Встречу с отцом Горского пришлось перенести на другой день. Идти этим же вечером в гости и непринужденно улыбаться, поддерживая беседу, я бы не смог. Настроения не было совершенно. Поэтому я просто ушел на прогулку, едва услышал, как Завидич начал по второму разу отчитывать Хельгу, старательно втирая ей, чтобы не вздумала трещать обо мне и моей биографии где попало. А что, с нее станется… наверное. С другой стороны, да весь экипаж и так наверняка в курсе нашей эпопеи.

А на следующее утро, едва часы пробили восемь, к дому подъехал заказанный дядькой Мироном «емелька», и уже в половине девятого мы были в порту.

Владимир Игоревич Гюрятинич – потомок старого новгородского рода, капитан Вольного флота и владелец дальнего транспортника «Феникс» – встретил нас в каюте собственного «кита», куда мы долго добирались под присмотром ражего детины в матросской робе и с внушительной «гаубицей», сверкавшей никелем в открытой кобуре на поясе.

Невысокий, подтянутый, с открытым загорелым лицом, одетый в идеально подогнанный черный мундир, лет двадцати восьми – тридцати, эдакий плакатный командир со стальным взглядом и волевым подбородком. Капитан «Феникса» поднялся нам навстречу и, поприветствовав со скупой улыбкой, предложил располагаться в креслах у его стола. М-да, а каюта у капитана «кита» не чета тем каморкам, что я видел на каботажниках.

Поздоровавшись со старым знакомым, дядька Мирон представил меня капитану, и в брошенном Гюрятиничем взгляде я заметил легкую настороженность. Ну да… навязанный мальчишка… как еще мог смотреть на меня капитан и владелец корабля? Я же для него источник беспокойства. Ладно взрослые члены экипажа, хотя бы знаешь, чего от них ожидать. А вот что может выкинуть тринадцатилетний юнец, не знает никто… Ничего удивительного.

– Полагаю, вы, Кирилл, и есть тот самый молодой человек, что желает начать службу на моем корабле, не так ли? – поинтересовался капитан, когда мы расселись за столом.

– Именно так, Владимир Игоревич, – кивнул я.

– Что ж, похвально, нынче не многие молодые люди отваживаются начать свою карьеру со службы юнцом. Пусть и на «ките», – задумчиво проговорил Гюрятинич. Синие глаза смерили меня долгим изучающим взглядом, задержались на миг на огрубевших ладонях, в которых я сжимал папку со своими документами. – Чего вы ждете от этой службы, Кирилл?

Вопрос прозвучал неожиданно, но сбить меня с толку таким приемом?

– Знаний. Умений, – коротко ответил я.

– Надо же… а мне показалось, что вы ищете убежища, – ровным, бесстрастным тоном произнес капитан.

– Если бы мне нужно было убежище, я бы уехал за Урал, – пожал плечами я и отметил мелькнувший в глазах Гюрятинича интерес. – Но там у меня не будет возможности получить нужные знания.

– Мечтаете о карьере воздухоплавателя?

– И о собственном «ките».

– Дерзко… а учитывая ваше нынешнее положение, я бы даже сказал, нагло, – медленно проговорил Гюрятинич, не сводя с меня пристального взгляда.

Хм… Это было завуалированное оскорбление, или капитан решил проверить меня на вспыльчивость?

– Если смотреть только в землю, никогда не увидишь звезд. Тебе ли этого не знать, Володенька… – А вот в тоне Завидича явно послышалась угроза.

Капитан отвел от меня взгляд и, нахмурившись, откинулся на спинку кресла.

– Я никого не хочу обидеть, дядька Мирон, – ответил Гюрятинич. – И уж точно меньше всего я хотел бы поссориться с тобой и твоей семьей. Но… кое-кто из моих офицеров вчера был очень недоволен грядущим пополнением экипажа, и это мнение я тоже не могу не учитывать.

– Володя, дела семейные, они в семье и остаются, – проникновенно заговорил Завидич. – И в нашем случае пусть так и будет. Хорошо? А служба пусть идет как должно. Что же до этого твоего офицера, уж поверь, до вашего вылета я мозги-то ей вправлю. Ремнем по заднице, чтоб чушь не несла!

– Вот за такие сложности я и не терплю кумовства на корабле… – со вздохом заметил Гюрятинич, скинув маску строгого капитана.

– Раньше об этом вспоминать надо было, когда на Хельгу глаз положил. Тоже мне, подарок он ей сделал, штурманом взял! – проворчал дядька Мирон и неожиданно улыбнулся. Вот так новости…

– Младшим, – уточнил зачем-то Гюрятинич, отводя взгляд.

– Да хоть капитаном! – фыркнул Завидич, но тут же посуровел. – В общем, так: меньше слушай Хельгу, она о Кирилле почти ничего не знает. А то, что видела, не понимает. Или ты считаешь, что я стал бы ручаться за пропащего человека?

– Нет, конечно, – вскинулся капитан.

Хм, а дядька Мирон для него, оказывается, авторитет… Надо запомнить.

– Вот и славно. А чтоб не было недопонимания, я тебе прямым текстом говорю: за Кирилла я ручаюсь. Понял?

– Понял. – Гюрятинич явно расслабился и, расстегнув верхнюю пуговицу кителя, вдруг предложил: – Может, чаю попьем, дядька Мирон, Кирилл?

– Это дело. А то, понимаешь, с ходу огорошил, подозревать в чем-то начал… – проворчал Завидич.

Чай принес тот же матрос, что провожал нас к капитану. Белоснежный фарфор на серебряном подносе, на мой взгляд, смотрелся в интерьерах «кита» несколько… хм… неожиданно, но, с другой стороны, в чужой монастырь со своим уставом не ходят, правильно?

Чай оказался отменным, а выпечка – свежайшей… Они что, ее прямо на здешнем камбузе готовят?! Хорошо живет экипаж «Феникса», ничего не скажешь.

– Скажи, Володя, неужели ты действительно поверил россказням моей дочери? – поинтересовался Завидич, вдохнув поднимающийся над чашкой ароматный пар.

– Хм… тут, дядька Мирон, просто слишком много всего наложилось. Просьба Седьмого департамента, возраст предполагаемого юнца… тринадцать – это не пятнадцать, согласись? Ну и слова Хельги о найденыше со свалки тоже сыграли свою роль, не без того. Как-то уж очень мутно все получается. Даже с учетом интереса Седьмого департамента, – уже куда более расслабленным тоном объяснил Гюрятинич.

– Кстати, как Хельга вообще узнала о личности кандидата? – прищурился дядька Мирон, и капитан неожиданно смутился.

– Мм… я вчера получил письмо от контр-адмирала Несдинича. Ну а когда прочел фамилию, хотел подшутить над Хельгой…

– Детство в заднице заиграло, да? Владимир, с каких пор письма из Седьмого департамента стали поводом для шуток?! – взъярился Завидич. – Ты в своем уме, капитан?!

– Мирон Куприяныч, да ну что вы!

– Молчать, щегол! Кирилл, выйди!

Честно говоря, я и сам уже подумывал, как слинять из каюты капитана, чтобы не стать свидетелем грядущего разноса. Такого урона своему авторитету Гюрятинич мне не простит точно… особенно учитывая тот факт, что я буду служить под его началом.

В общем, из каюты я исчез со скоростью звука и вернулся, лишь когда выглянувший за дверь дядька Мирон позвал меня… чай допивать, ага. Правда, вопреки ожиданиям, когда я вошел, в капитанской каюте царила вполне мирная атмосфера, а о бушевавшем здесь урагане напоминали разве что чуть покрасневшие лица собеседников.

– Но под начало Хельги я Кирилла поставить не могу, – как ни в чем не бывало заговорил Гюрятинич, будто продолжая недавно прерванный разговор. Впрочем, может, так оно и было.

– И правильно. Грызться будут. Да и не доросла еще Хельга до командования. Ветра в голове много, – согласился Завидич.

Видимо, речь шла о той самой традиции, суть которой недавно объяснял мне дядька Мирон.

– Извините, а можно назначить моим куратором второго помощника капитана? – тихо спросил я.

Взрослые переглянулись.

– Ветрова, что ли? – уточнил Гюрятинич.

Я кивнул. Капитан нахмурился, но почти тут же его лицо просветлело.

– Ну да, это же он вел шлюп. И чем же тебе так угодил наш Святослав Георгиевич, а?

– Мастерством.