Глава двадцать шестая. Первый день в Уругвае
Едва гидросамолет взлетел, Федоров расстелил на полу двухметровый кусок брезента, положил на него меховую куртку и, улегшись на нее, мгновенно уснул.
Проснулся Федоров от того, что его настойчиво трясли за плечо.
Голос Соколова восхищенно заявил:
– Ну и здоров ты, лейтенант, спать! Двадцать шесть часов не вставая! Проспал три посадки с дозаправками! Вставай быстрее! Через час прибываем в залив Ла-Плата. Ребята за триста долларов решили сделать минутную посадку в заливе, подальше от порта.
– Но нам же надо в Монтевидео! – попробовал возразить Федоров.
– Одному Богу известно, куда нам надо! Я только знаю, что нам надо в Южную Америку. Немцы отправляют большой корабль с вольфрамовой рудой в Германию, и он ни в коем случае не должен не только дойти до фашистов, но и выйти в открытое море! – махнул рукой Соколов, сильно скривившись.
– Что еще произошло за то время, пока я спал? – спросил Федоров, понимая, что еще не все неприятности Соколов на него вывалил.
– Всю группу водолазов, кроме Краснова, которая шла на подводной лодке, сняли и отправили обратно в Союз на сухогрузе!
– А почему Краснова не сняли? – успел спросить Федоров, в темпе складывая импровизированную постель.
– Не знаю. Разговор с резидентом был короткий. Краснов с лодки сойдет в Америке и оттуда будет добираться до Уругвая самостоятельно, – пояснил Соколов, подтаскивая вещи к правому борту.
– У нас же полный контейнер водолазного оборудования в Буэнос-Айрес недели через три придет, – напомнил Федоров, выглядывая в иллюминатор.
– Ты, в принципе, полностью готов к самостоятельной работе в автономном режиме. Каждую среду в Монтевидео около памятника последнего чарруа в семнадцать часов тебя будет ждать мужик с красной книжкой в правом кармане. По четным средам мужик будет в белом костюме, по нечетным в сером. Спросишь мужика о Такуабе в любой форме. Мужик ответит, что Такуабе умер. Добавишь, что жалко шамана. Мужик тебя поправит, что Такуабе не шаман, а простой чарруа, – пояснил Соколов.
Вышел пилот и тукнул указательным пальцем вниз, показывая, что самолет пошел на снижение.
– Где конкретно стоит памятник? – решил уточнить Федоров, усаживаясь на скамейку и пристегиваясь брезентовыми ремнями.
– На Прадо! – бросил Соколов, занятый своими мыслями.
Рядом с Соколовым лежал брезентовый мешок, который тот со злостью пнул правой ногой.
«Что там в мешке лежит? Я сам этот мешок не паковал!» – вспомнил Федоров, на всякий случай спросив:
– Где именно мужик будет ждать?
– Около левой сидящей фигуры! – бросил Соколов, застегивая на поясе ремень.
Гидросамолет сбросил обороты и резко пошел вниз, чтобы через минуту плавно приводниться.
Пока самолет скользил вперед, из пилотской кабины вышел пилот и, открыв дверь, начал подтаскивать к ней брезентовый тюк, который лежал около Соколова.
Федоров вскочил со своего места и начал помогать.
Гидросамолет к тому времени остановился и закачался на волнах.
Федоров выглянул в открытую дверь и обнаружил, что гидросамолет стоит на траверзе трех маленьких домиков, до которых никак не меньше двух кабельтовых.
«Не могли до берега довезти! Как мы теперь до суши доберемся?» – задал себе вопрос Федоров, которому до смерти не хотелось лезть в воду.
Пилот тем временем суетился возле большого брезентового мешка.
Сдернув брезентовый чехол с мешка, пилот вытащил оттуда толстенный ком резины и выбросил за борт.
Резина сама собой начала разворачиваться и превращаться в резиновую лодку.
– Спускайся вниз! Долго ждать мы не будем, – поторопил пилот Федорова, вывешивая за борт маленький алюминиевый трап.
– Почему лодка сама надувается? – спросил Федоров, стоя на второй ступеньке.
– Лодка наполняется из воздушного баллона, – пояснил пилот, подавая два коротеньких весла.
Пару минут спустя, когда все вещи и Соколов были перегружены в резиновую лодку, Федоров попросил:
– Кинь пустой мешок от лодки!
– Зачем он тебе? – удивился пилот, но просьбу выполнил.
Моторы гидросамолета взревели, и, развернувшись против ветра, летательная машина начала разгоняться, запрыгала по волнам, чтобы через кабельтов тяжело оторваться от водной поверхности и взлететь в воздух.
– Шевели веслами, лейтенант! – приказал Соколов, усаживаясь с правого борта.
– Слушаюсь! – по-русски согласился Федоров, беря в руки весло.
– А это идея! – воскликнул Соколов, энергично начиная грести коротким веслом.
Федорову ничего не оставалось делать, как последовать примеру кап-два.
Десять минут спустя резиновая лодка причалила к совершенно пустому песчаному берегу.
– Быстро осмотрелся вокруг! – приказал Соколов, первым выскакивая на берег.
Федоров выскочил следом и с ходу рванул вправо.
Три деревянных одноэтажных домика с большими верандами были абсолютно пустыми, на дверях первого строения не было замка.
Зайдя внутрь, Федоров обнаружил плетеную мебель, два радиоприемника, забытую на столе пачку «Кемела» и ключи от мотоцикла.
«Такое ощущение, что в домиках никого нет. Но люди здесь живут», – сделал вывод Федоров, отмечая во второй комнате разбросанные детские вещи и игрушки.
А вот мощный мотоцикл, увиденный в окне, обрадовал Федорова больше всего. Руки так и потянулись к сверкающему двухколесному чуду.
Но Федоров не стал обследовать мотоцикл, положив ключи в карман и забрав моток странного белого троса в палец толщиной.
Второй домик был тоже пустой, и на заднем дворе стоял точно такой же мотоцикл, но уже под железным навесом.
Ключи от второго мотоцикла, висевшие на вешалке, быстро перекочевали в карман Федорова, как и приличный шмат бекона и батон белого хлеба, обнаруженные в холодильнике и сложенные в полупрозрачный пакет.
А вот под навесом третьего домика обнаружилось каноэ с двумя двухлопастными веслами.
В последнем домике, судя по отсутствию игрушек, детей не было. Но зато обнаружился довольно приличный гардероб, который Федоров с ходу ополовинил, сам переодевшись в странные синие брюки, клетчатую байковую рубашку и зеленую куртку из блестящей материи. На всякий случай Федоров взял еще три комплекта одежды, справедливо рассудив, что по количеству взятой одежды полиция будет судить о численном составе воров.
Добежав с сумкой до Соколова, Федоров застал своего босса, с задумчивым видом обозревающего кучу вещей, которая ростом была чуть ниже полутора метров.
– Людей на обследуемом объекте не обнаружено. Есть два мотоцикла, на которых мы можем уехать хоть на край света, – доложил Федоров, выдавая кап-два синие штаны с заклепками, байковую рубашку.
– Штаны ковбойские и называются джинсы, а рубашка – ковбойкой, – пояснил Соколов, в минуту переодевшись.
Федоров в это время складывал только что снятую военную одежду в сумку.
– Бегом к мотоциклам! – приказал Соколов, с места взяв неплохую скорость.
Через три минуты Федоров и Соколов стояли на берегу и привязывали привезенные вещи к багажникам.
Сейчас мотоциклы походили на среднеазиатских ишаков, которых узбеки вели на рынок.
– В таком виде мы можем доехать только до первого полицейского, – хмыкнул Федоров, оглядываясь на мотоцикл Соколова, стоящего сзади.
– Мы далеко в таком виде и не поедем. До ближайших скал, где можно притопить наш груз на приличной глубине. Не думаю, что в полиции служат водолазы и смогут найти наш груз на глубине. Ты на какую глубину сможешь нырнуть без ИДА? – спросил Соколов, легким толчком кик-стартера заводя мощный мотор.
– Метров на шесть-восемь нырну, – ответил Федоров, по примеру Соколова заводя мотоцикл.
– Тогда вперед и с песней! – скомандовал Соколов, трогаясь с места.
Проехав по берегу два километра, оказались на галечном пляже, куда выходила черная дорога, покрытая гудроном.
Соколов не стал на нее заезжать, а поехал вперед, увеличив скорость на двадцать километров.
Еще через десять километров показались невысокие скалы, все поросшие высокими лиственницами.
Еще минута, и мотоциклы въехали в небольшую бухту, где легкие волны разбивались об отвесные скалы, которые уходили в воду.
– Я так нырну и посмотрю, что на дне? – спросил Федоров, ставя мотоцикл, который ему все больше нравился, на подножку.
– Любишь ты голым купаться, – кивнул Соколов, внимательно глядя по сторонам.
– Меньше возни потом с мокрой одеждой, – пояснил Федоров, за минуту снимая с себя одежду и кладя на седло мотоцикла.
Осторожно войдя в воду, Федоров занырнул и сразу увидел серую рыбу, весьма похожую на большую сельдь, которая стремительно бросилась от него.
«Таких больших сельдей не бывает!» – сам себя успокоил Федоров, уходя глубже под воду.
На глубине пяти метров обнаружились заросли водорослей, куда удобно было сложить вещи.
«Вот только чем заякорить наши тряпки?» – сам себя спросил Федоров, выныривая на поверхность.
Соколов в это время распаковал чемоданы и что-то перекладывал в одну сумку.
– Топим один мотоцикл, к которому привязываем все вещи, – сказал Соколов, жестом приказывая Федорову принять участие в работе.
Пять минут спустя объединенными усилиями мотоцикл был сброшен в воду.
Снова нырнув, Федоров увидел, что транспортное средство сейчас больше похоже на ком вещей, уложенных одна на другую. Мотоцикла под сумками, чемоданами, мешками и сумками практически видно не было.
А вот промелькнувшая белая акула совсем не понравилась Федорову.
«Акула маленькая. Всего два с половиной метра», – попытался успокоить себя Федоров, отталкиваясь от дна и выскакивая на поверхность.
Выскочив на скалы, Федоров встряхнулся, как собака, и начал вытираться вафельным полотенцем, на котором стоял синий штамп: «ТОФ. Второй отряд торпедных катеров».
Говорить Федоров ничего не стал, а, насухо вытершись, завернул в мокрое полотенце камень, завязал его и, размахнувшись, далеко забросил в море.
– Зачем ты это сделал? – поинтересовался Соколов, кидая взгляд вправо-влево.
– На полотенце был русский морской штамп! – быстро одеваясь, сказал Федоров.
– Попробуем добраться до русского городка Сан-Хавьер и там затеряться! – пояснил Соколов, усаживаясь за руль мотоцикла.
– Такого не может быть! – уверенно ответил Федоров, пристраиваясь на пассажирском сиденье.
– Очень даже может! Сан-Хавьер был образован в тысяча девятьсот тринадцатом году русскими эмигрантами и до сих пор является самым крупным русским поселением в Южной Америке, – пояснил Соколов, трогаясь с места.
