С середины XVI в. отмечаются серьезные изменения в структуре султанского гарема, которые, в свою очередь, существенно меняют его роль. Внешним проявлением этого процесса стала новая титулатура женской половины семьи султана. Традиционно в отношении матери правителя, его жен и родственниц использовалось старинное тюркское понятие хатун. После прихода к власти Сулеймана Кануни к имени его матери, а также к именам его детей стали добавлять титул «султан»⁴¹. Позже этот титул начал применяться и в отношении избранных наложниц (фавориток – хасеки) правителя. Традиционно данное новшество объясняют привязанностью Сулеймана к своей матери⁴². Согласно свидетельству венецианского посла Пьетро Брагадина от 1526 г., Хафза-султан «была очень красивой женщиной в возрасте около 48 лет, к которой султан относился с большой любовью и уважением»⁴³. Однако можно предположить и другую причину подобного воззрения, согласно которой именно мать Сулеймана сумела его оградить от отцовского гнева и достичь вершины власти в Османском государстве. Одна из причин получения титула «султан» избранной наложницей связана со спецификой отношений султана с его наложницей по имени Хуррем⁴⁴, известной среди европейских современников как Роксолана, Роза, Росса, Росанне и т. д.⁴⁵ Османские же источники упоминают ее как хасеки-султан или Хасеки Хуррем-султан.

Портрет Хасеки Хуррем-султан (Роксоланы) неизвестного автора.

Она была дочерью бедного священника из Западной Украины⁴⁶. По мнению одних историков, ее звали Александра, по мнению других – Настасья Лисовская. Во время очередного набега крымские татары взяли ее в «полон» в местечке Рогатин, близ Львова, и продали работорговцам. В султанском гареме она получила имя Хуррем («Веселая»), Однако среди европейских авторов она была известна под именем Роксолана⁴⁷.

Можно предположить, что она могла оказаться в гареме султана Селима I Явуза (1512–1520) в Стамбуле или попасть в гарем шахзаде Сулеймана. Если считать датой ее рождения 1504 г., то в гареме она могла оказаться около 1517–1518 гг.⁴⁸ Во время египетского похода султана Селима (июнь 1515 – август 1517) шахзаде Сулейман был оставлен в Эдирне, чтобы охранять западные границы империи. Возможно, после возвращения с египетского похода своего отца Сулейман, чтобы поздравлять его с победой над мамлюками, приходил в столицу. В это время Хуррем могла быть преподнесена Сулейману в качестве подарка. У нас нет достоверных сведений о том, сопровождала ли мать Сулеймана своего сына, когда тот был в Эдирне. Тем не менее нельзя исключить, что вместе со своим сыном она также находилась в Эдирне и сопровождала его. Поскольку в гарем шахзаде можно было попасть лишь после одобрения его матери, то Хуррем, возможно, первоначально была представлена Хафза-султан.

К.А. Хикель. Роксолана и султан Сулейман. XVIII в.

Согласно одной из многочисленных легенд, она оказалась в гареме Сулеймана в возрасте тринадцати-четырнадцати лет, что по меркам того времени считалось уже поздним для получения соответствующего воспитания и образования. В соответствии со сложившейся в то время в гареме традицией, прежде чем быть представленной султану, она в течение определенного времени должна была пройти необходимое обучение и воспитание в гареме. Возможно, Хуррем первоначально попала в апартаменты наложницы Сулеймана Махидевран, которая была матерью Мустафы. На это косвенно указывают взаимоотношения Махидеврана и Хуррем. Возможно, в апартаментах Махидеврана на строптивую Хуррем обратили внимание и поручили ее воспитание хазинедар-уста, ответственной за воспитание и подготовку наложниц, которых представляли шахзаде. Возможно, после вступления на престол в 1520 г. Сулейман обратил на нее внимание. Если учесть, что ее первый ребенок появился на свет в конце 1521 г., то султану она могла быть представлена сразу после его приезда из Манисы в Стамбул.

Однако, ссылаясь на сведения Б. Миллера и Н. Пензера, турецкий историк Ч. Улучай отмечает, что, возможно, Ибрагим, который в это время был самым близким человеком шахзаде в его окружении, купил ее у работорговцев и преподнес Сулейману в качестве подарка⁴⁹. Может быть, первоначально Ибрагим сам хотел жить с ней. Однако эта строптивая невольница оказала сопротивление, и между ними произошла ссора, которая в дальнейшем отразилась на их отношениях. Тогда Ибрагим принял решение подарить ее Сулейману. Данное предположение основано больше на слухах, распространенных в столице Османской империи, чем на реальных событиях. Возможно, оно было выдвинуто намного позже, чтобы дать пояснение неожиданной казни Ибрагим-паши в 1536 г., без явных на это причин. Несмотря на то что Ибрагим проводил с Сулейманом время вместе и был посвящен во все его тайны, тем не менее такое действие Ибрагима, согласно этикету того времени, не могло не отразиться в дальнейшей его судьбе. Хотя, с другой стороны, Ибрагим не мог предположить, что будущий султан Сулейман так сильно может влюбиться в эту строптивую невольницу. Несмотря на фантастические сюжеты, касающиеся попадания Хуррем в султанский гарем и выдуманные некоторыми авторами из-за отсутствия достоверных сведений, невозможно что-либо определенно говорить о Хуррем до того, как на нее обратил внимание Сулейман.

Посол Венеции Бернардо Навагеро в своем отчете описывает характер и борьбу Хуррем, чтобы привлечь внимание султана к себе. По его словам, когда «гордая и красивая черкешенка, которая имела от Сулеймана сына по имени Мустафа, поняла что она [Хуррем] удовлетворяет все желания султана, она стала оскорблять ее [Хуррем] словами “предательница, продажная шкура” [“продажное мясо”], ты хочешь соревноваться со мной?” и поцарапала ей лицо и разорвала одежду⁵⁰.

Случайно через несколько дней султан вызвал эту русскую наложницу [Хуррем] к себе для развлечения. Она воспользовалась этим случаем и сказала вызвавшему ее евнуху, что она недостойна предстать перед взорами султана в таком виде, чтобы не омрачать его взгляд, так как она является “продажным мясом” и не хочет причинять вреда величеству своего господина. Она недостойна появиться в таком виде, когда поцарапано ее лицо, выдраны волосы и разорвана одежда. Когда евнух передал эти слова султану, у него появилось еще большее желание вызвать ее к себе.

После ее прихода султан спросил у нее о причине ее отказа прийти к нему. Хуррем рассказала ему все то, что происходило между ней и Махидевран, прибавляя к своим словам также слезы. Она показывала свое лицо, где сохранились следы от царапин. Султан разозлился и вызвал черкешенку и спросил: “Правду ли говорит Хуррем?” Черкешенка подтвердила, что та говорит правду, и добавила, что Хуррем получила малую толику того, что на самом деле заслуживала. Мать Мустафы сказала, что согласно существующей в гареме иерархии все невольницы в гареме должны служить ей, поскольку она раньше других женщин попала в гарем султана. Эти слова еще больше возмутили султана, и всю свою любовь он направил к Хуррем»⁵¹.

Возможно, в своем отчете посол Венеции Бернардо Навагеро использовал слухи, которые распространялись в столице империи, поскольку он находился в Стамбуле с 1549 г., то есть примерно через 30 лет после упоминаемых событий. Если сведения Б. Навагеро верны, то такая ссора между Махидевран и Хуррем могла произойти не позже конца 1521 г., когда у Хуррем родился сын по имени Мехмед. Вряд ли Махидевран могла поступить так после рождения друг за другом нескольких детей Хуррем, тем более она видела и чувствовала привязанность султана Сулеймана к новой наложнице. На это указывают сведения венецианских послов, которые в эти годы находились в Стамбуле. По сведениям венецианского посла Марко Минио, который пребывал в столице Османской империи в 1521–1522 гг., Сулейман был любвеобильным и часто посещал Старый дворец, где находился его гарем⁵².

По утверждению другого венецианского посла – П. Зена, который жил в столице Османской империи с 1522 по 1524 г., султан не был падким на женщин и ограничивался только одной из них⁵³. Ею могла быть Хуррем. Возможно, за этот относительно короткий период сложились отношения Сулеймана со своей новой фавориткой.

Следует упоминать, что шахзаде Сулейман до восшествия на престол в 1520 г. жил на санджаке Маниса вместе со своим гаремом, который возглавляла его мать Хафза. В годы правления в санджаке у Сулеймана были по крайней мере четверо детей, которые родились от разных его наложниц. Первый сын Сулеймана, Махмуд, родился в Манисе в 1512 г. Однако имя его матери неизвестно. Его сын Мустафа появился на свет в 1515 г. от наложницы по имени Махидевран. Еще один сын Сулеймана, Мурад, родился в 1519 г.⁵⁴ Имя его матери также неизвестно. Отсутствуют достоверные сведения о дочери султана Сулеймана, которая умерла в 1521 г., а также ее матери. Некоторые авторы утверждают, что матерью этих детей Сулеймана была Гюльфем-хатун. Эти утверждения являются беспочвенными, поскольку Гюльфем не упоминается среди женщин гарема шахзаде Сулеймана в Манисе. Имя Гюльфем упоминается в письмах Хуррем-султан, адресованных Сулейману, где она также передает приветствие султану⁵⁵.

По сведениям известного австрийского востоковеда Й. фон Хаммер-Пургшталя, в 1521 г., когда Сулейман возвращался в столицу после захвата Белграда, он получил известия о смерти своего двухгодовалого сына Мурада⁵⁶. За два дня до возвращения в столицу умерла его дочь, и через десять дней после возвращения в Стамбул он потерял старшего сына, девятилетнего Махмуда⁵⁷. Вероятно, эти дети умерли во время эпидемии оспы, которая распространилась в то время по Стамбулу. Эту версию поддерживал также Й. фон Хаммер-Пургшталь⁵⁸. После смерти двух сыновей султана в живых остался только шестилетний Мустафа, рожденный от наложницы по имени Махидевран.

Несмотря на отсутствие достоверных сведений о датах рождения детей Хуррем, большинство исследователей полагают, что ее первый сын, Мехмед, появился на свет в конце 927/1521 г. Турецкий историк М.Ч. Улучай указывает, что после рождения сына Хуррем, согласно традиции, хотела покинуть султанский дворец⁵⁹. Желая, видимо, сохранить ее около себя, Сулейман Кануни вынужден был заключать с ней официальный брак (никях). Согласно традиции такой брак мог состояться только после освобождения невольницы. Видимо, султан Сулейман впервые нарушил традицию, установленную прежними правителями Османского государства, которые с середины XV в. жили с наложницами, не заключая с ними официального брака. Кроме того, он нарушил также традицию, согласно которой каждой наложнице позволялось иметь только одного сына. Возможно также, что частые смерти его сыновей, родившихся от других наложниц, стали одной из причин долгосрочных отношений султана с Хуррем⁶⁰. Так или иначе, после появления первых детей от Хуррем Сулейман больше не интересовался другими своими наложницами. После Мехмеда (умер в 1543 г.) Хуррем родила ему еще несколько детей: дочь Михримах в 928/1522 г. и четырех сыновей – Абдулла-ха в 929/1523 г. (он умер через три года), Селима в 930/1524 г.⁶¹, Баязида в 931/1525 г. и Джихангира в 937/1531 г.⁶² Возможно, рождение этих детей от Хуррем произвело определенное воздействие на впечатлительного Сулеймана⁶³.

Хуррем, пользуясь благосклонностью султана и нарушая сложившиеся в гареме правила, заняла самое высокое место в иерархии гарема после матери султана. Она стала официальной женой султана, вопреки традиции получив свое освобождение еще до смерти своего мужа. Кроме того, при достижении своих сыновей совершеннолетия она не только не покинула столицу вместе со своим сыном, который отправлялся на правление санджаком, но окончательно перебралась в Новый дворец султана⁶⁴.

Долгая связь султана с Хуррем определила и изменение ее положения в гареме. Она обрела статус хасеки⁶⁵, иными словами, избранной фаворитки султана. Это позволило ей жить вместе с султаном в Топкапы. В отличие от своих предшественниц она не была отправлена в провинцию вместе со своим сыном и не переехала в Старый дворец. С самого начала своего пребывания в султанском гареме Хуррем, несомненно, чувствовала себя защищенной от происков других наложниц, которые обвиняли ее в колдовстве, и могла настаивать на своих желаниях. Венцом ее карьерного роста стало решение Сулеймана сыграть пышную свадьбу⁶⁶. Некоторые исследователи считают, что такая свадьба могла произойти после 1533 г.⁶⁷ Если учесть, что Хафза-султан умерла в 1534 г., нетрудно предположить, что она вряд ли разделяла те новшества в жизни гарема, что были введены ее сыном. Возможно, никях был совершен намного раньше. Но свадьбу султан, видимо, откладывал до того времени, когда Хафза-султан уже не могла ему перечить. С другой стороны, нельзя также предположить, что Хафза-султан была против такой свадьбы, несмотря на то что это нарушало традиции, хранительницей которых она являлась.

После ее смерти Хуррем взяла на себя ту роль, которая была предназначена матери султана. Она единолично господствовала в гареме вплоть до своей смерти в 1558 г. Женитьба Сулеймана на Хуррем, ставшей первой наложницей в османской истории и получившей свободу еще при жизни мужа-султана, укрепила ее статус в султанском гареме и позицию при османском дворе. Она воспользовалась своим положением и влиянием, чтобы устранить все возможные препятствия на пути ее сыновей к власти в случае смерти Сулеймана Кануни. Главными помехами для реализации этого замысла были старший сын Сулеймана от Махи-девран – Мустафа, очень популярный среди янычар, и великий визир Ибрагим-паша⁶⁸, сохранявший большое влияние на султана. Ибрагим-паша, а также мать султана Сулеймана Хафза-султан воспринимали шахзаде Мустафу как будущего наследника престола.

Между карьерами Хуррем-султан и Ибрагим-паши существовали поразительные схожести. Обе они достигли вершины своей карьеры благодаря своей приближенности к султану и благосклонному к ним отношению султана Сулеймана. К тому же их высокое положение в государственной иерархии и в гареме было достигнуто в результате нарушения султаном Сулейманом традиции и обычаев, установленных в султанском дворе. Обращает на себя внимание также быстрота достижения такого возвышения. Как Ибрагим, так и Хуррем к 1523 г., всего через три года после восшествия на престол султана Сулеймана захватили каждый в своем окружении единоличную власть.

Портрет Ибрагима-паши. Гравюра XVI в.

Благосклонность Сулеймана к своему бывшему рабу Ибрагиму привела к очень быстрому его возвышению, и, несмотря на зависть и интриги окружавших его высокопоставленных должностных лиц, он занял пост великого визира, нарушив при этом правила карьерного роста, существовавшие в то время. Согласно тогдашним традиции и правилам в этих службах люди, служившие в Бируне, не могли входить в Эндерун. Несмотря на то что Ибрагим-паша стал главой Бируна, тем не менее ему было позволено входить в Эндерун. Там ему была выделена отдельная комната рядом с покоями самого султана, где Ибрагим-паша время от времени ночевал.

Должность великого визира была самой высокой точкой карьерного роста государственных служащих, правила которого были установлены прежними правителями и соблюдались неукоснительно. В Османской империи были определены и разграничены пути карьерного роста для сословия улемов и для государственных служащих. Для государственной службы отбирались самые способные и подготовленные молодые люди, которые начинали свое обучение и воспитание в Эндеруне. Продвигаясь по служебной лестнице и переходя из одной палаты в другую, они обучались к управлению государством в непосредственной близости к самому султану. По достижении возраста, который не был строго определен, они назначались на одну из высоких должностей на службах Бирун, таких как ага янычарского корпуса, миралем, мирахур, чакырджыбашы и др. При выделении на этих должностях, а также при определенной протекции молодой человек мог быть назначен на правление санджаком, в качестве санджакбея. Возвышаясь по служебной лестнице, в дальнейшем он мог стать бейлербеем Анатолии или Румелии. Одновременно с этим он мог получить ранг третьего визира.

До султана Сулеймана существовали только три визира. После вступления на престол он своего лала Касым-пашу назначил четвертым визиром. Позже количество визиров постоянно увеличивалось. За определенные военные или государственные заслуги он мог получить ранг второго визира. После снятия с должности, смерти или казни великого визира по благоволению султана он мог получить эту должность, которая была самой высокой государственной в Османской империи. По словам историка Мустафы Али, необходимо было около 30 лет, чтобы получить должность великого визира, возвышаясь по иерархической служебной лестнице.

Назначение Ибрагима на различные должности по благоволению султана выходило за рамки правил карьерного роста, принятого в Османской империи. По этой причине у Ибрагима появились многочисленные недоброжелатели, которые завидовали ему, не одобряли его необычный карьерный рост, а также близкое отношение султана к нему и чинили ему различные препятствия.

Ибрагим-паша, который имел различные прозвища (Паргалы, Френк, Макбул, Мактул), согласно одной из версий, родился в конце XV в. (в 1493 или 1494?) в местечке Парга на северо-западе Греции⁶⁹. Во время набега бейлербея Боснии Искендер-паши на Эпир был захвачен в плен в возрасте шести лет и обучался в его дворце. После нескольких лет обучения и воспитания он был подарен шахзаде Сулейману, который в то время правил санджаком Кефе (Феодосия) в Крыму. Ибрагим стал самым близким и доверенным человеком шахзаде и находился всегда рядом с ним⁷⁰.

Согласно другой версии, отцом Ибрагима был моряк из местечка Парга. Еще в детстве османские пираты увели его и продали на рынке работорговли. Его купила одна богатая вдова недалеко от города Маниса. Она воспитывала и обучала Ибрагима. Он был талантливым и красивым ребенком. К тому же он быстро научился играть на скрипке. Однажды шахзаде Сулейман услышал звуки скрипки и велел привести к нему того, кто играет на скрипке. Сулейман стал дружить с этим красивым и талантливым рабом, который знал много стихов и любил историю. Он много рассказывал об истории походов Александра Македонского и Ганнибала, чем привлек внимание шахзаде. Узнав об этом, вдова подарила его Сулейману. В дальнейшем они росли вместе, и Ибрагим стал одним из его самых приближенных лиц⁷¹. Из-за своего веселого характера, познания в истории, умения играть на музыкальных инструментах, сочинять стихи Ибрагим стал повсюду сопровождать юного шахзаде, который сам сочинял стихи под псевдонимом Мухибби.

После вступления на престол Сулейман привел Ибрагима с собой в столицу и назначил на должности в Эндеруне, чтобы держать его возле себя. Несмотря на противоречивость сведений, можно определенно говорить о том, что Ибрагим занимал различные высокие должности на службах Эндеруна, среди которых были чакырджыбашы (сокольничий), капы-агасы, хасодабашы, который считался самый высокой должностью в Эндеруне⁷². Еще во время Белградского похода султан велел построить для своего любимца дворец вблизи исторического ипподрома, который позже получил название дворец Ибрагим-паши.

Сулейман часто поручал своему верному слуге решение важных государственных дел, чем вызывал недовольство высокопоставленных должностных лиц, которые недолюбливали Ибрагима, считая его выскочкой. Ибрагим, в свою очередь, добросовестно выполнял все поручения султана, отклоняя подношения некоторых заинтересованных лиц, в результате среди низшего сословия прослыл справедливым человеком. В 1523 г. в результате клеветнического доноса второго визира Ахмед-паши султан Сулейман снял с должности великого визира старого Пири Мехмед-пашу и на его место, вопреки ожиданию Ахмед-паши, назначил Ибрагима, который в это время находился на должности хасодабашы, считавшейся самый высокой на службе Энде-рун. Назначение напрямую на самую высокую государственную должность выходцев из службы Эндерун, без прохождения соответствующих этапов карьерного роста, считалось нарушением существующих в Османской империи правил. Не до конца ясно, почему Сулейман назначил на должность великого визира достаточно молодого и неопытного, хотя и предельно верного своего ставленника. Среди причин авторы указывают его дружбу с Ибрагимом, который из-за своего ума и способности сумел обворожить султана. Возможно, Сулейман хотел женить Ибрагима на своей рано овдовевшей сестре Хатидже. Может быть, его мать Хафза-султан также подталкивала своего сына к заключению такого брака. Это возможно было только после вывода Ибрагима из Эндеруна и назначения его на службы в Бируне. Неслучайно дворец для Ибрагима начали строить еще в 1521 г. Еще одной причиной назначения Ибрагима на эту должность могло быть отсутствие визиров куббеалты. По словам М. Сурейя, к 1519 г. после смерти второго визира Ходжазаде Мехмед-паши и безвременной смерти Искендер-паши в ранге визира остался только великий визир Пири Мехмед-паша. Чтобы восполнить образовавшуюся должности второго визира, по просьбе Пири Мехмед-паши на эту должность был назначен Чобан («пастух») Мустафа-паша⁷³. В 1520 г. Джезери Касым-паша стал третьим визиром, после его отставки в 1521 г. лала Сулеймана Гюзелдже Касым-паша стал третьим визиром. В 1522 г. Чобан Мустафа-паша был назначен губернатором Египта, и на его место был назначен Ахмед-паша. Таким образом, когда Сулейман назначал Ибрагима на должность великого визира, рядом с султаном не были его доверенные люди, чтобы занимать эту должность. К тому же во время первых успешных военных походов султана Сулеймана на Белград (1521) и на Родос (1522) Ибрагим находился рядом с ним и имел большое влияние на принятие ряда политических решений.

Султан Сулейман больше прислушивался к его советам и мнениям, чем к предложениям своих визиров, что сказалось на взаимоотношениях Ибрагима с остальными высокопоставленными государственными должностными лицами. Возможно, султан Сулейман не считал Ахмед-пашу достойным этой должности. В свою очередь, Ахмед-паша, который хотел стать великим визиром вместо Пири Мехмед-паши, после назначения Ибрагима на эту должность попросил место губернатора Египта, чтобы оказаться подальше от ставленника султана. Получив желаемую должность, он немедленно отправился в Египет и там поднял мятеж против султана Сулеймана.

Возможно, Пири Мехмед-паша знал о намерении султана назначить на его место Ибрагима. По словам Печеви: «Любовь султана к Ибрагиму была настолько велика, что поговаривали о том, что султан Сулейман хочет назначить его великим визиром. Эти слухи доходили также до Пири Мехмет-паши. Однажды султан обратился к нему с вопросом: “Я хотел бы назначить на службу Бирун одного своего верного слугу, службой которого я очень доволен. Однако не знаю, на какую должность я мог бы его назначить”. Пири Мехмет-паша, знавший о желании султана, ответил: “Такой верный и близкий слуга достоин только должности, которую занимаю я”. Таким образом султан назначил на должность великого визира хасодабашы Ибрагима»⁷⁴. При этом Ибрагим получил титул паша и одновременно стал бейлербеем Румелии, что противоречило порядкам и традициям, которые сложились в Османской империи.

Через девять месяцев после назначения Ибрагим-паши на должность великого визира, в апреле 1524 г., султан Сулейман выдал свою сестру Хатидже за него. В честь этого бракосочетания были устроены свадебные торжества, которые длились 15 дней, где присутствовал сам султан. По свидетельствам современников, позже, в 1530 г., во время торжества, устроенного по поводу совершения обряда обрезания султанских сыновей, Ибрагим-паша открыто полемизировал с султаном, утверждая, что свадебные торжества, устроенные в честь его бракосочетания, были более весомыми, поскольку в качестве гостя в этих торжествах присутствовал сам султан. Присутствие султана на свадебных торжествах, нарушавшее установленные во дворе порядки, свидетельствовало об исключительном благоволении султана к своему великому визиру. Несмотря на то что Ибрагим-паша был удостоен почестей султана, тем не менее другие высокопоставленные государственные должностные лица не любили великого визира. В 1526 г. посол Брагадин в своем отчете утверждал, что «поначалу все испытывали к нему отвращение, однако теперь, когда все видели, что султан к нему относится с большой любовью, все, включая мать султана и двух его других визиров, вынуждены подружиться с ним»⁷⁵.

Несмотря на то что Ибрагим-паша находился рядом с султаном на службах в организации Эндерун, тем не менее после назначения на пост великого визира он вынужден был использовать опытного человека, который знал правила и порядки султанского дивана. По словам известного историка Джелал-заде Мустафа-эфенди, который в указанные годы служил на вечернем диване великого визира на должности тезкиреджи, Ибрагим-паша не знал порядок ведения заседания дивана. Поэтому решения по делам принимались медленно. Чтобы облегчить работу вечернего дивана великого визира, они договорились о том, что если дела будет касаться религиозных вопросов, то они будут направляться к кадыаскерам. Финансовые вопросы будут адресовываться дефтердару, а при необходимости решения вопросов, относящихся к компетенции великого визира, по заранее условленному знаку Джелал-заде Мустафа-эфенди будет касаться письменных приборов. Заметив это, Ибрагим-паша даст распоряжение «написать приказ»⁷⁶.

Многие исследователи феномен возвышения фаворитов султана связывают с нарушениями Сулеймана Кануни прежних традиций и порядков, которые сложились в османском дворе. На первый взгляд это так. Однако здесь скрыты более глубокие причины, которые вызваны укреплением власти султана и ее централизацией. Султан Мехмед II Фатих перестал лично присутствовать на заседаниях дивана. Он также отказался от совместной трапезы с высокопоставленными государственными должностными лицами. В годы правления султана Сулеймана эти традиции еще больше укрепились и вдобавок появились другие правила. Несмотря на то что султан вместе со своей армией отправлялся на военные походы, тем не менее он все больше окружал себя ограниченным числом верных себе людей и находился в их окружении. Решение государственных дел он поручил своему близкому окружению, члены которого каждый по отдельности сообщали ему о государственных делах и получали его указания. В годы правления султана Сулеймана в непосредственной близости от ворот Эндеруна было построено специальное помещение («Арз одасы»), которое европейскими авторами стало именоваться «тронный зал». Султан Мехмед II Фатих и его последователи следили за заседаниями дивана через специальное окно. В годы правления Сулеймана установился порядок, согласно которому великий визир после заседания дивана стал встречаться с султаном и докладывать ему о принятых решениях. Таким образом, султан удалился в свои покои и стал встречаться только с ограниченным количеством должностных лиц. Это, в свою очередь, привело к усилению влияния лиц из его окружения. Самым близким к султану человеком был великий визир, который одновременно был главой организации Бирун. В его гареме, часть которого в начале правления султана переехала во дворец Топкапы, такую исключительную роль стала играть его мать, а после ее смерти в 1534 г. – его жена Хуррем-султан. Удаление султана в свои покои и ограничение доступа к нему привели к появлению фаворитов, которые получили огромную власть и силу.

Невиданные прежде дружеские отношения султана со своим бывшим рабом, а также разрешение тому находиться все время рядом с личными покоями султана, нарушая при этом все существующие традиции и порядки, естественно, привели к усилению власти и силы Ибрагим-паши.

Венецианские послы, находившиеся в столице Османской империи в годы правления султана Сулеймана, единогласно утверждали, что Ибрагим-паша наделен большими властными полномочиями. Поэтому все должны получить его согласие для продвижения своих дел. Все его желания исполнялись немедленно, и не делалось ничего без его согласия⁷⁷.

Во время встречи с австрийскими послами он с гордостью и высокомерием говорил: «Я управляю этим великим государством. Что бы я ни делал, все воспринимают это именно так, как я сделал, поскольку вся государственная власть находится в моих руках. Я назначаю на государственные должности. Я назначаю правителей провинции. Все, что я утверждаю, воспринимается как должное, а все, на что, я не даю свое согласие, не может исполняться. Если Великий падишах захочет подарить что-нибудь своим подданным, это не может осуществиться без моего согласия, так как объявление войны и заключение мира, богатство и власть – всё находится в моих руках»⁷⁸. Эти слова Ибрагим-паши не являются лишь признаком высокомерия, поскольку в одном из указов султана прямо говорится о полномочиях, которыми тот наделил великого визира⁷⁹.

Ибрагим-паша был казнен на вершине своего могущества и власти. 15 марта 1536 г. султан Сулейман приказал задушить Ибрагим-пашу, который спал в своей комнате в Эндеруне, рядом с покоями султана. Он стал жертвой своих чрезмерных амбиций, которые выходили за рамки, определенные султаном. По словам И.Х. Узунчаршылы, однажды султан Сулейман говорил великому визиру Аяс-паше, что противники Ибрагим-паши, утверждавшие о стремлении Ибрагим-паши захватить власть, оказались правы⁸⁰.

Историки указывают разные причины казни Ибрагим-паши. Во время победоносного восточного похода к своему титулу сераскер он прибавил еще титул султан, который применялся только по отношению к членам семьи Османов⁸¹. Использование этого титула Ибрагимом-пашой вызвало разные слухи, которые подогревались его недоброжелателями. Другой причиной указывается казнь главного дефтердара Искендер Челеби, который вместе с Ибрагим-пашой был отправлен в иракский поход в качестве главного казначея армии. С самого начала похода между Ибрагим-пашой и главным казначеем отношения не сложились, что привело к казни последнего султаном Сулейманом, который присоединился этому походу. По словам историков, якобы однажды султану Сулейману во сне явился Искендер Челеби и стал его душить со словами: «Почему ты казнил меня, безвинного, поверив словам одного недобропорядочного человека?» Видимо, султан Сулейман чувствовал за собой определенную вину за казнь Искендер Челеби, причиной которой во многом стал Ибрагим-паша⁸².

Еще одной причиной смерти Ибрагим-паши указывают его женитьбу на Мухсине-ханум. У нас нет достоверных сведений о жене Ибрагима Мухсине-ханум, а также о времени этой женитьбы. Имеются вакуфные документы, составленные от имени Мухсине-ханум, согласно которым в 1533 г. она финансировала строительство мечети, посвященной Ибрагим-паше. Вероятно, Мухсине-ханум была женой Ибрагима до того, как он женился на сестре султана Сулеймана Хатидже-султан. Согласно традиции будущие зятья дома Османа, прежде чем жениться на дочери или сестре султана, должны были развестись со своими бывшими женами. Поскольку дочери султанов выдавались замуж по велению правителя в юном возрасте, а их суженые к тому времени занимали высокие посты в государственном управлении и находились в почтенном возрасте, а также имели свою семью и детей, избранный султаном будущий зять должен был порвать со своей прежней семьей, что иногда приводило к печальным последствиям. Жить одновременно с другой женой считалось неуважением дому Османов и не допускалось. Возможно, Ибрагим-паша материально помогал своей прежней жене Мухсине-ханум, которая могла финансировать строительства мечети. Имеется недатированное письмо Мухсине-ханум, направленное Ибрагим-паше. В начале 1533 г. он был отправлен в поход против соседнего Сефевидского государства. Сам султан вынужден был присоединиться к этому походу в 1534 г. Из этой внешне победоносной экспедиции, которая обошлась казне очень дорого, они вместе с султаном вернулись в начале 1536 г. А 15 марта 1536 г. Ибрагим-паша был казнен на вершине своей власти. У нас нет достоверных сведений об отношениях Ибрагим-паши со своей бывшей женой Мухсине-ханум, а также были ли эти отношения причиной его казни. Тем не менее можно предположить, что письмо Мухсине-ханум и строительство мечети не могли ускользнуть от взора недоброжелателей, которые использовали все возможные способы, чтобы очернить Ибрагим-пашу в глазах султана.

Известно, что султан Сулейман еще в пути к основным силам своей армии, которые под командованием Ибрагим-паши воевали с Сефевидами, в августе 1534 г. из местечка Касымчайыры отправил указ, согласно которому он передавал Ибрагим-паше всю полноту власти. В указе было отмечено, что все слова и дела Ибрагим-паши должны выполняться неукоснительно, подобно тому, как это исходит от самого султана⁸³. Кроме того, имеется загадочное недатированное письмо Хуррем-султан к Сулейману, возможно, написанное после присоединения султана к основным силам своей армии. В этом письме Хуррем-султан, отвечая на вопрос султана, почему она обиделась на Ибрагим-пашу, сообщает, что она об этой своей обиде самолично расскажет султану, когда тот вернется с этого похода. Видимо, она сообщила слухи, которые распространялись в столице, о предательстве Ибрагим-паши. Якобы он с помощью янычар готовит мятеж, чтобы свергнуть с престола Сулеймана и назначить султаном малолетнего шахзаде⁸⁴. Действительно, в это время в столице распространялись различные слухи, которые тотчас передавались в гарем султана. Вероятно, после возвращения с восточного похода султану Сулейману рассказали что-то очень важное, не понравившееся ему, и он велел казнить Ибрагим-пашу.

Однако главными причинами казни Ибрагим-паши, как это отмечают современники, были интриги Хуррем-султан против него. Ибрагим-паша поддерживал сторону Мустафы, который мог бы взойти на османский трон в случае смерти Сулеймана. Поэтому Хуррем-султан старалась убрать всесильного фаворита султана с пути на престол ее детей. Возможно, хасеки Сулеймана Хуррем-султан оказала определенное влияние по поводу его решения казнить Ибрагим-пашу. В своих письмах своей жене Ибрагим-паша открыто указывал Хатидже-султан, в каких случаях она может посещать дворец султана после смерти матери Сулеймана Хафза-султан, чтобы удержать ее подальше от Хуррем-султан⁸⁵.

Вероятно, устами Хуррем содержания этих писем могли быть донесены султану в выгодном ей свете. Она также внушила султану, что Ибрагим-паша во время последнего похода действовал в пользу Ирана, и в качестве доказательства приводила тот факт, что после взятия Тебриза и Багдада тот запретил армии грабить эти города⁸⁶.

После смерти Ибрагим-паши хасеки Хуррем-султан стала все больше вмешиваться в государственные дела через своего мужа. В 1539 г. она выдала свою единственную дочь Михримах замуж за Рустем-пашу, с помощью которого надеялась устранить главное препятствие на пути к престолу своих сыновей. Рустем-паша, известный в истории Османской империи как один из самых богатых великих визиров⁸⁷, по происхождению был хорват или босниец⁸⁸. Согласно указанию М. Сурейя, он находился среди молодых людей, которые обучались и воспитывались у главного дефтердара Искендер Челеби. Затем свое обучение он продолжил в Эндеруне султанского дворца и возвысился до должности силахдар-аги, что доказывает высокое доверие султана к нему. Неизвестна точная дата его вывода из Эндеруна⁸⁹. После этого в организации Бирун он занимал высокие должности рикабдара и мирахура. По словам историка Мустафы Али-эфенди, Рустем был воспитанником дефтердара Искендер Челеби, который был казнен по ложному донесению Ибрагим-паши. Чувствуя угрызения совести, султан обратил внимание на этого молодого человека, и тот стал близким и доверенным лицом Сулеймана, что не могло не отразиться на отношениях с Ибрагим-пашой, который в эти годы был главным фаворитом султана⁹⁰. Возможно, возвышение нового любимчика не могло ускользнуть от внимания Ибрагим-паши, который отправил того бейлербеем в Диярбакыр, одну из самых отдаленных провинций Османской империи, подальше от глаз султана и его фаворитки Хуррем. Вероятно, Ибрагим-паша знал о намерении султана выдать свою единственную дочь Михримах, которая родилась в 1522 г. от Хуррем, за Рустема. Он был одним из выгодных кандидатов, устраивавших как отца Михри-мах султана Сулеймана, так и ее мать Хуррем. Зная натянутые отношения между Ибрагим-пашой и Рустемом, Хуррем в отношении последнего строила далеко идущие планы. После смерти Хафза-султан в 1533 г. главным препятствием прихода к власти одного из детей Хуррем в случае смерти Сулеймана был его старший сын Мустафа, которого поддерживал Ибрагим-паша. Поэтому Хуррем искала способы устранения Ибрагим-паши, а также найти себе сторонника в лице Рустема, выдав за него замуж свою дочь. Тем более султан Сулейман сам был благосклонен к Рустему. Однако слухи, распространенные недоброжелателями Рустема, воспрепятствовали этому браку: якобы Рустем был болен проказой. Чтобы удостовериться в этом, султан отправляет в Диярбакыр доверенного врача для обследования Рустема. Когда Рустем находился в бане, этот врач вместе с одним из хазинедаров Рустема обнаруживают в его одежде вшей. В то время существовало поверье, согласно которому вши не пристают к больным с проказой. Удостоверившись о том, что слухи ложные, султан Сулейман выдает за него свою единственную дочь замуж. Из-за плохого отношения Рустема к поэтам того времени последние в своих произведениях к имени Рустема прибавили эпитет «вощ фортуны» (kehle-I Ikbal)⁹¹.

Рустем назначается бейлербеем Анатолии. В 1539 г. одновременно с торжествами по поводу обрезания шахзаде Баязида и Джахангира состоялись свадебные торжества по случаю свадьбы дочери султана Сулеймана Михримах-султан. При этом Рустем-паша получает звание третьего визира, а в 1541 г. – второго. Стараниями Хуррем в 1544 г. султан Сулейман назначает Рустем-пашу великим визиром.

После этого замужества создается группировка в составе Хуррем-султан, ее дочери Михримах-султан и Рустем-паши. Основной их целью было устранение Мустафы с пути детей Хуррем-султан к трону. Несмотря на все попытки Хуррем-султан и Михримах-султан, ее муж Рустем-паша не сумел занять место Ибрагим-паши, что давало бы ему право войти в султанские покои.

Тем не менее, по свидетельствам современников, он стал главным исполнителем задумки Хуррем-султан устраннить Мустафу. Хуррем-султан была вдохновительницей иранского похода, который начался в 1548 г. Она надеялась, что во время этой экспедиции ее зять Рустем-паша и ее сыновья покажут себя с выгодной стороны. Во время этого похода ее сын Селим был назначен на должность каймакам, который должен был охранять западные границы империи от внезапного нападения на Османскую империи с запада. А другой сын, Баязид, со своими вооруженными силами присоединился отцу, когда тот находился в Халебе. При этом старший сын Мустафа оставался в своем санджаке не у дел, несмотря на то, что поход совершался на государство Сефевидов. А его санджак Амасья находился непосредственно близ территории, где происходили военные события. Видимо, Мустафа нервничал и чувствовал изменившееся отношение своего отца к себе.

По словам турецкого историка Т. Гекбилгина, Рустем-паша от имени шахзаде Мустафы сочиняет ложные письма шаху Ирана Тахмаспу и запечатывает их печатью Мустафы. Он также задерживает курьера с письмами от иранского шаха и доносит о них султану Сулейману⁹². В результате ложного донесения Рустем-паши о том, что якобы шахзаде Мустафа готовит восстание янычар, чтобы отстранить султана от власти, Сулейман в 1553 г. приказывает казнить своего старшего сына⁹³. Обозленные этим происшествием янычары разграбили шатер Рустем-паши и вынуждают султана снять его с должности великого визира. В одном из своих писем Хуррем-султан просит султана Сулеймана не казнить Рустем-пашу. В результате интриг хасеки Хуррем-султан и дочери Михримах-султан в 1555 г. Сулейман приказывает казнить великого визира Кара Ахмед-пашу и на его место назначает Рустем-пашу, который остается на этой должности до своей смерти в 1561 г.⁹⁴

В 1542 г. Хуррем удалось нарушить еще одну традицию, которая сложилась с середины XV в., согласно которой матери шахзаде сопровождали своих сыновей при управлении ими санджаками. При отправке Мехмеда, любимого сына Сулеймана и Хуррем, в санджак Маниса она осталась в столице и не поехала вместе с сыном, как поступали ее предшественницы. До сих пор ведутся научные споры о причинах такого поступка. Среди них упоминается то, что последний сын Хуррем, Джахангир, был горбатый и постоянно болел. Необходимо было, чтобы мать оставалась при нем. Однако болезнь Джахангира не помешала Хуррем посещать своих сыновей в санджаках. В 1543 г. Хуррем посетила своих сыновей Мехмеда в Манисе и Селима в Коньи, где они правили этими санджаками. Другие исследователи указывают, что положение Хуррем заставляло ее не соблюдать это правило, поскольку каждый из ее сыновей, с которым она отправлялась в санджак, получал бы определенное преимущество в борьбе за престол⁹⁵.

Несмотря на свой грозный вид и жестокость по отношению к врагам, по природе своей Сулейман, возможно, очень часто попадал под влияние какого-либо доверенного лица. В годы его правления на Сулеймана оказывали сильное влияние его мать Хафза-султан, Ибрагим-паша, Хуррем-султан, его дочь Михримах-султан и внучка Хумашах-султан, дочь его любимого сына шахзаде Мехмеда, который умер в 1543 г. С другой стороны, Сулейман доверял некоторым своим приближенным, среди которых были Рустем-паша, Соколлу Мехмед-паша и Эбуссууд-эфенди. Одновременно с выдвижением на первый план своих фаворитов сам султан стал менее доступен подданным. Он все больше ограничивал доступ к себе другим высокопоставленным должностным лицам, что еще больше усиливало власть фаворитов.

Некоторые исследователи предполагают, что хасеки султана Селима II Нурбану-султан по происхождению была из знатной венецианской семьи⁹⁶. Ее отец Николо Веньер был назначен на правление островом Парос, где от дочери другой венецианской аристократической семьи, Виоланте Баффо, в 1525 г. родилась его дочь Сесилия Веньер-Баффо. Николо Веньер к этому времени был женат на другой женщине, от которой имел сына. Возможно, по этой причине он официально не мог жениться на Виоланте Баффо. В 1537 г., когда ей было двенадцать лет, в пути на остров Корфу Сесилия Веньер-Баффо была захвачена моряками османского адмирала Барбароса Хайреддин-паши. По возвращении в столицу Османской империи в качестве подарка она была преподнесена Хуррем-султан и попала в султанский гарем, где получила имя Нурбану. У нас нет достоверных сведений о жизни Нурбану в султанском гареме. Как и все остальные девушки в гареме, она обучалась и воспитывалась под наблюдением опытных наставниц. Возможно, там шахзаде Селима Нурбану оказалась в 1543 г., когда тот управлял санджаком Конья. После неожиданной смерти шахзаде Мехмеда в 1543 г. Селим был назначен правителем санджака Маниса, где в 1544 г. у Нурбану родилась первая дочь Шах-султан. После нее друг за другом родились ее дочери Джев-херхан-султан (1544) и Исмихан-султан (1545)⁹⁷. В 1546 г. родился шахзаде Мурад. Во время правления в различных санджаках у Селима были множество наложниц. Венецианский посол Доменико Тревизано в своем отчете Сенату указывал, что Селим был тучного телосложения и имел пристрастие к вину и женщинам⁹⁸. Тем не менее Нурбану была матерью всех его детей, родившихся до его вступления на престол⁹⁹. Возможно, предпринимались определенные меры, чтобы не рождались дети от других его наложниц¹⁰⁰.

Пользуясь благосклонностью шахзаде Селима, она стала играть важную роль в его гареме. Зная о его любвеобильности, она не устраивала сцены ревности, как это делала Хуррем-султан. С помощью своих людей в гареме она контролировала действия других наложниц. Вероятно, одна из причин отсутствия детей Селима от других его наложниц кроется в том числе и в действиях Нурбану. Одним из примеров может послужить ее отношение к наложнице по имени Гюльпери, которая была подарена Селиму его сестрой Михримах-султан в знак примирения после устранения основного претендента на престол шахзаде Баязида, который в это время вынужден был убежать к иранскому шаху Техмаспу. Чтобы очернить Гюльпери в глазах Селима, люди Нурбану подкладывают кинжал в ее вещи. В гареме распускают слух о том, что Гюльпери специально послана Рустем-пашой и Михримах-султан, чтобы убить Селима. В таком случае у шахзаде Баязида появляются определенные шансы, чтобы стать султаном в случае смерти Сулеймана. Эти слухи, доведенные до шахзаде Селима соответствующим образом, вынуждают его удалить из своего гарема эту красивую наложницу, что усилило влияние Нурбану, которая раскрыла этот «заговор»¹⁰¹. Возможно, она не первый раз использовала такие уловки.

В отсутствие Хуррем-султан в гареме своего сына, безусловно, Нурбану стала известна как глава гарема шахзаде Селима в годы его правления санджаком и пользовалась уважением как шахзаде, так и окружающих. Согласно отчету венецианских послов, из-за своей красоты и чрезвычайного ума Нурбану была очень любима Селимом и пользовалась большим уважением¹⁰². Она сыграла важную роль в борьбе Селима с его братом Баязидом. Используя свое происхождение, она поддерживала хорошие отношения с венецианским послом в столице Османской империи. С ее подачи шахзаде Селим тайно от своего отца отправляет Хасан-чавуша в Венецию якобы для поиска родственников Нурбану. Одновременно ему поручается приобрести через венецианцев огнестрельное оружие, производимое в пределах Германии, которое поможет ему в его борьбе со своим братом Баязидом¹⁰³. Таким образом, Нурбану еще в годы правления шахзаде Селима в санджаке сыграла активную роль в его борьбе со своими братьями.

При восшествии Селима на престол в 1566 г. его сын Мурат, вот уже восемь лет правивший в санджаках, стал основным претендентом на трон своего отца в случае его смерти. В годы правления у Селима родились шестеро сыновей, один из которых умер еще при жизни своего отца¹⁰⁴. По всей вероятности, каждый из этих сыновей Селима II родился от разных его наложниц¹⁰⁵. Мурад как старший из них был единственным из сыновей, кто имел опыт правления в санджаке, что обеспечивало ему преимущественное право на отцовский трон. Матери других сыновей по своему статусу были явно ниже Нурбану-султан, которая пользовалась определенными привилегиями. Только она называлась хасеки-султан¹⁰⁶. Возможно, она в качестве главы гарема шахзаде Селима в годы его пребывания в санджаке обрела определенный опыт, который помог ей повторить успех Хуррем-султан и стать законной супругой Селима¹⁰⁷.

Между Хуррем-султан и Нурбану-султан можно провести определенные параллели. Они обе пользовались любовью и благосклонностью своих мужей, которые заключили официальный брак. В отличие от других наложниц правителя они пользовались титулом хасеки, что показывало особое отношение правителя к ним. Обе они были участницами дворцовых группировок, хотя перед ними стояли разные задачи и цели. Политическая группировка во главе с Хуррем-султан, участвуя в политических интригах, действовала главным образом против старшего сына Сулеймана шахзаде Мустафы и его сторонников, чтобы привести к власти одного из сыновей Хуррем-султан. Нурбану-султан же с помощью своих сторонников, среди которых были всесильная Михримах-султан, сестра султана Селима II, дочь Нурбану Исмихан-султан, ее муж великий визир Соколлу Мехмед-паша и другие ее дочери и зятья, стремилась ограничить влияние своей невестки Сафийе на султана Мурада II. Однако если политическая борьба Хуррем-султан протекала в годы, когда она была хасеки, то основная политическая борьба Нурбану-султан началась в годы правления ее сына, когда она стала матерью правящего султана, получив титул валиде-султан. Таким образом, в конце XVI в. начинается борьба между хасеки и валиде-султан за влияние на правителя. В годы правления султана Сулеймана была одна сильная политическая группировка, в составе которой находились хасеки, ее дочь и зять, женатый на дочери хасеки. Основная задача этой политической группировки, выраженная стремлениями хасеки, состояла в том, чтобы привести к трону сыновей Хуррем-султан при наличии старшего сына правителя, который был рожден от другой его наложницы. При последующих двух правителях уже существовали две противоборствующие политические группировки, которые действовали главным образом за влияние на правителя. С одной стороны действовала валиде-султан, ее дочь и зять, который занимал должность великого визира. Им противостояла группа, состоявшая из хасеки правителя, ее дочери и зятя, который претендовал на самые высокие государственные должности. К ним примкнули постоянные участники застолья, которые находились в окружении шахзаде, когда тот правил санджаком. Эти приближенные к султану люди предпринимали определенные действия против великого визира, которого они хотели очернить в глазах султана в надежде занять его место.

Деятельность Нурбану-султан можно разделить на три различных этапа. Ее действия в санджаке, где правил шахзаде Селим, возможно, были направлены на возведения на престол Селима. Она помогала ему в его действиях купить огнестрельное оружие через Венецию, столь необходимое в его борьбе с братом Баязидом за престол. В то же время как самая влиятельная женщина в гареме Селима в санджаке она, видимо, предпринимала определенные меры, чтобы у шахзаде не было детей от других женщин. У шахзаде Селима после рождения его сына Мурада в 1546 г. до рождения дочери Фатьмы в 1557-м не было других потомков. Американская исследовательница Л. Пиерс утверждает, что в эти годы Селим осознанно ограничился только одной наложницей, чтобы избежать борьбы за власть между своими сыновьями и привести к власти сына Мурада, который родился от Нурбану¹⁰⁸. Однако это утверждение противоречит действиям шахзаде Селима в годы, когда он правил санджаком. Он не был уверен в том, что сможет взойти на трон в случае смерти своего отца, поскольку при жизни шахзаде Мустафы, который был старше его, или при жизни Хуррем-султан, поддерживавшей шахзаде Баязида, у шахзаде Селима не было никаких шансов вступить на престол. Поэтому он получал удовольствие от жизни в отпущенное ему свыше время и полагался на судьбу¹⁰⁹. Он не мог думать о междоусобной борьбе своих сыновей, так как знал, что в случае прихода к власти братьев его сыновья неминуемо будут умерщвлены. Возможно, отсутствие детей в этот период связано с мерами, предпринятыми в гареме. Вероятно, предпринимались определенные шаги, чтобы наложницы Селима не могли забеременеть или в случае беременности они выводились из его гарема. Несмотря на то что матерью Фатьмы, которая родилась в 1557 г., считается Нурбану, тем не менее нет неопровержимых доказательств, подтверждающих данное утверждение. Возможно, Фатьма родилась от другой наложницы Селима и могла быть удочерена Нурбану, чтобы отдалить эту наложницу от Селима.

Второй этап деятельности Нурбану приходится на годы правления Селима II. В эти годы она как хасеки султана возглавляет его гарем. Отсутствие матери султана дает полную свободу Нурбану в ее действиях. Она теперь называется хасеки-султан. Селим II заключает с ней официальный брак, как и его отец, освободив ее еще при своей жизни. В эти годы у Селима рождаются еще несколько сыновей. Возможно, сторонники Нурбану-султан, получив определенную гарантию прихода к власти шахзаде Мурада, в случае смерти Селима перестали препятствовать рождению других его сыновей.

Третий этап деятельности Нурбану-султан начинается с приходом к власти ее сына Мурада. В период с 1574 г. до ее смерти в 1583-м основной целью Нурбану-султан было влияние на султана Мурада III, из-за чего у нее разгорелась борьба с ее невесткой Сафийе.

В годы пребывания Мурада в санджаке известна только одна его наложница по имени Сафийе. По утверждению некоторых авторов, по происхождению Сафийе была албанкой, родилась в деревне Рези в горах Дукакини¹¹⁰. Однако другие авторы утверждают, что она была из известной венецианской семьи¹¹¹, путая ее с Нурбану-султан. Возможно, в гарем шахзаде Мурада она попала в середине 1560-х гг., поскольку в 1566 г. она родила шахзаде Мехмеда в санджаке Маниса, куда правителем был назначен шахзаде Мурад¹¹².

В возрасте 13–14 лет Сафийе¹¹³, так же как и Нурбану, была захвачена в плен османскими морскими корсарами, действовавшими в то время на Адриатическом побережье. Она была отправлена в гарем шахзаде Селима, который в это время находился в санджаке Кютахья. Там она обучалась и воспитывалась под присмотром хасеки Нурбану. После определенной подготовки и обучения она была подарена шахзаде Мураду. Сафийе родила ему сыновей Мехмеда и Махмуда, а также дочерей Айше-султан и Фатма-султан. Несмотря на то что в гареме шахзаде Мурада находились также другие наложницы, тем не менее он, как и султан Сулейман, очень любил Сафийе и многие годы имел с ней моногамные отношения¹¹⁴. После восшествия на престол Мурад также продолжал жить только с этой своей наложницей, что у его матери Нурбану-султан вызвало недовольство. Она пыталась ограничить влияние Сафийе на сына, предлагая ему все новых и новых наложниц. С другой стороны, ранняя смерть других детей Мурада от Сафийе¹¹⁵ оправдывала действия Нурбану-султан, поскольку у султана Мурада после смерти его сына шахзаде Махмуда в 1581 г. в живых остался только Мехмед¹¹⁶. Само по себе это было опасно для продолжения династии Османов, особенно в то время, когда детская смертность была очень высокой. Все это вынуждало Нурбану-султан предлагать своему сыну других наложниц, чтобы иметь больше детей. Однако первое время султан Мурад не обращает внимания на других наложниц, предпочитая жить с Сафийе. Возможно, нежелание Мурада воспользоваться услугами других наложниц было связано с его болезнью. Османские источники упоминают о его недуге и о том, что лечение оказалось успешным¹¹⁷. После долгих уговоров своей матери Нурбану-султан Мурад согласился взять двух красивых наложниц, которых воспитала и обучила музыке его сестра Исмихан¹¹⁸. В дальнейшем у него побывало рекордное число наложниц¹¹⁹.

Он оставил после себя двадцать сыновей и двадцать семь дочерей. Только старший из них, Мехмед, был отправлен на правление в санджак. Примечательно, что и в этом случае старший по возрасту сын Мехмед, рожденный от хасеки, беспрепятственно занял трон своего отца. В день приезда в Стамбул нового османского правителя были умерщвлены девятнадцать его братьев, которые были рождены от разных матерей¹²⁰.

По утверждению Б. Хаммер-Пургшталь, семь беременных к тому времени наложниц, принадлежавших сыновьям султана Мурада III, которые были уже совершеннолетними, также были брошены в море¹²¹.

Здесь встает вопрос: не было ли среди этих указанных многими авторами 102 детей султана Мурада III его внуков? Очень трудно ответить на это, поскольку нет достоверных сведений о его наложницах, кроме Сафийе и подаренных ему Исмихан двух наложниц. Очень скудные сведения имеются о некоторых его дочерях, которые были замужем за высокопоставленными должностными лицами. О других дочерях султана Мурада III нет никаких сведений. Также мало известно и о других сыновьях султана Мурада III, кроме его старшего сына шахзаде Мехмеда. Он родился в 1566 г., в год смерти султана Сулеймана. Историки отмечают торжества по случаю его обрезания, которые состоялись в 1582 г. и длились 52 дня¹²². 7 июля 1682 г. Джеррах Мехмед-паша совершил обряд обрезания и на золотом подносе отнес отрезанную кожу матери шахзаде.

Возможно, в схему А.Д. Ольдерсона вкралась ошибка, где датой рождения сына Мехмеда шахзаде Махмуда указывается 1582 г.¹²³ Вероятно, Махмуд родился несколько позже, после отправки шахзаде Мехмеда в санджак в 1583 г.¹²⁴ Если учесть, что датой рождения шахзаде Ахмеда считается 1590 г., то Махмуд родился за несколько лет до этого, так как он был старше шахзаде Ахмеда.

Не известно никаких сведений о торжествах по случаю обрезания шахзаде Селима, который, по утверждению А.Д. Ольдерсона родился в 1567 г.¹²⁵, то есть через год после рождения шахзаде Мехмеда. Если это так, то в 1582 г. он должен был быть в возрасте 15 лет. Во время торжеств по случаю обрезания шахзаде Мехмеда такой же обряд обрезания должен бы совершиться и с ним. Однако имя шахзаде Селима не упоминается ни в одном источнике. Таким образом, либо дата рождения Селима указана неточно, либо он умер малолетним¹²⁶.

Большинство же детей султана Мурада III родились после 1582 г. Поэтому к 1595 г., когда он умер, большинство шахзаде еще не достигли совершеннолетия. По словам историка Б. Хаммер-Пургшталь, только четверо сыновей султана Мурада III вышли из детского возраста. Тела семи наложниц, которые были беременными от двух его совершеннолетних сыновей, были брошены в море¹²⁷.

Сафийе вынуждена была согласиться действиями Нурбану-султан, которая предоставляла своему сыну большое количество наложниц. Скрывая свою ревность, она сама также дарила своему мужу юных и красивых наложниц, превращая, таким образом, свое незавидное положение в политическое преимущество. За эти свои действия Сафийе получала благодарность своего мужа и сохраняла свое влияние на него¹²⁸. Несмотря на многочисленных наложниц, представленных ему своей матерью и сестрой, султан Мурад III продолжал оказывать знаки внимания и почести Сафийе, которая получила титул хасеки. Особенно после смерти Нурбану-султан в 1583 г. она стала выступать в качестве советчицы султана, обсуждая с ним политические вопросы. Венецианские послы отмечали, что она имела большой авторитет и султан прислушивался к ее мнению по некоторым вопросам, считая ее умной и логичной¹²⁹.

Однако в отличие от Хуррем-султан и Нурбану-султан хасеки султана Мурада III Сафийе не стала официальной женой. Несмотря на привязанность Мурада III к ней, их связь так и не была официально оформлена. Венецианские послы в своих отчетах отмечают, что султан не заключил с ней официального брака, который означал бы освобождение ее от статуса наложницы, и не назначил ей михр, который выплачивался при заключении официального брака¹³⁰. Возможно, султан Мурат III прислушивался к назиданиям своей матери Нурбану-султан, которая утверждала, что если он заключит официальный брак с Сафийе и заплатит ей михр, то в скором времени умрет, как и его отец¹³¹. Тем не менее Сафийе сохранила статус хасеки. Это нашло выражение в том, что она родила несколько сыновей, что стало отличительной особенностью хасеки, которая воспользовалась особыми почестями и благосклонностью правителей.

К концу XVI в. институт хасеки утвердился окончательно. Если деятельность Хуррем-султан воспринималась как нечто выходящее за рамки традиционного поведения султанских наложниц и оценивалась как колдовство, то выделение последующими султанами своих избранных наложниц и оказание им почестей рассматривалось как нечто обыденное. Тем не менее между Хуррем-султан и ее последователями существовала огромная разница. Она была лишь избранной наложницей султана, который любил ее и оказывал ей знаки внимания, нарушая при этом порядки, сложившиеся к тому времени в гареме. Хуррем-султан, используя поддержку султана, стремилась привести одного из своих сыновей к османскому престолу. Для достижения своей цели и устранения политических противников она использовала все доступные ей методы. Нурбану-султан и Сафийе-султан в качестве хасеки получили определенное признание со стороны шахзаде, когда они находились в провинциях. Хотя и временно, они стали единственными половыми партнерами шахзаде и родили сыновей, которые затем стали правителями Османской империи. Их роль хасеки как приближенной наложницы султана с определенным статусом плавно перешла в роль матери султана – валиде-султан, которая также стала одной из главных советчиц султана. При этом в результате удаления султана в покои гарема роль валиде-султан в качестве главы султанского гарема еще больше возросла. Для поддержки правления своих сыновей и, в свою очередь, ослабления позиции хасеки своих сыновей они активно стали вмешиваться в государственную политику, с помощью сыновей назначая на важные государственные должности своих ставленников.

Ключевым моментом восприятия какой-нибудь наложницы в качестве хасеки, то есть приобретения ею всеми признанного статуса хасеки, было создание для ее сына особых условий, чтобы тот в случае смерти своего отца получал определенное преимущество для занятия престола. В XVI в. хасеки называлась та наложница, которая была приближенной правителя, вследствие чего имела определенное влияние на него. Кроме того, ее сын занимал более выгодную позицию в борьбе за трон своего отца. Только сыновья Нурбану-султан и Сафийе-султан были отправлены на правления санджаками и, таким образом, получили неофициальное признание как наследники престола в случае смерти правителя. Несмотря на то что при смерти султана Селима II (1574) и Мурада III (1695) в столице находились их многочисленные сыновья, тем не менее благодаря действиям хасеки, которым удалось скрыть смерть султана до прибытия своих сыновей из провинции в столицу, на трон возводились только их сыновья¹³². При этом важную роль также сыграли визиры, которые были союзниками хасеки или получили эту должность с их помощью, женившись на их дочери¹³³. Хасеки также нарушала принцип «одной наложнице – одного сына». Только Нурбану имела одного сына. Все другие известные хасеки рожали нескольких.

Взаимоотношения между шахзаде и матерью их первых сыновей у последующих представителей Османской династии способствовали закреплению института хасеки в гареме. Можно провести определенную аналогию между фаворитками европейских королей и хасеки османских султанов. Те и другие были приближены к правителям и достигли этого положения благодаря их склонности к ним. Как фаворитки западных монархов, так и хасеки османских султанов второй половины XVI в. активно вмешивались в государственную политику, подталкивая своих покровителей к определенным действиям. Главное же различие между ними заключается в том, что дети фавориток считались незаконнорожденными и не могли претендовать на престол, тогда как дети хасеки были основными претендентами на султанский трон.

Недолгое правление Мехмеда III (1595–1603) привнесло некоторые изменения в жизнь султанского гарема, которая сложилась во второй половине XVI в. При восшествии на престол султан Мехмед III первым делом приказал умертвить своих 19 братьев. Через сутки после похорон султана Мурада III жители столицы стали свидетелями похорон 19 его сыновей. Смерть одновременно большого количества шахзаде оказало морально-психологическое давление на жителей столицы и вызвало недовольство среди янычар и сипахи, которые были расквартированы в столице. Как следствие своего недовольства, они требовали увеличения традиционного вознаграждения, которое получали при восшествии на престол нового султана. 27 дочерей султана вместе с обслуживающим персоналом и многочисленными невольницами во главе с Джанфеда-хатун, которая неизменно возглавляла гарем султана Мурада III после смерти Нурбану-султан, были отправлены в Старый дворец. Многочисленная вереница этих невольниц тянулась из Топкапы в Старый дворец, вызывая удивление толпы зевак.

В отличие от деда и отца у Мехмеда III не было явно выделенной хасеки. У него было несколько сыновей, и все они родились до его восшествия на престол, но ни один из них не был отправлен в санджак, чтобы получить опыт управления. Более того, султан, по рассказам современников, не хотел устраивать торжества по случаю их обрезания, что традиционно было первым признаком для отправления в санджак, и не указывал, кого из них он хотел бы видеть своим преемником. Одни современники объясняют такую позицию султана опасениями тех внутренних беспорядков, которые были следствием джелялийской смуты в Анатолии, другие же говорят о присущем султану страхе перед возможным заговором с целью его свержения, из-за чего он старался держать всех сыновей под надзором¹³⁴. Под влиянием такой навязчивой идеи о дворцовом мятеже он приказал удушить в 1597 г. одного из своих сыновей – Селима¹³⁵, а незадолго до своей смерти в 1603 г. другого сына – Махмуда¹³⁶.

Возможно, мать Мехмеда III Сафийе-султан оказала определенное влияние на своего сына, чтобы тот не выделял никого из своих наложниц. Видимо, она понимала опасность такого развития событий. До своего отправления на санджак в 1583 г. шахзаде Мехмед жил в обстановке интриги между своей бабушкой и матерью в гареме. Видимо, на него оказывали давление, чтобы на санджаке он не выделял никого из своих наложниц. Возможно также, что он не встретил наложницу, подобную той, в которую влюблялись его отец и дед. После вступления на престол его наложницы, видимо, оказались под влиянием валиде Сафийе-султан. Не получая сильной поддержки со стороны султана, матери шахзаде Селима, Махмуда, Ахмеда и Мустафы не могли противодействовать валиде-султан. Свою роль сыграла также неопределенность в выборе наследника престола, поскольку старшие сыновья Мехмеда III шахзаде Селим и Махмуд, несмотря на достижение совершеннолетия, не были отправлены на управление в санджак. Поэтому нет никаких сведений об их матерях. Мать шахзаде Ахмеда Хандан-султан получила известность благодаря тому, что стала матерью султана, а не из-за того, что было хасеки султана Мехмеда III. Однако она не занимала исключительное положение у султана, которое имели матери предыдущих правителей. Возможно, Хандан-султан получила такой высокий статус благодаря обстоятельствам. За несколько месяцев до своей смерти, в июне 1603 г., султан Мехмед III казнил своего сына Махмуда, подозревая его в подготовке к мятежу.

После смерти султана Мехмеда III на османском престоле оказался тринадцатилетний Ахмед I (1603–1617). Это событие стало неожиданностью. После отставки великого визира Йемишджи Хасан-паши в октябре 1603 г. на его место был назначен губернатор Египта Али-паша из известной семьи Малкочогуллары, который за свою свирепость, так же как и султан Селим I, получил прозвище Явуз (Грозный). Пока тот добирался из Египта в столицу Османской империи, усмиряя по пути мятежников, в декабре 1603 г. умер султан Мехмед III. По традиции в отсутствие великого визира в столице его обязанности исполнял каймакам. На эту должность был назначен Касым-паша, недавно ставший визиром. По словам историка Наима, однажды незадолго до начала заседания султанского дивана кызлар агасы передал каймакаму Касым-паше указ султана. Однако он не смог прочитать этот указ, поскольку тот был написан плохим почерком и не были проставлены точки над буквенными знаками. Каймакам Касым-паша не был оповещен о смерти султана Мехмеда III и засомневался в подлинности данного указа. После некоторого замешательства его отдали зачитать реис-уль-куттабу. Тот озвучил документ, в том числе слова: «Ты – Касым-паша, по велению аллаха мой отец умер, и я вступил на престол. Поддерживай порядок в столице. Если в городе случится беспорядок, то я отрублю тебе голову»¹³⁷. Удивленный каймакам отправляет письмо кызлар агасы, чтобы тот сообщил о том, что происходит во дворце. Каймакам Касым-паша не верил слухам о смерти султана Мехмеда III, предполагая, что его хотят испытать. Ответственное должностное лицо приглашает каймакама во внутреннюю часть дворца, где он обнаруживает шахзаде Ахмеда, восседающего на троне в окружении должностных лиц из службы Эндерун. Окончательно удостоверившись в смерти султана Мехмеда III, он начинает исполнять свои должностные обязанности для организации похорон султана Мехмеда III и восшествия на престол его сына Ахмеда I.

После занятия престола юный султан Ахмед, вопреки существовавшей со времени Мехмеда Фатиха традиции, не стал умерщвлять своего младшего брата Мустафу. Возможно, молодость нового правителя породила в его окружения опасение о возможном пресечении Османской династии в случае его болезни или преждевременной смерти. К тому же в момент вступления на престол с юным правителем не был осуществлен обряд обрезания. Соответственно не была испытана его способность стать отцом. Так или иначе, неумерщвление шахзаде Мустафы стало первым шагом к изменению порядка престолонаследия в Османской империи. Австрийский востоковед Й. фон Хаммер-Пург-шталь предполагает, что этот гуманный поступок нового султана стал возможным в результате влияния на него его учителя и его матери¹³⁸. Несмотря на то что при вступлении на престол султан Ахмед I сохранил жизнь своему брату Мустафе, позже он несколько раз задумывал умертвить его. Однако после его указов возникали различные неожиданные события, препятствовавшие их исполнению.

Одним из первых действий нового правителя стало удаление в Старый дворец валиде Сафийе-султан, чья власть и могущество распространялись далеко за пределы дворца Топкапы. Освободившееся место не стала занимать мать султана Ахмеда Хандан-султан. Несмотря на то что она имела такие же титулы, как и ее предшественницы, она не стала полновластной хозяйкой в гареме. Возможно, отношения между юным султаном и его матерью не были настолько близкими, как это было у его предшественников. На это указывает незначительный на первый взгляд эпизод. Когда в 1605 г. Хандан-султан умерла, султан Ахмед, не дожидаясь окончания траура, на следующий же день после ее похорон отправился в город Бурса, что вызвало определенное недоумение среди подданных. Несмотря на уговоры шейх-уль-ислама и учителя султана, а также других высокопоставленных должностных лиц, он отправился в город Бурса, чтобы посетить гробницы своих предков и знаменитые теплые источники, расположенные в этом городе¹³⁹.

В отличие от своего отца и деда султан Ахмед в первые годы правления пытался отдалить женщин гарема от вмешательства в государственные дела. Слухи, распространяемые в гареме о Сафийе-султан по поводу ее неподобающего поведения и ее влиянии на отца, возможно, подействовали на поведение юного султана. Поэтому с самого начала своего правления он удалил Сафийе-султан из дворца Топкапы, не позволял ей вмешиваться в государственные дела и держал ее в некотором отдалении от себя. Кроме того, султан Ахмед I до встречи с наложницей по имени Махпейкер не оказывал другим своим наложницам такого внимания, как это происходило в годы правления его отца. Несмотря на то что мать его нескольких первых сыновей Махфируз была возведена в ранг хасеки, тем не менее она не получила такую силу и власть, как ее предшественницы¹⁴⁰.

После появления в гареме Махпейкер в 1607 г., особенно после рождения первого ее сына Мурада в 1609-м, между этими двумя наложницами началась борьба за влияние на султана. Победительницей в этой борьбе стала Махпейкер, которая получила прозвище Кёсем из-за своего стремления быть первой или из-за того, что на ее теле не было волосяного покрова¹⁴¹. Если среди европейских читателей самой известной женщиной гарема была Роксолана (Хуррем-султан), то в Османской империи в ее качестве прослыла Махпейкер Кёсем-султан.

Отсутствуют достоверные сведения о происхождении Кёсем-султан. По предположениям некоторых авторов, она была дочерью греческого священника, который проживал недалеко от столицы Османской империи. По другим источникам, якобы она была боснийкой. Она оказалась во дворце губернатора Боснии. Тот посредством кызлар агасы представил эту девушку султану Ахмеду¹⁴². С самого начала своего знакомства с ним она стала предметом его пристального внимания. Несмотря на наличие других наложниц в ранге хасеки, он стал выделять ее, и скоро Махпейкер была возведена в ранг хасеки, что стало причиной зависти других его наложниц. Некоторые авторы ее имя указывают как Анастасия или уменьшительно-ласкательный вариант этого имени – Насья. По утверждению турецкого историка М.С. Бай-суна, в подобной форме это имя указано в работе А.Р. Алтыная в результате невнимательного прочтения работ французских путешественников¹⁴³. Так или иначе, нет достоверных сведений ни о происхожении этой знаменитой женщины султанского гарема, ни о том, как она туда попала, а также о первых годах ее проживания там. Как и его прадед султан Сулейман, Ахмед влюбляется в эту строптивую наложницу, выделяя ее среди других. Махпейкер Кёсем родила ему нескольких детей, двое из которых (Мурад и Ибрагим) стали затем султанами¹⁴⁴. Однако в отличие от Роксоланы Махпейкер Кёсем стала знаменитой в годы правления ее сыновей Мурада IV и Ибрагима, когда она в качестве валиде-султан при правлении своих малолетних сыновей активно вмешивалась в государственную политику.

Ф. Лейтон. Свет гарема. XIX в.

После смерти султана Ахмеда на османский престол впервые вступил не сын правившего султана, а его брат Мустафа (1617–1618). Это событие положило начало изменению порядка вступления на престол самого старшего представителя османской династии. Новый султан Мустафа во время правления своего брата в течение 14 лет не выходил из гарема, ожидая каждый день палача. Многие историки предполагают, что этот закрытый и полный опасности период жизни в гареме наложил отпечаток на слабую психику Мустафы. Султаном он оказался в результате поддержки его кандидатуры всесильным кызлар агасы Мустафой-ага, который по поводу странного поведения шахзаде Мустафы сказал, что оно явилось результатом его проживания в закрытых помещениях гарема. Мол, после выхода из гарема это пройдет. На этом заседании султанского дивана никто не посмел противиться всесильному кызлар агасы Мустафе-ага. Его поддержка стала решающим фактором при вступлении на престол султана Мустафы¹⁴⁵. Однако он оказался неспособным править империей: психика не выдержала испытаний, выпавших на его долю: 14 лет пребывания в изолированных помещениях султанского гарема дворца Топкапы не прошли даром. Во время морской прогулки он бросал золотые монеты в море, говоря о том, что раздает эти деньги рыбкам, которых он также считал своими подданными. Сопровождавший султана в его прогулках кызлар агасы Муста-фа-ага, испугавшись за свое положение в глазах матери султана, на которую стали оказывать влияние шейх-уль-ислам и другие высокопоставленные должностные лица, стал афишировать неадекватные действия султана. Поэтому Мустафа-ага стал поддерживать сторонников смещения султана Мустафы и назначения на его место Османа¹⁴⁶. Таким образом, назначение и снятие с престола султана Мустафы произошло в результате борьбы различных дворцовых группировок.

Эта борьба, начавшаяся после вступления на престол султана Мурада III в 1574 г., протекала с переменным успехом. Вначале это вылилось в противостояние между великим визиром и лицами из ближнего окружения султана. К концу XVI в., когда его гарем окончательно переехал в Топкапы и матери султанов стали оказывать на него влияние, возросла роль «черных» евнухов, которые охраняли гарем и были посредниками между ним и Бируном. В силу различных причин янычары и части сипахи, расквартированные в столице, стали активно вмешиваться в различные политические события. Несмотря на то что они участвовали в различных мятежах и в конце концов столичных мятежах, тем не менее они были лишь инструментом в руках высокопоставленных должностных лиц. В начале XVII в., особенно после прихода к власти Османа II, роль янычар в определении политики государства значительно возросла. Одной из главных причин этого было то, что на них стала опираться мать султана Мурада.

После трехмесячного правления Мустафы в 1618 г. его сменил четырнадцатилетний Осман II, вошедший в историю как смелый, но неудачный реформатор. Его новшества касались не только политики, но затронули и жизнь султанского гарема. По словам Й. фон Хаммер-Пургшталя, у султана Османа II была наложница по имени Миликлиа¹⁴⁷. По происхождению она была русской и родила Осману II первого сына, имя которого неизвестно¹⁴⁸. Возможно, он умер еще в детстве. Кроме нее у Османа II была хасеки по имени Айше, но никаких сведений об их взаимоотношениях не сохранилось. Зато настоящий переполох вызвало желание султана заключить официальный брак с дочерью шейх-уль-ислама Эсад-эфенди по имени Акиле. Этот поступок не только означал отход от обычая не заключать брачных союзов с потомственными мусульманками, но и фактически сводил на нет роль института хасеки. Через несколько месяцев после бракосочетания Осман был низложен и убит восставшими янычарами¹⁴⁹. Вплоть до смерти матери Осман находился с ней в натянутых отношениях, предпочитая поддерживать отношения с Кёсем-султан.

После него не осталось сыновей, но живы были пятеро его братьев, старшему из которых, Мураду, исполнилось лишь двенадцать лет. По этой причине недееспособного Мустафу опять возвели на престол (1622–1623). Меньше чем через год он вторично был низложен, и османским султаном провозгласили юного Мурада IV (1623–1640).

За 17 лет правления этот султан имел множество детей¹⁵⁰, что позволяет предполагать существование по крайней мере нескольких близких к нему наложниц, но о них нет никаких сведений. Упоминается имя лишь одна из них – Айше, которая, возможно, была выбрана в качестве хасеки. Зато хронисты много пишут о его матери Кёсем-султан, которая в начале правления своего сына вернулась в Топкапы и стала активно вмешиваться в государственные дела и в вопросы престолонаследия. Однако позже он не стал прислушиваться к советам своей матери и в 1635 г. приказал умертвить своих братьев Баязида и Сулеймана, а в 1638 г. – Касыма¹⁵¹. Но в 1640 г. в возрасте 28 лет султан Мурад IV неожиданно умер, и на престол возвели еще одного сына Кёсем-султан – Ибрагима (1640–1648).

В османскую историю он вошел под прозвищем «дели» (душевнобольной). Историки называют имена семи или восьми подаренных ему наложниц, которые носили титул хасеки¹⁵². Среди них наиболее известна Хатидже Турхан-султан, ставшая матерью его сына Мехмеда, родившегося в 1642 г. По сведениям современников, она родилась в 1627 г. на территории России и в возрасте двенадцати лет попала в плен к крымским татарам. Красивую невольницу подарили Кёсем-султан, которая сама ее воспитывала, а затем отдала Ибрагиму. После рождения сына он почти забыл о ее существовании и все свое время проводил с другими наложницами, от которых родились еще два сына – Сулейман и Ахмед¹⁵³. В нарушение традиций гарема он заставил своих сестер и племянниц обслуживать его любимых хасеки, чем вызвал резкое недовольство среди высокопоставленных лиц султанского двора, в том числе и Кёсем-султан. В 1648 г. он был свергнут с престола.

С окончанием его правления закончилась и эпоха избранных фавориток. Одновременное существование нескольких наложниц в ранге хасеки свидетельствовало, что этот институт окончательно выродился. Показательно, что последующие султаны придерживались порядка, при котором у них было много наложниц, но все они имели одинаковый статус. Хотя в XVII в. шахзаде уже не играли какой-либо значительной роли на политической арене, их матери обладали своего рода неприкосновенностью, на которую никто не мог посягнуть, пока были живы их сыновья.

Не стоит, однако, преувеличивать равенство, которое формально установилось среди женщин султанского гарема с окончанием эпохи хасеки. Так или иначе, между наложницами султана никогда не было абсолютного равенства. Султаны теми или иными способами находили возможность выделить приглянувшихся наложниц, присваивая им вакантные ранги кадын в обход установленных правил и таким образом повышая их статус.

Одним из факторов, определивших неизбежное умаление роли хасеки в султанском гареме, стало появление в нем еще одного института – валиде-султан. До прихода к власти Сулеймана Кануни матери османских правителей были уважаемыми и почитаемыми среди подданных женщинами. Однако они не имели серьезного влияния при султанском дворе и не играли сколь-нибудь активной политической роли. В дальнейшем такую роль постарались выполнять хасеки. Пользуясь своим особым положением в гареме, они способствовали карьере тех сановников, которые женились на их дочерях, и через них добивались нужных им решений в пользу своих сыновей. Их возвышение стало импульсом к активизации усилий султанских матерей, что и отразилось на появлении их нового титула. Его стали применять в правление Мурада III по отношению к его матери Нурбану-сул-тан, которая первой ощутила угрозу своему положению со стороны хасеки Сафийе, оказывавшей большое влияние на ее сына.

Титул должен был подчеркнуть законность ее ведущей роли в гареме и тем самым ограничить влияние фавориток. Поскольку три из четырех самых известных валиде-султан (Нурбану, Сафийе, Кёсем) сами начинали свою карьеру с позиции хасеки, они хорошо представляли возможности и масштабы власти избранных наложниц.

Почти до самого конца XVI в. на высшем уровне власти в Османской империи четко различаются представители двух поколений: правящего султана, живущего со своей матерью в столице, и наследного принца – шахзаде, находящегося на правлении в санджаке со своей матерью. При этом представители более молодого поколения, признавая верховную власть султана, в своих санджаках действовали вполне самостоятельно. И в том и в другом случае мать могла играть важную роль, будучи наделенной широкими полномочиями. С прекращением практики отправки шахзаде на правление санджаком вся семья правящего султана оказалась в столице. С конца XVI в. существовал уже единый султанский дом, и, естественно, ведущая роль в нем должна была принадлежать валиде-султан как представителю старшего поколения дома Османов. Таким образом, не только шахзаде, но и их матери потеряли свою относительную свободу. В результате подобных перемен «жены» – наложницы султанов должны были подчиняться не только своим «мужьям» – султанам, но и оказывались под контролем со стороны их матерей¹⁵⁴.

Еще в конце правления Сулеймана Кануни сложилась практика, при которой султаны все реже участвовали в военных экспедициях и большую часть времени стали проводить в обществе своих наложниц. Это способствовало увеличению числа невольниц, находившихся в различных службах гарема, в том числе и задействованных в обслуживании султана. В новой обстановке не могла не обостриться жесткая конкуренция между наложницами, являвшимися матерями султанских детей. Задачу урегулирования отношений между ними взяла на себя валиде-султан как главная представительница старшего поколения, что способствовало увеличению ее авторитета и статуса.

Было еще одно обстоятельство, требовавшее более активной деятельности валиде: султаны, вступавшие на престол в первой половине XVII в., либо находились в очень юном возрасте, либо были совершенно недееспособными. Ясно, что никто из них не имел никакого представления о своей миссии и о государственных делах.

Новая позиция валиде-султан в гареме позволяла ей контролировать хасеки, ограничивая их действия в пользу своих сыновей. Она рассматривала и подбирала наложниц, предназначенных для юных шахзаде, ее мнение было решающим в отборе таких «невест». По словам А. Бобовиуса, в конце XVI – начале XVII в. султаны практически всегда своих фавориток выбирали среди тех наложниц, которых готовили их матери. Их полагалось одевать «с большей помпезностью и обучать всему, что могло возбудить любовь у Великого Сеньора и стать его наложницей. Возможно, кто-то из них завоюет любовь султана и будет матерью его сына»¹⁵⁵. Благодаря этому султанские матери продолжали выступать в качестве хранительниц верховной власти, которая переходила по мужской линии османской династии.

В качестве самого старшего члена дома Османов женского пола она могла контролировать и определять браки своих дочерей и внучек, предпочитая выдавать их замуж за высокопоставленных сановников Османского государства, включая великого визира. С постепенным отходом султанов от активной государственной деятельности именно садразамы начали играть все более важную роль в управлении Османской империей. Ясно, что поддержка ими того или иного шахзаде могла способствовать их восшествию на престол. Современники отмечают появление при султанском дворе двух ясно выраженных противоборствующих группировок. В одной из них вместе действовали мать султана и великий визир, который чаще всего был дамадом (мужем сестры или дочери султана). На стороне любимой султанской наложницы находилось окружение ее сына, которое было заинтересовано в его приходе к власти.

Некоторые современные исследователи утверждают, что валиде-султан стремилась укрепить свои позиции только ради своих личных выгод¹⁵⁶. Естественно, личная выгода была одним из важных стимулов ее деятельности, но были и другие причины усиления ее политической роли. Наиболее важным обстоятельством было то, что управление империей, созданное во имя новых завоеваний, к концу XVI в. перестало отвечать новым требованиям, когда необходимо было решать задачи сохранения завоеванных территорий. На переднем плане оказались вопросы управления огромной территорией и предупреждения острых конфликтов в османском обществе. Поэтому османский государственный механизм начал постепенно перестраиваться: на первый план выдвигались представители гражданской бюрократии, оттеснявшие на второй план традиционную элиту, ориентировавшуюся на продолжение военных походов. Естественно, что при распределении ведущих постов в управлении империей матери малолетних султанов не могли оставаться в стороне и старались действовать в интересах своих сыновей, способствуя упрочению их положения.

Следует также помнить, что валиде-султан и ее окружение занимали важное место в той группировке придворных, которые выступали за сохранение власти правящего султана. Ей следовало учитывать интересы этих людей и способствовать укреплению их влияния при дворе.

Обретя достаточные знания о деятельности государственного механизма, опыт в дворцовых интригах и значительный авторитет в придворных кругах, валиде-султан явно не хотели раньше времени уходить во «Дворец слез». Наиболее ярким примером тому была упоминавшаяся выше Кёсем-султан. Она начинала свою карьеру как хасеки султана Ахмеда I. Однако после его смерти ей пришлось покинуть Топкапы. В 1623 г. она вернулась в султанский дворец уже в качестве матери султана Мурада IV. Став валиде-султан, Кёсем сделала все возможное для того, чтобы следующим султаном стал другой его сын – Ибрагим. Когда его сумасбродства стали угрожать порядкам в империи, она приняла участие в его свержении, надеясь, что сможет сохранить свою роль в гареме и во дворе при своем малолетнем сыне – Мехмеде. Ведь именно она воспитала и подарила Ибрагиму ту невольницу – Хатидже Турхан-султан, которая родила тому сына, ставшего наследником престола. Однако ее надежды на послушание Хатидже не оправдались. В течение трех лет с 1648 г. Топкапы был ареной противостояния двух валиде, пока в 1651 г. сторонники Турхан-султан, рвавшиеся к власти, не добились своего, убив самую грозную женщину в султанском гареме¹⁵⁷.

Острый политический кризис, разразившийся в последующие годы, вынудил Турхан-султан отказаться от участия в политической жизни империи, передав всю полноту власти великому визиру Мехмед-паше Кёпрюлю (1656–1661). С началом деятельности визиров из семьи Кёпрюлю заканчивается столетняя эпоха активного вмешательства женщин в управление Османской державой, получившая у историков название «кадынлар деври» или «кадынлар салтанаты» («период женского всевластия»).

Если попытаться определить последствия этой эпохи, отмеченной появлением таких новых институтов, как хасеки и валиде-султан, для социально-политического развития Османской державы, то следует выделить три наиболее важных момента. Во-первых, ушла в прошлое традиция династийных браков, которая не соответствовала более значимости формирующейся мировой империи. Представительниц знатных тюркских родов и христианских династий сменили невольницы, обращенные в ислам и полностью зависевшие от расположения султана. Возвышение избранных фавориток, несомненно, способствовавшее активизации роли султанских матерей, в конечном счете ускорило формирование иерархической структуры султанского гарема. Во-вторых, усложнение гаремных порядков можно рассматривать как часть тех перемен, которые происходили в султанском окружении и свидетельствовали об общих сдвигах в государственном управлении при переходе от начального этапа формирования Османской империи к следующему, отмеченному существованием более зрелых форм социальной жизни. В-третьих, возросшее влияние хасеки и валиде на османских правителей благодаря более длительному и тесному общению с ними существенно расширило возможности вмешательства гарема в решение различных государственных проблем. Влияние отмеченных перемен отнюдь не может оцениваться однозначно. В чем-то они могли способствовать развитию османской цивилизации, в чем-то оказывали негативное воздействие. Однако без их учета невозможно понимание проблем османского общества в его «классический» период.