14

Рассвет я встретил без энтузиазма. Я поднялся на ноги, зевнул, потянулся и посмотрел на небо. Оно было чистым и безоблачным. Это обещало тёплый день. Расстегнув рюкзак, я достал из него то немногое из сменной одежды, что ещё оставалось чистым и сухим. Переодевшись, я посмотрел по сторонам и прислушался. Ни звука! Ни малейшего намёка на присутствие какой-либо живности. Куда же это нас угораздило забрести? Какие мрачные и глухие места! Прямо, край света какой-то! Я почувствовал лёгкое головокружение. Это давал о себе знать голод.

Мои спутники зашевелились. Юля и Ваня открыли глаза и, позёвывая, уставились на меня.

– Доброе утро, – поприветствовал их я.

– Если оно, конечно, доброе, – проворчал Попов.

Раздался сухой кашель. Это кашлял Алан. Он продолжал лежать на земле со связанными руками и ногами, демонстративно повернувшись к нам спиной. Я сделал полукруг и посмотрел на его лицо. Глаза Тагерова выражали такую затравленность, какую можно увидеть только у обессиленного дикого зверя, когда его, после долгого преследования, наконец настигают охотники. Заметив меня, он тут же отвернулся.

– Привет, – холодно произнёс я.

Алан ничего не ответил. Ваня и Юля подошли к нам.

– Зачем ты убил Лилю? – выпалила, склонившись над ним, Патрушева.

Тагеров вздрогнул.

– Я её не убивал, – прохрипел он, и снова зашёлся в кашле.

– Не ври! – отрезала Юля. – Это сделал ты! Мы знаем.

– Что вы можете знать? – не на шутку разволновался Тагеров. – Вы это, что, видели? Не убивал я её. Я собирал дрова для костра, когда она ушла.

– Ты пошел за ней, убил её, затем вернулся и принялся собирать дрова, – безапелляционно заявила Патрушева. – Что, разве не так?

– Не так!

– После твоих вчерашних «подвигов» в это как-то не верится, – заметил я.

Алан зашморгал носом.

– Вчера я… В общем, нюхнул, чего не надо. Я и сам от себя такого не ожидал.

– Мы в курсе, чего ты нюхнул, – сказала Патрушева. – Скажи спасибо, что тебя остановили.

– Спасибо, – глухо произнёс Тагеров. – А Лилю я всё равно не убивал.

– Милиция разберётся, – бросил я.

Глаза Алана покраснели.

– Ребята, честное слово, не убивал! – отчаянно прокричал он. – Клянусь вам, не убивал! Как вы, вообще, могли такое подумать? Ради Бога, простите меня за вчерашнее! Сам не могу объяснить, как это получилось. Бес в меня словно вселился, что ли? Только не бросайте меня здесь одного! Что я должен сделать, чтобы вы меня простили?

– Да никто тебя не собирается здесь бросать! – воскликнула Юля, глядя на Тагерова не то что с неприязнью, а даже с каким-то презрением. Как низко он пал в её глазах!

Мы смотрели на Алана и размышляли. Его раскаяние казалось искренним. Но было ли оно настоящим? Не было ли оно просто игрой? Мы помнили, как он вёл себя вчера. Мы помнили, с каким жестоким хладнокровием он убивал зайца. И это только укрепляло нас во мнении, что он способен на всё.

– Подождите, – задумчиво проговорил Попов и обратился к Тагерову:

– Скажи пожалуйста, спустя какое время после ухода Димы Ширшова отправилась за ним?

– Да сразу же, – ответил Алан. – Едва он скрылся за деревьями, она тут же за ним и побежала.

– Та-а-ак, – протянул Ваня, потирая пальцами подбородок. – Так-так. Мы с Юлей тогда пошли за берёзовым соком. Нас не было примерно часа полтора. Димон, а когда вернулся ты?

– Минут за пятнадцать до вашего прихода, – ответил я.

– Что в этот момент делал Алан?

– Подравнивал кучу дров.

– То-есть, дрова были уже собраны?

– Да.

– Та-а-ак, – снова протянул Попов. – Втроём, когда был ещё жив Вишняков, мы собрали примерно такую же кучу за полчаса. Если собирать её в одиночку, должен уйти как минимум час.

– Я собирал хворост больше часа, – подал голос Тагеров.

– Хорошо. Но даже, если принять во внимание, что он собрал его за час, мог ли он за оставшееся время убить Лилю, повесить её на дереве, а затем ещё нарисовать на земле липовый след?

– Это за пятнадцать минут? – уточнила Патрушева.

– Да.

– Вряд ли.

– По-моему, тоже, – сказал Ваня. – Когда я вчера предполагал, что убийство Лили – это дело рук Алана, я этот момент в расчёт не взял. Получается, что он ни в чём не виноват. Однако, нельзя сбрасывать со счетов и то, что мы чего-то недоучли.

– Может, хватит нести всякую чушь? – с упрёком бросил Тагеров.

Попов задумался.

– Так что будем с ним делать? – спросил я, кивая на нашего «пленника». – Лично мне развязывать его как-то боязно. Но тогда придётся тащить его на себе.

Ваня пожал плечами. Алан бросил на нас умоляющий взгляд.

– Ребята, не позорьте! – взмолился он. – Развяжите! Ну, вы ведь уже поняли, что к смерти Ширшовой я не причастен! А что касается вчерашнего, простите меня за это. Ну, нанюхался я этой дряни. Постараюсь как-то искупить свою вину, честное слово.

Юля подалась вперёд.

– Я предлагаю вот что, – сказала она. – Давайте развяжем ему только ноги, чтобы он просто мог идти. А с руками пока повременим. Где гарантия, что у него мозги опять не съедут набекрень?

Мы Поповым согласно кивнули головами.

– Спасибо хоть на этом, – проворчал Тагеров.

Я присел и принялся развязывать узел на его коленях…

Пройдя ещё какое-то расстояние по сырым густорастущим дебрям, мы с воодушевлением стали замечать, что они заканчиваются. Земля постепенно становилась сухой и твёрдой. Деревья и кустарники перестали переплетаться между собой, и произрастали более просторно. Вокруг заметно посветлело. Снова послышалось чириканье птиц.

– Берёзы! – вдруг радостно воскликнул Ваня и указал рукой вперёд.

Вглядевшись вдаль, мы увидели берёзовую рощу.

– Слава Богу! – облегчённо вздохнул я. – Будет хоть чем напиться.

Когда мы добрались до неё, Патрушева скомандовала:

– Привал!

Мы с удовольствием подчинились.

Первое, что мы сделали после того, как сбросили на землю рюкзаки, это достали топор и сделали глубокую зарубку на одном из деревьев. Убедившись, что из зарубки потекла живительная влага, мы с помощью пластыря закрепили под ней баклажку.

– Только бы она побыстрее наполнилась! – мечтательно промурлыкал я.

После этого мы решили сориентироваться. Поскольку наш главный верхолаз пребывал в статусе пленника, осмотреть горизонт взялся Попов. Его выбор пал на стоявшую невдалеке от рощи мощную сосну. Ваня карабкался вверх робко и неуверенно, явно отдавая предпочтение осторожности перед риском. Было заметно, что он боится.

– Давай, давай, смелее! – подбадривали его мы с Юлей.

Алан тоже не ограничился ролью простого наблюдателя, и время от времени помогал Попову дельными советами:

– Поставь ногу на правую ветку. Так, хорошо. Теперь подтянись. Переноси другую ногу на ствол. Упирайся. Снова подтягивайся. Молодец. Теперь перекидывай ногу выше…

Когда Ваня, наконец, добрался до макушки, мы поняли, что он увидел нечто обнадёживающее. Он воздел руки вверх, победоносно потряс ими в воздухе, перекрестился и радостно кивнул нам головой. Мы с нетерпением ждали, когда он спустится вниз. Спрыгнув на землю, Попов отряхнул руки и с многообещающей загадочностью посмотрел на нас.

– Ну, не томи душу, говори, – стали теребить его мы.

Ваня, точно цирковой артист перед исполнением смертельного номера, выдержал внушительную паузу, после чего медленно и торжественно произнёс:

– Впереди какой-то городок.

– Где?

Попов показал рукой.

– Ура-а-а! – хором завопили мы и пустились в полудикий пляс.

– Вот видите, я же говорила! Я же говорила, что всё будет хорошо! Я была права! – восторженно восклицала Патрушева.

Мы ощутили необычайный прилив сил. В наших душах всё бурлило и клокотало. В них словно зажёгся фейерверк. Не помня себя от счастья, мы схватились за руки и, словно маленькие дети, закружили хоровод.

– Тихо! – вдруг прокричал Тагеров.

Но мы, охваченные восторгом, не придали этому никакого значения и продолжали радостно галдеть.

– Тихо! – снова крикнул Алан.

Заметив его настороженное, нахмурившееся лицо, мы замолчали. И тут до наших ушей, откуда-то сверху, отчётливо донёсся моторный гул. Мы задрали головы. Гул стремительно приближался. Над нами пролетел вертолёт. Воздушный поток, разгоняемый его лопастями, заставил буйно колыхаться древесные макушки.

Появление вертолёта было настолько неожиданным, что мы поначалу растерялись. Мы опомнились только тогда, когда он скрылся из виду. Мы принялись прыгать, махать руками, хотя прекрасно осознавали, что это бесполезно. Пилоты, скорее всего, нас не заметили. Наш бурный восторг сменился яростной досадой. Я в изнеможении опустился на землю.

– Чего вы так разгалделись? – набросился на нас Тагеров.

– Обрадовались, – чуть не плача, стала оправдываться Юля.

– Обрадовались! – грубо перекривил её Алан. – Вот и дорадовались! Когда он теперь вернётся? И вернётся ли вообще? Джигиты-вакхабиты!

– Спокойно, спокойно, – умиротворяюще произнёс Ваня. – Вернётся. Если он полетел на наши поиски, он обязательно вернётся. Нам просто нужно быть к этому готовыми и ждать.

– Давайте разведём костёр, – предложила Патрушева. – Дым от костра будет сверху заметен.

Быстро собрав дрова, мы разожгли огонь уже успевшими высохнуть спичками и уселись подле него, время от времени поглядывая на небо и напряжённо вслушиваясь в стоявшую вокруг тишину. Но вертолет больше не появлялся.

– Однако поесть чего-нибудь, всё же, не мешает, – неуверенно проговорил Попов.

После его слов я снова ощутил нестерпимую резь в животе. Замаячивший было перед глазами конец нашего путешествия на какое-то время отвлёк меня от голода, но при новом упоминании о еде мой пустой желудок вновь заговорил в полный голос.

– Схожу-ка я, и правда, на охоту, – с готовностью откликнулся я, нащупывая в кармане заметно сократившуюся в длине бечёвку, добрая треть которой сейчас была обмотана вокруг запястий Алана.

– Может, пойдём вместе? – предложил Ваня. – Вдвоём, глядишь, больше поймаем.

– Давай – согласился я. – Только охотиться будем в разных местах. Так больше шансов на удачу.

– А я? – спросила Юля.

– А ты останешься здесь вместе с Аланом и будешь присматривать за костром, – сказал я.

– Не останусь я с ним!

– Да хватит тебе, в самом деле! – возмутился Тагеров. – Ничего я тебе не сделаю. Я же связан.

– Всё равно не останусь, – твёрдо сказала Патрушева. – Я лучше пойду ягоды пособираю.

Чтобы не отправлять Попова на охоту с голыми руками, я решил предоставить ему кое-какое из имевшихся «орудий», доставшихся мне «по наследству» от Вишнякова. Я расстегнул рюкзак, достал оттуда моток лески, на конце которой продолжал болтаться рыболовный крючок, и подробно рассказал, как я с её помощью поймал глухаря.

– Понял, – кивнул головой Ваня. – Попробую.

После этого я показал рукой в две разные стороны:

– Ты идёшь туда, а я – туда.

– А я, чтобы вам не мешать, туда, – решила Юля, и добавила, подозрительно покосившись на Алана. – Только возьмите кто-нибудь с собой топор, чтобы он здесь не оставался.

Попов поднял с земли названный инструмент, и мы отправились в выбранных направлениях.

– Только не заходите слишком далеко! – крикнула Патрушева нам вдогонку.

Проходя мимо берёзы, на которой была закреплена баклажка, я не удержался от соблазна сделать пару глотков уже набравшегося в неё сока. Наслаждение, соизмеримое с тем, какое я испытал, может, наверное, ощутить только заблудившийся в пустыне путник, которому каким-то чудом посчастливилось добыть немного воды. Снова закрепляя баклажку на берёзе, я вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Стремительно обернувшись, я встретился с глазами Тагерова и едва не осёкся. Его лицо выражало такую ненависть, что мне стало не по себе. Постаравшись изобразить равнодушие, я заклеил на баклажке пластырь и отправился вглубь леса…