Даже если дела идут хорошо, сторонники государственного вмешательства видят потенциальную катастрофу. В 1995 г., когда уровень безработицы в США составлял 5,6%, известный мрачными пророчествами Джереми Рифкин, всю свою жизнь защищавший Большое Правительство, опубликовал книгу «The End of Work: The Decline of the Global Labor Force and the Dawn of the Post-Market Era» («Конец работы: упадок глобальной рабочей силы и рассвет послерыночной эры»). В этой книге Рифкин предсказывает, что развитие информационных технологий уничтожит десятки миллионов рабочих мест и вызовет эпидемию безработицы во всем мире.

Однако через 10 лет после этого предсказания (и до того как политика правительства ввергла экономику в Великую рецессию) рабочие все еще требовались. На самом деле безработица в США еще сильнее снизилась и в 2007 г. составила всего 4,6%.

Эндрю Стерн, бывший в то время президентом Международного союза работников сервиса, в том же 2007 г. пожаловался корреспонденту New York Times на то, что «родители не могут понять, где в будущем их дети найдут работу, которая позволит им жить лучше, чем сейчас живут их родители».

Отвечая на сетования Стерна в той же газете, экономист из Университета Джорджа Мейсона Дональд Будро задает вопрос:

Вопросы, поставленные Дональдом Будро, высвечивают еще один порок «либерально-апокалиптического» пессимизма: это мировоззрение зациклено на настоящем. В отличие от предпринимателей, мыслящих в категориях будущего, бюрократы и их сторонники увязли в «здесь и сейчас». Они считают рыночные условия (вроде высоких цен) неизменными и не могут вообразить, как может измениться ситуация (а ситуация всегда меняется).

Сторонники государственного вмешательства считают, что в сфере здравоохранения государство — единственный ответ на проблемы сферы, «поскольку здравоохранение астрономически дорого обходится». Эти люди не в состоянии понять, что, если устранить нынешние бесчисленные государственные ограничения, которые раздувают стоимость здравоохранения и страхования, все мгновенно изменится. Цены снизятся, если сократить раздувающие стоимость правила, введенные федеральным правительством и властями штатов, разрешить конкуренцию и позволить людям, а не компаниям принимать решения о покупках. И тогда мы увидим, как в здравоохранении расцветет креативность, как появятся новые, ныне неизвестные способы предоставлять людям медицинское страхование и медицинские услуги. Вспомните принцип Стэплса, о котором шла речь в главе 3. На здоровом рынке, ориентированном на удовлетворение нужд потребителей, компании, конкурирующие за бизнес, всегда стремятся улучшать предложение и снижать цены.

В известной мере близорукость сторонников государственного вмешательства понятна. Некоторые проблемы могут казаться настолько огромными, что людям трудно придумать какие-то решения, особенно те, что спонтанно возникают в процессе функционирования предпринимательского свободного рынка. Не помогает и напоминание о том, что в прошлом рынки всегда решали проблемы. Во многих случаях «прогресс идет настолько плавно, что немногочисленные очаги упадка могут скрыть его от взора общественности», пишет в книге «The Myth of the Rational Voter» («Миф о рациональном избирателе») Брайан Каплан, экономист из Университета Джорджа Мейсона.

Конечно, для многих людей мрачные прогнозы могут казаться более убедительными, чем радостный, розовый оптимизм. Общественность традиционно имеет предрасположенность к тому, что Каплан называет «склонностью к пессимизму» — «тенденцией переоценивать сложность и болезненность экономических проблем и недооценивать эффективность функционирования экономики в (недавнем) прошлом, настоящем и в будущем».

Артур Херман, исследователь из Института американского предпринимательства, напоминает нам о том, что в известной степени пессимизм является частью человеческой природы. «Практически в каждой культуре прошлого или настоящего существует убеждение в том, что уровень жизни нынешних мужчин и женщин не соответствует уровню жизни их родителей и предков».