Я закрыл глаза.

Взрыв в «Каменном цветке».

Ирис, стоящая с мечом над телами моих несостоявшихся убийц.

Пистолет-пулемёт Тархана, найденный в их машине.

Лежащая у пылающего дома Жаргал.

Хонгурзул в куче обезображенных, буквально разорванных тел.

Горящие обломки СВП-транспортёра Агаты.

Убийцы, по двое расхаживающие по территории штабного комплекса Полигона.

И планшет в моих руках, позволяющий управлять ударным вертолётом-роботом. Проиграли? Мы – уже проиграли?!

Я открыл глаза.

— Анна. Объяснись. Пожалуйста.

Принцесса подняла на меня взгляд… И, как будто через силу, медленно выпрямилась, перестав опираться на борт лёгкого внедорожника. Ей, шестой наследнице престола Великой Империи, тоже было что вспомнить о последних сутках: пылающий аэропорт, погоня, убитые друзья. Спасение, больше похожее на невероятную случайность, бегство из последних сил. А ещё – отец и семья, ставшие целью государственного переворота. И бремя ответственности, лежащее на плечах с самого детства, просто по факту рождения – бремя, никуда не пропавшее и сейчас.

— Егор. Если приказ министра обороны о переподчинении сводной войсковой группировки для действий против монарха проходит через все инстанции в мирное время, не встречая противодействия – это значит, что у Императора больше нет… его страны, — устало сообщила мне магесса. — Подожди. Я знаю, что ты хочешь сказать – что в приказе может и не быть «ничего такого»: мобилизация после учений и передислокация в предместья Пекина. Но, уж поверь мне – любому старшему офицеру этого достаточно, чтобы всё понять. И посмотри на состав командования здесь: заговорщики убрали только одного человека – остальные на местах.

— Штабной комплекс под контролем орденцев, — напомнил я.

— Профессиональный военный, предавший из страха за свою жизнь? — как-то даже весело хмыкнула Анна. — Не смешно.

…Иногда мне кажется, что я так никогда и не смогу до конца понять и принять менталитет граждан моей вот уже четыре года как новой родины…

— Их могли заставить… другим способом.

— Могли, — кивнула собеседница. — Одного, двоих. Убедить, уговорить… обмануть, в конце концов. Найти способы воздействия. Но не всех же.

— Даже если и так – если бы все старшие офицеры в ВС ВИ отнеслись бы к приказам министра так же… — я запнулся, подбирая слово, — так же послушно, то не было бы причин вообще перехватывать управление над войсками на учениях, верно? А раз приказ всё-таки отдан, значит, опора под ногами у заговорщиков всё-таки довольно зыбкая… Да шайтан забери – ты сама меня этими же словами час назад убеждала! Говорила про соотношение жертв – сотня против десятка тысяч. Я не понимаю, что такое ты увидела в разведсводке, что поменяла своё решение на противоположное?!

Анна открыла рот… но вдруг отвела глаза и ощутимо ссутулилась. А потом и вовсе уселась на бампер багги, спрятав лицо в ладонях. Я тоже не знал, что сказать – поведение принцессы несколько выбило меня из колеи. И что это значит?

— Егор, позволь, я тебе объясню?

О. Какие люди решили вмешаться! Я угрюмо перевел взгляд на имперского аудитора: мужик, похоже, очнулся от своего транса ещё несколько минут назад и теперь с интересом слушал нашу беседу. Пока было что слушать. Ну, и что вы хотите мне сказать, господин особый посланник?

— Все дети Императора, а также их свита, обучаются по особой программе… — Соломин, вопреки ситуации, был само спокойствие. Так получилось, что я ранее больше уделил внимание его безупречному, неуместному посреди степи костюму, а зря. Лицо Дмитрия, час назад показавшегося мне молодым хлыщом лет этак двадцати пяти, принадлежало человеку явно гораздо более опытному. Меня ввело в заблуждение почти полное отсутствие морщин и выражение глубокого удивления – вполне теперь мне понятного, учитывая как Агата его на нас вывела, и как общалась до этого. Теперь же до меня дошло, что сотруднику Лазурного дворца лет как минимум в полтора раза больше, если не в два, а великолепный внешний вид объясняется вовсе не желанием «выглядеть на все сто», а возможностями продвинутого адепта Второго Пути и буквально въевшейся в плоть и кровь необходимостью в любой ситуации выглядеть достойно своего господина, Императора, то есть. Своеобразная профдеформация, если можно так сказать: ничего удивительного, если вспомнить, как отбирают и как старательно учат слуг трона. По слухам, даже обыкновенных дворников – что уж говорить о помеси курьера, дипломата, аналитика и частного детектива?

— …Принцессу Анну, присутствующую здесь, учили так же, — Дмитрий ничем не показал, что заметил перемену в моём к нему отношении, и продолжал вещать тоном, больше подходящим лектору за кафедрой, чем одному из членов стихийно собравшейся диверсионной группы. Причем обращался подчёркнуто ко мне – игнорируя поднявшую голову Рюрикову, привычно занявшую позицию с опущенным к земле автоматом чуть сбоку от остальных Ирис, и переставшую, наконец, после новостей об отце напряжённо сжимать и разжимать кулаки Мамедову. — Ей, увлечённой магией, многое было неинтересно, но так построен учебный процесс, что ключевую информацию в голову, хочешь или не хочешь, вобьют. В том числе среди предметов есть теория государственных переворотов – или их предотвращения, если угодно. Знания, если не используются, уходят в долговременную память, но вспоминаются опять… если возникает необходимость. Сейчас она возникла… и результат ты можешь наблюдать.

Соломин полностью завладел вниманием аудитории – говорить мужик умел хорошо. Надо полагать, сам процесс ведения разговора тоже был отработан. Логично: мирно уговорить, например, купца свернуть «опасное для Империи» начинание, когда то приносит реальный доход – это нужно быть кем-то большим, чем просто хорошим оратором.

— Мне тоже пришлось изучить предмет насильственного изменения государствоустройства, — продолжал посланник, — в сильно сокращённом виде, но всё-таки… Понимаешь, если в стране и обществе всё в целом хорошо, или, по крайней мере, — терпимо, перевернуть структуру власти «сверху» вот так сразу довольно тяжело. Нет, может получиться, если все в правительстве договорятся… или будут уничтожены – но выльется это в серьёзные потрясения в обществе, вплоть до революции «снизу». И хуже будет всем. Только безумец, дабы потеснить брата из лучшей комнаты, способен разрушить собственный дом… Сейчас власть Императора над согражданами не в законном праве – кроме места военного лидера в случае угрозы всей Империи, и не в богатствах и землях, собранных родом Рюриковых за время единоличного правления, и даже не в нас – верных слугах. Сам народ желает слушать и слышать своего монарха – только потому работает Лазурный дворец и другие… имперские социальные службы. Убрать Юрия и его детей и родственников – особенно если физически устранить – и заговорщики получат вместо страны кипящий котёл. Война, которой они так стремятся избежать, начнётся тут же – наши… соседи по планете не упустят свой шанс, пока мы слабы. Так что по большому счету ничего лично моему сюзерену и его семье не грозит: «партия мира» сможет заставить монарха снять с себя оставшиеся военные полномочия и распустить институт Дворцов – по крайне мере официально, а армия – поможет физически «запереть» в пределах Запретного Города, сменив внешние части личной гвардии. И всё. Вот почему промолчали чиновники от минобороны, пропустив приказ – больше власти себе, меньше – контролирующей независимой силе за спиной: не это ли предел мечтаний? То же самое и здесь, на полигоне – старшим офицерам просто объяснили, может быть, даже честно, что именно от них требуется: не предательство, не измена родине, а просто ещё одна… назревшая за семьдесят лет реформа. Понимает – или поймёт, если заговорщикам удалось сохранить тайну до сих пор – это и мой Император: о да, он может кинуть клич, и поднять верных на свою защиту – не только слуг, многие простые люди откликнутся… И начнётся гражданская война. Вот почему Юрий никогда этого не сделает. Вот что поняла Анна из добытой тобой информационной сводки.

— …Один вопрос, — после заполненной тяжёлым вязким молчанием паузы, я всё-таки решил его задать, — почему вы это говорите мне, здесь и сейчас. Зачем всё это рассказали?

— Ну, тут всё просто, Егор, — совершенно по-простому хмыкнул Дмитрий, и даже руками развёл. — я чувствую, что ты единственный, кто может повлиять на ситуацию… И я не согласен с её высочеством, что нужно выбрать «наименьшее из зол». Вообще не уверен, что «пустить всё на самотек» – будет наименьшим злом. И извини, что обращаю твоё внимание на этот выбор… И прости за невольный пафос, но судьба Великой Империи сейчас в твоих руках. Не знаю, как так получилось, но… тебе придется сейчас что-то решать.