Лулу нашла неубедительной причину, по которой Нил Адмирари отказался писать книгу о последних событиях. Вскоре после возвращения образа Мадонны Гваделупской в храм появилась книга, основанная на недостоверной информации, сенсационная, написанная в спешке автором, имевшим более четырехсот публикаций на своем счету — если этим можно было гордиться.

— Нил, это же сплошной бред. Твоя книга затмит эту низкопробную писанину.

— Лулу, подобная работа не для меня.

— Но как же аванс?

Хэкер, литературный агент Нила, заверил его в том, что возвращать аванс никто не потребует. Обе стороны заключали соглашение по доброй воле. Теперь обстоятельства изменились. При заключении соглашения подразумевался принцип ceteris paribus. Конечно, пятнадцать процентов Хэкера также сыграли свою роль в том, как он интерпретировал контракт, подписанный Нилом.

Но Нил не мог признаться Лулу, что отказаться от книги его заставила Катерина Долан. Он беседовал с ней, желая узнать новые подробности о тех трех днях, которые она провела вместе с Ллойдом Кайзером в Чикаго, в гостинице «Уайтхолл».

— Тебе понравилось бы, если бы кто-нибудь написал о наших встречах в мотеле «Тореадор»?

— Кого это может заинтересовать? Разумеется, присутствующие не в счет.

Они сидели в квартире Катерины в Миннеаполисе. Казалось, Долан изменилась вместе с окружающей обстановкой. Куда подевалась та чувственная женщина, с которой Нил резвился в Калифорнии?

— По-моему, это заинтересовало Лулу, — тихо промолвила Катерина.

— Ты не посмеешь!

Катерина улыбнулась загадочной улыбкой Моны Лизы:

— Я этого не сделаю, если ты мне уступишь.

После такого предупреждения Нил не мог рисковать, продолжая работать над книгой. Ад не сравнится с яростью оскорбленной женщины. Попытка найти другой подход к сюжету уж слишком напоминала торопливую халтуру, презрительно отвергнутую Лулу.

— Дорогая, Пендант со своим «Меркурием» удвоил мой доход.

— И, не сомневаюсь, удвоит еще раз. Я имею в виду престиж.

Вдумчивые статьи Лулу, посвященные похищению образа Мадонны Гваделунекой, удостоились высокой оценки, и ходили разговоры о том, чтобы собрать их в одну книгу. Это обстоятельство явилось для Нила более убедительным предлогом отказаться от своей книги. Муж и жена пишут книги на один и тот же сюжет?

Перед тем как расстаться с Катериной, они заговорили о Джейсоне Фелпсе.

— Знаешь, Катерина, я полагал, это ты его убила.

— Его убила Мирна.

Мирна? Этот синий чулок с кислым лицом и коротко подстриженными волосами?

Катерина рассказала, что давным-давно Мирна училась в аспирантуре в Беркли, и ее научным руководителем был Джейсон. Она в него влюбилась — по крайней мере, ее восхищение им было чем-то сродни любви. У них случился роман, который по прошествии времени стал для Мирны кульминацией ее жизни.

— Она была сражена наповал, когда узнала о наших с Джейсоном отношениях.

— Но он же выставил тебя за дверь.

— Мирна этого не знала. А я, сказать по правде, получала удовольствие, подначивая ее. Да, хорошая из меня получилась подруга, нечего сказать.

— Но ты ведь пошутила, сказав, что Мирна убила профессора?

— О, я говорила совершенно серьезно. Мирна сама призналась в этом. Я понятия не имела, что она приехала в Пинату.

— Мирна жила в «Тореадоре» все то время, пока там жил я.

— Судя по всему, пока меня не было, она приехала домой к Фелпсу, дрожа от возрожденной страсти. Проскользнув в кабинет, она подкралась сзади к Джейсону, сидевшему за письменным столом. Закрыла ему глаза ладонями, поцеловала в затылок и подула в ухо. А он вздохнул и сказал: «Катерина?» Тогда Мирна, вне себя от ярости, схватила полинезийскую дубинку и ударила его. Затем еще и еще.

— Боже милосердный. Почему она рассказала тебе все это?

Катерина выглянула в окно на виднеющееся невдалеке озеро Колхаун.

— Это явилось доказательством того, что ее чувства к Джейсону были сильнее моих. По-моему, Мирна ждала, что я заявлю на нее в полицию.

— Почему ты этого не сделала?

— Возможно, я не хотела доставлять ей это удовольствие.

— Вы с ней по-прежнему встречаетесь?

— Завтра мы обедаем в клубе «Миннеаполис». Хочешь присоединиться к нам?

— Может быть, как-нибудь в другой раз.

Это прозвучало как «никогда».