Глава 16
Будит нас обоих звук трубы. Продрав глаза, пулей несемся в привратную башню.
Из амбразур видно, что снизу поднимается колонна солдат. В передовых рядах везут знамя. Герб с этого расстояния не виден.
— Барон подошел? — спрашиваю у Кота.
— Похоже. По численности их как раз человек двести, как он и сообщил.
— Ладно. Стрелков на башнях предупреди — мало ли что…
Хотя я прекрасно понимаю, что две сотни солдат сметут нас за несколько минут. Тем более что мы все уже давно на ногах, уставшие и измотанные бессонной ночью.
Свесившись вниз, даю команду впустить прибывших.
Скрипя, открываются огромные створки ворот, и в их проеме показывается всадник. Рядом с ним знаменосец.
Оба они покрыты пылью, видно, что торопились ребята сюда не на шутку.
Должно быть, барон этот тут немалая шишка. Двести стражников — сила! Так ведь он еще, поди, и не всех сюда отправил, должен же кто-то и в его владениях порядок поддерживать?
Мы с Лексли стоим в середине двора, и оба всадника направляются прямо к нам. За их спинами в проеме ворот показываются и все остальные. Спокойно и без суеты они разъезжаются по сторонам и выстраиваются в четыре шеренги. Парни, судя по всему, неплохо обучены и дело знают. Во всяком случае, их маневры вызывают одобрительную оценку у моего спутника:
— Грамотные ребята! Несколько часов марша, а снаряжение ни у кого не болтается, в седлах сидят крепко.
Подъехав к нам метров на десять, оба передовых всадника спешиваются. Следом за ними такую же операцию повторяют и остальные.
Первым идет крепкий и уже порядком немолодой дядька. Совершенно седые волосы резко контрастируют с черной бородой. Надо полагать, это и есть сам барон. Отстав от него на три шага, идет знаменосец. Отсюда я уже могу рассмотреть герб на знамени. На треугольном щите нарисован вставший на дыбы единорог. Не силен я в геральдике и не очень понимаю значение этого герба.
Подойдя на два метра, бородатый останавливается.
— Милорд?
Лексли кивает в мою сторону.
Бородатый делает шаг вперед, снимает шлем и опускается на одно колено. Знаменосец склоняет знамя, и по этому знаку все остальные солдаты следуют примеру своего командира. Остается на ногах только знаменосец.
Склонив голову, командир вынимает свой меч и протягивает его мне рукояткой вперед.
— Хоть я и не успел принести вам, милорд, вассальную клятву, однако же мой долг быть с вами рядом в минуту опасности!
Беру в руки меч и оглядываюсь на своего спутника. Тот молчит, предоставляя мне возможность самому принимать решение. Вот злодей! Я же ни уха ни рыла в этих церемониях! Что делать-то надо?
Шагнув вперед, я поднимаю барона на ноги.
— Принимаю вашу клятву, барон! И возвращаю вам ваш меч, ибо более достойного владельца ему не найти! Со своей стороны обязуюсь защищать вас и ваших людей так, как это и надлежит лорду!
Ничего не напортачил?
Вроде бы нет — Кот не высказывает никаких сомнений, да и барон спокоен.
— С сего дня и навсегда вы, барон, будете первым из тех, кто стоит рядом со мной. В мирное время и в годину испытаний! И все потомки ваши унаследуют это право!
Ух ты! Вот это я сказанул! Лексли удивленно раскрывает глаза. Видать, данная привилегия тут немало значит. Ну и пусть. По крайней мере, этот дядька производит хорошее впечатление. Хоть разок награда найдет своего владельца вовремя и правильно.
Барон смущен, надо полагать, не ожидал.
— Милорд… Такая честь для меня… Ведь я не принадлежу к лучшим родам ваших вассалов. Есть и иные, знатные своими предками и заслугами… Я всего лишь выполняю свой долг!
А дядька-то правильный!
— Барон, долг выполнять обязаны все. Посмотрите вокруг — где все эти знатные и заслуженные люди? Вы первый — вам и честь! Не спорю, возможно, их предки знатны и их личные заслуги весьма велики. Однако же не передо мною! Никого из них сейчас тут нет, и почетное место возле меня по праву принадлежит первому из явившихся!
Он поворачивается к своим солдатам и поднимает вверх свой меч. Секунда-другая — и над вставшими с колен солдатами с лязгом поднимаются вверх две сотни клинков. Впечатляющее зрелище, надо сказать…
Поворачиваюсь к Лексли:
— Давай, занимайся пополнением. Ребят наших озадачь, пусть помогут.
Оборачиваюсь к бородатому:
— Как ваше имя, барон?
— Лэн, барон Вольте.
— Ну а меня здесь зовут Сандром, Лэн. Так что — будем знакомы!
Отвожу его в сторону и кратко поясняю обстановку. Предлагаю ему взять на себя охрану внешних рубежей замка, занять стены и внешние башни.
— Для внутренних постов, барон, нужно выделить группы по десять человек. К каждой такой группе будет прикреплен один из Котов. Они хорошо знают устройство замка и помогут вашим солдатам в организации службы. На постах стоим по четыре человека, прочие отдыхают и в резерве. Порядок смены обговорите с Лексли — он тут всем этим заведует. Смените слуг, у них своя работа есть. Кто у вас отвечает за кормежку и прочее?
Лэн бросает несколько слов знаменосцу, и вскоре к нам подбегают двое крепких парней. Один из них — прямо-таки вылитый прапорщик Сойкин, и я совершенно не удивляюсь, узнав, что именно он и заведует всей хозяйственной частью отряда.
Оборачиваюсь назад и машу рукой управляющему. Он скромно маячит на заднем плане, не встревая в наш разговор.
— Логен! Займитесь-ка вместе с людьми барона обустройством солдат. Твоих подчиненных сейчас сменят с постов. Половину отправляй спать, небось еле на ногах стоят, а с прочими займитесь размещением людей. Казармы у нас тут есть?
— Есть, милорд. Можем свободно разместить еще столько же и даже больше.
— Вот и размести. Организуй готовку пищи, места для сна приготовить. Сменившимся вина, но — в меру! Лошадей в конюшню, накормить и расседлать. Два десятка держать под седлом — мало ли что. Тебе для этого нужно что-нибудь?
— Разве что хлеба испечь… на столько людей я не рассчитывал. Да зелени из деревни привезти.
— Возьмешь сколько надо помощников, деньги у тебя есть — не скупись! Сопровождение им обеспечите? — оборачиваюсь я ко второму из баронских заместителей.
— Сделаем, милорд, — басит он. — Не сомневайтесь, люди у нас опытные.
— Ну и славно! Снаряжение, вооружение — что-нибудь вам нужно еще?
В глазах баронского «прапорщика» загорается огонек интереса.
— Ну… есть немного, милорд…
— Логен! Обеспечь! Выдай со складов все, что потребно.
Спихнув со своих плеч все заботы об организации службы и обеспечении гарнизона всем необходимым, мы с бароном поднимаемся на стену. Облокачиваюсь на парапет и подставляю свое лицо прохладному ветерку.
— Устраивайтесь, барон. Не могу вам сейчас сказать, сколько времени вашим солдатам придется здесь провести. Откровенно говоря — и сам пока не знаю. У вас-то в поместье остался хоть кто-нибудь для охраны?
— Еще пятьдесят человек, милорд. Так что — порядок будет.
Двести пятьдесят стражников? Чем этот барон тут занимается?
— Если не секрет, Лэн, зачем вам столько солдат?
— Мои владения граничат с горами. А тамошние жители не всегда отличаются сильным законопослушанием. Да и дорогу нужно охранять… по той же причине.
Ну, все как у нас. Такие же безбашенные горцы. И те же проблемы во взаимоотношениях с ними.
— Обещаю не задерживать вас и ваших людей сверх необходимого. Кстати! — спохватываюсь я. — Вы сами-то хоть перекусить успели? А то о солдатах я подумал, а про вас-то и забыл! Есть хотите?
Барон не ломается, и вскоре мы с ним и уже возвратившимся Лексли сидим на верхушке башни, куда из кухни уже приволокли всяческой еды. Ну а чего выпить, у нас и так было. Проведя «рунный тест» над всем принесенным, киваю на стол — можно приступать!
Попробовав кваса, барон одобрительно крякает. Обернувшись к стоящему позади нас слуге, приказываю ему обеспечить баронских солдат аналогичным питьем.
— Право слово, милорд, — смущается барон, — вы ставите меня в неловкое положение…
— Это каким же образом, барон?
— Заботиться о своих солдатах надлежит мне… это же мои люди. Мне просто неудобно отвлекать ваше внимание еще и на это.
— Сейчас ваши солдаты охраняют мой замок, Лэн! Долг хозяина — проявить заботу о госте, не так ли? Кстати говоря, вы ведь не все наши напитки попробовали… Лексли, плесни барону… ну, сам знаешь чего…
Продукция Мирны оказывает свое обычное воздействие — барон пару минут хватает ртом воздух.
— А вот этой настойкой солдат мы поить уже не будем! Во всяком случае — не всех!
— Да уж… — соглашается барон. — У меня так и сон весь куда-то пропал… Мощное зелье!
— Иногда — так и слишком мощное, — ворчит Кот.
— Не буду спорить, — соглашается барон. — И все же, милорд, мне как-то непривычно видеть лорда, который настолько погружен в решение, в общем-то, совершенно рядовых вопросов.
— Как сказать, барон… — качаю головой. — Мне вот приходилось быть солдатом. Причем самым обыкновенным. И я помню, как много значит для него сытная и своевременная еда и теплая постель.
— Вы были солдатом? — удивляется он. — Где же?
— Далеко отсюда… даже слишком далеко. И война у нас была жестокая и безжалостная. Не дай бог вам, Лэн, хоть когда-нибудь увидеть что-то подобное. Пусть даже и во сне.
Собеседник мой переваривает сказанное.
— Но… ведь война вообще жестокое дело, милорд. Как же иначе? Да и куда же еще быть более жестоким?
— Увы, барон, есть куда. Мне приходилось видеть, как командиры отрядов жили в тепле и удобстве, в то время как их солдаты страдали даже от нехватки воды, не говоря уж обо всем прочем. Говоря о командирах, я не имею в виду сотников и десятников — те были вместе со своими солдатами. А вот генералы — те жили очень хорошо. А что касается меня… так я и лордом-то стал совершенно случайно — убил в поединке прежнего графа. Кто же знал, что мне придется занять его место?
— Я что-то об этом слышал, — после некоторого раздумья говорит барон. — Но всех подробностей просто не знаю.
— А оно вам надо? Хотя, если так хотите… — кратко пересказываю барону ту версию событий, которую мы вместе со Стариком и епископом придумали для всеобщего распространения.
Он молча вертит в руках пустой кубок.
— Вы, милорд, перешли дорогу кому-то очень сильному, — наконец разлепляет он губы. — Боюсь даже предположить, кто это такой может быть.
Уж не жалеет ли он о своей торопливости? Накликал таким макаром на себя чью-то немилость. А что? Всякое может быть. Своя-то рубаха к телу ближе.
— Нехорошо говорить о мертвых плохое… но лгать — еще хуже, — Лэн ставит кубок на стол. — Покойный граф был… весьма своеобразным человеком. И в кругу его общения порою попадались очень странные и неприятные люди. Я говорил вам, что у меня частенько возникают стычки с горцами?
— Да, я помню.
— Еще мои предки построили в ущельях сторожевые башни. И этим очень сильно затруднили выход горцев на равнину. А уж вернуться назад с награбленным добром — стало и вовсе немыслимо. В то время в моем баронстве была всего лишь сотня стражников — и этого хватало.
— А отчего же сейчас их стало больше?
— Три года назад граф договорился с горцами и повелел мне снять посты из башен.
— Почему?
— Он не объяснил. Просто приказал — и все. Правда, не помешал набрать еще солдат.
— И что же? Горцы выполнили свою часть договора?
— Возможно, что договор с графом они выполнили. Хотя я, естественно, не знаю, о чем горцы с ним договорились. Но вот нам жить стало хуже — и здорово! Маленькие кучки разбойников постоянно проникают в наши поселения. Воруют скот, нападают на людей. Мы их по мере сил ловим. Но… — Лэн развел руками.
— Интересно! Я про это ничего не знал!
— Вам же должен был об этом доложить управляющий графа! — изумляется барон. — Он-то ведь был полностью в курсе дела — сам же эти переговоры и вел!
— Он был убит вместе с графом.
— Тогда… архивариус — вот! Этот тоже должен был знать!
— Увы, барон, я его вообще не видел. Во всяком случае, он тоже ничего для этого не сделал.
Мой собеседник пожимает плечами.
— Не знаю, милорд, отчего так произошло.
— Скажи-ка мне, Лэн, а те башни… они целы до сих пор?
— Целы. Горцам они не нужны — к ним и так никто не ходит, даже купцы. Там нечем торговать, и им нечем платить за товары. Так что и защищать проходы никому не интересно. Зачем, когда можно вместо этого угнать стадо или ограбить деревню?
— А разрушить башни они могли?
— Для этого надо всем собраться, несколько дней тяжелого труда… зачем? Кто будет за это платить?
— Ну… есть же общие для всех интересы?
— Это у горцев-то? Да там каждое поселение имеет своего вождя и не признает никаких авторитетов! Какое бы предложение ни выдвинул один из таких вождей, другой обязательно выступит против. Чтобы не показаться зависимым от соседа.
— Хм… Вот что, барон, я про этот договор ничего не знаю, его не подписывал и никому ничем не обязан. Короче — занимайте башни! И никого оттуда на равнину не пускать! Вообще!
— Совсем никого? — удивляется он. — А торговые караваны?
— Вы же сами сказали, что им нечем торговать. Или я не прав?
— Торговцы к ним не ездят — это факт. Но они сами часто ездят на рынки и…
Тут он замолкает и несколько минут сидит в размышлениях. Лексли осторожно толкает меня ногой и указывает взглядом на барона. Тот чем-то сильно озадачен. Наконец, морщины на его лбу разглаживаются, и он поднимает голову.
— Вы правы, милорд, я действительно не знаю, что они там продают. Никто не залезал к ним в мешки.
— Большие хоть мешки-то?
— Приличные.
— Ну так вот, барон, больше никто никуда не поедет. Пешком — милости прошу! Далеко все равно не уйдут и назад особенно не притащат ничего. С сего дня и до особого распоряжения — хрен им, а не рынок! А вот когда на переговоры попросятся — тогда и приведете их ко мне!
Глаза барона вспыхивают довольными огоньками.
— С превеликим удовольствием, милорд! А если кто-нибудь спросит, на основании чего закрыты проходы?
— Во-первых, они не закрыты. Пешком ходить можно. Во-вторых, ссылайся на меня. Так и говори — приказ лорда. Эти горы ведь не входят в мои владения? — поворачиваюсь я к Лексли.
— Они и в наше королевство не входят. Вообще никуда.
— Чего так?
— А кому они нужны? Ничего интересного там нет, даже пастбищ нормальных всего ничего. Ими владели наши короли, потом эти земли захватили у нас соседи, но быстро об этом пожалели. Нервов и крови им это стоило прилично, а вот прибытка они не получили никакого. Даже в армию обитателей тех мест стараются не брать. Вояки они так себе, больше пограбить мастера. Делать же что-то иное им, по их понятиям, неприлично. Поэтому, воспользовавшись какой-то очередной смутой, соседнее королевство вывело оттуда свои войска… да так и забыло их туда вернуть. Обрадованные горцы подняли было очередное восстание, но быстро обнаружили, что воевать с ними никто не собирается, а выходы на равнину перекрыты стенами и башнями. С тех пор они и варятся в своем котле. Периодически воюют друг с другом за пастбища, за угнанный скот, еще за что-то…
— И как давно?
— Да уж лет тридцать.
— Тридцать шесть, — поправляет барон.
— Прилично! — качаю я головой. — И много их там?
— Кто знает? По приблизительным подсчетам — десять-пятнадцать тысяч войска они выставить могут. Из них около трети — конные, остальные пехота.
— И как?
— Полку латников и полку пехоты с арбалетчиками — на два часа работы, — наливая себе квас, проворчал Лексли.
— Три, — не соглашается барон.
— Ну, пусть будет так.
— Интересно, — берусь за баклагу с квасом и я, — их что же, всегда так мало было?
— Отчего же? — пожимает плечами Лэн. — Пока пусть и номинально, но имелась верховная власть, было получше. Войну из-за косо брошенного взгляда не затевали — все-таки коронные войска там стояли и шутить они не любили. Какие-то дороги строились, более-менее торговали с ними, даже и на заработки часть людей выезжала на равнину. Тогда мы оценивали их военные возможности гораздо выше. У них только конных было около пятнадцати тысяч. Ну а как начали они жить по-своему… так быстро друг друга поперерезали. Да и лошадей стало меньше — мы же перестали выпускать их табуны на выпас в предгорные равнины. Тем более что и предлог для этого был — они перестали быть подданными нашего королевства. Опять же — только травою лошадь кормить или еще и овсом, разница есть! А овес у них почти не растет — и сажать негде, да и не занимаются горцы таким делом, с их точки зрения, это не мужское занятие. Чуток выращивают, конечно, но лошадей этим не прокормить. И запрет на торговлю оружием с ними соблюдался неукоснительно. А сами они многого не накуют — некому, да и не из чего.
— Соблюдался?
Барон мнется.
— Ну… последнее время стали мы замечать у горцев доспехи неплохие, опять же мечи у них появились наши. То есть нашей ковки, их кузнецы так не делают.
— А соседи? Не могут они с ними оружием приторговывать?
— До такой степени сумасшествия там еще никто не дошел. Это все равно что раненого волка в своем хлеву выхаживать. Встанет на ноги — тебя же и сожрет!
Интересные тут дела происходят… Все больше и больше знакомых моментов проявляется! Или это общее для всех миров? А бардак в управлении — такой же, как и у нас? Да ну… быть того не может, наш бардак — вещь исключительная и неповторимая! И, слава богу, откровенно говоря…
