Бобу Арктору надо было на некоторое время покинуть дом, чтобы там установили подслушивающую и подсматривающую аппаратуру.

Обычно за домом следят до тех пор, пока из него не уходят все проживающие и можно предположить их длительное отсутствие. Порой агенты вынуждены ждать неделями. В конце концов, если ничего не получается, жильцов удаляют под каким-нибудь благовидным предлогом, например в связи с травлей тараканов.

Но в данном случае подозреваемый Роберт Арктор очень кстати уехал сам, прихватив с собой обоих жильцов, чтобы взять напрокат цефалохромоскоп, пока Баррис не починит сломанный. Соседи видели, как все трое с серьезным и целеустремленным видом уселись в машину Арктора. Позже из подходящего места – телефона-автомата на бензоколонке – Фред доложил, изменив голос с помощью электроники костюма-болтуньи, что до конца дня в доме определенно никого не будет. По его словам, он подслушал, как жильцы втроем обсуждали предстоящую поездку в Сан-Диего, где у одного типа был дешевый краденый цефаскоп. Всего пятьдесят баксов – за такую цену имело смысл смотаться.

Кроме того, это предоставляло властям удобную возможность пошарить по закоулкам более тщательно, чем обычно удавалось тайным агентам. Нужно было отодвинуть шкафы и проверить, не приклеено ли чего сзади. Нужно было развинтить торшеры и посмотреть, не посыплются ли оттуда сотни таблеток. Нужно было заглянуть в туалетный бачок – нет ли пакетиков, пристроенных так, чтобы легко смывались водой. Нужно было проверить холодильник, не лежат ли там замороженные наркотики в упаковках от жареной картошки и фасоли. А тем временем полицейские техники установят хитрые голографические видеокамеры и проверят, как они работают. Аудиоаппаратуру также поставят, но с ней было легче. Расположить все это незаметно в нужных местах чертовски трудно, и техникам хорошо платили – если они давали промашку и камеру потом находили жильцы, эти жильцы сразу просекали, что находятся под колпаком, и сворачивали свою деятельность. А иногда просто снимали следящую систему и с потрохами ее продавали. Доказывать факт воровства в суде весьма непросто, полиция в таких случаях может лишь придраться к какому-нибудь пустяку. Толкачи же, напротив, реагировали в подобной ситуации куда более резко. Арктор припомнил, как один посредник, желая убрать цыпочку, запрятал в ручку ее утюга два пакетика героина, а потом сделал анонимный звонок в отдел «МЫ СООБЩАЕМ». Получилось так, что девушка сама нашла героин и продала его. Полиция, естественно, ничего не обнаружила и по записи голоса арестовала толкача за дезинформацию. Освободившись под залог, толкач ночью заявился к цыпочке и избил ее до полусмерти. На вопрос, почему он выбил ей глаз и сломал обе руки и парочку ребер, пойманный толкач ответил, что она продала принадлежавшие ему два пакетика высокопробного героина и не взяла его в долю.

Арктор высадил Лакмена и Барриса – искать парня с цефаскопом; таким образом, они не могли внезапно вернуться домой и застукать техников, а Арктору представлялась возможность повидать одну знакомую, которую он не встречал больше месяца. Он вообще редко посещал этот район. Цыпочка вроде держалась – ничего, кроме «смеси» пару раз в день и улицы, чтобы заработать на дозу. Она жила с толкачом; обычно Дан Манчестер днем дома не сидел. Он тоже употреблял наркотики, но что конкретно, Арктор не знал. Скорее всего, разные. Так или иначе, тип был свирепый и жестокий, непредсказуемый и опасный. Чудо, что местная полиция не привлекала его за нарушение общественного порядка. Может, откупался. А скорее всего, им было просто наплевать: в районе трущоб жили одни старики да нищета. Полиция наведывалась в эти кварталы лишь в случае тяжких преступлений.

Арктор остановил машину у пропахшего мочой подъезда и поднялся к двери «Г». Перед дверью валялась полная банка «Драно», и он машинально ее поднял, подумав при этом: «Сколько детей с ней играли?..» И на миг вспомнил своих собственных детей…

Арктор заколотил банкой в дверь.

Щелкнул замок. Дверь приоткрылась, и из-за цепочки выглянула девушка, Кимберли Хокинс.

– Да?

– Здорово. Это я, Боб.

– Что это у тебя?

– Банка «Драно».

Вялым движением она сняла цепочку; голос ее тоже был вялым. Под глазом красовался синяк, разбитая губа опухла. Арктор заметил, что окна маленькой грязной квартиры разбиты; осколки стекла валялись на полу вместе с перевернутыми пепельницами и бутылками из-под кока-колы.

– Ты одна? – спросил он.

– Да. Мы поцапались, и Дан ушел.

Девушка – наполовину мексиканка, маленькая, некрасивая, с болезненно бледным лицом кокаинистки – безжизненно смотрела вниз, подслеповато щурясь. Арктор заметил, что голос у нее хриплый. Может, причина в наркотиках, а может, в простуде – из-за разбитых окон в комнате было холодно.

– Он тебя отделал.

Арктор поставил банку «Драно» на полку с несколькими замусоленными порнографическими журналами.

– Еще хорошо, что у него не было ножа. Он теперь носит охотничий нож на поясе, в ножнах. – Кимберли опустилась на стул с торчащими из него пружинами. – Чего тебе, Боб? Мне совсем погано, правда.

– Хочешь, чтобы он вернулся?

Она пожала плечами.

Арктор подошел к окну и выглянул на улицу. Дан Манчестер, безусловно, объявится рано или поздно. Девушка была источником денег, а Дан знал, что ей понадобится доза, как только кончится запас.

– Надолго тебе хватит?

– Еще на день.

– Не можешь достать в другом месте?

– Могу, но не так дешево.

– Что у тебя с горлом?

– Простуда. Ветер задувает.

– Ты бы сходила…

– Если я пойду к врачу, он поймет, что я нюхаю. Я не могу.

– Ему наплевать.

– Нет.

Она прислушалась.

– По-моему, машина Дана. Красный «Форд Торино – семьдесят девять»?

Арктор кинул взгляд на захламленную стоянку. Туда въезжал побитый «Торино», выпуская из обеих выхлопных труб клубы черного дыма.

– Да.

Кимберли заперла дверь на два дополнительных замка.

– Он, наверное, с ножом.

– У тебя есть телефон?

– Нет.

– Нужно поставить.

Она снова пожала плечами.

– Он убьет тебя, – сказал Арктор.

– Не убьет, здесь ты.

– А когда я уйду?

Кимберли села и снова пожала плечами.

Через минуту они услышали шаги, а затем раздался стук в дверь. В ответ Кимберли закричала, что не одна.

– Ну ладно! – высоким голосом завопил Дан. – Я проколю тебе шины!

Он помчался вниз. Арктор и девушка увидели из разбитого окна, как Дан Манчестер – тощий, коротко остриженный, похожий на голубого, – размахивая ножом, подбежал к машине, при этом продолжая орать так, что слышно было по всей округе.

– Я порежу твои шины, твои сучьи шины! А потом зарежу тебя, сука!

Он нагнулся и проколол сперва одну, а потом вторую шину старенького «Доджа».

Кимберли внезапно очнулась, прыгнула к двери и стала рвать замки.

– Я должна остановить его! Машина не застрахована!

Арктор схватил ее за руки. Револьвер он, разумеется, не носил, а у Дана был нож.

– Шины не главное…

– Мои шины! – Исступленно крича, девушка пыталась вырваться.

– Он только и хочет, чтоб ты вышла, – урезонивающе сказал Арктор.

– Вниз, – задыхаясь, проговорила Кимберли. – У соседей есть телефон. Позвоним в полицию. Пусти меня! – Она с неожиданной силой вырвалась и сумела открыть дверь. – Я позвоню в полицию! Мои шины! Одна из них совсем новая!

– Я с тобой.

Арктор попытался ухватить ее за плечо, но она уже сбегала по лестнице и колотила в дверь.

– Пожалуйста, впустите! Мне надо позвонить в полицию! Пожалуйста, дайте позвонить!

Арктор тоже подошел к двери и постучал.

– Нам надо воспользоваться телефоном. Дело срочное.

Дверь открыл старик в сером свитере, галстуке и выглаженных форменных брюках.

– Спасибо, – сказал Арктор.

Кимберли протиснулась внутрь, подбежала к телефону и набрала номер. Все молчали; раздавался только голос девушки. Сбиваясь и путаясь, она тараторила что-то о ссоре из-за пары ботинок ценой в семь долларов.

– Он говорит, что это его ботинки, потому что я подарила их ему на Рождество, но они мои, потому что деньги платила я. А он стал отбирать их, и я порезала подошвы открывалкой, и тогда… – Она замолчала, потом, кивая: – Да, хорошо, спасибо, буду ждать…

Старик смотрел на Арктора. Из соседней комнаты с немым ужасом выглядывала пожилая женщина в ситцевом платье.

– Вам, наверное, нелегко, – обратился к ним Арктор.

– Ни минуты покоя, – пожаловался старик. – Каждую ночь скандалы… Он все время грозит убить ее.

– Нам надо было вернуться в Денвер, – сказала женщина. – Говорила тебе, надо вернуться в Денвер.

– Ужасные драки, – продолжал старик. Он не сводил глаз с Арктора, взывая о помощи или, может быть, о понимании. – Шум, грохот… круглые сутки, без передышки, а потом, что еще хуже, знаете, каждый раз…

– Да, скажи ему, – подбодрила пожилая женщина.

– Что еще хуже, – с достоинством проговорил старик, – каждый раз, когда мы выходим… ну, в магазин или отправить письмо, мы наступаем… знаете, что оставляют собаки…

– Кал! – с негодованием закончила женщина.

Наконец прибыла машина местной полиции. Арктор дал свидетельские показания, скрыв, что сам служит в полиции. Сержант записал его слова и пытался расспросить Кимберли как потерпевшую, но в ее лепетании не было ни капли смысла: она продолжала твердить о паре ботинок, о том, как она хотела их забрать и что они значат для нее. Полицейский, строча в блокноте, кидал на Арктора холодные взгляды, значения которых Арктор не понял, явно недружелюбные. Наконец сержант посоветовал Кимберли звонить, если хулиган вернется и будет поднимать шум.

– Вы отметили порезанные шины? – спросил Арктор, когда полицейский собрался уходить. – Вы осмотрели ее машину на стоянке? Порезы сделаны недавно – из шин еще выходит воздух.

Полицейский снова смерил его странным взглядом и, не говоря ни слова, удалился.

– Тебе не стоит здесь оставаться, – сказал Арктор девушке. – Он должен был посоветовать тебе это и спросить, можешь ли ты куда-нибудь перебраться.

Кимберли опустилась на ветхую кушетку в загаженной гостиной, и глаза ее сразу потускнели. Она пожала плечами.

– Я отвезу тебя, – предложил Арктор. – У тебя есть подруга, у которой…

– Убирайся к черту! – вдруг взорвалась Кимберли. Она вопила совсем как Дан Манчестер, только более хрипло. – Убирайся к черту, Боб Арктор! Пошел вон! Вон, черт побери! Ты уйдешь или нет?

Ее голос перешел на пронзительный визг и сорвался.

Он вышел и медленно спустился по лестнице, тяжело шагая по ступенькам. Что-то звякнуло и покатилось вслед за ним – банка «Драно». Сзади хлопнула дверь, защелкали замки. Тщетная предосторожность, подумал Арктор. Все тщетно. Полицейский советует звонить, если хулиган вернется. А как она позвонит, не выходя из квартиры? Или выйдет – и Дан Манчестер тут же пырнет ее ножом, словно шину. И – кстати, о жалобе стариков снизу – она сперва шагнет, а потом замертво свалится в собачье дерьмо… Арктора разобрал истерический смех: у этих стариков странные приоритеты. Не только свихнувшийся наркоман у них над головой каждую ночь избивает и грозит убить и, очевидно, скоро убьет молодую девушку – наркоманку и проститутку, которая, безусловно, больна гриппом и, наверное, кое-чем похуже, но еще к тому же…

– Собачье дерьмо… – усмехнулся он, уже сидя в машине с Лакменом и Баррисом. – Собачье дерьмо.

Смешная штука, если вдуматься. Забавное собачье дерьмо.

– Обгони ты этот грузовик, – нетерпеливо сказал Лакмен. – Еле плетется, сволочь.

Арктор выехал на левую полосу и набрал скорость. Но потом, когда он убрал ногу с газа, педаль неожиданно провалилась, мотор яростно взревел, и машина рванулась вперед.

– Потише! – одновременно воскликнули Лакмен и Баррис.

Машина разогналась до ста миль в час; впереди замаячил огромный фургон. И сидящий рядом Лакмен, и сидящий сзади Баррис инстинктивно выставили вперед руки. Арктор вывернул руль и проскочил фургон прямо перед носом у встречного «Корвета». Лакмен и Баррис уже кричали. «Корвет» отчаянно загудел; завизжали тормоза. Лакмен потянулся и выключил зажигание; Арктор тем временем сообразил поставить нейтральную передачу и все жал на тормоз, уходя вправо. Наконец машина с мертвым двигателем вкатила на аварийную полосу и потихоньку остановилась.

«Корвет», уже издалека, негодующе просигналил. Проезжающий мимо гигантский самосвал присоединился к нему, издав оглушающий рев.

– Какого черта? – пробормотал Баррис.

– Наверное, сломалась возвратная пружина.

Арктор дрожащей рукой махнул вниз, и все уставились на педаль газа, беспомощно вжавшуюся в пол. Так же молча они вылезли из машины и подняли капот. Оттуда пошел белый дым, из радиатора выбрызгивала кипящая вода.

Лакмен нагнулся над раскаленным мотором.

– Это не пружина. Это линия от педали к карбюратору. Глядите. Сломан рычаг. Так что педаль газа не вернулась, когда ты убрал ногу.

– На карбюраторе должен быть ограничитель, – ухмыляясь, сказал Баррис. – Таким образом, если…

– Почему сломался рычаг? – перебил Арктор. – Разве запорное кольцо не держит муфту на месте? – Его рука ощупала стержень. – Как же он мог так отвалиться?

Баррис продолжал, будто ничего не слыша:

– Если линия по какой-то причине нарушается, двигатель должен сбросить обороты до холостых. А вместо этого обороты поднялись до предела. – Он наклонился, чтобы лучше видеть. – Этот винт вывернут. Винт холостого хода.

– Каким образом? – ошарашенно спросил Лакмен. – Случайно?

Вместо ответа Баррис достал из кармана перочинный нож, открыл маленькое лезвие и начал медленно закручивать регулятор, считая при этом вслух. Винт сделал двадцать оборотов.

– Чтобы ослабить запорное кольцо и снять муфту, крепящую рычаг акселератора, нужен специальный инструмент. Даже пара инструментов. Пожалуй, понадобится не менее получаса, чтобы снова все закрепить. Но у меня в ящике есть все, что надо.

– Твой ящик с инструментами дома, – напомнил Лакмен.

– Верно, – кивнул Баррис. – Значит, нам придется идти на ближайшую бензоколонку и либо попросить у них инструменты, либо вызвать сюда ремонтную машину. На мой взгляд, лучше вызвать. Надо хорошенько все проверить, прежде чем снова садиться за руль.

– Послушай, – произнес Лакмен, – это произошло случайно или кто-то нарочно подстроил? Как с цефаскопом?

Баррис погрузился в раздумье, продолжая улыбаться своей скорбно-лукавой улыбкой.

– Не могу сказать однозначно. Как правило, повреждение автомобиля, злостное, имеющее целью вызвать аварию… – Он обратил на Арктора зеленые шторки очков. – Мы едва не накрылись. Иди этот «Корвет» чуть быстрее – и всем нам крышка. Тебе следовало сразу выключить зажигание.

– Я поставил на нейтралку, – ответил Арктор. – Когда сообразил. В первую секунду я не мог опомниться.

Если бы это была тормозная педаль, подумал он, я бы сориентировался быстрее. А так… уж очень все необычно.

– Кто-то нарочно это сделал! – громогласно объявил Лакмен. Он закружился на месте, яростно потрясая кулаками. – ПРОКЛЯТЬЕ! Мы чуть не разбились! Черт побери, нас чуть не угробили!

Баррис, стоя на краю дороги, вплотную к проносящимся машинам, достал маленькую коробочку с таблетками смерти, взял несколько сам, угостил Лакмена, затем протянул ее Арктору.

– Может, это нас и доканывает, – раздраженно бросил Арктор. – Мутит мозги.

– Травка не может испортить карбюратор, – заявил Баррис, не убирая коробки. – Закинься по меньшей мере тремя, они слабенькие, хотя и чистые.

– Убери эту гадость, – устало произнес Арктор. В голове звенели громкие голоса, сливавшиеся в непонятную жуткую какофонию, – казалось, мир сошел с ума. Все вокруг – проносящиеся мимо машины, двое приятелей, его собственный автомобиль с поднятым капотом, вонь от выхлопных газов, яркий полуденный свет, – все приобрело прогорклый привкус, словно мир протух. Словно мир разлагался и смердел. Арктор почувствовал резкую тошноту, закрыл глаза и содрогнулся.

– Ты что-то унюхал? – спросил Лакмен. – Улика? Какой-то запах от двигателя…

– Собачье дерьмо… – пробормотал Арктор. Этот запах определенно исходил от мотора. Он нагнулся, принюхался, почувствовал его сильно и безошибочно. Чушь какая, дикость… – Правда, пахнет собачьим дерьмом? – спросил он Барриса и Лакмена.

– Нет, – сказал Лакмен, не сводя с него глаз. И обратился к Баррису: – В твоих таблетках был галлюциноген?

Баррис, улыбаясь, покачал головой.

Арктор нагнулся над горячим двигателем. Он отдавал себе отчет, что на самом деле никакого запаха нет. И все же его чувствовал. А потом увидел размазанную по всему мотору, особенно у головок цилиндров, мерзкую бурую массу. Масло, подумал он, выплеснувшееся масло. Должно быть, прокладки прохудились.

Пальцы прикоснулись к вязкой липкой массе и отдернулись. Он вляпался в собачье дерьмо. Весь блок цилиндров, все провода покрывал слой собачьего дерьма. Переместив взгляд наверх, Арктор заметил дерьмо на звукопоглощающем материале капота. Его захлестнула тошнотворная вонь. Он сомкнул глаза и задрожал.

– Эй! – окликнул Лакмен, опустив ему на плечо руку. – У тебя что, глюк пошел?

– Билеты бесплатно, – поддакнул Баррис и заржал.

– Ну-ка присядь, – сказал Лакмен, отвел Арктора к сиденью водителя и бережно усадил. – Да ты прямо вырубаешься… Успокойся, никто не убит, и теперь мы начеку. – Он захлопнул дверцу. – Все нормально, понимаешь?

В окошко заглянул Баррис.

– Хочешь собачью какашку, Боб? Пожевать…

Ошеломленный Арктор широко раскрыл глаза и замер, глядя на него. Но мертвые зеленостеклянные шторки очков ничего не выдавали. Он в самом деле это сказал, мучился Арктор, или я спятил?

– Что, Джим? – спросил он.

Баррис начал смеяться. И смеялся, и смеялся.

– Оставь его в покое, – велел Лакмен, стукнув Барриса по спине. – Заткнись, Баррис!

Арктор обратился к Лакмену:

– Что он только что сказал? Дословно, что он мне сказал, черт побери?

– Понятия не имею, – ответил Лакмен. – Я не могу разобрать и половины из того, что он говорит.

Баррис все еще улыбался, но уже молча.

– Ты, проклятый Баррис, – процедил Арктор. – Я знаю, что это твоих рук дело – цефаскоп и теперь машина. Ты это сделал, ты, чертов ублюдок, псих поганый!

Арктор едва слышал собственный голос, однако чем громче он орал на ухмылявшегося Барриса, тем сильнее становилась кошмарная вонь. Он замолчал и понурился у руля, отчаянно борясь с тошнотой. Слава богу, что рядом Лакмен. Иначе был бы мне конец. От руки сумасшедшего выродка, этого паршивого козла, живущего со мной под одной крышей.

– Успокойся, Боб, – сквозь волны тошноты донесся голос Лакмена.

– Я знаю, что это он, – сказал Арктор.

– Но зачем, черт побери?! Он бы и сам угробился. Зачем?

Запах ухмыляющегося Барриса захлестнул Боба Арктора, и его вырвало прямо на приборную доску. Тысячи тоненьких голосов звенели, вспыхивали, светились, странные, трепещущие, непонятные… Но по крайней мере он мог что-то видеть, и вонь начала уходить. Он задрожал и полез за носовым платком.

– Что там было в твоих таблетках? – подозрительно спросил Лакмен у Барриса.

– Послушай, я и сам закинулся, – ухмыльнулся Баррис. – И ты. Так что дело не в травке. Да и слишком быстро. При чем здесь таблетки – желудок не в состоянии усвоить…

– Ты меня отравил! – яростно прошипел Арктор. В голове и перед глазами стало проясняться, сохранился лишь страх. Страх – естественная реакция. Страх перед тем, что могло произойти, перед тем, что это означало. Страх, страх, кошмарный страх перед улыбающимся Баррисом, и его проклятыми таблетками, и его объяснениями, и его странными словечками, и его привычками, его зловещими появлениями и уходами. Перед анонимным доносом в полицию на Роберта Арктора через самодельный голосовой фильтр… Наверняка он, Баррис.

Подонок охотится за мной, подумал Арктор.

– Никогда не видел, чтобы кто-нибудь вырубался так быстро, – покачал головой Баррис. – Хотя вообще-то…

– Как ты, Боб? – спросил Лакмен. – Это мы сейчас почистим, ничего. Садись лучше назад.

Арктор вышел из машины, нетвердо держась на ногах.

Лакмен повернулся к Баррису:

– Ты точно ничего ему не подсунул?

Баррис с негодованием воздел руки.