А тем временем…
Радиограмма
«Немому»
Начинайте работу по варианту три. К вам в помощь высылается группа гауптмана Норберта. О прибытии доложить немедленно. Ответственным за проведение операции является командир группы. По завершении операции уходите вместе с ним.
«Лесник»
Радиограмма
«Леснику»
Группа прибыла. Готовим операцию по варианту три.
«Немой»
Этот день ничем особенным не выделялся. Обычный трудовой день в череде таких же — однообразных и привычных. С утра распахнул свои двери небольшой магазинчик, стоявший около дороги. Позевывавший продавец привычным движением протер тряпкой прилавок, смахивая несуществующие крошки. Стукнула дверь в каморке директора — тот, как обычно, появился в магазинчике первым.
Простучали по ступеням каблучки — это по пути на службу забежали в магазинчик первые покупатели. Их было немного.
Всё как всегда… рутина.
Сложив в портфель бумаги, собрался в торг директор — сегодня имелась возможность выбить там кое-что интересное.
— Савельич!
— Да, Олег Фомич? — повернулся к нему продавец.
— Я в торг! Если тот пожилой капитан появится — так я чаю ему обещал. Постараюсь после обеда привезти. Он-то к шести часам заехать собирался, так что, может, и успею ещё… Капитан из города поедет, вот и предупредил, что заглянуть может. Ты уж извинись перед ним — не смог я раньше-то!
— Ясно дело… Да нешто он не поймёт? Мужик-то серьезный и с обхождением…
— Так-то оно так… Однако ж лишний раз такого клиента уважить — хуже не станет!
— Сделаю всё, Олег Фомич, не сумлевайтесь! Ин, у меня ещё ж вино осталось — то самое, что вы в прошлый раз привозили. Предложу — может и возьмёт?
— И то дело! Майор-то ихний — такие вещи уважает! Тем паче вроде бы и он сегодня заехать собирался. Не одному, так другому подойдёт…
Директор быстро сбежал с крыльца и зашагал по узкой улочке.
Выйдя из-за прилавка, продавец тоже спустился по ступенькам, но, в отличие от директора, никуда не пошел — присел на скамейку и достал пачку папирос. Закурить ему удалось не сразу — налетавший ветер тушил спички. Наконец, с третьей попытки, папиросу удалось прикурить, и мужчина, удовлетворённо кивнув, откинулся назад, опершись спиною о стену магазинчика. А куда спешить? Покупатели будут ещё нескоро — ближе к вечеру. Сейчас день, все на службе, разве что какая-нибудь старушка заглянет — отоварить карточки. Так её можно будет заметить издали, магазинчик располагается на отшибе, и все подходы к нему хорошо просматриваются.
— Герр гауптман! Продавец вышел на улицу!
— Дайте-ка мне ваш бинокль, Клаус…
В окулярах качественной оптики хорошо было видно лицо курильщика. Немолодой, лет пятидесяти, мужчина. Он даже глаза прикрыл, наслаждаясь теплом весеннего солнца.
— Курит…
— Он всегда выходит в это время, герр гауптман.
— Знаю. Он вышел уже с папиросой?
— Нет. Достал пачку, только когда присел на лавочку. Да и прикурил не сразу — с третьей попытки. Ветер, надо полагать…
— Всё может быть, Клаус… всё может быть… Поднимайте группу! Общий сбор здесь — в пять часов! Операцию проводим сегодня!
Отдуваясь и что-то бормоча себе под нос, директор магазина торопливо шел по территории торговой базы к выездным воротам — туда уже подъезжала груженая телега. Стандартная процедура получения товаров сегодня необычно надолго затянулась — кладовщик придирчиво сверял все полученное с накладными. Зачем-то куда-то бегал, недовольно ворча, перелистывал свои книги.
— Никодимыч! Право слово, ты, никак, меня в чём-то заподозрил? — не выдержал, наконец, Олег Фомич. — Ведь не в первый раз у тебя всё получаю, уж насквозь меня знать должен!
— Должен — не должен… — не поднимая головы, пробурчал тот. — Никому я ничего не задолжал! Проверка у нас, понял?!
И он кивнул в сторону — там, примостившись у стола, листал документы молодой парень.
— Второй день роют… А чего им надо — не говорят! У всех порядок… Словно бы ищут что-то, весь выданный товар за последние полгода смотрят, все книги подняли. А ну — как чего накопают? Мне на старости лет лес пилить уже неохота…
— Дык, Никодимыч, никому не охота-то!
— А я о чём? Так что не обессудь, Фомич, но мне своя шкура куда дороже твоего спокойствия…
— Так опоздаю я! Пока возчик до магазина дотелепает… да товар разгрузим… уж и закрывать все пора будет!
— Утром приезжай…
— Ага! Телегу-то я только на сегодня получил! Еле выбил! Да и с этим ковырялись до невозможности долго, словно свой персональный выезд мне одалживали. Ладно, черт с тобой… потерпим…
Но уговоры все же возымели свое действие — через полчаса груженая телега подъезжала к воротам базы, куда, оформив все документы, уже торопился обрадованный директор магазина. Закончил свою работу и проверяющий. Отложил бумаги, потянулся — до хруста, и встал.
— Ну, Иван Никодимович, в порядке у вас тут всё! Огрехи мелкие есть — но это уже забота вашего руководства, милицию такие вещи не интересуют. Главное — не подтвердилась информация о хищениях!
Кладовщик тайком перекрестился и перевел дух.
— Пойду я! — парень поднял с пола свой тощий портфель. — Телефон у вас где, у заведующего?
— На проходной тоже есть…
— О! Оттуда и позвоню, в отдел-то и я ныне запоздаю…
Пробежавшись по двору, парень заскочил на проходную. Показав удостоверение сторожу, выпер его из комнаты и, плотно прикрыв дверь, присел к телефону.
— Дежурный? Лапин говорит…. Да, закончил. Нет, ничего такого не нашлось. Ага… Нет, в отдел не успеваю уже, идти далеко, а на последнюю телегу с грузом я опоздал. Да и едут они совсем в другую сторону, на окраину куда-то… Угу… Ясно, утром и доложусь!
Положив телефонную трубку, парень ещё раз потянулся и, кивнув сторожу на прощание, вышел за ворота. Пройдя по переулку метров сто, свернул за угол. Странное дело, но там он никуда дальше не пошел, а присел на бревно, лежавшее около дороги. Поставил на землю портфель и стал ждать.
Впрочем, это ожидание долгим не оказалось. За поворотом негромко заурчал мотор, и на улицу вывернула неприметная автомашина. Обычная армейская эмка — таких сейчас много катается.
Хлопнула дверца — и автомобиль скрылся за поворотом.
— Ну что там, Левашов?
— В порядке все, товарищ капитан. Директор уехал приблизительно полчаса назад.
— Значит, в магазин он опоздает…
— Без вариантов, товарищ капитан! Даже если товар бросит и бегом напрямую рванет!
— Угу. Ну, а поскольку он этого не сделает…
— Не рискнет! А ну как пропадет чего? Ведь он за всё уже расписался!
— Добро! Стало быть, эту проблему мы решили! Ну и ладушки! Теперь — главное всё остальное не провалить…
К концу дня в магазине поубавилось покупателей. Ушли самые припозднившиеся, которые только возвращались с работы и заглянули в него по пути домой. Продавец уже дважды выходил на крыльцо, всматриваясь в опустевшую улицу — директор все не ехал.
Оглядев её в последний раз, он уже повернулся было уходить назад…
Но остановился — где-то за домами заработал мотор… ещё один.
И около магазинчика притормозила черная эмка и запыленный грузовик, в кузове которого сидело около двух десятков солдат с оружием.
Хлопнула дверца легковой автомашины, и на улице появились старые знакомые — майор с капитаном.
— Сидорчук! — повернулся майор к грузовику. — Личному составу пять минут на перекур!
И из кузова горохом посыпались бойцы. Загомонили, сворачивая самокрутки. Но, повинуясь окрику старшины, трое из них, взяв оружие наизготовку, разошлись по сторонам — помкомвзвода выставил посты.
А три молодые девушки в военной форме, отделившись от всех остальных, взбежали по ступенькам вслед за офицерами.
— Вечер добрый, товарищи командиры! — поприветствовал гостей продавец. — Что-то вас сегодня многовато как…
— Сворачиваемся! — развел руками капитан. — Хорошо тут — ан, приказ! Последний раз к вам заглядываем…
— Ох, Олег Фомич-то как переживать станет! Он же вам чаю обещал…
— Так и где же он?
— Дык… как перед обедом в торг уехал — за товаром, всё и нет его… Должен уж скоро быть, ума не приложу — куда запропал?
— Эх! — покачал головою капитан. — Что такое не везёт… остался я без вкусностей! Ну, пусть хоть девушки себе чего-нито посмотрят…
— Вино есть, товарищи командиры! Абхазское! Из самого Сухими!
— Сухуми, — поправил его майор.
— И так может быть, — покладисто кивнул продавец. — А чего другого, так это — к Олегу Фомичу!
— Не успеем… — пригорюнился капитан. — Эшелон уже через полтора часа. Пока доедем, машины погрузим… нет — не успеть!
Девушки, тем временем, отыскали себе какие-то полезности и торопливо упаковывали покупки в бумажный пакет. Закончив это дело, вышли на крыльцо и присоединились к остальным солдатам.
— Герр гауптман! Женщины вышли на улицу! Которая из них наша?
— Один господь про то ведает…
— Брать всех?
Заурчал мотор — на улице показался ещё один грузовик. И — тоже с солдатами. Притормозил около стоявших автомашин, почти полностью перекрыв вид на вход в магазин.
Сидевшие в нём люди окликнули тех, кто уже находился на улице, завязался разговор.
— Нет, Клаус… Там почти два взвода русских! Часть из них — с автоматами. Эта рыбка нам не по зубам…
Лежавший рядом с гауптманом диверсант вздохнул.
— Вот что… Антон!
— Я!
— Вдоль вон того забора… видишь, там ещё густая трава?
— Вижу.
— Часовые не просматривают этот участок. Попробуй-ка туда проползти, послушай — русские курят совсем рядом!
— Яволь, герр гауптман! — и диверсант скользнул в траву.
Новая машина проехала мимо — на этот раз не притормозив. Только сидящие в ней солдаты помахали руками тем, кто курил на площади.
Ещё одна…
— Герр гауптман!
— Да, Антон?
— Они передислоцируются отсюда! Едут на станцию, просто офицеры заглянули в магазин — им тут что-то нужно.
— Плохие новости! — командир диверсантов сплюнул. — Уедут — и где их искать? А атаковать этих — безумие!
— Ну что ж! — поднялся со стула майор. — Знать, не судьба… Остался ты, милок, без чая! Собираемся!
Продавец сжал губы. Совсем на секунду, но, тем не менее, это не ускользнуло от глаз капитана. Но тот сделал вид, что ничего особенного не произошло.
— Александр Иванович! Так это… может быть, я вас догоню?
— На крыльях? — осведомился майор.
— Ну… на машине… на вашей.
— Ну ты и хитрец! А я, значит, с бойцами поеду?
Капитан смущенно потупился.
— Ладно! — хмыкнул майор. — Лезь в грузовик! Дождусь твоего директора — мою машину все равно последней грузить! Но — пятнадцать минут, больше ждать и я не смогу! Да и про вино тут кто-то говорил… посмотрим…
Коротко прозвучавшая команда — солдаты побросали самокрутки и полезли в машину. Заработал мотор и у второго грузовика.
— Герр гауптман! Офицер тоже садится в грузовик к солдатам!
— А второй — остался… и легковой автомобиль стоит около магазина.
— Да…
— Клаус! Готовность! Это наш последний шанс!
Проскрипели доски под ногами капитана, захлопали двери автомашин, взревели моторы…
Майор, проводив глазами отъезжающие машины, повернулся к продавцу.
— Ну и где у вас там это вино?
— Сей момент! — вскочил на табуретку продавец. При этом он нечаянно задел рукою абажур — метнулись по стенам тени…
— Герр гауптман! Сигнал!
— Вижу…
Сидевший за рулем легковушки красноармеец встрепенулся и приподнялся — из переулка показались несколько человек. Офицер… и пяток солдат с красными повязками — комендантский патруль. Странно… обычно это всегда офицер и двое бойцов. Хотя исключения бывали, да и патруль мог быть усиленный — все-таки военное время… Однако, на всякий случай, рука водителя скользнула под сиденье, негромко щелкнул снимаемый предохранитель.
Но, подойдя к машине, патруль остановился чуть в стороне, только офицер окликнул водителя.
— Товарищ боец, чей это автомобиль?
— Командира моего, товарищ капитан — он в магазин зашел.
Старший патруля кивнул и указал своим солдатам на дом.
— Коноваленко — остаетесь на крыльце! Смотрите тут…
— Есть, товарищ капитан! — вытянулся солдат. Передвинул автомат поудобнее и, как только патрульные вошли в магазин, облокотился на перила и расслабился.
Обернувшись на звук открываемой двери, майор увидел, как в магазин неторопливо зашли несколько человек в военной форме. Старые солдаты, обстрелянные — в дверном проеме не маячат, уходят сразу в сторону… и опытные, намётанный глаз сразу подметил те мелочи, которые отличают матерого бойца от зеленого новичка, только что одевшего форму. Манера передвижения, некоторая расслабленность… и особая привычка замечать все вокруг, не поворачивая при этом головы — это были явно не вчерашние призывники!
— Товарищ майор, это ваш автомобиль стоит рядом с домом? — спросил старший патруля, поднося руку к фуражке.
— Мой… а вы, товарищ капитан, по какой причине интересуетесь?
— Старший патруля — капитан Аукстиньш! Попрошу предъявить ваши документы!
— Сначала — ваши, товарищ капитан.
— Прошу, — пальцы старшего патруля ловко расстегнули нагрудный карман и вытащили оттуда сложенный лист бумаги. — Это предписание комендатуры — выписано на моё имя.
На свет божий появилось также удостоверение личности, которое Аукстиньш протянул майору. Тот внимательно изучил оба документа. При этом от его глаз не укрылось то, что один из солдат сместился в сторону, отрезая майору путь в подсобные помещения магазина.
— Всё в порядке, — кивнул Гальченко, возвращая капитану его документы. — Извольте — вот и мои!
И он передал в руки старшего патруля своё удостоверение.
— Майор Гальченко Александр Иванович…заместитель командира в\ч…. Угу… А машину вашу досмотреть можно, товарищ майор? — возвращая документ владельцу, поинтересовался Аукстиньш.
Застегивавший карман майор на секунду замешкался.
— Зачем? Что вы хотите там обнаружить?
— Очень может быть, товарищ майор, что и ничего. И всё же?
— Хм… Вы внимательно прочитали мои документы, товарищ капитан?
— Более чем. Так что насчёт машины?
— Ну… как хотите… — Гальченко повернулся к продавцу. — А вот эту бутылочку вы мне с собою заверните… Да! Расплатиться же надо!
Он смущенно улыбнулся и сунул руку в карман.
— Курт! — встрепенулся Аукстиньш, увидев это движение — ничего хорошего оно не сулило…
Негромко хлопнул выстрел — майор стрелял прямо через карман, не вытаскивая оттуда оружия.
Дрогнули доски пола — стоявший слева от капитана здоровенный боец, ничком рухнул на пол.
А вот второго выстрела не получилось…
Если стрелять через карман, то всегда есть шанс на то, что затвор пистолета, не сумев отойти назад должным образом из-за тесноты, не только не дошлёт в ствол очередной патрон — и гильзу-то толком не извлечёт!
Так и вышло.
Но это, казалось, ничуть не смутило стрелявшего. Выдернув из кармана замолкший пистолет, он тотчас же заехал им в подбородок солдата, стоявшего у входа в подсобные помещения. Удар был сильный — того аж отбросило в сторону.
— Клаус! Водитель!
Но сползающий вдоль притолоки патрульный всё-таки ещё являл собою некоторое препятствие — проход был узким, и быстро проскочить его было невозможно. А получать пулю в спину… удовольствие весьма сомнительное…
И майор не побежал вглубь магазина.
Пируэт… о стену тяжело бухнулся ящик, брошенный кем-то из мнимых комендачей.
Поздно — стрелявший уже ужом ввинтился за прилавок, передергивая на ходу затвор.
Вскинул автомат стоявший на крыльце «патрульный».
Но, опережая его, из глубины салона легковушки гулко бабахнул выстрел — и солдат схватился за простреленную грудь, роняя свое оружие…
Гальченко вскинул пистолет, ловя на мушку стремительные силуэты нападавших…
Бзынь!
Гулко бухнулся о доски пола карманный «Вальтер ППК».
А по лицу майора поползли красные струйки…
— Да держите же его — тяжелый!
Отбросив в сторону разбитую бутылку, продавец подхватил оглушенного офицера.
— Живее, гауптман!
Со звоном вылетело оконное стекло — с улицы короткими очередями бил автомат. Спрятавшись за простенок, один из «патрульных» выставил оттуда ствол «ППШ» — и борта легковушки усеялись пробоинами.
Что никак не повлияло на автоматчика — его ответная очередь заставила противника нырнуть назад. Пули выбили щепу прямо у его носа — оконная рама треснула и взлохматилась. Водитель машины неожиданно оказался неплохим стрелком…
Но вот по прилавку он попасть не смог — мешала стена. Не удалось ему и зацепить хоть кого-нибудь из находящихся внутри: все они лежали на полу.
— Немой! — ухватил за плечо продавца Аукстиньш. — Запасной выход есть?!
— Через подсобку! — продолжая стягивать руки майору, мотнул головою агент. — Чуть влево и назад — этот, что на улице, может нас и не заметить, там ложбина…
— Клаус! Прикрываешь отход! Потом — за нами!
— Яволь!
Таща за собою пленного, диверсанты пробрались вдоль коридора к запасной двери. Прислушались. Особо ничего услышать не удалось — мешала стрельба в магазине. Откинув засов, один из них с оружием наизготовку выскочил на улицу. Никого… желающих полюбопытствовать и посмотреть поближе на перестрелку не нашлось.
— Чисто!
— Туда! — махнул рукою гауптман. — Вон за тем домом у нас машина!
Он сам, агент да двое солдат (оглушенный майором диверсант так и не пришел в себя и остался в магазине, вытаскивать его было некому) — вот и вся группа. Надо было спешить, как минимум, двое из группы в бою участвовать пока не могли: приходилось тащить пленного. Но ничего… до машины не так уж и далеко…
Взвизгнув тормозами, остановился у выезда из переулка грузовик. Щелкая затворами, на землю посыпались солдаты.
— Ярошенко! Занять позиции! — немолодой уже лейтенант, пригибаясь, подобрался к колодцу — за ним, выставив в сторону магазина автоматный ствол, притаился водитель.
— Что там?!
— Диверсанты немецкие! Командира моего взять хотят! Он там стрельбу поднял, тогда вон тот, что на крыльце валяется, по мне пальнуть хотел… да не успел! Кто-то и сейчас оттуда стреляет… Да вон он!
В окне мелькнула вспышка — над срубом просвистели пули.
— Второй выход есть?
— Не знаю, товарищ лейтенант… есть, наверное. Но я же не разорвусь!
— Не переживай — это уже не твоя забота! Горбунов! Пять бойцов бери — обойти дом, там ещё выход может быть!
Обежавшие магазин бойцы сразу же увидели распахнутую дверь. Седоусый ефрейтор поднял руку в предостерегающем жесте.
— Т-с-с! Кто-то убег, но ведь и там палят ещё… А ну-ка — слева-справа запрятались! Сейчас эти деятели сбечь постараются…
Пошарив около стены дома, он, хмыкнув в усы, приподнял толстую жердь.
— Самое то!
Нестройный залп винтовок вынес последние остатки стекол в магазине и превратил в решето входную дверь. Резонно рассудив, что в подобной обстановке много не навоюешь, оставшийся диверсант, сменив диск в автомате, метнулся к выходу — пора было подумать и о себе.
Вот и распахнутая дверь…
Прижавшись к косяку, он попробовал осторожно выглянуть на улицу.
Вроде бы пока тихо…
Но это — совсем ненадолго, скоро солдаты обойдут дом, и тогда тут станет жарко! Следовало спешить!
Шаг… другой…
Высунувшаяся откуда-то сбоку жердь, заставила споткнуться — он выставил вперед руки, пытаясь предотвратить падение.
Бух!
Тяжелый винтовочный приклад со всего маху звезданул между лопаток. Оружие выпало из рук, и свет в глазах диверсанта померк…
— Ханс! Стрельба усилилась — к русским подошла помощь! Прикрой нас, Клаус, похоже, не выберется!
Теперь диверсантов осталось всего трое, включая агента, боевая ценность которого была весьма сомнительной. Но и до машины осталось всего метров двести. Можно было ещё успеть.
Успеть!
Так всегда, когда очень спешишь, время отчего-то растягивается, ноги становятся какими-то ватными, и каждый шаг дается с небывалым усилием. А ты уже мысленно там, впереди, и только проклятые ноги никак не хотят идти быстрее…
Но вот он — шершавый борт грузовика!
— Майора — в кузов! Вилли — за руль!
Гулко ударил за спиной автомат, рассыпались горохом винтовочные выстрелы — русские шли по пятам.
— Вперед!
Взревев мотором, грузовик рванулся в темноту…
Выдержка из рапорта гауптмана Норберта.
… В сложившейся ситуации, получив сведения о предполагаемом перебазировании интересующих нас лиц, я должен был принимать решение на месте. До ближайшего сеанса связи оставалось около двенадцати часов, и было совершенно очевидно, что шанс подойти к объектам на расстояние контакта может в дальнейшем и не представиться вовсе.
Поэтому, оценив обстановку, ввиду невозможности скрытного захвата цели № 1 (обозначенной в ориентировке как лейтенант Барсова), я приказал своей группе осуществить захват цели № 2 (обозначенной в ориентировке как майор Гальченко).
Атаковать каким угодно способом цель № 1, находившуюся в окружении не менее чем двух взводов вооруженных солдат противника, с учетом наличия имеющихся сил и средств, представлялось совершенно авантюристическим поступком. Поставленная перед группой задача, в случае подобной попытки, не только не была бы выполнена, но и могла привести к неизбежному, в случае неудачи операции, вопросу — какими обстоятельствами вызван столь пристальный интерес к рядовому офицеру?
После отбытия цели № 1 (вместе с которой убыла и большая часть солдат противника), нами был замечен оговоренный ранее визуальный сигнал от агента «Немой». Подача сигнала обозначала, что имеются благоприятные обстоятельства для захвата. Мною была отдана команда на выдвижение. Обстановка магазина была нам хорошо знакома, агент предоставил нам возможность его изучить.
Оставив на крыльце часового, группа, под видом комендантского патруля, вошла внутрь, и я, представившись начальником патруля, потребовал документы у майора. Проверив мои документы, он протянул своё удостоверение личности, после чего внезапно открыл огонь, застрелив унтер-офицера Берлинга и ранив обер-гефрайтера Корша. Услышав выстрелы, водитель майора открыл автоматный огонь, которым был убит часовой — унтер-офицер Валевский.
Принятыми мерами, майора удалось обезоружить и оглушить. Связав ему руки, группа покинула магазин через запасной выход. Лейтенант Рейн остался, чтобы задержать возможную погоню, которая и не замедлила последовать. На место боя прибыло до взвода солдат противника, которые, открыв массированный ружейно-пулеметный огонь, начали окружать нас. При попытке задержать преследователей, погиб также и унтер-офицер Малер. Но ценой своей жизни, он дал нам возможность погрузить пленного в автомашину и, отстреливаясь от превосходящих сил противника, остатки группы организованно отступили…
… Причину, по которой майор внезапно атаковал группу, указать не могу. В результате проверки моих документов, он не высказал никаких сомнений, из чего можно сделать вывод об их должном качестве. Можно предположить, что Гальченко и офицеры его подразделения хорошо известны сотрудникам комендатуры и они относятся к ним иначе, чем ко всем остальным военнослужащим Красной армии. Вполне возможно, что существует и некое указание, запрещающее проверять и досматривать их транспорт. Ибо майор открыл огонь только после того, как я предложил ему предъявить машину для осмотра…
… В результате понесенных потерь, группа в значительной мере утратила боеспособность, и в ближайшее время нам требуется пополнение обученным и подготовленным личным составом, без чего боевая ценность и эффективность работы моего подразделения будет явно недостаточной…
— Ну, что ж, Эрвин… — адмирал поднял глаза от рапорта. — Этот раунд мы выиграли. Не без потерь — но они того стоили!
— Да, экселенц! Я тщательно расспросил гауптмана и смею вас уверить в том, что он и его группа сделали максимум возможного в создавшейся ситуации. Более того, сам факт захвата живым такого противника… в иных обстоятельствах я бы и не поверил! Вывести из строя двух хорошо подготовленных бойцов всего за пару секунд… Это мастер, экселенц! Высочайшей квалификации!
— Так как же Норберту удалось его взять? Если это настолько опасный противник? — у адмирала проснулась подозрительность.
— Стечение обстоятельств — не более! Осечка пистолета — раз! — поднял палец полковник.
— Но это не помешало ему убрать второго — уже практически голыми руками! Причем майор ни на секунду не замешкался, словно заранее просчитал подобный вариант!
— Хм… — несколько смутился Лахузен. — Но если бы он так опрометчиво не повернулся спиной к нашему агенту… не факт, что мы имели бы удовольствие читать рапорт гауптмана.
— Да, — кивнул Канарис, — я прочел об этом в рапорте «Немого». Положение спасло и то, что у того под рукою оказалась бутылка, которой он и оглушил стрелявшего. Действительно, стечение обстоятельств, иначе и не скажешь… Как себя ведет майор?
— Как ни странно — относительно спокойно. Как только он осознал, что находится в плену у нас, замкнулся, на вопросы отвечает односложно.
— Это профессионал, Эрвин… Если верить тому, что мы знаем про Харона, он умеет просчитывать развитие событий на несколько шагов вперед. Не обольщайтесь — сражение ещё не выиграно! Что профессор?
— Сначала он высказал своё явное неудовольствие. Когда я говорил с ним по телефону, его голос прямо-таки ядом исходил! Но, узнав, что мы захватили одного из предполагаемых сослуживцев подполковника — причем давнего, задумался. Сказал, что перезвонит мне позже.
— Значит, мой друг, у нас развязаны руки! Пока ещё он перезвонит… А мы имеем время поработать с Хароном — так не упустите же эту возможность!
Это помещение мало чем напоминало тюремную камеру — скорее уж номер в обыкновенной гостинице. Разве что мутноватые волнистые стекла наводили на мысль, что тут не всё чисто. Да полное отсутствие каких-либо мелких предметов обихода — всё больше крепкая, массивная мебель, которую не так уж и легко использовать в качестве оружия. Именно из-за её массивности. Непосредственно рядом с обитателем «номера» постоянно присутствовало двое неразговорчивых охранников. Между прочим — невооруженных, Лахузен не собирался рисковать, здраво оценивая возможные способности своего пленника. Задача охраны заключалась, в основном, в том, чтобы важный пленник не сделал бы чего-нибудь непоправимого с собой. А за дверью постоянно дежурила группа поддержки — вот эти уже были вооружены до зубов!
Впрочем, обитателя «номера» это все не слишком, похоже, и беспокоило. Промежутки между принятием пищи он использовал, в основном, для того, чтобы хорошенько выспаться. Нимало не обращая внимания на своих молчаливых спутников, он часами бессовестно дрых, развалившись на широкой кровати. Спал… так спит тигр. В спокойной расслабленной позе, развалившись на спине, разбросав в стороны могучие лапы и открыв любопытному взору беззащитное брюшко. Но только попробуйте, обманувшись его мнимым спокойствием и кажущейся беспомощностью, протянуть к нему неосторожную руку! Очень даже может статься, что более вам тянуть будет нечего… Возможно, что и некому…
Так что когда на порог комнаты ступил высокопоставленный визитер, встречать его, кроме охраны, оказалось некому — заключенный спокойно спал. Но стоило гостю сделать первые шаги, как дрогнули веки у спящего. Секунда — и он уже сидел на кровати, рассматривая визитера.
Приподнялся, поправил рубашку и застегнул ворот. Надо сказать, что его переодели в штатское взамен потрепанной при захвате формы.
— Добрый день! — поприветствовал заключенный вошедшего. — Чем обязан визиту столь серьезного гостя?
— Мы знакомы? — нахмурился тот. — Что-то не припоминаю…
— Ну как же?! Полковник Эрвин Эдлер фон Лахузен-Вивремонт — вы достаточно известный человек!
— Увы, — оценив иронию, сухо сказал вошедший, — про вас я этого сказать не могу…
— Отчего же? Мои документы у вас есть…
— И какое из ваших имен туда вписано на этот раз?
— А какое вписано, таким и называйте.
— Хорошо, — кивнул полковник, принимая правила игры. — Допустим. Итак — Гальченко. Александр Иванович. Майор Красной армии.
— Совершенно верно.
— А может быть, Александр Иванович, прекратим, как это у вас говорят, «Ваньку валять»? Вы же не армейский офицер? НКВД?
— И что это меняет?
— Многое. С обычным армейским офицером мне разговаривать не о чем. Вас ждет лагерь, где и придется ожидать конца войны…
— Ну, что поделать? — развел руками Гальченко. — Не этот номер, конечно, но и там жить можно. Пусть и не очень комфортно.
— И данная перспектива вас не очень страшит?
— Неприятно. Но… изменить что-либо пока не могу.
— Пока? Или не можете?
— Пока.
— Ценю ваше нахальство. Но, майор, положение ваше не назовешь блестящим. Как вы понимаете, отсюда вас не выпустят. Уж в лагерь-то — ни при каких обстоятельствах! Я вполне представляю себе ваши возможности и способности, поэтому шанса уйти — у вас не будет. Живым — я имею в виду.
— Полковник, а вам не кажется, что в таком случае наш разговор несколько зашел в тупик? Чтобы меня ликвидировать, совсем не обязательно было тащить за тридевять земель? Что, один выстрел там, за линией фронта, не смог бы решить эту задачу с достаточной степенью надежности? Мог — но он не прозвучал. Для чего-то вы привезли меня сюда. Против моего желания, не спорю, но — привезли. Значит, зачем-то вам это было нужно. Я весьма неплохо осведомлён о том, кто вы и какую должность занимаете. Понимаю, что у руководителя такого ранга нет времени заниматься каждым пленным. Однако — вы здесь. Вывод? Я зачем-то вам нужен, иначе бы мною занимался обычный офицер.
— Кофе, майор?
— Не откажусь. Давно не пробовал хорошего кофе.
Полковник посмотрел на одного из охранников. Тот, не говоря ни слова, поднялся и исчез за дверью.
— Не надоедают они вам?
— Нет, вполне вежливые ребята. Вот только сопровождают меня повсюду — даже в туалет.
— Увы, Александр Иванович, но таковы правила внутреннего распорядка… Но давайте перейдём к столу. Вот уже и официант подошел…
В открытую дверь бесшумно просочился охранник, сопровождавший нового человека. Тот также молча расставил на столе чашки, кофейник. Снял с сервировочного столика вазочки со сладостями и тарелку с бутербродами.
— У вас скоро завтрак, вот я и распорядился насчет бутербродов.
— Благодарю вас, полковник.
— А ведь вы не простой майор, Александр Иванович… у вас нет пиетета по отношению к старшему по званию. ГУГБ?
— А если и так?
— Угу… это многое объясняет…
Гальченко молча пожал плечами, наливая себе в чашку кофе.
Лахузен кивнул.
— Думаю, что не ошибусь, называя ещё одно ваше имя… Харон?
Майор допил кофе и поставил чашку на стол.
— Вот уж не предполагал, полковник, что вы такой знаток древнегреческой мифологии.
— В какой-то мере… Итак?
— Что вас интересует?
Лахузен поднялся и подошел к окну. Пару минут он постоял около него, словно стараясь разглядеть что-то за мутными стеклами.
— Мы ведь с вами серьезно говорим, герр Харон?
— Я так похож на шутника, полковник?
— Не похож. Но вы ведь достаточно хорошо должны отдавать отчет в своих словах. Не думаю, что вам не понятно то, что обратной дороги у вас уже больше нет. Если даже предположить, что вы каким-то неведомым образом сумеете вернуться к своему прежнему руководству, то триумфального возвращения ожидать не приходится. Место начальника оперативной части где-нибудь в отдаленном лагере покажется вам подарком судьбы. Естественно, что в подобном случае мы приложим все старания для того, чтобы максимально компрометирующая вас информация попала в руки советской контрразведки. Никто из нас не может рисковать в столь серьезном деле. Поверьте, это не оттого, что к вам испытывают какую-то неприязнь, напротив — я высоко ценю вас как грамотного специалиста и уважаю как противника. Просто в данной ситуации мы обязаны предусмотреть все возможные случайности. И исключить их — абсолютно любой ценой. Слишком высоки ставки, майор. Никто из нас не имеет права быть сентиментальным в столь серьезном вопросе. Надеюсь, вы это понимаете.
— Откровенность за откровенность, полковник. Полагаю, что никто в вашем руководстве не считает меня человеком, способным предать свою страну? Которой, между прочим, я служу более тридцати лет! Сделай кто-нибудь вам аналогичное предложение, не сомневаюсь, что реакция последовала бы незамедлительно — и была бы весьма резкой. Я надел погоны не потому, что рассчитываю сделать таким путем успешную карьеру или заработать небольшое состояние. Что же до древности и знатности рода, так это у меня есть с рождения. Это касается и состояния — я давно уже ни в чем не нуждаюсь, и мне нет необходимости наниматься шофером в такси, чтобы свести концы с концами.
— Хм… — полковник вернулся к столу. Присел и налил себе ещё кофе. — Не находите, майор, что положение некоторым образом тупиковое? Наши страны находятся в состоянии войны… Я понимаю и уважаю ваш патриотизм, но… поймите и меня! Так или иначе — но нам с вами необходимо придти к какому-то соглашению! Поверьте, это также и в ваших интересах!
— Верю, — кивнул Гальченко.
— И?
— Подумайте, полковник… доложите, наконец, адмиралу… Одна голова — хорошо, а две… или три…
При последних словах, Лахузен с интересом посмотрел на своего собеседника. Что-то такое проскользнуло сейчас в его словах… Но внешне полковник никак не отреагировал — спешить сейчас не следовало…
Уже сидя в машине и направляясь к Тирпицуфер, он продолжал размышлять над произошедшим разговором. Гальченко прямо не признал, что он и неведомый Харон — одно и то же лицо, это так. Но и отрицать этого явным образом не стал! Что ж, это уже кое-что! Уже сегодня — вот прямо сейчас, фотографии Харона уйдут в резидентуры — пусть ищут! Быть того не может, чтобы за почти три десятка лет это лицо не попалось кому-нибудь на глаза! Кое-какие ниточки могут найти неожиданное продолжение… и очень возможно — весьма неожиданное! Полковник даже руками потер в предвкушении грядущих событий. Пусть и молчащий (пока!) Харон, живой и здоровый — в дружеской беседе с одним из руководителей военной разведки рейха… несварение желудка кое-кому железно обеспечено!
Именно в таком ключе Лахузен все и доложил адмиралу. Присовокупив и свои идеи по этому поводу.
Реакция Канариса оказалась несколько неожиданной — он нахмурился и на какое-то время замолчал. Кивнул полковнику на кресло — присаживайтесь! А сам продолжал сидеть, катая по столу карандаш.
— Вот что, Эрвин… — глава военной разведки рейха задумчиво пожевал губу, собираясь с мыслями.
Собеседник ни единым звуком не прерывал его размышлений.
— Значит, так… — адмирал сделал какую-то пометку в своем блокноте. — Вы стопроцентно уверены в том, что тот человек, с которым вы сегодня разговаривали — Харон?
— Процентов на восемьдесят, экселенц!
— Почему не на сто?
— Но собственно Харона так никто и никогда достоверно не опознал! Все наши предположения базируются, в основном, на косвенных уликах.
— Знаете, Эрвин… Мне вот как-то сейчас стало неуютно. На секунду попробуйте представить себе, какого уровня люди сейчас сидят там — у русских! Если даже один из них, находящийся у нас в плену, между прочим, способен всего несколькими словами озадачить меня! Это немногим удавалось до сих пор…
— Простите, экселенц, но что такого он сказал? Да, майор торгуется. И это — вполне естественно в его положении!
— Торгуется? Недвусмысленно заявив, что против своих он работать не станет? Это очень похоже на торг?
— Тем не менее — на контакт он пошел!
— Куда б он делся-то… Вопрос в другом — я не ощущаю нашей главенствующей роли в этом разговоре! Не вы ведете партию, Эрвин! При всем моем к вам уважении — где-то он вас уже переиграл…
— Но где же, экселенц?
— Пока не пойму… три головы… Кого он имел в виду?
— Возможно, что это просто словесный оборот?
— Не думаю… я прослушал запись вашего разговора…
Вот тебе и здрасьте! Так нас писали?!
Адмирал кивнул, словно отвечая на невысказанный вопрос.
— Да, мой друг. Ваша беседа записывалась. Я должен был все услышать своими ушами. Не оттого, что не доверяю вам, совсем нет… Просто некоторые нюансы разговора, даже и в записи стенографистки, безвозвратно исчезают, будучи положены на бумагу. Интонации, паузы… все это — гораздо более значимо, чем это многие думают. Иногда важно не то, что сказал ваш собеседник, а то, как сказал. Или промолчал…
Полковник пожал плечами — лично он ничего такого не заметил.
— Не согласны со мной?
— Я не заметил какого-то особенного подтекста в его словах. Кроме… разве что вот последняя его фраза?
— Три головы?
— Да.
— Вот-вот! — Канарис отбросил карандаш. — Ладно… Ещё раз. Принципиальных возражений против нашего возможного сотрудничества у него, как я понимаю, нет?
— Нет, экселенц.
— Вопрос стоит лишь в его форме. Хорошо! Что мы вообще знаем про нашего оппонента?
— Кадровый сотрудник разведки Российской империи. Предположительно — с начала Великой войны.
— Почти тридцать лет… Это серьёзно.
— Основное направление деятельности — обеспечение работы агентов русской разведки. Их финансирование…
— Понятно теперь, отчего он не нуждается в деньгах…
— Защита и эвакуация в случае необходимости. На этой почве Харон неоднократно имел стычки с сотрудниками разведок Великобритании и Польши. За его голову объявлена награда. По крайней мере дважды уже было объявлено о его смерти.
— Но он до сир пор жив… Стоп! Эрвин, вы говорили — Польша? И англичане?
— Он очень сильно их не любит.
— И не удивительно! Кто их вообще любит-то? Используют — многие. Сотрудничают… но не более того.
— У Харона с ними — почти война! С многочисленными жертвами с той стороны.
— И у нас — только объявленная официально. А общий враг… он как-то сближает… Эрвин! Вот он — ключ! Харон ненавидит англичан и поляков? Прекрасно — мы их тоже не любим. Вот об этом можно и поговорить…
