Глава 43
Утром Миронов доложил полковнику Шишкареву о новых обстоятельствах убийства Сотниковой, но высказать свои соображения не успел. Начальник криминальной полиции побагровел и рявкнул так, что стайкой снялись и улетели в панике снегири, что кормились на кустах сирени под окнами ГУВД.
— Куда ты лезешь? Чего тебе надо? — орал полковник. — Есть крепкий подозреваемый, есть чистосердечное признание! Есть доказательная база, наконец. Сейчас дело в прокуратуре, но Навоев обещал через неделю передать его в суд.
— Товарищ полковник! — с хмурым видом возразил Кирилл. — Доказательная база слабая, все улики — косвенные. Да, были жертвы с ним знакомы! Да, Кречинский их рисовал! Да, в ранах одной из них обнаружили микрочастицы краски, которая тождественна найденной в его мастерской! Но это все! Прокуратура нас взгреет по первое число и вернет УД на доследование! И если даже оно дойдет до суда, его там развалят однозначно!
— Да ты понимаешь, что говоришь? — совсем уж взбеленился Шишкарев. — Я наверх доложил! Понимаешь? В Москву! А ты хочешь все испортить? То, что Сотникову убил не Кречинский, по сути, ничего не меняет! Других-то он резал!
— Может, и других не резал! — упирался Кирилл. — Свидетель утверждает, что видел женщину.
— Да что он мог видеть, твой свидетель? Темно же было! Померещилось ему! Нет, нет, слышать ничего не хочу! Или прикажешь следственный эксперимент проводить? Смотреть, как радар этого педика реагирует на женщин? Или не реагирует? Чушь не городи! Преступник задержан и находится под арестом. Все! Понял меня? Не слышу четкого ответа?
— Так точно! — мрачно ответил Кирилл, затем развернулся на каблуках и, чеканя шаг, вышел из кабинета.
— Ты еще повыкобенивайся! — крикнул Шишкарев ему вдогонку. — Гордые все! Умные!
По большому счету, полковник был прав. А капитан юстиции Навоев просто порхал от счастья, и разговаривать с ним было бесполезно. В отделе же скопились несколько уголовных дел, по которым оперативно-разыскные мероприятия только-только начались. Заняться ими надлежало, хоть умри, обязательно, невзирая на выходные, потому как дома в очередной раз царила непогода.
Женька вернулась со свидания под утро заплаканная, заперлась в комнате и два часа проревела в подушку, а утром вскочила ни свет ни заря. Несмотря на субботу, переполошила всех, а на Кирилла набросилась чуть ли не с кулаками.
— Какого черта ты заставил меня все рассказать Никите? — визжала она. — Ты понимаешь, что разрушил мою жизнь? Понимаешь?
— Никто твою жизнь не рушил, — зло ответил Кирилл. — И врать тебя никто не просил.
— Я не врала!
Мечты Кирилла поваляться в постели чуть дольше обычного рухнули в одночасье. Чертыхаясь, он стал собираться на службу. Переживания Женьки ему были неинтересны, да и сама гостья изрядно надоела. Свалилась, как снег на голову, да еще предъявляет претензии! Но разве он не предупреждал, что Шмелев — несерьезный тип? Ярость пенилась и лезла через край, поэтому Миронов в выражениях не стеснялся.
— Вранье в том, что скрыла свое замужество! Или надеялась, что оно само собою рассосется? А Никита настолько потеряет голову, что никуда тебя не отпустит?
— Именно на это я и надеялась! — запальчиво ответила Женька.
— Дудки! Я знаю его сто лет, и, клянусь, съел бы кобуру от пистолета, если бы заметил, что он в кого-то реально влюбился! Но это не твой случай!
— Я домой поеду! — мрачно сказала Женька.
— Скатертью дорога! — нелюбезно ответил Кирилл. — Давно пора!
Женька фыркнула и выскочила из комнаты, после чего демонстративно разложила в гостиной чемодан и принялась собирать вещи. Ольга молча готовила завтрак и, похоже, вмешиваться в распри не собиралась.
— Мог бы и помягче с ней! — шепнула она, когда Кирилл устроился за столом в кухне и принялся поглощать блинчики со сметаной. — В конце концов, она глубоко несчастный человек.
— Глубоко несчастный человек мог бы развестись с мужем и осчастливить кого-то еще, а не стричь купоны со всех лужаек, — буркнул Кирилл, залпом выпил оставшийся чай и стукнул чашкой по столу: — Что за бабы пошли, а? Чего вы корыстные такие? Не любишь мужика, в тягость тебе инвалид — не мучайся! Так нет ведь! С бедным и здоровым мы жить боимся, а от богатого и больного не уходим! Правда, не из чувства сострадания или долга, а потому, что там — деньги, квартира, машина, а подгузники прислуга поменяет, и задницу помоет, и пролежни смажет!
Ольга боязливо оглянулась на дверь кухни.
— Что ты орешь? Женька матери нажалуется, что мы тут ее третировали, представляешь? Сестра мне голову оторвет! Ну с чего ты взбесился? Вечером она, наверное, уедет, и все будет по-старому!
— Наверное! — передразнил жену Миронов. — Позвонит Шмелев, и помчится к нему вприпрыжку! — Кирилл сердито ткнул вилкой и подцепил пару блинчиков. — На работе тьма египетская! Помяни мое слово, арест Кречинского выйдет мне боком!
— Слушай, Кирилл! — Ольга виновато улыбнулась. — Не хотела говорить… Но Кречинский и мне предлагал позировать для картины!
— Что? — Кирилл от неожиданности поперхнулся откушенным блином и закашлялся.
Ольга стукнула его несколько раз кулаком по спине.
— Не пугайся, я ему отказала! Честно, интересно было попробовать! Но кто бы Василия из садика забирал?
— Вот же какая ты! — рассердился все еще красный от кашля Миронов. — Молчала, как партизан!
— Да я забыла о нем через пять минут, — отмахнулась Ольга. — Но, когда услышала, как он лица своим натурщицам резал, жутко стало!
— И ты пошла бы позировать, если бы не Васька? — изумился Миронов.
Ольга неопределенно пожала плечами, отчего разозлила его еще больше. Но ругань с утра грозила испортить весь день.
Кирилл окинул жену угрюмым взглядом, тяжело вздохнул:
— Вот так бабье и попадалось на его удочку! — И поинтересовался: — Где он тебя агитировал? Надеюсь, не на улице?
— Кречинский в аптеку к нам часто заскакивал за каплями боярышника. Они на спирту и стоят копейки. Алкаши их чуть ли не ящиками скупают.
— А вы и рады небось? Гробите людей! — проворчал Кирилл и постучал пальцем по столу. — Прекратите, а то натравлю УБЭП и Роспотребнадзор на вашего хозяина!
Ольга задохнулась от неожиданности, хотела что-то сказать, но Миронов уже покинул кухню. Часы показывали девять часов утра…
* * *
Не успел Миронов вернуться в кабинет и отойти от утреннего разноса, как его снова вызвали к Шишкареву.
— Значит, так: слушай новую вводную, — веско сказал Шишок и, непривычно смутившись, добавил: — Ты это… Версию с племянником отработай как следует. Вонь поднялась, глядишь, до Москвы дойдет, а мне и доложить пока нечего! И лучше, Кирилл, это… Сам, хорошо? Пока без Навоева!
— Слушаюсь! — четко ответил Кирилл и ушел «отрабатывать новую вводную». Хотя по большому счету все, что можно было проверить, он уже проверил. Оставалось только допросить Ларису и Ивана.
Его опера задержали их в любовном гнездышке, в том самом, где в гостиной до сих пор сидел плюшевый медведь и где Лариса якобы слушала серенаду под своим окном. Майор нарочно велел операм не особо церемониться с влюбленными. После того как их отправили в ИВС, Миронов выждал три часа, чтобы Лариса и Иван прониклись атмосферой изолятора.
Судя по всему, они прониклись недостаточно. На допросе Иван потребовал адвоката, которого никто не подумал вызвать. Кирилл же велел привести к нему Ларису. Пока девушка таращилась в настенный календарь за его спиной, он хлопнул на стол стопку казенных папок и стал перебирать бумажки, не имевшие к Ларисе никакого отношения. Постепенно спесь с девицы спала, на лице отразилось недоумение. Вскоре она откровенно занервничала, но продолжала молчать. И уж когда совсем стало невмоготу, выкрикнула:
— Какого черта меня задержали? И вообще… Мне нужно в туалет!
— А вы потерпите, голубушка, — ласково ответил Кирилл. — Ответите на несколько вопросов, вернетесь в камеру, там и сходите.
— Опять в камеру? — Лариса с надменным видом выпрямилась. — За какие грехи, спрашивается? Вы хоть знаете, кто я такая?
— Таки теряемся в догадках! — хохотнул Кирилл и достал из стола два паспорта. — Согласно первому документу вы — Лариса Чупилова. Но, если верить второму — Лариса Туманова.
— И что? — фыркнула она, но глаза предательски забегали, и она торопливо пояснила: — Была Туманова, но недолго, а после развода вернула девичью фамилию. Это что, преступление?
— Ну что вы, совсем не преступление! А вот иметь на руках два паспорта на разные фамилии — уже статья.
— Какая, к черту, статья? Я просто потеряла паспорт, заплатила штраф, а когда сделала новый, в зимней куртке нашла старый. Тоже мне, трагедия!
— Объясните, Лариса Анатольевна, как получилось, что когда вы давали показания по делу об убийстве Марии Сотниковой, то ни словом не обмолвились о том, что ваша мать погибла при схожих обстоятельствах? — Кирилл в упор посмотрел на Ларису.
— А меня никто не спрашивал, — нагло ответила Лариса.
— Действительно, вас никто не спрашивал. И вы, естественно, случайно показали оперативникам паспорт на имя Тумановой?
— Другого под рукой не оказалось!
Кирилл едва заметно улыбнулся:
— Лариса Анатольевна, дело обстоит таким образом, что только от вас зависит, выйдете ли вы отсюда в качестве свидетельницы или в качестве соучастницы.
— Я вас не понимаю! И вообще, мне нужен адвокат!
— А зачем вам адвокат? Вы же ничего преступного не совершали, верно?
Лариса помолчала и затем неуверенно сказала:
— Верно! Не совершала!
— Вот и чудно! — обрадовался Кирилл. — Может, расскажете, как ваш приятель убивал тетушку. Не хотите?
Лариса покачала головой, но в глазах у нее появился страх. Кирилл тяжело вздохнул, долил воды в чайник и, включив его в сеть, подошел к окну, размышляя о том, насколько прозорливыми оказались Быстрова и Шмелев. Некоторое время он стоял, повернувшись спиной к Ларисе, и, когда заговорил, позы не сменил.
— Вы с Иваном решили сыграть на том, что в городе свирепствовал маньяк, который нападал на женщин. Для обеспечения алиби организовали настоящий спектакль. Именно вы, Лариса, наняли актера, который изображал влюбленного Ивана. Признаюсь, вы сделали реально смелый ход. Но мы нашли актера. Зовут его Семеном Паршиным. Он даже внешне смахивает на Ивана Сотникова: одно телосложение, один рост, большие глаза, золотые кудри… Паршин показал, что из трех актеров, которые подрабатывают в агентстве, вы выбрали именно его. Правда, ему показалось странным, что девушка самой себе заказала признание в любви, но ему-то что до этого? Заплатили — и ладно! С ролью он справился отлично. Приехал на машине Ивана, припарковался на стоянке под видеокамерой, затем поднял весь дом на уши: взорвал пару хлопушек, спел романс или серенаду, вам лучше об этом знать, поднялся с медведем в квартиру, попил чайку и через час уехал на такси, которое поймал возле автобусной остановки.
Лариса молчала, но по ее щекам струились слезы. Она ловила их языком и тихо всхлипывала.
— Меня занимает один вопрос: зачем вы маму свою убили? Мало денег давала? Не поддавалась на шантаж?
— Неправда! Я не убивала маму!
Лариса вскочила со стула и бросилась на Кирилла. Он с трудом усадил ее на место. Лариса рыдала, размазывала по щекам дорогую косметику и только что не рвала на себе волосы.
— А кто ее убил? — гневно выкрикнул Миронов, чтобы прекратить спектакль. — Иван? За что? Она вам чем-то мешала?
— Нет! Ваня тут ни при чем! — с трудом, сквозь судорожные всхлипы, произнесла Лариса. — Маму действительно маньяк убил. Но Ваня решил этим воспользоваться. Начитался газет и придумал. Я его отговаривала, честно! Но он сказал: «Тетка еще сто лет проживет, а я не хочу за гроши на нее горбатиться всю оставшуюся жизнь!» Ей ведь такие деньжищи предлагали и за салон, и за землю под ним. На счетах тоже немало лежит! А у нас денег нет. Когда мама умерла, отец ничего не нашел. Ни единого счета в банке, представляете? Только зарплатный, а на нем с гулькин нос! Полиция приходила с обыском, всю квартиру перерыли, но напрасно. Только я раньше узнала, что в мамином сейфе нашли очень много денег, несколько миллионов в рублях и в валюте. Видите, как она нас подставила? А мы с Ваней собирались на Мальдивы в свадебное путешествие. И вообще планировали совсем уехать в Европу… Ваня сказал, что нужно только подтвердить, что он был со мной. Я не знаю, как он убил! Абсолютно!
Лариса снова заскулила и закрыла лицо руками. Кирилл вызвал конвоира и велел отвести ее в камеру. Теперь он со спокойной совестью мог допросить Ивана — молодого парня с глазами киношного хоббита.
