ИНТЕРЛЮДИЯ
Из «Исторических заметок Гвен Арро». О небе и о любви
Стеклянный шар в моих руках мерцал и переливался перламутром. Внутри то вздымалась мелкой крошкой, то затихала, укладываясь неровными волнами, серебристая вьюга. Устало вздохнув, я аккуратно положила его на полукруглую подставку из светло-зеленого камня. На столе, кроме нее, горой навалены бумаги, лежит с десяток толстых картонных папок и рядом с письменным прибором из черного дерева простирает крылья птица-светильник, держащая в приоткрытом клюве шарик пульсирующего холодного огня.
И ничуть не жаль, что сама я теперь не могу создать такой же. Все, что было во мне магического, сейчас заперто за волшебным стеклом, вьется в ожидании нового хозяина нетерпеливой метелью. Когда-нибудь, когда еще один из сотен или тысяч миров вновь окажется на грани гибели, Сфера расколется, сила вырвется, выискивая нового носителя, возобновляя круговорот Равновесия.
А я…
Я останусь здесь. Здесь теперь мой дом, моя семья…
В конце концов, отчего же мне нельзя отдохнуть? Семь десятков миров, бесконечная круговерть смертей и возрождений, потери, потери, потери…
Неожиданно раздался мощный гудок, вырывая из печальных воспоминаний.
Я посмотрела в окно. Оно выходило на огромное поле порта подскока, а сигналил делающий разворот к швартовочной мачте пассажирский дирижабль. Огромная овальная туша, увешанная разноцветными флажками, величественно, но изящно опускалась вниз. На вантах трепетали синие и белые вымпелы, выносные гондолы изрыгали дым и пар, котлы паровика уже были отключены от магопитания, и потому пассажирскую палубу то и дело накрывало черным неотфильтрованным облаком выхлопа.
«Гвен Арро», стоместная гордость континентальных перевозок великой Андрусии.
А я — Гвен Арро, ведьма. И мне пора домой, потому что кое-кто явно не одобрит, что я опять до ночи в квартирмейстерской службе просидела.
Встав, я почему-то хихикнула. Отчего я перед самой собой так иносказательно выражаюсь? Рой совершенно точно опять будет ругаться, бегать кругами, ухаживать за бедной больной мной, а потом звать врача и вместе с ним читать нотации.
Подхватив тонкую трость, что стояла у широкой резной спинки моего кресла, неторопливо двинулась к выходу. Десять шагов до монументальных дверей из красного дерева с ручками в виде кошачьих голов, коридором, недавно лишенным ковровой дорожки и щеголяющим голым серым паркетом, кивнуть адъютанту, пристроившемуся за правым плечом. Семь ступеней вниз, холл с витражными окнами от пола до потолка. Фаэтон у крыльца.
Устроившись на подушках и прикрыв глаза, я страдальчески скривилась. Да, Рой, в чем-то ты прав, нога еще болит, и преизрядно, но… но!
Гвен Арро, живая легенда, не может позволить себе слабости. Пусть и чудом осталась жива…
Кажется, горел даже воздух. Энергия огненной волной расходилась в стороны, сбивая и сминая в горячие лепешки технику, щиты, дома, людей… В кольце невысоких каменных стен на площади маленького городка бушевал вихрь. Стихии, подчиняясь своим обезумевшим воплощениям, сплетались в яростном ярком клубке.
Смотреть даже сквозь тройной фильтр на бешеную схватку оказалось демонски больно. Из-под оправы катились слезы. Дышать было больно, пытающая взвесь пыли, огня и магии буквально кромсала в клочки легкие. Но защита, защита из Света и Тьмы, позволяющая выживать в эпицентре смертоносного кошмара, еще держалась. Хотя два мага, стоящие рядом, лицами стали похожи на живых покойников.
Шенн Тар, перехватив искрящий тьмой арбалет, кивнул. За шумом рушащихся стен я не расслышала приказ, но угадала по движению губ:
— Начали.
И мы, смертники из Леса, разом вышагнули из-за бруствера.
Дальше…
Только отдельные картинки мельтешат перед глазами.
Трассы выстрелов, буквально проламывающие мне дорогу сквозь буйствующую вьюгу.
Кровь под ногами.
Леденящее прикосновение стекла к разгоряченной ладони.
Удар, удар, удар… сила сшибает с ног, я валюсь на четвереньки, прижимая к груди Сферу, чувствую, как плавится на плечах доспех.
И понимаю, что они нас просто не замечают.
Воплощения выясняют отношения… а мы — мошки, бьющиеся о стекло…
Рядом падает маг… Рой? Нет.
На запястьях наливаются золотистой силой Оковы.
Снова выстрелы из-за спины.
Три, два… выдох, и я проламываюсь сквозь вихрь…
Падаю под ноги этим двоим… уже не людям…
Надо мной вздымается волна… осколки стекла расплавленным дождем рушатся вниз, просто стекают с двух сцепившихся в клинче фигур…
Больно-о… Амулеты защиты, напитанные лучшими магами, с треском взрываются, пришпиливая меня к камням бывшей мостовой…
Но…
Золото льется из меня… вместе с кровью.
Я тоже не человек уже…
Я — воплощение долга…
Сфера на воздетых вверх руках раскрывается, словно лилия…
Золотая сеть, раскинув крылья, падает вниз, погребая под собой вьюгу тьмы и света, огонь, лед, смерть и жизнь…
Мою жизнь.
Из обессиленно упавшей руки выкатывается Сфера. Снова цельная, закрытая…
Неразрушимая ловушка для силы… навечно запертой…
Глядя в бесконечно-голубое небо, лежа в круге пепла, оставшегося от двух полных воплощений стихий, я улыбаюсь растрескавшимися губами.
Я пуста…
Получилось, получилось, получилось…
Кошмар резко выдрал меня из сна. Распахнув глаза, я пару мгновений вглядывалась в беленый потолок, выжидая, пока с него исчезнут красочные пятна и круги. Села, аккуратно пошарила рукой по тумбе, разыскивая стакан.
Пересохшие губы смочила вода. Вздохнув, я выбралась из-под легкого теплого одеяла и, придерживаясь за высокую спинку кровати, на ощупь добралась до окна. Густой сумрак, накрывший комнату, едва погасла свеча, скрывал скромные интерьеры, но споткнуться было негде. Кровать, комод, столик и кресло распиханы по углам, оставляя вполне достаточно места даже для танцев. Ковров не было.
А жаль… Три шага всего сделала, а ноги уже заледенели на голом деревянном полу.
Плотная портьера прикрывала щелястую раму сверху донизу, но все равно сквозняк гулял по плинтусам. Старый дом давно требовал ремонта…
Снаружи было сумрачно. Фонари разгоняли ложащийся на узкую улочку осенний туман. Невысокие каменные дома с островерхими крышами и флюгерами призрачными ладьями плыли в белесых волнах.
Рановато. Еще даже не начало светать, но по опыту скажу — уснуть так и не получится. Сколько времени прошло, а кошмары все не отпускают. Жаль, я уже не могу летать…
Значит, опять работа… Ну, меня ждут отчеты квартирмейстерской службы за последний месяц. Бодрые и честные. Да, собственно, таковыми они стали, едва по моему приказу повесили пару интендантов…
Иногда полезно быть живой легендой.
Зато все запросы порта подскока Нивен выполняются в срок и полностью. Мне есть с чем сравнить… Мы порой дюжины дней без топлива или силы сидели, пока воплощения…
Я хмыкнула. А нет больше и не будет никогда концентраторов в этом мире. Сила теперь равномерно распределена. И даже когда Сфера разобьется, ничего не изменится. Равновесная уйдет дальше, а Свет и Тьма просто растворятся в общем магическом фоне. Может, тогда ведьмы станут чуть сильнее или ведуны с магами смогут потягаться в чарах…
Окончательно замерзнув, я поспешила переодеться. Теплое уютное домашнее платье свободного кроя, шерстяная шаль, чулки, мягкие войлочные туфли. Кто поверит, что героическая легенда дома упаковывается в многослойные одежды, как столетняя старушка?
Ну что сделаешь, если хочется тепла? После вымораживающего холода неба, вечных ветров высоты, пробежек по льду чуть ли не босиком… А силы, что грела бы изнутри, больше нет!
Закрутив волосы в узел, я подхватила свечу с комода и неторопливо, придерживаясь за стену, обитую деревянными панелями, покинула маленькую спальню.
Спустившись вниз по узкой скрипучей лестнице, обратила внимание на свет, льющийся из дверей гостиной. Голоса и звон стекла.
Рой и… кое-кто еще.
Улыбнувшись, развернулась у самых дверей кабинета и поспешила поприветствовать гостей.
Конечно же это наконец вернулся домой Шейд.
Шейд, ведьмак, второй консул провинции Ройн, ближней к Старому Лесу… Боги, сколько лет прошло?
Когда же мы встретились впервые?
Осень.
Снова осень. Мое время, время судьбоносных встреч.
Люблю и ненавижу эти дни!
А здесь, в этом мире, почти всегда царит эта велеречивая красавица, усыпанная золотом и укрытая пурпурной парчой.
И разумеется, когда Лес, Степь и Острова встретились в столице, чтобы поговорить о мире, я находилась там, выжидая, присматриваясь, таясь…
Что мне было до них самих? Я привычно и немного равнодушно выполняла свою работу. Просто зная, что надо сделать для того, чтобы этот мир продолжил свое существование.
Но неожиданно…
Неожиданно оказалось, что встреча эта судьбоносна не только для мира, но и для меня. Я просто вслушалась в спор, разгорающийся среди свитских.
Уже кончились переговоры, были заключены договора, и люди просто немного расслабились, разбредаясь по дорожкам дворцового парка.
Я стояла за оградой в группе молоденьких смешливых девчонок, учениц Благородного дома, восторженных малолетних сироток в длинных синих платьях, ничуть не выделяясь. Невысокая черноволосая девушка, худая и бледная с прошедшей почти впроголодь зимы и холодного лета.
Стояла, отрешившись от гомона восторженных соучениц, и глядела в прозрачное небо, в котором медленно одна за другой зажигались звезды…
— Ну к чему тебе это? — Просто-таки вопль души раздался за спиной. — К чему связываться? Деньги тратить…
— А не жаль! — Другой голос, тоже громкий, уверенный. — Состояния, сокровища, вот что, что им лежать? А это дело! Тебе неинтересно, так и что?
— Да зачем тебе оно и что за дело? К чему тебе, воздушнику, эти механические леталки? — Искреннее недоумение в голосе.
Я обернулась. Двое, молодые. Замерли совсем рядом. В сумерках, пожалуй, и не разобрать, из чьей свиты, но, похоже, из Степи. Разговаривают, яростно и эмоционально жестикулируя. До сыплющихся с пальцев на траву разноцветных искр.
— Ты и сам можешь…
— Летать? Я да, могу. Я. А они? Шейд! Они? Простые обычные люди? Не маги, не ведьмы, не воплощения?
— Ро-ой! Ты идеалист! Зачем это тебе?
Я слушала, вцепившись в прутья решетки.
— Послушай… Я маг, ты тоже, хоть и темный, для нас почти нет ограничений, если мы чего-то хотим, мы это получаем… Но! Я хочу, чтобы после меня что-то осталось. Не руины, не пепелище… как… — Тот, что сыпал бело-голубыми искрами, раздраженно взмахнул рукой: — А что-то настоящее! Люди, простые люди придумали что-то интересное, я могу помочь! Я не могу творить, зато у меня есть деньги…
Злость, ярость, решимость! Я глубоко вздохнула. Да…
— Ну ладно, Рой. Успокойся уже. Смотри, девицы тебя уже пугаются. Летать так летать… Как я тебя брошу? Ты же мне брат! Но этот их аппарат я лично изучу… Маг я или не маг? Не творец, как ты тут говоришь, но считать и думать умею, смею надеяться… — Зеленовато-синие искры легли волной на дорожку.
Оба обернулись. Названный Шейдом подмигнул, приобняв второго за плечи, я же молча смотрела, смотрела, смотрела… намертво застыв в попытке понять, что за странное чувство накатило на меня. Не привычная сила, сдерживающая незримыми оковами. Что-то иное… более глубокое. Исходящее изнутри, омывающее волной родного тепла, словно забытые материнские объятия. И нашептывающее, нашептывающее…
Я смотрела. Как, обнявшись, двое уходят по тропе, разговаривая уже куда спокойнее. Строя планы… И знала, что буду делать. Завтра. Пойду к директрисе за разрешением как можно скорее сдать экзамены. И не буду требовать положенного предложения работы…
Мой путь — в небо. И начинается именно здесь.
Последнее, что я разобрала, была фраза про летную школу в Ройне.
Что только мы не пережили за все эти годы… Но такой подставы я не ожидала! Что за блажь стукнула в голову Шейду, что он притащил домой ночью первого консула Старого Леса? Пять лет прошло с нашей последней встречи, и все, что было раньше, я давным-давно заперла в самых глубоких слоях подсознания. События, эмоции, чувства… не вспоминать!
Я спокойна, ни единая волна не покоробит зеркальную гладь моего разума.
Приветственно кивнула своим мужчинам, не отвлекая от тихого разговора, прошла внутрь, задевая портьеру, и, подхватив с низкого чайного столика у облицованной темными деревянными панелями стены кружку с теплым питьем, расположилась в уютном гобеленовом кресле у почти погасшего очага, устроенного напротив входа.
Рой и Шейд что-то обсуждали, сидя голова к голове у стоящего посреди комнаты широкого стола. Пара горящих свечей в высоком канделябре давала им достаточно света, чтобы разобрать пометки на какой-то карте. Второй консул, на миг оторвавшись от планов, широко улыбнулся, пробормотал приветствие. Лист, который он придерживал, начал сворачиваться с сухим резким шелестом и был придавлен каменной чернильницей.
А первый консул Даан Шен, прикрыв глаза, сумрачной сизой тенью застыл в соседнем с моим кресле. Бледный до синевы, заметно похудевший, отчего черты и так узкого лица заострились, что делало его похожим на голодную хищную нежить. Откинув на высокую спинку голову, он практически спал. Довели человека проблемы Леса до последней степени усталости. Задавив мимолетную жалость, я отвела взгляд. Не мое дело.
Разговор у стола перешел в спор, что вообще-то нормально для Роя с Шейдом. Братья по крови спокойно обсудить ни одного вопроса не могут… Всплеск шума заставил первого консула встрепенуться. Даан, приоткрыв глаза, выпрямился, повел плечами и заметил меня. Удивился… отчего же его эмоции так ярко проступают на лице? Кивнул в ответ на тихое сухое формальное приветствие.
Начинать вежливо-бессмысленный разговор не хотелось, и я просто сидела, глядя на мерцающие угли, вслушиваясь в азартный спор за спиной. И строила планы на завтра.
Но, как часто бывает, они не пригодились…
Братья неожиданно закончили спор, дружно встали, сворачивая рулон карты, запечатывая его двойной сургучной лентой, и в два шага оказались рядом. Наклонились, одновременно целуя меня в щеки.
— Доброй ночи, сестренка. Не сиди долго, — подмигнул Шейд.
А Рой добавил, взглянув на консула:
— Не обижайте ее.
Шаги нога в ногу, хлопок двери, тишина.
И что бы это значило? Я вздернула брови, сдвинув крышечку кружки, пригубила напиток. Ох и получат они у меня! Интриганы! Но завтра. Сегодня, несмотря на незваного гостя и нагрянувшую бессонницу, мне хочется покоя.
В кружке-то успокоительный сбор… травы, травы, травы… Я медленно прихлебываю напиток. Удачный сбор, уносящий дурные мысли и гасящий раздражение, не притупляя ума.
Впрочем, Рой прекрасно знает, что может мне помочь, если ночью приходят кошмары, и дать слугам соответствующее указание способен.
Ладно. Вежливо прощаться и спать… пока умиротворяющее мерцание углей в очаге не скроется под пеплом.
Даан вдруг встал, потирая спину, прошелся от стены до стены. Замер на мгновение, хлопнул по деревянной панели. Снова двинулся по комнате, в обход кресел, стола и массивного буфета. Каблуки как-то нервно выстукивали по голому камню глухую раздражающую мелодию.
Зажег стоящую на буфете лампу, щелкнув пальцами по золотистому стеклянному колпаку. Едва не опрокинул канделябр на витой ножке, резко развернувшись. Огоньки свечей мазнули по оконной портьере, подпалив роскошные кисти.
Я с некоторым недоумением наблюдала за метаниями всегда выдержанного и спокойного человека. Внешне выдержанного, контролирующего всякое проявление эмоций. Сколько лет мы знакомы? Более двадцати… а я скорее всего даже и не скажу, каковы на самом деле его чувства и эмоции, вечно запрятанные на самом дне окованных железом сундуков… Пальцы в кровь сотрешь, пока отмычку подберешь и дороешься.
С чего бы это сейчас он фонтанирует? И силой тоже, между прочим… шлейф которой так и реет за ним практически зримым порванным плащом.
Даан застыл, кривя губы, перед очагом, обернулся ко мне:
— Пожалуй, я должен попросить прощения у вас, госпожа Арро.
— За что?
— За собственную косность, предубеждение, холодность. И недостаток веры. Гвен…
Я встала. Отчего-то в душе мгновенно разбух комок злобы. Захотелось, сильно захотелось ударить чем-нибудь увесистым по этому безупречному лицу. Пальцы сжались на миг. Я вспомнила, как они обнимали рукоять сабли или приклад арбалета… «Мне ничего от тебя не надо!» — хотелось бросить ему в лицо, крикнуть, выплеснуть огненной волной, но Даан же приучил меня к спокойствию, к выхолощенной равнодушной вежливости.
— Господин Шен, мне нечего вам прощать, вы поступили ровно так, как следовало, согласно известным вам данным… Прошу прощения, мне пора. — Я развернулась, опершись о спинку кресла.
Колено прострелило болью.
Как не вовремя!
— Стой! Нет уж, не вздумай снова сбегать! Дослушай…
Даан неожиданно перехватил мою руку, резко дернул на себя, прижал, подхватив за талию, когда подломилась больная нога. И повторил уже шепотом, аккуратно отводя со лба прядь волос:
— Не убегай больше. Прости… Прости, я… соскучился, демонски просто…
Вот этой искренности в хриплом тихом голосе, вероятно, поверю больше, чем холодной вежливой маске, приросшей к нему годы назад. И легкому подрагиванию кончиков пальцев, аккуратно обводящих контуры лица. Потому что очень хочется. Но:
— В последний раз, Даан, в последний раз… — И это обещание я сдержу.
Прикрыв глаза, позволила себе ответное объятие, сцепив руки за спиной Даана. Тихо, тепло, спокойно. Правильно. Да. Так — правильно.
Ветер завывал в туго натянутых вантах, от холода лицо онемело, а защитные очки просто примерзли к коже.
— Ключ на двадцать! — крикнула я в люк, привстав на локте, и, обернувшись, протянула руку.
Едва не упустила здоровую тяжелую железку, пальцы в толстой перчатке плохо гнулись. Сама я лежала на тонкой перепонке, натянутой между гондолой и заклинившим движком. Второй рукой намертво вцепилась в стропу, одну из сотни фиксирующих баллон. А ключ нужен, чтобы отвинтить заслонку и вытащить заснувшего, видно, духа, подававшего тепло в топку.
Не продумали мы этот конструкторский момент…
А вот тот, кто сказал, что в воздухе женщинам не место, сейчас сидит в маленьком, рассчитанном на пятерых всего, пассажирском салоне и… ну к воплощениям его!
Пленка эта никого тяжелее меня просто не выдержит! Ага-ага, я совершенно незаменима!
И не думать, не думать о том, что подо мной полтора километра пустоты, а внизу, совсем внизу, на глубине, от которой меня отделяет тонкая пленка подкрылка, заледеневшие леса. И мы стремительно летим вперед, чтобы молодого перспективного мага Света доставить туда, где он очень нужен…
Хорошо, что пока не падаем!
Раз, два, три… холодная гайка поддается с трудом, но все же скручивается, давая возможность сдвинуть щеколду. Дверца распахивается.
Ну да, дух, сидящий в запаянной капсуле, едва мерцает. Алая искорка на последнем издыхании.
— Готовьте горячего! — прокричала я назад, отдавая ключ.
Подползла ближе, едва не получив по голове тяжеленной железной дверцей. Протянула руку…
И тихо пропищала что-то, когда мы неожиданно провалились в яму. А-а-а…
На миг у меня руки-ноги отнялись, внутренности взболтались, а в голове стало пусто-пусто и легко!
Выдохнув, снова протянула руку, щелкнула зажимом и выдернула капсулу из пазов.
— Тяните!!! — заорала, выпуская стропу.
Две пары рук, все это время придерживающие меня за ноги, потянули в гондолу. Ребята обняли, растерли и сунули в ладони что-то восхитительно обжигающе-горячее в железной кружке.
Глоток, другой… тепло растекается по телу. Протерев лицо мохнатым полотенцем, я снова двинулась к выходу в ветреную ледяную пустоту…
Усталость затаилась где-то совсем рядом, но… Но!
Но главное, самое главное здесь и сейчас — мы летим, летим!
И пусть весь мир завидует!
У меня было три пути: смириться, бороться или плыть по течению. И, выбрав борьбу, я ни разу об этом не пожалела. Да, было трудно, порой невыносимо. Опасно, страшно… Но ни разу я не пожалела о том, что свернула с проторенной дорожки, потому что знала, что именно в борьбе я найду себя, свое дело, свое счастье. Что именно эта дорога приведет меня домой. Сюда, в уютное кресло у очага, в объятия человека, признающего мою силу, мои знания, мой выбор. И сейчас он снова предлагает мне, осознанно, честно, понимая, что я и кто я, разделить с ним жизнь. Вместе с серебряными обручальными браслетами, лежащими на раскрытой ладони и буквально извергающими в пространство магию.
Я этого хотела? Да. Признания, понимания того, что я личность со своими желаниями, идеями, а не безропотная последовательница облагодетельствовавшего меня благородного господина.
Ну и Даана, конечно, навсегда и в полное владение.
Хотя это шутка. Над собой.
Аккуратно взяла один браслет, щелкнула замочком, раскрывая половинки. Всмотрелась в измученное лицо Даана, сосредоточенно ожидающего моего ответа. И улыбнулась, кивая:
— Я согласна, уважаемый Шен, но с условием…
Консул настороженно замер, не дыша, губы застыли в полуулыбке. Шагнув вперед, защелкнула на его запястье браслет и судорожно вцепилась в рукав, вдруг испугавшись, что происходящее мне просто снится. И второй браслет, сейчас куда более желанный, чем прежние мои Оковы, исчезнет, осыплется пеплом.
— Условие, — тихо напомнил Даан, осторожно, как тончайшую стеклянную вазу, обнимая меня за талию.
— А… — Руки мелко подрагивают, а я тщетно пытаюсь вспомнить, что хотела сказать. — Да… я никогда, никогда не буду носить платья, сшитые по вашей лесной моде.
— Да будет так, — прошептал Даан, быстро защелкивая на моем запястье замочек зачарованного серебряного браслета.
Нас окутало теплое мягкое сияние. Серебристый туман поднялся к потолку и осел вниз пушистой волной, клочьями расползаясь по столу, по креслам, по деревянному полу. Но, заставив нас вздрогнуть от холода, он бесследно истаял, оставив после себя только широкий ореол вокруг всколыхнувшегося свечного пламени.
Воцарилась тишина.
Сколько мы стояли, обнявшись, не знаю. Я, прижавшись к груди Даана, слушала, как бьется его сердце. Мерно, умиротворенно. И как приятно было осознавать, что теперь я могу делать это на совершенно законных основаниях, не оглядываясь на приличия, традиции, отсутствие или наличие силы… Споры, сомнения, одиночество, непонимание — все это не исчезнет. Но!
Равный брак, господа, равный брак. Для заключения которого не надо ходить в магистрат, давать объявления в газетах и расписываться в толстых амбарных книгах. А нужны всего-навсего два тонких серебряных браслета, зачарованных магом стихии Разума. И искреннее желание быть вместе…
Вот с последним у нас все в порядке.
«А про то, откуда взялись браслеты, спрошу завтра», — решила я, подняв голову и встретив безумно усталый, отсутствующий взгляд Даана. И как он сюда попал? Но этим я у братьев поинтересуюсь… Консул, похоже, до решительного разговора удерживал себя от падения в бессознательное только силой воли и сейчас, исполнив задуманное, просто проваливался в сон. Но рук, сцепленных на моей талии в замок, не расцеплял, не давая сделать и шага в сторону.
— Ты спишь уже… пойдем, — извернувшись, потянула я своего консула прочь из гостиной. — В постель.
Даан непонимающе мотнул головой, пытаясь отбросить с лица волосы.
Вздохнув, погладила его по впалой щеке. Воплощения ради! Уж теперь могу я пожалеть загнанного проблемами до состояния нежити человека? И не думать, сколько в этом моей вины… Запрятанная так глубоко, что я уж забыла куда, нежность пригодится.
Хотя, если честно, нервов мы друг другу портили много и взаимно! За двадцать лет-то!
— Мы конечно же поженимся. Сколько можно в конце концов скрываться, притворяться, маскироваться. Да и родственники что-то… забеспокоились. Пришло письмо с последней почтой, просят вернуться из Приюта Драконов в столицу…
Приют Драконов — это старый замок, где мы сейчас живем. Мы — выпускники летной школы, испытывающие высотные дирижабли, мастера, кураторы. Я — мастер. Шен — куратор, один из многих на самом деле…
Я стояла у окна, всматриваясь в затянутые туманом просторы. Было немного лень, не хотелось идти к себе, собираться, будить учеников, а хотелось снова лечь в постель и спать, спать, спать… Полночи было потрачено совсем не на отдых…
Но скоро прибудет наемный дилижанс из ближайшего городка, следующий до Шан-гири, степного форпоста, где в последнее время базируется первый порт подскока. Пара адекватных огневиков, администратор-менталист, и ура! Пересадочный пункт, созданный для разведки заброшенных после большой войны территорий, почти укомплектован…
Не вслушиваясь в монолог Даана, я высматривала в долине, лежащей у подножия гор, хоть какое-то движение. Серебристые влажные клочья неровным покрывалом оседали на дороге, на каменистых откосах, поросших низким кустарником, на желто-оранжевой листве редких деревьев и на невысоких стенах из бурого булыжника, делящих долину на лоскуты. Небо, подсвеченное восходящим солнцем, клубилось золотом облаков.
— Но летную школу тебе придется оставить и вернуться в Благородный дом, вот в Рисаэоне есть неплохой, хотя возраст… Но ведь не подобает супруге наследника Шенов…
Вот это я услышала. Поняла. Потратила пару ударов сердца на осмысление. И меня словно ледяной водой окатило. Я резко развернулась.
— Что? Ты? Сказал? — переспросила четко, ровно, очень спокойно, придавив на корню мгновенно вспыхнувшую ярость.
Как смела я надеяться? На то, что мои желания…
Нет. Не думать. А то клубок, в секунду вспухший из нитей магии, силы Оков и ведовского чутья, просто взорвется.
— Мы поженимся… — Даан недоуменно вздернул брови, собирая пепельные волосы в низкий хвост.
Я взглянула на него, напоследок впитывая образ. Тонкий, какой-то хищный профиль, вечную уверенность в своих силах, своих поступках и решениях. Окончательную и бескомпромиссную.
— Ты оставишь свою летную школу, потому что не подобает женщине так рисковать, тем более…
Взмахнув рукой, оборвала его слова:
— Прости, но нет.
— Что?
Оковы налились тяжестью, натянулась цепь долга.
«Это развилка», — с ужасом поняла я. Нет, я не готова, нет!
Но судьба и знание тянут прочь из тихой, удобной и ласковой ловушки. Знание… Оно, а не Оковы заставило меня сказать:
— Нам, кажется, просто не по пути. Прости…
Сожалеюще качнув головой, я попятилась от Даана, в смятении шагнувшего вперед. Подхватила халат и просто-напросто сбежала из спальни… уже год как нашей общей спальни. Быстро, опасаясь сдаться, смириться, принять главенство…
Но нет. Я так не смогу. И даже не потому, что Равновесие не позволит… Нам не по пути. То есть я могу пойти по этому пути, смогу найти нить, способную удержать мир и в этом варианте. Но буду ли это я?
Как же холодно…
И не согревает знание того, что все сделано правильно, что неожиданная развилка пройдена. Без потерь…
Без потерь?
Ну… личная жизнь не в счет.
Нет уж. Не буду переживать.
Пусть мне холодно, зато у меня все еще есть небо…
Я долго лежала с закрытыми глазами, вслушиваясь в дыхание глубоко спящего мужчины. В тихие шорохи дремлющего жилого дома. В звуки пробуждающегося города. В шелест ветра между карнизов и флюгеров.
Небо очень долго было единственным смыслом моей жизни. И право слово, я об этом не жалею. Я сделала все, чтобы небо стало доступнее и ближе для всех остальных, я летала по миру, я видела воплощения в последней схватке, я спасла мир…
Но у каждой истории есть начало и конец, и теперь, когда выплачены долги, мир обрел целостность, небесные тихоходы бороздят вечно покрытое облаками небо, время начать новую. Например, семейную.
Я улыбнулась. Странно, но рядом с Дааном не страшно закрывать глаза, опасаясь кошмаров. Это всего лишь сны, сны о прошлом. О том, что осталось позади…
А впереди новое… неизведанное… необычное…
Я заснула под утро, прижимаясь к боку Даана.
Рой ворвался в комнату, когда я задумчиво крутила в руках стеклянный шар, покрытый морозными разводами. Швырнул на кресло плащ, под стол — большой саквояж и рухнул на кушетку.
Зол, испуган, раздражен.
— Что случилось? — Только бы не начал скандал!
Аккуратно отложив на подставку едва не выскочившую из ладоней сферу, я уставилась на сыплющего искрами брата.
— Огненный Вирр опять пал пустил! По городку в горах. И Шен, плюнув на директивы, отправился его гасить!
Рой сгорбился, спрятав лицо в ладонях. А у меня внутри все просто заледенело от осознания перспектив. Шен, наш Шен! Гасить? Город или огненного? Эту тварь, лишенную ограничителей, тормозов и ответственности за совершаемое… Боги, если вы есть, пусть он вернется! Живой! Мы же не успеем к нему, даже если я сейчас «Быстрого» подниму. До гор полсуток лета!
— Не один?
— Да нет, они всей командой… по пневматике почта срочная пришла… — буркнул Рой и замолк. Покопался в карманах брюк и швырнул на стол бумажный свиток.
Я тоже молчала, бездумно рассматривая глубины серебристой сферы. Внутри нее все быстрее и быстрее кружились золотые искры.
Точно будут огненного гасить…
Развернув бумагу, погладила торопливые неровные строчки.
Вернись, братец. Вы все возвращайтесь. Из Кри-вента… где бы это ни находилось.
Мы онемело молчали. И в тишине бесконечного ожидания новостей рождалась идея, подогретая ужасом возможных потерь и нитью ведовского знания. А сила… силы у меня хватает. Дурной.
Ведь бесконтрольные воплощения — угроза миру, его спокойствию, развитию, равновесию. Их надо укоротить, заточить…
А я имею право, знание и силу. Ведь если задуматься, здесь и сейчас я воплощение Равновесия…
— Рой, послушай, Рой… — медленно проговорила я.
Испугалась своего сиплого от долгого молчания голоса, глянула в окно и отстраненно отметила, что уже наступил вечер. Солнце село…
Названый брат тяжело поднялся, удивленный тихим торжественным шепотом. Неуклюже шагнул вперед, опираясь на спинку кушетки.
— Рой, как ты думаешь, не пора ли решить вопрос великих воплощений раз и навсегда?
Между пальцев разгоралось золотое сияние, разгоняя сумрак кабинета, добавляя красок потертым портьерам, тяжелой темной мебели и старому паркету.
— Но как? — Я расслышала в его голосе безумную надежду.
Пожалуй, половину родной силы он готов сейчас отдать если не за возможность быть рядом с братом, так хоть за то, чтобы в будущем никогда не сидеть в беспомощном ожидании.
— О, есть у меня пара идей…
Мир затянул меня в бесконечный водоворот.
Я воплощение, я могу все.
Вот только не забыть бы, что я еще и человек.
Но если что, мне есть кому напомнить… О небе и о любви.
Каждая история имеет свое начало и свой конец, но в то же время круговорот бесконечен.
Помните об этом и не пытайтесь раньше положенного начать новый виток.
