Глава 20
Дымино. Осень 6655 от С. М. З. Х.

– Вижу всадников! – разнёсся над полем голос одного из передовых чёрных клобуков, и я посмотрел на Алиенору Аквитанскую, которая сидела в открытой повозке.

Рыжеволосая королева в тёплом шерстяном платье, которое было куплено для неё ещё в Волегоще, зябко поёжилась и плотнее закуталась в подарок великого князя Прибыслава, соболиную шубку. А заметив мой взгляд, невольно втянула голову в плечи.

– Ну что, красавица, близится миг твоего освобождения из плена диких язычников? – В моём голосе была усмешка, я обращался к королеве, словно мы ровня.

Алиенора это конечно же понимала, ибо соображала очень даже неплохо. Естественно, подобное обращение бесило её, и я это чувствовал. Кроме того, моя ведовская суть улавливала, что Алиеноре это нравится. Ведь я мужчина, а она женщина, и мы прожили бок о бок более двух месяцев. Бывало, ссорились, после чего пленница злилась и грозила меня покарать. А случалось, что мы вели мирные беседы на самые общие темы, вспоминали наших детей и жалели, что судьба-злодейка раскидала франков и венедов по разные стороны баррикад. Всё это не могло не сказаться на отношении пленницы ко мне. Ну и кроме того, во время прогулок по Волегощу королева смогла воочию увидеть, как живут лютичи, и как славяне дорожат своими женщинами. Да, мы редко говорим им комплименты, есть такое. Но ведь слова – это только звуки. Главное, что у нас внутри, в душе и что мы чувствуем по отношению к тем, кто нам дорог и близок. В нас нет европейского двуличия, по крайней мере пока, и подспудно королева Франции это понимала. И она сравнивала свою жизнь и нашу, и как-то раз обмолвилась, что венедский образ жизни нравится ей гораздо больше, ибо наши люди более открытые и от них исходит доброта.

Возможно, это просто Стокгольмский синдром заложника, о котором в двадцать первом веке написано немало умных статей. Но мне казалось, что это нечто большее, и приходила на ум мысль, что если бы я встретил эту шикарную женщину с двумя толстыми косами цвета меди, которые были перекинуты на грудь, пять или шесть лет назад, между нами могло бы возникнуть что-то серьёзное. А сейчас и время не то, и мы другие. Я – воин славянского бога и защитник своего народа, а она – супруга короля-крестоносца и в ней слишком много двуличия и лицемерия. Поэтому всё, что я смог, – добиться её симпатии ко мне и венедам. Можно спросить, а зачем это? Да затем, что впереди ещё не одна битва, а врагов гораздо больше, чем нас, и кто одержит победу, до сих пор не ясно. Да и на политику данный фактор может наложить свой отпечаток, а значит, улыбайся, Вадим Сокол, шути, гни свою линию и не думай совсем уж плохо о красавице Алиеноре, жизнь которой, несмотря на знатное происхождение, была весьма тяжёлой и имеет немало тёмных пятен.

– Ты многое себе позволяешь, варвар, – подняв голову, сказала королева.

– Вот такой я нехороший и невоспитанный человек. Дикий и необузданный.

Алиенора помолчала и произнесла:

– Жаль, что у меня не получилось тебя соблазнить, и я завидую твоим жёнам. – Королева посмотрела на меня, а я на неё. Наши глаза встретились, и она не отвернулась.

Подобного признания я добивался от королевы давно, ибо многое может забыться, а такие слова навсегда останутся в подсознании, поскольку они идут от сердца, а значит, сколько живёт человек, столько он их и помнит.

И я ответил:

– Сейчас мне тоже жаль.

– Так может быть, пока не поздно, повернём обратно к городу? – Королева кивнула за спину, где в километре от моего отряда, который ожидал франков, виднелись высокие оборонительные валы города Дымино.

– Нет, – помотал я головой, – назад уже ничего не отыграть.

Женщина фыркнула, опустила глаза долу и стала перебирать янтарные чётки с золотым крестиком, а я посмотрел на приближающийся отряд франков, во главе которого скакал рыцарь Роберт де Ге.

Крестоносцы были в полных доспехах и готовы к бою. Над ними развевался королевский штандарт, а вслед за воинами Людовика Седьмого быстро катились две повозки, на которых находились бочонки с серебром. На всякий случай я подстраховался, и помимо конных дружинников, которые были со мной, в лисьих норах на поле сидела ещё сотня из варягов и пруссов. А в лесу, откуда вышли франки, находились лесовики Калеви Лайне и вароги Торарина. Так что если рыцари задумали недоброе, то я отобьюсь и смогу отступить в город, где помимо моих воинов триста бойцов воеводы Огарыша и двести ополченцев. Однако пока всё шло как по маслу. Крестоносцев было ровно сто человек, а хеме полчаса назад дали знак дымами, что в лесу всё спокойно. Впрочем, я не расслаблялся, постоянно прислушивался к своим чувствам, которые говорили, что непосредственная опасность мне не грозит, и наблюдал за приближающимися европейцами.

Тяжёлые кони рыцарей сбавили ход и остановились в полусотне метров от нас. Затем от крестоносцев отделился Роберт де Ге, и я направился навстречу. Мы остановились посередине между отрядами и оглядели друг друга. После чего посланец короля приподнял закрытую латной перчаткой правую ладонь и сказал:

– Приветствую тебя, Вадим Сокол.

– И я тебя, Роберт де Ге, – услышал он мой ответ. – Ты привёз серебро и птиц?

– Да.

– Тогда не станем тянуть время. Выпускай вперёд повозки, мы посмотрим на выкуп, и вы получите королеву.

– Хорошо.

Де Ге взмахнул рукой, и его рыцари расступились. Гужевые лошади вынесли к нам свой груз, и пара моих воинов стала проверять бочонки. В одних были французские денье, весом в одну целую и четыре десятых грамма, полновесный стандарт, а не истончённые и более легковесные обрезки. В других находились почти идентичные им по весу английские пенни. В самом конце пошли бочонки, где лежали кёльнские марки, а помимо этого имелись клетки с несколькими ловчими соколами. Франки нас не обманули, а если так, то и я собирался быть честным.

По моей команде дружинники вывели из нашего строя повозку с Алиенорой, и Роберт де Ге спросил королеву:

– Ваше величество, с вами все в порядке?

– Да, рыцарь, – произнесла королева и посмотрела на меня: – Думаю, мы ещё встретимся, Вадим Сокол.

– Буду этому несказанно рад, ваше величество, – кивнул я, и по моим губам пробежала усмешка. – Мой дом – ваш дом, особенно если вы оплатите постой серебром.

Алиенора Аквитанская улыбнулась и кивнула посланцу своего супруга:

– Я желаю поскорее вернуться в лагерь наших соотечественников.

– Мы поторопимся, моя королева, – ответил де Ге.

Обмен прошёл нормально. Мы с рыцарем молча раскланялись и развернули наших коней. Королева перешла к крестоносцам, а я получил серебро. Всё по чести и вроде бы пришла пора разбегаться в разные стороны. Однако эта история имела продолжение.

– Вадим, в лесу дым, – сказал мне Иван Ростиславич Берладник, лишь только мой жеребец приблизился к строю дружины.

Я оглянулся и увидел прерывистый сигнальный дым. Один клубок поднялся к серым осенним небесам. Следом второй, а за ним третий. Затем короткая пауза, и выплеснулся один большой дымный шар с темноватым смоляным оттенком. Хеме, которые находились в стороне от лесной дороги, давали знак, что в чащобе три сотни врагов, и если судить по оттенку дыма, они являлись воинами ордена. Калеви Лайне своё дело знал хорошо и не ошибался, а неожиданно объявившийся в лесу противник, даже если бы увидел за деревьями сигнал, всё равно не смог бы поймать наших опытных разведчиков.

– Эге-ге-й! – окликнул я Роберта де Ге. – Рыцарь!

– Чего тебе, венед?! – обернулся посланец короля.

Я указал на лес и дымы.

– Видать, ты всё-таки не поверил мне и взял с собой дополнительное сопровождение!

Де Ге посмотрел на сумрачную чащобу и покачал головой:

– Нас только сотня!

– А мои люди дают знак, что в лесу ещё триста воинов, и они храмовники вашего Бога!

Рыцарь перекинулся несколькими словами с королевой, которая нахмурила своё хорошенькое личико, и вновь направился ко мне. Опять мы встретились между нашими воинами, которые были готовы к тому, что вот-вот начнётся рубка, и франк сказал:

– Витязь, мы сами по себе. Нас ровно столько, сколько было договорено, а в чаще люди, которые желают, чтобы королева погибла.

– Храмовники?

– Да, тамплиеры, примкнувшие к ним бродяги и несколько фанатичных проповедников.

– И зачем им это?

– Есть сведения, что цистерцианцам нужна мученица, которая погибла от рук язычников.

– А тамплиеров не остановит, что королева под вашей защитой?

– Нет. Они готовы убить всех, ибо это будет делаться ради торжества великой цели.

– Это задумка Бернара Клервоского?

– Не думаю. Скорее всего, такой незатейливый план придумал кто-то из священнослужителей рангом пониже.

– Вас должен кто-то встретить?

– Конечно. За лесом, в пяти милях отсюда, нас ожидает барон Адольф Сен-Жан-де-Карьер, с ним четыреста воинов, и если мы до него доберёмся, нас не тронут.

Исподлобья Роберт де Ге посмотрел на меня, и, уже понимая, чего он хочет, я спросил франка:

– Что ты предлагаешь?

– Помоги нам пройти через лес.

– Ха! Чтобы я оказывал содействие врагам? Такого ещё не было.

– Всё когда-нибудь случается впервые, и, помогая нам, ты помогаешь себе и своему народу. Ты ведь понимаешь, что будет, если станет известно, что проклятые язычники получили выкуп, а затем догнали королеву и подло убили её?

– Понимаю. Воины, которым не нравится эта дурацкая война, станут драться, не жалея себя, и если сейчас иногда случается так, что франки не трогают попавших к ним в плен мирных жителей и пленников, то этого больше не будет. Война начнёт новый виток, и это плохо.

– Правильно ситуацию видишь. – Рыцарь кинул взгляд на королеву, которая наблюдала за нами, и спросил: – Так ты поможешь нам?

Я прикинул расклад и пришёл к выводу, что помочь франкам придётся. Большую группу наших воинов они к себе не подпустят, да и нет времени ждать подмогу из Дымино. Лес обойти очень трудно, рядом болота, так что на этот манёвр можно потратить сутки. Вызывать сюда барона Адольфа Сен-Жана-де-Карьера (какой смешная фамилия) тоже не вариант, засевшие в лесу храмовники перехватят гонца. Так что, как ни крути, придётся сегодня подраться. Впрочем, я только за. В любом случае мне надо начинать новый рейд по тылам противника, а потому какая разница, где врага бить, здесь, под Дымино, или дальше к югу, поближе к Радогощу? Значит, готовься, Змиулан, скоро твоя чародейская сталь вновь станет вскрывать тела вражеских храмовников и тех, кто с ними заодно.

– Я помогу вам, рыцарь де Ге, – сказал я посланцу короля. – Однако предупреди своих воинов, что рядом со мной не одна сотня воинов, а две.

Барон дал знак своим рыцарям, что всё в порядке, и прокричал:

– Через чащу венеды пойдут вместе с нами! Спокойно! Их немного больше, чем ожидалось! – После этого франк обернулся ко мне и вопросительно кивнул: – Ну и где твоя вторая сотня, в лесу?

– Нет. – Я повысил голос: – Поято! Самород! Поднимайте своих воинов!

На глазах изумлённых франков пожухлый травяной покров слева и справа от моего отряда зашевелился, и из-под земли на свежий воздух выползли пруссы и варяги, самые опытные воины моей дружины. Рыцари было вновь схватились за оружие, но де Ге их успокоил и, дёрнув шеей, сказал:

– Так я и думал, что ты прикроешь себя пехотой. Однако сейчас не об этом. Мы входим в лес первыми, а вы за нами следом. Если нападения не будет, на противоположной опушке расстанемся. А если нас начнут убивать, то помоги, это тебе зачтётся.

– Только ты своих рыцарей обозначь, чтобы мои их в сутолоке боя не перебили.

– Как?

– Прикажи разорвать белую материю на полоски, и повязать их на левую руку. Так мы твоих бойцов от вражеских отличим. Ну а нас и так видно.

– Сделаю.

Движение началось через пятнадцать минут. Рыцари двинулись по дороге в сторону леса, и мои воины, к этому моменту получившие инструкции, спешились и последовали за ними. Серебро было отослано в город, и я также вызвал остальную дружину, так что, если Роберт де Ге решил нас подставить, из чащобы он не выберется. Однако вряд ли барон меня обманывал, очень уж ценный груз – королева Алиенора, чтобы им рисковать. Вот поэтому я ему и поверил.

Дым над лесом исчез. Видимо, воинов хеме и варогов вспугнули. Мы вошли в чащу, и вперёд выдвинулась дозорная группа. Облетевшая листва, словно разноцветный ковёр, лежала под нашими ногами. Настороженные взгляды обшаривали кусты и скользили по голым веткам. Врагов почувствовать не удавалось, слишком много рядом людей. Однако они были неподалеку и наверняка наблюдали за идущими впереди рыцарями. На миг я представил, как они удивятся, если нападут, а мы ударим им в тыл. И тут кусты неподалеку зашевелились. Наши арбалетчики приготовились осыпать противника болтами, но это оказался один из хеме, троюродный племянник Калеви Лайне, приземистый крепыш с непривычным для меня именем Тапио.

Хеме выскользнул из кустов, пристроился рядом и, держа руку на коротком мече, быстро зашептал:

– В лесу враги. Триста воинов, и многие из них в белых плащах с красными крестами, а ещё егери, десятка три, все очень опытные и с арбалетами. Они напали на нас и ранили двоих наших. Мы отошли дальше в лес, и егери за нами не погнались, а потом дядя послал меня к тебе.

– Ясно. Где враги устраивают засаду?

– Дальше распадок. – Хеме указал на дорогу. – Идти недолго, скоро на месте будем. Место удобное, так что, наверное, засада будет там.

– Поспеши обратно к Калеви и скажи, что как только бой начнётся, пусть подтягивается.

Тапио огляделся и снова исчез в придорожных кустах. Вроде бы только что был здесь, а через секунду его и след простыл.

– Сотники, – продолжая шагать, обратился я к Поято и Ранко, – воины готовы?

– Да, – коротко ответил прусс.

– Тамплиеров резать нам всегда в радость, – добавил Самород. – Только непривычно рыцарей выручать, но воины понимают, что так нужно.

Молча качнув головой, я продолжал движение. Распадок, о котором говорил Тапио, приближался, и когда до него оставалось метров двести пятьдесят, впереди пропел сигнальный рог, который звал нас на помощь. Пришла пора показать себя и свои умения, и я отдал приказы:

– Пруссы влево! Варяги вправо! Русичи за мной! К бою! Вперёд! Бегом!

Щит был готов принять удары вражеского оружия, и Змиулан что-то шипел и жаждал крови. Ноги понесли меня по дороге, и спустя пару минут во главе дружинников Берладника и степняков я влетел в бой.

На дороге свалка. С обочин на рыцарей короля навалились такие же католики, как и они, и гвардейцы сразу же понесли серьёзные потери. Обе стороны выкрикивали одинаковые кличи, и звенело оружие, а раненые кони ржали и пытались выскочить из кровавой мясорубки, в которую их завели люди. В общем, неразбериха, и если бы не мы, да не белые полоски на дружественных франках, пришлось бы воинам рыцаря де Ге туго, а так ещё и ничего.

Из-за моей спины в противника полетели метательные снаряды, и почти каждый бил в цель, ибо сутолока давала нам преимущество, а затем пришёл черед мечей.

– С нами Бог! – выкрикнул молодой вражеский рыцарь, бросаясь на меня.

– А мы пока сами по себе! – в длинном выпаде вонзая ему в шею клинок, ответил я.

Последнее слово прозвучало в тот момент, когда противник уже разбрызгивал фонтанирующую из перерезанных артерий кровь. И отбросив его ударом левого плеча в грудь, я сцепился со следующим врагом, массивным тамплиером в отличной броне и полутораручным мечом в руках.

– А-а-а!!! – С рёвом храмовник попытался обрушить на мою бедовую головушку своё оружие.

Сверху вниз с еле слышным посвистом сталь опускалась на меня, но я скользнул навстречу врагу. Щит ударил по руке франка и отклонил клинок, а Змиулан проник под кольчужную юбку противника и вонзился ему в пах. Моментально победный рёв тамплиера превратился в жалобный писк, и он замер. Его грозный меч завис в воздухе, глаза рыцаря остекленели, а рот издавал жалобное завывание.

«Что, падла, – подумал я, – не нравится?! А людей резать во имя своих идеалов нравилось?! Наверное, да. Но сейчас промашка у тебя вышла, и здесь ты найдёшь свою смерть».

Я потянул клинок на себя, и он выскользнул из тела крестоносца.

Чпок! – раздался сосущий звук, и тамплиер стал падать.

Отступив в сторону, я уже не думал об умирающем в муках противнике и снова ринулся в драку. Щит принял на себя удар вражеской палицы, и я отмахнулся от налетевшего рядового воина в кожаных доспехах. Затем рывком отбросил его в сторону, и подошва моего ботинка опустилась на растерянное округлое лицо простого деревенского парня, которому сеять да пахать бы, а он попёрся Венедию завоевывать. С хрустом его переносица сломалась, и по моему щиту пришёлся второй мощный удар. Дубовая основа выдержала, но треснула. Ещё один сильный удар – и я могу остаться без защиты. Но в этот момент над моими плечами пролетело несколько болтов. Арбалетчики перезарядились, и передо мной снова чисто. Противников рядом не было, и я увидел, что французские гвардейцы окружили повозку с королевой, а полсотни тамплиеров и добровольцев наседают на них со всех сторон.

– Яровит! – выкрикнул я имя своего небесного покровителя и поспешил на помощь воинам короля Людовика.

Раз! – подсёк ногу простому копьеносцу. Два! – щитом оттолкнул закованное в броню тяжёлое тело вражеского рыцаря, а идущий рядом Ранко Самород топором вскрыл ему череп. Три! – Моё хорошо тренированное тело ударило следующего противника, и я сбил его наземь. Четыре! – Змиулан повернулся остриём вниз и опустился в прорезь вражеского шлема. Пять! – Меч поднялся, и классический вертикальный удар от головы вниз сразил ещё одного простолюдина. Шесть! – Передо мной снова тамплиер без щита, и он с лёгкостью отбивает мой меч в сторону. Змиулан подвывает от досады, и вражеский клинок летит мне в лицо.

Прыжком я ушёл в сторону, вновь развернулся к неприятелю и понял, что он двигался, так же как и я, очень быстро и слишком стремительно. Это был достойный противник, не простой воин Господа, а элита ордена тамплиеров. Таких людей среди наших врагов немного, но они есть, и вот с одним из них я столкнулся в бою. Что же, посмотрим, кто кого. Натренированный убивать зомби с крестом на спине меня сделает, или я его на родной земле уложу. Понеслось!

Клинки схлестнулись в одновременных диагональных ударах справа налево. Звон стали. Мечи вернулись на исходную позицию, и вражеский клинок устремился к моему животу. Шаг назад и рыцарь рванулся следом. Вокруг нас шла жестокая битва, в которой мы пока не могли сломить врагов, но тамплиеру и мне было не до общей схватки, ибо у нас своя.

Противник вновь наступает. Замах! Удар! Опять сталь сталкивается со сталью, и я контратакую. Прямой удар ногой в грудь врага – и я его достал. На долю секунды он пошатнулся, и Змиулан полетел ему в шею. Мимо! Вражина ушёл. И мой новый удар. Скорость увеличивалась, темп нарастал, и полоски клинков были практически невидны. Игра мечей, глаза в глаза, не отступать и не ошибаться, ибо ошибка – смерть. В голове пустота, а тело работает само по себе. Мгновения стали минутами. Всё, что происходило, было словно не со мной. И в таком состоянии я находился до тех пор, пока сквозь шум битвы не расслышал хорошо знакомый звук.

Дзанг! – острие Змиулана пробило броню вражеского бойца и вонзилось ему в сердце. Правой ладонью я навалился на рукоять, и клинок, разрезая кольчугу тамплиера, с хрустом проскочил через металл, поддоспешник и рёбра, а затем глубоко вошёл в тело противника. Крестоносец стал заваливаться на спину, а я вытащил меч из тела сильного врага и огляделся.

«Хороший-с воин-с был-с, – мой разум уловил речь Змиулана, – вкусный-с».

«Да, наверное», – мысленно согласился я с зачарованным клинком, в котором спала неизвестная мне сущность, и снова ринулся в драку. Однако моё вмешательство уже не требовалось. Ударившие по противнику с флангов пруссы и варяги, а затем появившиеся вароги и хеме, которые сбили заслон вражеских егерей, моментально склонили чашу весов на нашу сторону. Налётчики стали сдаваться, сразу же брались под стражу, и моё внимание привлёк один из тамплиеров, пожилой боец, которому отрубили кисть руки, и он, истекая кровью, лежал на листве и кричал:

– Как такое возможно?! Католики с дикими язычниками! Вы заодно, а значит гореть вам всем в аду! Но ничего, скоро прибудет Бернар из Клерво, и всем вам придётся раскаяться!

Вытирая окровавленный клинок о белый плащ тамплиера, я подошёл к раненому и спросил:

– С чего ты решил, что аббат Клерво лично появится в наших краях?

– Тьфу! – Храмовник плюнул в меня, и его слюна упала на мою кольчугу, а затем левой рукой он выхватил из сапога кинжал и попытался меня достать.

Дзинь! – тренькнула тетива арбалета, и в лоб тамплиера вонзилась короткая стрела. Я оглянулся и позади себя обнаружил одного из варогов, который пожал плечами, мол, не сдержался.

Впрочем, были и другие пленники, и парочка из них подтвердила, что Бернар в самом деле собирается присоединиться к Крестовому походу. Причин такого поступка они не знали, не их уровень, ибо все они оказались рядовыми исполнителями. Поэтому я удовлетворился полученной информацией, которую позже следовало обдумать, и подошёл к королеве.

– Я не забуду того, что ты сделал, варвар, – сказала Алиенора. – Ты меня похитил, но ты же меня и спас.

– Хорошо, если так, – кивнув, сказал я. – Прощай, королева.

– Прощай, – ответила она и отвернулась.

Спустя десять минут, когда горячка боя схлынула, франки вновь стали воспринимать нас как врагов. Напряжение нарастало, и Роберт де Ге от греха подальше как можно скорее повёл своих рыцарей и пленников, которые должны предстать перед королём, на соединение с отрядом барона Адольфа Сен-Жана-де-Карьера. Мои пехотинцы последовали за ними, мало ли, вдруг в лесу ещё что-то случится. А спешенные дружинники Берладника, степняки и подошедшие из Дымино воины, занялись сбором трофеев: вражеского оружия, кошельков, доспехов и спрятанных в лесу лошадей. Война продолжалась, и ресурсов не хватало. Всё, как всегда.