? Что ж ты, Зевс, не пустил меня в регулярный отряд, там явно должно было быть лучше. По крайней мере, спокойней точно. Все-таки моя первая встреча с чужими – это исключение.

– А чего не начали массированную атаку? Да и как уничтожили танк? – спросил Питер.

– Первый довольно просто – ракетами из систем огневой поддержки. А со вторым помучались, но повезло, и нашли слабое место в броне днища. Так и завалили. А с атакой, так, как раз и собирались. Захватить надо, а терять время нельзя. Неизвестно, когда подтянется помощь кораблям чужих. Да и запас кислорода не бесконечный. Через минуту начнем, со второй группой уже договорились знаками.

Питер кивнул. Надеюсь, что это все. А может, даже повезет и будет как в голофильмах, что после уничтожения главного мозга все враги умрут. Только жаль, что это жизнь и такое вряд ли случится. Командующий еще раз проводил инструктаж, куда кто бежит, но я не слушал. Все равно не полезу вперед. Со своим пистолетом я мало что могу сделать тому шагающему танку. Да и щита нет. Мои размышления подтвердил Питер, который сказал мне вообще остаться и охранять раненых еще с тремя бойцами. Я только кивнул.

Бойцы сосредоточились на позициях, проверяя оружие и боезапас. Некоторые уже держали наготове эми-гранаты. Не знаю, чем они помогут против танков. Хотя там же есть и другие враги. Отмашка, и абордажная команда устремляется вперед в зал. Раздаются выстрелы, мелькают зеленые сполохи. Сам я вместе с одним из бойцов контролировал как раз зал, остальные двое держали тыл. И поэтому, хоть и перегородка напротив входа в атакуемое помещение мешала обзору, я смог увидеть часть происходящего действия.

Вот один из бойцов стреляет по какой-то невидимой мне цели, а в следующее мгновение он прыгает в сторону, уходя от выстрела плазменной пушки шагающего танка. Щит мерцает, но держится, и абордажник, припав на колено, продолжает огонь. Откуда-то сверху из проема падает чужой, вминая бойца в пол. Щит рассыпается. Человеческая фигура с трудом отбивает удар лапой, подставляя винтовку. Вспышка эми-гранаты, и на полсекунды картинка пропадает из виду. Когда она восстанавливается, абордажник уже отбрасывает тело чужого с торчащим в корпусе по самую рукоять плазменным ножом. Резко поднимается на ноги, подбирает винтовку и уже целится куда-то. А через мгновение половину его тела испаряет очередной огромный заряд плазмы, прилетевший от одного из танков врага.

Чувство опасности заставляет отвлечься от разглядывания и включиться в действо. Вжимаюсь в укрытие, в которое влетает зеленый сгусток. Высовываюсь и начинаю вести ответный огонь в двух песчаных чужих. Рядом куда-то стреляет неизвестный мне напарник. Первое мое попадание приходится в стык лапы и корпуса «таракана», заставляя того провалиться вниз при очередном шаге. Пытаюсь добить. Попадаю в корпус дернувшегося чужого, но пуля приходится по касательной, уводя всю убойную силу в сторону. Снова вжимаюсь в укрытие, пропуская над головой плазменный заряд. Стреляю вновь и в этот раз уже во второго врага, пока второй пытается встать. Несколько прямых попаданий по корпусу пробивают броню насекомого, выпуская струю желтой крови. Перевожу прицел и несколько раз нажимаю на спуск, добивая первого. Заряды в пистолете неожиданно заканчиваются. Пытаюсь перезарядиться, но боковым зрением вижу летящий в нашу позицию маленький предмет. Чувство опасности вопит, и я стараюсь откатиться назад, попутно утянув за плечо напарника подальше от взрыва. Руки натыкаются на энергетический щит, бессильно скользя по нему. Черт. Взрыв, и меня отбрасывает в сторону. Пытаюсь сориентироваться и подняться на ноги, как через укрытие уже выскакивает враг, стреляя куда-то мне за спину. Пистолета нет, и рука нашаривает плазменный нож. Понимаю, что не успею ударить в рукопашной, и со всей собственной силы и мускульных усилителей отправляю в полет свое активированное оружие. Нож входит в центр корпуса врага, и тело заваливается назад. Повезло. Ведь в базе рукопашного боя было метание, но я его даже в виртуальности не пробовал, отдавая предпочтение обычным схваткам.

Нахожу взглядом пистолет, который лежит в метре от меня, причем со стороны раненой руки. Так, а обоймы нет. Ну. хоть в запасе есть. Перезаряжаю предпоследний, сажусь на корточки и, положив на колени пистолет, бросаю две последние эми-гранаты за укрытие. Сразу после вспышек выскакиваю из-за него, готовый открыть огонь по врагам. А из них остался только один дезориентированный чужой, причем с отсутствующей хвостовой пушкой. Расстреливаю его как в тире и наконец смотрю, что там случилось с моим напарником. А ему повезло, взрыв снес щит и впечатал его спиной и головой в пол. Но он все-таки выжил и сейчас медленно пытался подняться. Ну и отлично, хватит уже потерь.

Осматриваю, что там происходит в зале, но толком ничего не разобрать. Все действо сместилось внутрь и пропало из вида. Только по оставшимся в поле зрения телам можно было догадываться об успешности атаки. Но не успел я прикинуть потери сторон, как в голове раздался просто крик интуиции. Приходит стойкое убеждение, что мне срочно нужно туда и главное убить ту матку, иначе мы все тут ляжем. Без вариантов. Меня подкидывает словно на пружине, и, коротко бросив только что устроившемуся рядом напарнику: «Прикрой, я туда», – устремляюсь в зал, уже не слыша ответных возражений.

Все внимание сосредоточено на моей цели, а в голове словно идет отсчет обратного времени до краха. Я на автомате перепрыгиваю через тела чужих и влетаю в зал. Короткого взгляда хватило, чтобы понять – ситуация достаточно хорошая. Два шагающих танка врага уже уничтожены, а третий, который непонятно откуда тут взялся, закрывает мою цель. Он был весь в отметинах от плазменных зарядов с уничтоженными платформами для стрельбы. И на него наседали окружившие его абордажники. Перескакиваю через очередной труп и чуть не поскальзываюсь на желтой крови врагов. В меня уже летит зеленый сгусток плазмы, но я на ходу пропускаю его мимо себя, не обращая внимания на врагов. Наших бойцов хватит, чтобы разобраться с оставшимися чужими. И хотя среди кучи тел, разбросанных по залу, встречались фигуры людей, но все же на глаз их было в десятки раз меньше, чем останков «тараканов».

Перемахнув через какую-то панель управления, которые были разбросаны по залу и использовались противостоящими сторонами как укрытия, я выскочил на финишную прямую. Пробежав мимо опешивших бойцов, я несся настолько быстро, насколько мог. В голове шел отсчет последних секунд, и, хотя мой ра зум не мог объяснить причину такой паники, я решил довериться своей интуиции, которая уже выручала меня не раз.

Прямо передо мной находился шагающий танк, нацеливший в меня свое основное оружие. Выстрел, и я предугадываю, куда будет нацелен огромный шар плазмы, бросая свое тело в противоположную сторону. Спину обжигает боль, но я уже проскакиваю между ногами танка к своей цели. А она выглядела как огромный чужой темно-красного цвета, только с большим раздувшимся цилиндром корпуса тела. Четыре лапы свисали, еле достигая пола. Хвоста видно не было, как и вообще брони. Прямо перед этой «маткой» лежала куча трупов песчаных чужих. И как объяснение этому явлению очередной из них прыгает под летящий в мою цель плазменный заряд. Я навожу пистолет, но поздно. Отсчет закончен, и в голове раздается боль.

Точнее БОЛЬ. Голова раскалывается, и на сознание обрушивается поток бессвязных образов. Меня валит на колени всего в десяти метрах от цели. Краем глаза вижу, что к полу припадают и чужие, застывая на месте. Сознание потихоньку начинает заволакивать пелена, мелькают десятки, а то и сотни мелькавших в нем картинок. Пытаюсь отрешиться от этого потока, уходя в медитацию. С третьего раза это удается, но я успеваю почувствовать солоноватой вкус на губах. Медитация сильно уменьшает нагрузку на сознание, и у меня получается создать свою сферу контроля. Только в этот раз это скорее не сфера, а просто луч внимания, который помогает найти врага. Держаться становится тяжелее, но я уже поднимаю так и не выпущенный из руки пистолет. Навожу на врага и зажимаю курок, опустошая обойму. С первым выстрелом давление на сознание падает, но и мне становится все тяжелее удерживать луч внимания. Из последних сил дожидаюсь последнего заряда в пистолете. Получилось, думаю я, и сознание гаснет.